Тютчев

Федор Иванович Тютчев (1803-1873)

Ф.И.Тютчев вошел в историю русской литературы как поэт, выразивший в своем творчестве романтическое понимание душевной жизни человека и природы. Он продолжал традиции Жуковского и немецкой романтической культуры, развив их на основе философско-идеалистического миропонимания. Тютчевская лирика, часто называемая лирикой природы, отнюдь не просто лирика тех или иных пейзажей. Картины природы воплощают глубокие, напряженные, трагические раздумья поэта о том, что такое Земля и Вселенная, каковы тайны рождения и смерти, в чем глубинный смысл Времени, Пространства, Движения, какое место занимает Человек в этом мире и в чем его Судьба.

Уже современники называли Тютчева поэтом мысли, а его лирику – философской. В созданных им образах и картинах, поэтических созерцаниях и раздумьях есть интенсивность философской мысли. Тютчев художественно воплотил в своем творчестве натурфилософские представления о единстве и целостности природы, взаимосвязи ее явлений, диалектике ее развития, понимание связи человека с природой. Творчески усвоив открытия немецких философов, особенно идеи Шеллинга¹ о единой «мировой душе», Тютчев был по своим взглядам «пантеистом»², т.е. видел в природе живой организм, живущий напряженной духовной жизнью: «В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык….» («Не то, что мните вы, природа…», 1836). В природе лирический герой находит «душу» и в то же время подчеркивает значимость ее материального бытия.

Но живое богатство тютчевской природы ограничено: далеко не все предметно-живое в природе поэта интересует и трогает. В его произведениях трудно обнаружить природу в ее бытовом, прозаическом каждодневном обличье. Тютчев изображает природу в ее целом, природу как универсум, природу в ее космических проявлениях: в грозе, в буре, в весеннем наплыве цветения, в грозных порывах ветра, при ярком свете солнца либо при лунном сиянии. Поэтическое сознание Тютчева увлекают прежде всего стихии как самостоятельные силы мироздания, устойчивые составные части природы, с которыми связанно существование земли: стихии воды, огня и воздуха. При всем своем различии и внешней противоположности качеств они находятся в глубокой связи. Тютчев любит сближать противоположные стихии: огонь и воду, землю и воздух. «Завеса», отделяющая стихии, взвивается, «легкий покров» сдергивается, и противоположности соединяются.

Жизнью и природы и человека движут, по Тютчеву, полярные силы: ритм постоянной смены дня и ночи, круговорот времен года, столкновения стихий, поэтому природа у Тютчева изменчива и динамична, изображается во времени, тончайших смещениях и переходах из одного состояния в другое. Отсюда и характерные для многих стихов конструкции: «Еще в полях белеет снег, а воды уж весной шумят» или «Еще земли печален вид, а воздух уж весною дышит…». Тютчевская природа — не столько пейзаж, сколько космос, в ней живут и действуют сверхличные силы и закономерности, которые и выступают как предмет поэтического размышления. «Светлость» осенних вечеров и «певучесть» морских волн, «огневая лазурь» неба и «вещая дремота» леса выделены из конкретности пейзажа и возведены в ранг вечных сущностей, представших не только взору, но и мысли.

Но духовная жизнь природы, по представлению Тютчева, сложна и противоречива. В глубине этой жизни нет поступательного движения, нет перехода от низших к высшим ступеням развитая. Там происходит лишь непрестанная борьба сущности и видимости. В глубине жизни природы вечно волнуется некая первозданная, темная, всепоглощающая стихия бытия, которую поэт называет «хаосом» или «бездной». И весь видимый мир, воспринимаемый внешними органами чувств человека, отдельные существа этого мира являются только порождением, только кратковременным всплеском этой безликой пучины жизни.

Двойная сущность природы выражается в антитезе земного и небесного, дня и ночи. В стихотворениях «День и ночь» (1839) и «Святая ночь на небосклон взошла» (1850) с особенной ясностью выражена мысль поэта о глубоком противоречии, лежащем в основе мироздания: о прекрасном, светлом, «златотканном» покрове видимости жизни, и о страшной, темной «бездне» ее сущности. Одна из основных тем лирики природы Тютчева - тема ночи. Многие стихотворения посвящены не просто природе, а ночной природе. «Самой ночной душой русской поэзии» называл Тютчева А.Блок. Ночь является носителем загадок и тайн всего мироздания, поэтому ночь в изображении Тютчева представляется величественной и грандиозной, трагической и страшной: Но меркнет день — настала ночь;\ Пришла - и с мира рокового \Ткань благодатную покрова, \Сорвав, отбрасывает прочь...

