5 Великая греческая колонизация — масштабное расселение древних греков по берегам Средиземного и Чёрного морей на протяжении трёх веков с середины VIII века до н. э.^[1]

Дорийцы и ионийцы распространяются по северному побережью Средиземного моря, далее они оказываются и в Чёрном море. Как писал Сократ, «греки расселились по берегам моря как широкая кайма на варварском плаще».

Однако греки не занимались открытием новых земель, а следовали уже проторенными путями финикийцев, вытесняя предшественников. Кроме того, они не исследовали новые земли вглубь, ограничивая своё присутствие побережьями.

Существовавшее в крито-микенский период политическое единство Греции не было восстановлено. Множество полисов, контролирующих свои территории, имело самые разнообразные способы управления: тирания, олигархия, тимократия и демократия.

Колонии выводились прежде всего из-за нехватки земли в полисах континентальной Греции. В свою очередь, это было связано как с растущим населением полиса, так и с существованием законов, запрещавших дробление земельной собственности между несколькими наследниками^[2].

Божественная санкция требовалась для любого серьёзного государственного предприятия, но она была особенно необходима при основании нового поселения. Жители полисов, решившие основать колонию, как правило, обращались к дельфийскому оракулу, жрецы которого традиционно указывали место основания будущей колонии, либо давали иные (порой — двусмысленные) указания^[3][4]. Таким образом, возможно, что управление направлением колонизации (но не самой колонизацией) имело централизованный характер^[5]. В то же время, изменение направления колонизации могло быть связано и с враждой между двумя коалициями полисов в ходе Лелантской войны: Халкида и Коринф, вытеснив своих противников с арены колонизации в Сицилии, способствовали формированию нового направления древнегреческой колонизации — на северо-восток, в Мраморное и Чёрное море^[6]. Известно, что многие ранние колонии в этом направлении выводились именно противниками Халкиды и Коринфа^[6].

Новые земли колонизировались постепенно — так, Коринф до установления там тирании сперва вывел несколько колоний по берегам Коринфского залива, затем — на островах Ионического моря и лишь затем основал Сиракузы в Сицилии^[7]. В период правления в Коринфе тиранов колонизационная политика определялась стратегическими соображениями: кроме решения традиционных для Греции проблем нехватки земли для обработки и сырья, тираны Коринфа ставили перед собой задачу обеспечить себе стратегическое господство на западном направлении. Исключением на фоне волны колонизации являлась континентальная Спарта. Спартанцы основали единственную колонию — Тарент в южной Италии, однако в дальнейшем предпочли решать проблемы, общие для всех греческих полисов в то время (нехватка земли и перенаселение), путём завоеваний новых земель на Пелопоннесе и изменением устройства своего полиса.

СицилииГере

Основными направлениями греческой колонизации были «Великая Греция» (Южная Италия), Сицилия, берега Чёрного моря, Восточное Средиземноморье (Кипр и южной побережье Малой Азии), Кирена, устье Нила в Египте, северо-западная часть Средиземноморья. Эти направления объединяются в три группы: западное (наиболее активное по количеству выведенных колоний), северо-восточное (второе по активности) и юго-восточное и южное^[8]. Иногда случалось, что колонистам не удавалось основать колонию в желаемом месте, и им приходилось менять не только место, но и сам регион выведения колонии (например, колонисты из Эретрии, которым не удалось основать колонию на Керкире, основали колонию во Фракии^[2]). В случае вражды полисов-метрополий менее сильный полис мог быть вынужден прекратить колонизацию даже при существовании предпосылок для неё (например, Мегары долгое время были вынуждены ограничиться выведением лишь одной колонии из-за противодействия своих противников — Халкиды и Коринфа^[9]). В колонизации в VIII—VI веках участвовали и полисы, сами не так давно бывшие колониями, как например Милет, основавший до 90 колоний на берегах Чёрного моря^[5]. Кроме того, участвовали в дальнейшей колонизации и полисы, выведенные непосредственно в период Великой греческой колонизации (например, Акрагант, основанный Гелой и колонии Сиракуз).

