V. Миф назидательный

Чужая сказка

Вдоль чешской дороги стоят рядом одиннадцать простых деревянных крестов. Они поставлены там, по преданию, в память расстрелянного свадебного поезда. Дело было так: девушка вылечила раненного охотника и обещала стать его женой. Но изменила данному слову: собралась замуж за другого. Охотник не пощадил свою спасительницу: спрятавшись в лесу у дороги, он застрелил молодых после венчания, перебил восьмерых их родственников, а одиннадцатую пулю послал себе в сердце.

Когда я рассказала Ларисе эту легенду, мы обе уже знали, что она может быть только «чужой сказкой». Смерть, истребление рода разомкнут божественный хоровод. На «мертвый» миф некому будет смотреть из будущего. Никто в него не вдохнет жизнь.

Собственно, некому будет создать этот миф. Потому что связь жизни с мифологией – обратная причинно-следственной. Эта связь определяет зависимость прошлого от настоящего, а не наоборот.

Не бывает четко прописанного сценария и его реализации. Однако человек нуждается в сценарной интерпретациимифа, меняющейся в зависимости от жизненного опыта. Диапазон возможностей человека постепенно вскрывает в мифе соразмерный диапазон архетипических моделей. Узнавание происходит, как правило, постфактум, поэтому рискованно пророчить. Но обратить человека к мифологии – этнической ли, семейной – полезно: взгляд в вечное поможет организовать хаос настоящего в направлении будущего.

«Я почувствовала, как тени моих предков обступили меня почти осязаемым хранительным кругом, спасая от беспомощности перед лицом разразившейся беды», – написала мне Лариса после завершения наших с ней встреч.

Каждому из нас кажется, что он идет по целине. Но часто «новая стежка» пролегает уже по чьим-то следам, заметенным временем. Нанесены они или нет на карту семейных преданий, главное, чтобы путь, который мы выбираем, вел нас правильно, то есть к себе подлинному, к себе самому.

Заключение

Уважаемый читатель! Тем, что вами здесь прочитано, не исчерпываются ни теория, ни методы, ни область применения на практике социальной психологии личности. И в списке литературы вы найдете учебники и монографии, способные расширить представление о предмете.

Я же ставила себе главной целью распахнуть академическую мантию, в которую облачают Психологию многие учебники, чтобы показать ее роскошные карнавальные костюмы, под которыми всегда замирает и бьется живое сердце самой загадочной из наук. Если вы все это увидели, считайте, что Психология раскрыла вам объятия.

Дело в том, что личность – не «предмет такой-то дисциплины», это – вы, неповторимый! Вы сегодняшний, вы завтрашний… А «социальная психология личности» не набор абстрактных терминов! Это ваши любовь и неприязнь, размолвки и примирения, ваши обольщения и разочарования, вы – всегда среди «чужих» и «своих». Психология – вечное «познай ближнего как самого себя», простите за кентаврическое смешение заповедей.

«Надеюсь, – сказал как-то мой Учитель, профессор МГУ Валерий Викторович Петухов, завершая лекционный курс, – я коснулся вопросов, которые будут теперь вставать перед вами всю оставшуюся жизнь». И добавил: «Университетское образование ведь тем и отличается от просто высшего, что не отвечает на вопросы, а учит задаваться ими».

Курс психологии в таком молодом университете, как МГИМО(У), – тоже, прежде всего, курс пробуждения любопытства к себе и к внутреннему миру того, с кем встретился взглядом.

Хорошо, если уже в семнадцать лет этому интересу будет придано верное направление. Ведь «юношеский возраст, – пишет Э. Бёрн, – преподносит наибольшее число самоубийств, употребление алкоголя и наркотиков, а также значительное количество психозов. Однако и провал на экзаменах надо принимать всерьез, так как одной такой «метки» порой бывает достаточно, чтобы определить судьбу человека на всю жизнь… В юности человек решает, что он будет делать в своей жизни или, по крайней мере, чем заполнит время до такого решения»¹²⁹.

Вы выбрали специальность, связанную с человеческим общением. Поэтому психологом станете неизбежно, если Вам суждено добиться профессионального успеха. Но я бы хотела, чтобы университетский курс психологии избавил вас от необходимости заново изобретать велосипед. Я надеюсь также, что познакомила вас с книгами, которые станут вашими неизменными собеседниками, и с «породой» людей (практических психологов), по которым в час сомнений можно прочитать самого себя.

Учась договариваться с людьми, преследуя при этом определенные цели, сверяйте эти цели по камертону своей души: подлинно ли они ваши. Став знатоком «слабых струн» людей и мастером манипуляции, не перехитрили ли вы самого себя? Чтобы показать, как это бывает, я позволю себе привести слова другого моего университетского профессора, Елизаветы Петровны Кучборской, о журналисте Эмиле Блонде из «Шагреневой кожи» Бальзака: «Он был психолог: он умел выбирать себе убеждения и покровителей. Победителем он должен был стать, но нет, нет, не стал! Это огромная ведь бальзаковская тема – побежденные, победители. Сколько людей, принадлежащих к профессии Эмиля Блонде, оказываются в стане побежденных, хотя умеют выбирать убеждения и покровителей! Чего-то им не хватает?».

Понимания себя, верности себе, памяти о себе, юном… Желаю, чтобы вас, уважаемый читатель, сия чаша миновала – не без помощи прослушанного когда-то курса социальной психологии личности!