Речь идет не просто об угасании дня, а о формах вечности, о всеобщем законе, о хаосе и космосе. Ночь раскрывает перед человеком глубочайшие бездны и сокровенные тайны - и это знание для человека и страшное, и высокое. Тютчевская ночь одухотворяет человека и властно уносит его во владенья запредельного и непостижимого:

Небесный свод, горящий славой звездной, \Таинственно глядит из глубины, -\И мы плывем, пылающею бездной \Со всех сторон окружены. «Как океан объемлет шар земной...» (1830)

При всей мрачности и трагедийности колорита ночь для Тютчева прежде всего «святая»: «Святая ночь на небосклон взошла...». Мрачное и святое в сознании поэта сливается воедино. День, символ правды и света, жизненной устойчивости и полноты, становится для поэта знаком непрочности и скоротечности бытия, а ночь, образ тьмы и мрака, предстает временем провидения и прозрения. Пред зияющей бездной ночи взгляд, направленный прежде вовне, обращается внутрь собственного смятенного «я»: На самого себя покинут он - \Упразднен ум, и мысль осиротела - \В душе своей, как в бездне, погружен, \И нет извне опоры, ни предела...

Никто из русских поэтов так, как Тютчев, не одухотворил ночь; вернее, не узрел в ней дышащих и вздымающихся, хаотических, архаических основ жизни и смерти. С темой ночи тесно связана тема хаоса – жуткой, непостижимой тайны, которую природа скрывает от человека. Тютчева-поэта влечет к себе непостижимое, и все непостижимое воплощается в понятии «хаос». Хаос - это те бездны, которые постоянно держат человека в своей власти и открываются перед ним в ночном безмолвии. Хаос предстает как стихия, первооснова бытия, прародина мира и человечества, и потому человек необходимо связан с ним, более того, через это «наследье родовое» делается причастным потаенной жизни космоса. Поэтому хаос для Тютчева - понятие в равной мере космическое и обобщенно-психологическое.

Тютчев-поэт постоянно и пристально вглядывается в природу, всматривается в ее загадочные лики, прислушивается к ее загадочным и вещим голосам - и страстно вопрошает ее, доискиваясь не столько до ее собственных, сколько до человеческих, душевных тайн. Так, в стихотворении «О чем ты воешь, ветр ночной?» (1836) выражено тревожное состояние души человека, когда ветер поет ему «страшные песни... про древний хаос». Поиск ответа на вопросы: «О чем ты воешь, ветр ночной? О чем так сетуешь безумно?» – связан с пробуждением прапамяти души. Она скрыта за поверхностным восприятием, до нее трудно добраться (с этой мыслью связан мотив углубления: «И роешь, и взрываешь...»), там вечная ночь («мир души ночной»). Однако в ней истина, «повесть любимая» о «древнем хаосе». «Вой» ветра, созвучный настроению лирического героя, воспринимается как призывный горн, не только пробуждающий «заснувшие» бури, но и вызывающий ответный порыв к «беспредельному»:

Из смертной рвется он груди, Он с беспредельным жаждет слиться!..

Образ ветра предваряет размышления лирического героя о философских проблемах, итогом которых становится возвеличивание личности (торжественный пафос выражен восклицательной интонацией). Не довольствуясь всем земным миром, человек ощущает себя на грани вселенских противоречий. Его душа пытается вырваться из груди, чтобы вернуться в «родимый» хаос. Содрогаясь от соприкосновения с ночным «хаосом», поглощающим обособленное существование, лирический герой Тютчева исступленно любит жизнь в ее прекрасных, блестящих, дневных проявлениях, которые представляются ему «праздником» жизни. В лирике Тютчева выражено любование и восхищение зримой красотой и прелестью природы.