Большинство колонистов составляли, как правило, обедневшие и малоземельные граждане, младшие сыновья семейств, побеждённые на политической арене, а также жители других полисов^[8]. Колонисты, участвовавшие в выведении новой колонии, должны были автоматически получить землю для обработки и гражданство в новом полисе^[2]. Организацией выведения колонии занимался выбранный человек — ойкист. При основании колонии из метрополии перевозился огонь священного очага и изображения местных богов^[5]. Жители колоний всегда сохраняли тесные связи с метрополией, вплоть до оказания помощи при необходимости. Несмотря на это, колонии изначально выводились как самостоятельные полисы^[8], поэтому при столкновении интересов метрополии и колонии оба полиса могли перейти от мирных дружественных и братских отношений к открытым конфликтам друг с другом, как например случилось между Коринфом и Керкирой.

Создание многочисленных колоний содействовало развитию торговли, вплоть до того, что некоторые колонии специально выводились для обеспечения стратегического господства метрополии в данном районе^[7]. Колонии экспортировали в континентальные полисы зерно (прежде всего из Великой Греции и Причерноморья) и медь (Кипр), в меньшей степени — вино, то есть в основном это было сырьё. В свою очередь, в колонии экспортировались железо и изделия из него, а также шерстяные ткани, керамику и другие ремесленные товары^[5][8]. Первое время в торговле внутри греческих колоний лидировала Эгина, жители которой были умелыми мореходами, но вскоре её потеснили Коринф и Халкида, обладавшие, в отличие от Эгины, большим числом колоний. Лишь после них первенство в морской торговле захватили Афины.

Благодаря колониям греческим полисам удалось ликвидировать перенаселение континентальной Греции, значительно увеличить объём торговли и создать предпосылки для господства греческих торговцев в Средиземноморье, а также расширить сферу распространения греческой культуры. Считается, что всего за время колонизации было выведено несколько сотен колоний, общее население которых составляло 1,5 — 2 миллиона человек^[8].

6 Экономическое развитие Древнего Рима насчитывает несколько периодов. Первый период истории Древнего Рима — с VIII по VI в. до н. э. — принято называть «царским». Однако монархического государства не было. Римские «цари» — это военные вожди. Общественный строй Рима этого периода — военная демократия.

В VI в. до н. э. возникает государство. Наступает второй период римской истории — период республики. Рим этого периода представляет собой город-государство, подобный греческим полисам. В ходе завоевательных войн Рим подчинил другие итальянские государства. Побежденные народы признавали зависимость от Рима, но не включались в состав римского полиса.

В отличие от Афин Римская республика была аристократической — власть оставалась в руках родовой аристократии. По мере экономического развития, как и в Афинах, появились городское хозяйство, ремесло и торговля, а вместе с ними и «новые богачи», которые стремились разделить власть со старой римской знатью, попасть в ее ряды. Отдельные части Италии постепенно сливаются в одно государство. Однако политические и имущественные права остаются в руках граждан только римского полиса — квиритов. Подобное положение не могло не вести к социальной напряженности и политическим конфликтам.

В этих условиях решающей силой становится армия, которая постепенно становится орудием в руках военачальников, обеспечивавших военную добычу и содержание солдатам. Используя армию, они захватывают власть в стране и превращаются в императоров. В I в. до н. э. Римская республика сменяется империей, просуществовавшей до V в. н. э.

Издревле ведущей отраслью большинства населения Пенинского полуострова было земледелие. Плодородные почвы и мягкий климат обеспечивали высокие урожаи.

Бурный подъем сельского хозяйства Италии во II—I вв. до н. э. можно объяснить тремя причинами: широким внедрением рабства, развитием простого товарного производства, переходом от мелкого хозяйства к производству на крупных площадях. Господствующим типом хозяйства становится рабовладельческое имение в несколько сот югеров земли, которые возделывают полтора-два десятка рабов. В рамках одного имения существовало товарное производство и натуральное хозяйство одновременно. Известна также практика раздачи земли мелкими участками в аренду безземельным и малоземельным свободным арендаторам — колонам.

Эволюция общественных отношений в Риме в IV—III вв. до н. э. способствовала возникновению форм классического рабства. Концентрация земли, распространение частной собственности, развитие ремесел, торговли, денежного обращения, зарождение товарного хозяйства требовали дешевой рабочей силы. Заставить работать свободного мелкого собственника, добивавшегося равноправия и наделенного участком земли, было трудно. Такой рабочей силой мог быть лишенный всех прав и имущества раб, полученный извне. Именно этим объясняется агрессивность Рима, его бесконечные войны, массовое ограбление и порабощение завоеванного населения. Успешные войны способствовали обильному притоку рабов, росту и внедрению рабства.

