ТЕКСТОЛОГИЯ_ПОСТР

прохладно. Кусты сирени и розы были в полном цвету, белая акация тоже, а внизу между стволами лип пестрели разноцветные тюльпаны

ипетушки. По бокам дорожки цвели бархатцы и анютины глазки, а сзади них, Бог весть для чего, были посажены громадные подсолнухи. Пройдя дорожку, Паша бросился в кусты и, раздвигая их перед собой, очутился наконец у реки.

Здесь у берега, в тени старой липы, стоял плотик, к которому было прицеплено несколько выдолбленных из дерева челноков. Взобравшись на один из них, Паша умылся и тем же путём выбрался обратно. Он был вне себя от радости. Проходя через двор, он остановился перед сараем, на котором стоял на одной ноге аист, и стал дразнить его. Аист крикнул, тяжело замахал крыльями и улетел.

Втени у конюшни кухарка Марина чистила самовар. Увидев Пашу, она бросила всё и побежала к нему навстречу.

— Здравствуйте, паничок, родненький! — заговорила она, обнимая его грязными руками. — Сколько лет, сколько зим! Как я за вами соскучилась! Как вы без нас жили, паничок родненький? Хорошо ли вам было в Сумах? Должно быть, вас там плохо кормили и поили...

Марина поцеловала его в щёку.

— А у нас горе-то какое, паничок мой родненький! — продолжала она. — Посетил Господь нас грешных... Схоронили мы вашу маменьку!

— Когда? — воскликнул, точно громом поражённый, Паша.

— Вчера только, сиротка моя милая... Ждали, ждали вас, да так

ине дождались. Тётенька Марфенька и дяденька Балабан видят, что вас уж не дождёшься, да и схоронили без вас... Как раз в тот самый день, когда Аграфена Ивановна поехала за вами в Сумы, она, бедная,

искончалась вечерком...

Она заплакала, а Паша вырвался из её объятий и сломя голову побежал к дому.

—Тётенька! тётенька! — в ужасе кричал он по дороге. — Маменька умерла.

На пороге дома показалась Аграфена Ивановна с усталым, задумчивым лицом и заплаканными глазами: она не спала целую ночь. Завидев бегущего к ней навстречу племянника, она широко расставила руки для объятий и так и замерла. Со всего разбега Паша бросился в них и громко зарыдал. Она взяла его на руки и, ни слова не говоря, прильнула щекой к его мокрому от слёз лицу и заплакала, как дитя. Потом она внесла его в комнату, положила его на кровать и стала вытирать ему слёзы.

—Ничего, сынок... — сквозь всхлипывания говорила она. — Бог не оставит... Молись ему, Отцу Небесному!

И ещё долго не мог успокоиться Паша. Во весь этот день он не ел, не пил, а только лежал на кровати и рыдал. А когда уже свечерело,

41

он немного упокоился и вышел в сад. Ещё так недавно счастливый и весёлый, он вспомнил свои прогулки с матерью по саду, вспомнил, как в прошлом году она, отправляя его в Сумы, в последний раз сидела здесь с ним прямо на траве, вспомнил, что теперь уж он не поспеет на экзамены, — и почувствовал себя глубоко несчастным. Он пронзительно взвизгнул, схватил себя за голову и, выбежав из сада, без оглядки пустился вдоль по дороге.

Он бежал часа полтора, не зная, куда и зачем, и не замечая ничего по пути. А между тем тяжёлые тучи нависли над землёю и каждую минуту готовы были пролиться дождём. Опомнился он только тогда, когда его ноги застучали по плотине Бокумовской мельницы и когда сквозь сумерки мелькнули перед ним винокуренный завод и высокие тополя. Очутившись на плотине, он постоял немного у вертящегося колеса, вспомнил о вчерашней музыке и побежал к барскому дому. Добежав до тополей, стороживших въезд в усадьбу, он бросился на траву и, изнемогая от усталости, стал дожидаться вчерашних звуков, но в окнах уже не светился огонь и на фортепиано уже не играл никто. Паша приник лицом к траве и заплакал. Две крупные капли дождя упали ему на затылок, и набежавший ветер зашумел над ним листвой каштанов.

— Хиба ж так можно? — вдруг услыхал он около себя голос Юхима. — Сидайте, панич, скорей на коня, да до дому! Насилу разыскал!

Паша машинально поднялся с травы, сел вместе с Юхимом на лошадку и поплёлся назад.

Приехав домой и увидев ласковую тётку, точно мать обрадовавшуюся ему, он бросился к ней на шею и почувствовал, что ближе её для него уже нет никого на свете и что она заменит ему родную мать.

И что-то тяжёлое стало постепенно отходить у него от сердца.

42