Особенное восхищение поэта вызывают те моменты жизни природы, когда с наибольшей активностью проявляются ее стихийные силы: грозы, бури, волнения на море, весеннее оживление лесов и полей и т. п. «Люблю грозу в начале мая...», «Как весел грохот летних бурь...», «Как хорошо ты, о море ночное...» - такими восторженными признаниями начинаются многие стихотворения поэта. Так, в стихотворении «Весенние воды» (1832) создается картина приближения светлой, праздничной поры, которую природа, пробуждаясь от зимнего сна, встречает весело, с ликованием. Возникает образ праздничного шествия, впереди которого бегут вестники - герольды. Они шумят, будят, «гласят во все концы» о грядущем торжестве. Благодаря этому мотиву в образе весны видна не только реальная пейзажная основа («Еще в полях белеет снег...»), но и метафорический уровень, позволяющий придать образу возвышенный смысл, подчеркнуть его значительность. Весна предстает олицетворением жизненной силы, в связи с чем одушевление лирического героя, вызванное ее приближением, воспринимается как жизнеутверждающее прославление вечного возрождения. Эта главная мысль выражена восклицанием: «Весна идет, весна идет!».

Своеобразное очарование поэт испытывает и при созерцании тишины природы, в особенности ее увядания, осеннего и вечернего оскудения ее красоты и звуков: «Есть в светлости осенних вечеров Умильная, таинственная прелесть...», «Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная nopa… -таковы зачины стихотворений на эту тему. «Как увядающее мило! Какая прелесть в нем для нас», - восклицает поэт, изображая «полураздетый» осенний лес.

Многие стихотворения Тютчева исполнены торжества от чувства органической связи человеческого мира с Мирозданием. Но, романтически восхищаясь гармонией сил природы («Певучесть есть в морских волнах», 1865), поэт противопоставляет ей человека с его развитой индивидуальностью, утонченным чувством жизни, богатством самосознания. Человек особенно остро и трагически осознает и свою неизбывную жажду жизни, и всю неизбежность своего угасания. Ему знакомы настроения упадка и увядания жизни, чувство личного самоотрицания, тоски бытия, готовности раствориться в беспредельности мира. Но вместе с тем Тютчев знает и другое чувство - чувство ужаса при соприкосновении с темной «бездной» жизни, открывающейся человеку по ночам, чувство страха от сознания неизбежной утраты личного обособленного существования. В стихотворении «Тени сизые смесились...» (1836) поэт изображает сумерки, переход от дня к ночи, переживая его как «час тоски невыразимой», час слияния личности с миром («все во мне, и я во всем...»). И это слияние для него желанно, он жаждет «вкусить уничтоженья» и смешаться «с миром дремлющим». Однако единство с миром оказывается недостижимым. Лирический герой ощущает только «смешение» ощущений, каждое из которых переполняет его через край. Впечатление гармонии обманчиво, так как самозабвенье, растворение в «мире дремлющем» связано с отказом от жизни:

Чувства - мглой самозабвенья\Переполни через край!.. \Дай вкусить уничтоженья, \С миром дремлющим смешай!

Процессы, происходящие в природе и в душе лирического героя, противопоставлены друг другу. Пейзажные характеристики блекнут, становятся незримыми, неслышными, все смешивается в «сумраке сонном», вместо живых остаются только тени. Напротив, душа в этот час пробуждается, чувства «переполняют» ее, ощущения приобретают изощренность («незримый» полет «слышен»), забывается все поверхностное, «дневное», и на первый план выходит порыв, обусловленный стремлением слиться с миром.

Увлекаясь общим, философским осмыслением взаимоотношений человека и природы, поэт не проявляет интереса к отношениям в частной жизни людей. Но есть одна область личных отношений, в осмыслении которой трагическое миросозерцание поэта проявляется с особой силой. Это стихи о любви. В ее воплощении психологическая конкретика сочетается со стремлением философски осмыслить события душевной жизни, придать субъективным переживаниям героя обобщенный смысл. Любовь в лирике Тютчева - это стихийное чувство, поглощающее всю человеческую душу, роковая страсть, которая может дать человеку высочайшее упоение и может привести его к гибели. Это нечто подобное грозам и бурям в природе. Поэт выражает трагическое понимание любви, видя в ней нечто родственное и близкое самоубийству. Любовная страсть побуждает человека отрешиться от своей индивидуальности, как бы выйти за пределы самого себя. Она разрушает охранительную замкнутость и целостность внутреннего мира человека. Жажда самовыражения, достижения полного взаимопонимания делает личность уязвимой.