Использование рабского труда разрушало натуральное хозяйство. Во II—I вв. до н. э. землевладельцы и ремесленники стремились не только к получению большего прибавочного продукта, но и к денежной его реализации. Все это вызывало усиление эксплуатации рабов, которые превратились в основного товаропроизводителя. В результате численность рабов постоянно возрастала. Они стали самым многочисленным классом римского общества. Рабовладение распространилось в сельском хозяйстве, горнодобывающем деле, металлургии, строительстве. Труд свободных или полузависимых работников по-прежнему применялся, но играл подчиненную роль. Во II—III вв. н. э. наступил кризис рабовладельческой системы.

7Восточная деспотия управляется огромным бюрократическим аппаратом, а ее единство олицетворено фигурой правителя, обладающего абсолютной властью над жизнью и смертью своих подданных. Если в западной истории государство зависит от общества и так или иначе выражает интересы группы свободных людей, то тут все обстоит иначе. Здесь нет свободных людей - свободных воинов и собственников, а есть только государственные рабы, крестьяне ( часто находящиеся в еще более жалком положении) и чиновники, осуществляющие административное управление. В одном только древнем Шумере исследователи насчитывают от полумиллиона до миллиона государственных рабов, которые каждый день направлялись на ведение общественных работ, причем и работа и выдаваемые пайки строго документировались.

В древних восточных деспотиях таким средним слоем было чиновничество, доля которого достигала 15 - 20 % населения.

Поэтому утверждать, что восточная деспотия - это такая форма правления, при которой подданные полностью зависят от произвола властей, не совсем верно. Действительно, такой строй существовал во многих древних азиатских государствах, однако власть в них принадлежала, как правило, не единоличному правителю, а многочисленной правящей группировке.

Первый тип характерен для восточной деспотии, азиатского способа производства ( не в географическом, а в социологическом смысле), основные черты которого ( с точки зрения феномена власть - собственность), опираясь на характеристику К.

Рабовладельческие монархии в виде восточных деспотий сложились в странах Древнего Востока ( Египет, Вавилон, Индия, Китай и др.), где для проведения крупных ирригационных сооружений требовалась сильная централизованная власть.

Таковыми были репрезентативные культуры Древнего Египта, восточных деспотий, эти черты заметны в культурных системах средневековой Европы. Таковыми являлись ( и являются) культурные системы всех теократических государств, в частности современных фундаменталистских.

Специфической характеристикой нового класса является его коллективная собственность, что встречалось ранее в восточных деспотиях.

Уже во времена правления Ивана III в русском государстве складывается система авторитарной власти, имевшая значительные элементы восточных деспотий. Государь всея Руси обладал объемом власти и авторитетом, неизмеримо большим, чем у европейских монархов.

Если византийский император служил народу на основе закона, обязан был подчиняться универсальным законам, то в России легитимация норм, традиций власти протекала в духе восточных деспотий. Формировалось представление о власти самодержца, который не ограничен никакими законами, произволен в своем властвовании.

Следует считаться с тем существенным фактом, что Восток является родиной государственной идеологии. Это вполне закономерно, ибо восточная деспотия доминировала над обществом, фактически поглощая его.

Рассмотрим подробней, что представляла собой восточная деспотия.

Постепенно Московское государство приобретало черты восточной деспотии, для которой были характерны следующие основные признаки: единоличная власть царя, колоссальная роль бюрократии, вертикальный характер связей в обществе, корпоративность.

В зачаточной форме она обнаружена уже в простом ( первобытном) обществе. С появлением раннего государства - восточной деспотии - стратификация ужесточается, а по мере развития европейского общества, либерализации нравов стратификация смягчается. Сословный строй свободнее кастового и рабства, а пришедший на смену сословному классовый строй стал еще более либеральным.

Сопоставим, как это постоянно делает Шпенглер, разные культуры, Египет и античность. Обращает на себя внимание эффект миниатюризации, наблюдаемый в греческом полисе, в отличие от монументальных восточных деспотий с их громоздкими структурами управления, учета и сложной системой письменности. У греков структуры управления ( совет, суд, народное собрание) приспособлены к возможностям одного человека, но и человек уже в гомеровскую эпоху становится личностью: овладевает способностью выбора и сознательного отношения к норме социального контроля.

Наиболее близко к типу восточной деспотии Московское государство подошло в эпоху Ивана IV Грозного. Для советского времени Иван Грозный - это привлекательная фигура.

Это не значит, что подчинение жрецу не является рабством. Пророк обращается к сирым, обездоленным, угнетенным, он открывает им другие, новые перспективы. Перспективу, ведущую на абсолютно другую дорогу, в абсолютно другой свет, нежели теократическое государство, скажем, типа восточной деспотии, сатрапий древности, где государство - храм, вокруг которого эшелонами располагались официальные слои, а в центре был человекобог, оптимальное выражение которого - жречество, высшее жречество. [1]

Князь в таких условиях выступал как единственный зашитни и господин. Таким образом русская государственность начинает приобретать черты восточной деспотии с ее жестокостью, произволом, полным пренебрежением к народу и личности. В результате на Руси сформировался своеобразный тип феодализма, в котором довольно сильно представлен азиатский элемент. [2]

Немусульманские общины ( еврейская, греческая, армянская) были признаны официально, а их члены получили допуск к государственной службе. В 1876 году был создан двухпалатный парламент, который несколько ограничивал власть султана, в конституции провозглашались основные права и свободы граждан. Однако демократизация восточной деспотии оказалась весьма непрочной и в 1878 г. после поражения Турции в войне с Россией происходит откат на исходные позиции. После государственного переворота в империи вновь воцарилась деспотия, парламент распущен, существенно урезаны демократические права граждан. [3]

Такие приемы спора мне знакомы еще со времени наших прений с социалистами-революционерами. Каждая ссылка на историю встречала, обыкновенно, с их стороны возражение, что наше положение совсем иное, и я прекрасно знаю, что в данном случае наше положение совсем не то, что положение Китая в XI веке. Я категорически говорю это в своем Дневнике; но, несмотря на различие, есть и некоторые сходные черты, и вот на эти-то черты и нужно обратить внимание. Они злключаются именно в национализации земли, которая составляет характерную особенность нашей аграрной истории. Ленин говорит: Что же касается до реакционного происхождения ( или характера) крестьянской идеи национализации земли, то ведь и в идее черного передела есть несомненнейшие черты не только реакционного происхождения, но и реакционного характера ее в настоящее время. Я и это хорошо знаю. Я именно на это и указываю, и странно бить мне челом моим же добром и преподносить мне это добро в виде возражения. И именно ввиду этой реакционной черты, отразившейся на всей нашей политической истории, я высказываюсь против национализации земли. Ленин смотрит на национализацию глазами социалиста-революционера. Он начинает усваивать даже их терминологию, - так, например, он распространяется о пресловутом народном творчестве. Приятно вспомнить старых знакомых, но неприятно видеть, что социал-демократы становятся на народническую точку зрения. Аграрная история России более похожа на историю Индии, Египта, Китая и других восточных деспотий, чем на историю Западной Европы. В этом нет ничего удивительного, потому что экономическое развитие каждого народа совершается в своеобразной исторической обстановке. У пас дело сложилось так, что земля вместе с земледельцами была закрепощена государством, и на основании этого закрепощения развился русский деспотизм. Чтобы разбить деспотизм, необходимо устранить его экономическую основу. Поэтому я - против национализации теперь; когда мы спорили о ней с социалистами-революционерами, тогда Ленин находил, что мои возражения были правильны. Ленин говорит: мы обезвредим национализацию, но, чтобы обезвредить национализацию, необходимо найти гарантию против реставрации; а такой гарантии нет и быть не может. [4]