Наиболее ярко драматизм любви раскрывается в произведениях, посвященных Елене Александровне Денисьевой (1826-1864): любовь здесь предстает и как возвышающее человека духовное чувство и как могучая, слепая страсть, как тайное чувство и некая ночная стихия, напоминающая о древнем хаосе. Тема любви звучит то как «союз души с душой родной», то как «поединок роковой» двух сердец. Тема пагубности этого «рокового поединка», жертвой которого по большей части оказывается женщина, проходит через все творчество Тютчева. Тютчев изобразил любовь как чувство и как отношения между людьми, подвластные влиянию общества. В стихотворении «Чему молилась ты с любовью…» (1851-1852) внутренний мир женщины, способной на глубокие чувства, уподобляется храму, а бездушное светское общество, преследующее ее своим лицемерным судом, рисуется как толпа, оскверняющая храм.

В стихотворении «О, как убийственно мы любим...» (1851) речь о трагическом диссонансе: о горючей влаге слез, ужасном приговоре судьбы, не заслуженном позоре, страданиях, мучениях, злой боли ожесточения, губительных страстях. Особый драматизм переживанию придает осознание лирическим героем своего бессилия перед судьбой. Его искренняя любовь легла на ее жизнь позором, прекрасные черты «выжгли слезы», в душе героини осталась только «злая боль ожесточенья». В конфликте с судьбой он оказался проводником ее злой воли. Любовь здесь предстает неравной. Ее чувство цельно, его - раздвоено, для нее любовь - это подлинная жизнь, для него - «обморок духовный». Страстно любит женщина, а героя преследует сознание своей несостоятельности перед ее глубоким и сильным чувством. Многогранность и противоречивость любви раскрывается на основе антитез («Что сердцу нашему милей» - «вернее губим», «блеск очей» - «горючая влага» и т.д.). Ни одна из них не может быть преодолена, они надрывают душу, приносят страданье,это признаки одного чувства, дающего новую, волшебную жизнь его душе и в то же время губительного для нее. Любовь — сон, цветение, блеск, пока она остается в «душевной глубине». При столкновении с жизнью («На жизнь ее она легла!») очарованье исчезает, как «северное лето», злая реальность превращает мечты в «грязь», «пепл».Ее «ужасный приговор», совершающийся над влюбленными, не останавливает никого из людей. Принимая его неизбежность, они решаются противопоставить року свою волю («она моя»). «Милей» их сердцу оказывается представление о жизни, в которой правят «очарованье» красоты, пусть «мимолетной» и уязвимой, и «страсти», хотя и «слепые», заканчивающиеся изменой, мученьем, гибелью. Любовь в стихотворении - средоточие мировых противоречий.

У Тютчева есть ряд произведений, обращенных к самым глубоким и мучительным вопросам человеческого бытия («Душа моя – Элизиум³ теней» , 1836; «Два голоса». 1850). Человек для Тютчева такая же тайна, как и природа, но каждая личность несет свою, особенную тайну. Чем она нравственно богаче, тем сложнее и уязвимее. Этой идеей проникнуто стихотворение «Silentium!»⁴ (1833). Ответом на вопрос лирического героя В.А.Жуковского («Но льзя ли в мертвое живое передать?» - «Невыразимое», 1819) становится утверждение бессилия «языка земного» не только в искусстве, но и в общении двух «сердец». В трех строфах стихотворения создается образ души, обреченной на одиночество и непонимание. В ней целый мир, волшебное богатство («чувства и мечты», «глубина», «ключи», «таинственно-волшебные думы»). Это истинная жизнь, но она столь хрупка, что к ней нельзя допускать «другого». Даже лучи солнца разгонят ее очарование, слово будет «взрывом», возмущающим ее «ключи».

Лирический герой готов принять абсолютное одиночество, «жить в себе самом», чтобы сохранить это чудо. В каждой из трех строф, заканчивающихся ключевым словом, называются признаки душевной жизни, которые надо скрывать, таить, как великие сокровища. В первой строфе «чувства и мечты» сравниваются со звездами, свет которых озаряет «душевную глубину». Любуясь ими, можно понять величие целого. «Ночная» сущность души - один из основных мотивов в лирике Тютчева. В данном стихотворении антитеза «день - ночь» используется, чтобы выразить мысль о невозможности «живое передать» «языком земным» (Жуковский), осветить «дневными» лучами беспредельную «глубину» души. Мотив света подчеркивает крайнюю уязвимость внутреннего мира. Но благодаря пониманию того, что беспредельность - главное свойство души человека, в настроении лирического героя происходит перелом от трагического ощущения изолированности к возвеличиванию духовной жизни личности.