Такие приемы спора мне знакомы еще со времени наших прений с социалистами-революционерами. Каждая ссылка на историю встречала, обыкновенно, с их стороны возражение, что наше положение совсем иное, и я прекрасно знаю, что в данном случае наше положение совсем не то, что положение Китая в XI веке. Я категорически говорю это в своем Дневнике; но, несмотря на различие, есть и некоторые сходные черты, и вот на эти-то черты и нужно обратить внимание. Они заключаются именно в национализации земли, которая составляет характерную особенность нашей аграрной истории. Ленин говорит: Что же касается до реакционного происхождения ( или характера) крестьянской идеи национализации земли, то ведь и в идее черного передела есть несомненнейшие черты не только реакционного происхождения, но и реакционного характера ее в настоящее время. Я и это хорошо знаю. Я именно на это и указываю, и странно бить мне челом моим же добром и преподносить мне это добро в виде возражения. И именно ввиду этой реакционной черты, отразившейся на всей нашей политической истории, я высказываюсь против национализации земли. Ленин смотрит на национализацию глазами социалиста-революционера. Он начинает усваивать даже их терминологию, - так, например, он распространяется о пресловутом народном творчестве. Приятно вспомнить старых знакомых, но неприятно видеть, что социал-демократы становятся на народническую точку зрения. Аграрная история России более похожа на историю Индии, Египта, Китая и других восточных деспотий, чем на историю Западной Европы. В этом нет ничего удивительного, потому что экономическое развитие каждого народа совершается в своеобразной исторической обстановке. У нас дело сложилось так, что земля вместе с земледельцами была закрепощена государством, и на основании этого закрепощения развился русский деспотизм. Чтобы разбить деспотизм, необходимо устранить его экономическую основу. Поэтому я - - против национализации теперь; когда мы спорили о ней с социалистами-революционерами, тогда Ленин находил, что мои возражения были правильны. Ленин говорит: мы обезвредим национализацию, но, чтобы обезвредить национализацию, необходимо найти гарантию против реставрации; а такой гарантии нет и быть не может. [5]

8 Феодализм (франц. féodalité, от позднелатинского feodum, feudum — владение, поместье, феод) — классово антагонистическаяобщественно-экономическая формация, представляющая среднее звено целостного диалектического процесса смены общественно-экономических формаций: эпоха феодализма лежит между рабовладельческим строем икапитализмом. В истории многих народов феодализм был первой классово антагонистической формацией (т. е. непосредственно следовал запервобытнообщинным строем).

Экономический строй феодализма при всём многообразии его форм в разных странах и в разное время характеризуется тем, что главное средство производства — земля находится в монопольной собственности господствующего класса феодалов (иногда почти полностью сливающегося с государством), а хозяйство ведётся силами и техническими средствами мелких производителей — крестьян, так или иначе зависимых от собственников земли. Таким образом, феодальный способ производства основан на сочетании крупной земельной собственности класса феодалов и мелкого индивидуального хозяйства непосредственных производителей — крестьян, эксплуатируемых с помощью внеэкономического принуждения (последнее столь же характерно для феодализма, как экономическое принуждение для капитализма).

Феодальный способ производства утвердился как специфическая форма разрешения противоречий, накопившихся в недрах предшествующего способа производства.

Феодальные производственные отношения в течение определённого исторического периода способствовали росту производительных сил. Хотя и медленными, в целом, темпами, но повышалась производительность общественного труда, развилось и углубилось общественное разделение труда. Развитие производительных сил феодального общества наблюдалось во всех отраслях хозяйства как в деревне, так и в городе.

Вслед за развитием и совершенствованием сельскохозяйственного производства постепенно начинает возрождаться и расти ремесленное производство, которое совершенно захирело в период упадка и гибели рабовладельческого строя. Рост ремесла и развитие его специализации на основе совершенствования орудий производства приводят к тому, что вновь начинает происходить отделение ремесла от сельского хозяйства, которое имело место ещё в период становления рабовладельческого строя, а затем с упадком этого строя сошло на нет.

Отделение ремесла от сельского хозяйства представляло собой один из важнейших моментов в общественном разделении труда и в развитии производительных сил общества в феодальную эпоху. То, что орудия труда феодальной эпохи были более совершенны и специализированны, чем прежде, делало индивидуальный труд производителей, т. е. крестьян и ремесленников, более искусным и результативным.

Феодализм характеризуется господством ручного труда, что свидетельствует об исторически недостаточном уровне развития производительных сил. С феодализмом господство ручного труда в основном заканчивается.

Таким образом, в условиях феодализма производительные силы общества достигают определённого прогресса, но вместе с тем их общий уровень ещё недостаточно высок.

2.2. Феодальные производственные отношения

Поскольку феодализму присуще было преобладание сельскохозяйственного производства над ремеслом, важнейшее значение для экономической жизни общества имела собственность на основное средство производства — землю. Подчёркивая значение феодальной земельной собственности в ту эпоху, К. Маркс указывал, что «крупная земельная собственность была подлинной основой средневекового, феодального общества» [1].

Таким образом, важнейшими отношениями феодального способа производства являются поземельные отношения. Поземельные отношения формируют основное производственное отношение феодального способа производства. Феодальные поземельные отношения характеризовались монополией крупных земельных собственников — феодалов на землю.

Большая часть земли, находившейся в собственности феодалов, состояла из множества земельных наделов, которые были в пользовании крестьян, что давало им возможность вести на этой земле своё индивидуальное хозяйство. Надельный характер крестьянского землепользования является важной чертой поземельных отношений в условиях господства феодального способа производства. Поскольку земля составляла собственность феодалов, крестьянин мог быть в любое время согнан с земли. Однако феодализму была присуща тенденция прикрепления крестьянина к земле. Надельное землепользование крестьян было в большинстве случаев наследственным. Таким образом, в феодальном обществе непосредственный производитель являлся не собственником земли, а лишь её держателем, он лишь пользовался ею, обрабатывал её.

На землях феодалов располагались не только многочисленные деревни и сёла, но и значительное количество городов. Поэтому в сферу эксплуатации феодалов попадали не только крестьяне, но и городские ремесленники. Феодальная собственность означала полное господство феодала в пределах определённой территории, в том числе власть над людьми, населяющими эту территорию. Феодальные поземельные отношения были неразрывно связаны с отношениями личной зависимости.

Отношения личной зависимости пронизывают весь общественно-экономический строй феодализма. «…Мы находим здесь людей, — указывал К. Маркс, — которые все зависимы — крепостные и феодалы, вассалы и сюзерены, миряне и попы. Личная зависимость характеризует тут как общественные отношения материального производства, так и основанные на нём сферы жизни» [2].

Отношения личной зависимости крестьян от феодалов (помещиков) выступали как междуклассовые, антагонистические отношения, противопоставляющие непосредственных производителей эксплуататорам-феодалам.

При феодализме характер отношений зависимости был уже иной, чем при рабстве. Зависимый крестьянин не находился в полной собственности помещика, он мог часть времени трудиться на своём участке земли, работая на себя и свою семью. Крестьянин имел в своей собственности средства производства, сельскохозяйственные и ремесленные орудия, рабочий и продуктивный скот. Средства производства имели в своей единоличной собственности и городские ремесленники. И крестьяне, и ремесленники имели своё собственное жильё и хозяйственные постройки. Некоторые средства производства, например колодцы, дороги, иногда выгоны для скота, находились в ряде случаев в пользовании сохранившейся сельской общины.

Способ соединения непосредственного производителя со средствами производства в условиях феодализма характеризуется определённой двойственностью. Непосредственный производитель — крестьянин, с одной стороны, имея своё собственное мелкое хозяйство, был заинтересован в труде в этом хозяйстве, а, с другой стороны, его труд на феодала носил форму принудительного труда эксплуатируемого на эксплуататора. Внеэкономическое принуждение непосредственного производителя к труду на феодала имело своей экономической основой и условием монополию феодалов на землю и представляло собой средство реализации феодальной собственности в процессе производства.

Благодаря иному, чем при рабстве, способу соединения непосредственного производителя со средствами производства при феодализме изменилось его отношение к труду, появился определённый стимул к труду. Здесь преодолевается антагонизм между непосредственным производителем и орудиями труда, имевший место при рабстве. Поскольку орудия труда принадлежат при феодализме непосредственному производителю, он, несмотря на своё зависимое угнетённое положение, заботился об их сохранности и улучшении.

Внеэкономическое принуждение (которое могло варьироваться от крепостной зависимости до простого сословного неполноправия) было необходимым условием присвоения феодалом земельной ренты, а самостоятельное крестьянское хозяйство — необходимым условием её производства.

Утвердившаяся в эпоху феодализма известная хозяйственная самостоятельность крестьянина открывала некоторый простор для повышения производительности крестьянского труда и развития производительных сил общества, создала более благоприятные условия для развития личности. Этим, в конечном счёте, определялась историческая прогрессивность феодализма по сравнению с рабовладельческим и первобытнообщинным строем.