Стихотворение состоит из 3 частей. 1 часть - наставление в его наиболее прямой форме. Наставлением и уроком, заключенным в 3 части, стихотворение заканчивается. 2, средняя часть, меньше всего похожа на поучение:

Как сердцу высказать себя? \Другому как попять тебя?\Поймет ли он, чем ты живешь?

На все вопросы дается ответ, предельно заостряющий образ «невыразимого»: «Мысль изреченная есть ложь». Даже самое точное и богатое слово не в состоянии адекватно, достоверно передать мир душевных переживаний, равновеликий вселенной («Есть целый мир в душе твоей...»). Значимость высказывания подчеркнута интонационными средствами - после трех вопросов следует резкий переход к повествовательному тону.

Тютчев особенно болезненно относился ко всему, что волею самой природы ставило предел, ограничивало проявление человеческой натуры, ее чувств, мыслей, стремлений – отсюда та крайность и категоричность, которые звучат в итоговой мысли стихотворения, заключающей каждую его строфу. Вместе с тем вопросы означают напряженные поиски путей самовыражения, разрывающие своеобразное кольцо молчания (Молчи» - «…и молчи»).

Своеобразие содержания творчества поэта нашло выражение в принципах и приемах художественного изображения жизни. Максимальная обобщенность лирики Тютчева и в то же время конкретность, личностность: «Мы» в первой строфе и в конце стихотворения («О, как убийственно мы любим», «мы… губим», «что сердцу нашему милей!») имеет обобщенно-личное значение, относящееся к любви как таковой. Стихотворение «Весь день она лежала в забытьи…», обращенное к скончавшейся Е.А.Денисьевой и посвященное описанию ее последних часов, содержит два смысловых центра: «она» и «я» («Весь день она лежала в забытьи…» и «Я был при ней, убитый, но живой»). Однако в последней строфе «она» заменяется на «ты»:

Любила ты, и так, как ты любить – \Нет, никому еще не удавалось!

Натурфилософская поэзия отразила у Тютчева философию пантеизма это параллелизм явлений мира природы и жизни человека. Часто это проявляется в сопоставлении или противопоставлении жизни человека и природы. Например, в стихотворении «Осенний вечер» (1830 г.) картина весеннего вечера полна живого, трепетного дыхания. Вечерняя природа предстает живой и очеловеченной («На всем та кроткая улыбка увяданья, что в существе разумном мы зовем божественной стыдливостью страданья…»), поэтому и шелест листьев легкий и томный, и светлость вечера полна умильной прелести, и земля не только грустная, но и по-человечески сиротеющая. Природа раскрывает все богатство своих красок лишь тогда, когда она становится предметом эмоциональных переживаний человека, проекцией его душевного мира. Поэтому у Тютчева лирические медитации всегда находят себе опору в восприятии природы, а лирические пейзажи всегда оказываются скрытым выражением эмоциональных раздумий поэта. В стихотворении «Тени сизые смесились…» отголоском приглушенной симфонии сумеречной вселенной является сумрак души, состояние оцепенения и непросветленности, когда человек погружается в глубь собственной размытой, двойственной и смертной природы. В стихах подобной структуры, как бы они внешне ни отличались друг от друга, случай из жизни или просто мысль поэта о человеке через сравнение с аналогичным в природе наполняется всеобщим философским содержанием.

Иногда эмоциональное отождествление жизни природы и человека не выражается в стихотворении непосредственно и открыто, но лишь подсказывается изображением природы, в основе которого - ее олицетворение. Стихотворение «Летний вечер» (1828), заключая в себе картину наступления вечера, заканчивается развернутым образом-олицетворением: «И сладкий трепет, как струя,\ По жилам пробежал природы, \Как бы горячих ног ея \Коснулись ключевые воды». При этом образы природы нередко приобретает наряду со своим прямым значением и значение иносказательное – аллегорическое (например, «Ты, волна моя морская…», «Чародейкою Зимою...» и др.), большое значение в построении образов олицетворенной природы получают у Тютчева метафоры и метафорические эпитеты. Они с особенной силой выражают романтическое мировосприятие поэта. Например: «Обвеян вещею дремотой, Полураздетый лес грустит...»; «Сладок мне твой (морской волны) тихий шепот, Полный ласки и любви...»; «Ночь хмурая, как зверь стоокий, // Глядит из каждого куста!..» и т. д.

Для Тютчева характерна простота, первозданность, идеальность многих его эпитетов. Один из излюбленных эпитетов «золотой». Его эпитет, как и вообще почти любой образ, устанавливает связь отдаленных вещей и явлений. Самые необычные комбинации типа «поющих деревьев» у Тютчева – результат ощущения единства мира природы, родства всего в нем. Характерны для Тютчева также двойные эпитеты, иногда лишенные метафоричности, но всегда созданные для выражения утонченных эмоциональных впечатлений поэта. Например: «Гибкий, резвый, звучно-ясный... он (голос жаворонка) всю душу мне потряс!..»; или: «Там... легче и пустынно-чищеI Струя воздушная течет...»; или «И опрометчиво-безумно Вдруг на дубраву набежит, И вся дубрава задрожит Широколиственно и шумно!»; «Усыпительно-безмолвны. Как блестят в тиши ночной Золотистые их (нив) волны, Убеленные луной» и т. п.

Поэзия Тютчева создала свою образно-философскую систему, свой набор символов, образов-знаков, доминантных, опорных понятий: мирового океана, «порога как бы двойного бытия», «шевелящегося хаоса», сна, бессонницы, дня, ночи, сумрака, безумья, скуки, радости, тоски и т.д.

Стиль его поэзии есть результат ухода от всего житейского, натуралистического, бытового. Миру возвышенных дум и чувствований соответствует особая архаизированная речь, с се величаво-торжественным течением и необыденными словами. Его лексика нередко отличается возвышенной и торжественной архаичностью - применением «славянизмов». Например: «Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья, И в оный час явлений и чудес...»; «Уж солнца раскаленный шар С главы своей земля скатила...»; «Cии светила, как живые очи, Глядят на сонный мир земной..,»; «То глас ее: он нудит нас и просит...»; и т.д. Торжественность звучания стихов Тютчева в значительной мере создается использованием длинных, многосложных словах (безымянной», «златотканной» и т.д.). Многосложное слово, в сравнении с малосложным, более протяженное и потому более торжественное. В стихах Тютчева такие «долгие» и «торжественные» слова находятся, как правило, в ключевом положении и несут на себе повышенную интонационную и смысловую нагрузку, помогают переключить читательское восприятие «на высокую волну», переводят его в необычное, непрозаическое измерение. В языке Тютчева часты случаи «словосложения», употребления сложносоставных слов: «пасмурно-багровый», «родственно-легко», «холодно-бесцветно», «грустно-безответно», «безлюдно-величавый» и др.

Значительность и напряженность переживаний поэта находит выражение в интонационно-синтаксическом строе его поэзии. Стихотворения Тютчева отличаются разнообразным применением «риторических» приемов выразительности: обращений, восклицательной интонации поэтических предложений и др.

Благодаря Тютчеву в русской поэзии закрепились и обрели философскую значимость образы гроз, зарниц, ночного ветра, дня и ночи и др. Ощущение катастрофичности бытия, не позволяющее искать спасения в сфере идеала и даже мечтать о преобразовании жизни, открытость бездне, ужас смерти и желание бессмертия, вопросы, обращенные к небу, делают его творчество предвестием художественных течений рубежа веков. Опыт Тютчева, его интеллектуальные и поэтические парадоксы, вобрала в себя русская поэзия ХХ и продолжает поэзия XXI вв.

Литература:

Бухштаб Б. Ф.И.Тютчев. Русские поэты. Л., 1970; Касаткина В. Н. Поэзия Тютчева. М., 1978; Озеров Л. Поэзия Тютчева. М-, 1975; Осповат АЛ. «Как слово наше отзовется...». М., 1980; Пигарев К.В. Жизнь и творчество Ф.И. Тютчева. М., 1962; Пигарев К.В. Тютчев и его время. М., 1978; Шайтанов И.О. Ф.И.Тютчев: поэтическое открытие природы. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. – М., 1998.

1 Ше́ллинг Фридрих Вильгельм (1775-1854) - немецкий философ, развивший взгляд на природу как на живой организм, бессознательно-духовное творческое начало, восходящую систему ступеней («потенций»), характеризующуюся динамическим единством противоположностей.

2 Пантеизм – учение, отождествляющее бога с природой и рассматривающего природу как воплощение божества.

3 Элизиум – в греческой мифологии место в царстве мертвых, где блаженствуют праведники.

4 Молчание! (лат.)

4