Монография по гармонизации

чена также в Постановлении Постановление ЕСПЧ от 18 апреля 2013 г. по делу «Агеевы (Ageyevy) против Российской Федерации»1).

Принимая во внимание вышеизложенное, ограничение права на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну будет являться правомерным, когда соблюдены все условия, указанные выше. Отсутствие хотя бы одного из них позволяет говорить о нарушении соответствующих прав. В подтверждении этого можно также привести позицию Европейского Суда по правам человека, изложенную в рамках рассмотрения дела «Хмель (Khmel) против Российской Федерации»: «в случае если доказано, что вмешательство не было предусмотрено законом, нет необходимости устанавливать, преследовало ли вмешательство «законную цель» и было ли оно «необходимо в демократическом обществе»2.

В целях более полного рассмотрения соответствующей проблематики обратимся к гражданскому законодательству, поскольку нормы Конституции РФ, являясь базовыми, основополагающими регуляторами общественных отношений, имеют общий характер, получающий свою конкретизацию в рамках отраслевого законодательства РФ.

Согласно п. 1 ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Следует отметить, что в ч. 1 ст. 23 Конституции РФ как и в п. 1 ст. 150 ГК РФ право на неприкосновенность частной жизни упоминается отдельно от права на личную и семейную тайну. Вместе с тем, по нашему мнению, следует согласиться в позицией С. Гришаева, который отмечает, что «право на личную и семейную тайну является составной частью права на неприкосновенность частной жизни. Законодательство исходит из того, что тайна в данном слу- чае не прикрывает какую-то антиобщественную или противоправную деятельность»3.

1Постановление ЕСПЧ от 18 апреля 2013 г. «Дело «Агеевы (Ageyevy) против Российской Федерации» (жалоба ¹ 7075/10) // СПС «КонсультанПлюс».

2Постановление ЕСПЧ от 12 декабря 2013 г. «Дело «Хмель (Khmel) против Российской Федерации» (жалоба N 20383/04) // СПС «КонсультанПлюс».

3Гришаев С. Óêàç. Ñî÷. Ñ. 32.

Однако легальные определения указанных понятий, также как и их соотношение отсутствуют. Вместе с тем, имеются определенные разъяснения Конституционного Суда Российской федерации по данному вопросу: «право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну означает предоставленную человеку и гарантированную государством возможность контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера»1 (подобная позиция также отражена в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. ¹ 158-О-О2).

Дальнейшая правовая регламентация нематериальных благ в ГК РФ получила свое развитие в рамках реализации концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, одобренной решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г. Пунктом 3.5 указанной концепции предлагалось главу 8 ГК РФ («Нематериальные блага и их защита») «дополнить развернутой системой детальных правовых норм, имеющих целью регулирование и (или) защиту конкретных видов нематериальных благ и лич- ных неимущественных прав граждан».

Учитывая выработанный и юридически оформленный вектор развития гражданского законодательства, федеральным законом от 2 июля 2013 г. ¹ 142-ФЗ «О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» глава 8 ГК РФ дополнена статьей, посвященной охране частной жизни гражданина.

Так, согласно ст. 152.2 ГК РФ если иное прямо не предусмотрено законом, не допускаются без согласия гражданина сбор, хранение, распространение и использование любой информации о его частной жизни, в частности сведений о его происхождении, о месте его пребывания или жительства, о личной и семейной жизни. Не являются нарушением правил, установленных абзацем первым настоящего пункта, сбор, хранение, распространение и использование

1Определение Конституционного Суда РФ от 24 декабря 2013 г. ¹ 2128-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Золотоносова Михаила Нафталиевича на нарушение его конституционных прав ч. 3 ст. 25 Федерального закона «Об архивном деле в Российской Федерации» // СПС «КонсультанПлюс».

2Определение Конституционного Суда РФ от 26 января 2010 г. ¹ 158-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Усенко Дмитрия Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями статьи 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» // СПС «КонсультанПлюс».

информации о частной жизни гражданина в государственных, общественных или иных публичных интересах, а также в случаях, если информация о частной жизни гражданина ранее стала общедоступной либо была раскрыта самим гражданином или по его воле.

При этом из содержания положений ст. 152.2 ГК РФ можно сделать вывод, что информация о частной жизни гражданина, являясь более общим понятием, включает в себя, в том числе, сведения о личной и семейной жизни, что в свою очередь подтверждает вышеуказанный вывод об отнесении права на личную и семейную тайну к праву на неприкосновенность частной жизни гражданина.

Вместе с тем, ст. 152.2 ГК РФ, дополнив нормативную правовую базу в плоскости правового регулирования нематериальных благ новыми положениями, не только не содержит ответа на ряд вопросов, давно попавших в предметную область исследования многих юристов, но и ставит перед нами новые. В частности, допуская ограничение конституционного права на неприкосновенность частной жизни (личную и семейную тайну), гражданское законодательство РФ не содержит понятий (пояснений) государственного, общественного и иного публичного интересов, что, в свою очередь, не позволяет осуществить четкое разграничение между ними и порождает определенные трудности в правоприменении.

При этом, следует отметить, что соответствующие понятия не являются «новеллами» законодательства РФ, полученными в ходе внесения изменений в ГК РФ. Многие федеральные законы, регулирующие различные сферы общественных отношений, оперируют соответствующими юридическим категориями (Гражданский процессуальный кодекс, Федеральный закон от 27 июля 2010 г. ¹ 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)»).

Таким образом, в отсутствие четких критериев определения вышеуказанных понятий, законодатель продолжает использовать их при регулировании общественных отношений, в том числе, закрепляя возможность сбора, хранения, распространения и использования информации о частной жизни гражданина в государственных, общественных и иных публичных интересах без получения согласия гражданина. Только лишь опосредованное установление в тексте нормативного правового акта соотношения интересов оставляет широкое юридическое поле правоприменителю для соответствующей трактовке правовых норм, которая, с вою очередь, может иметь вполне произвольный характер. Анализируя ст. 152.2 ГК РФ, А.М. Эрделевский справедливо отмечает: «вероятно, наибольшие сложности в правоприменительной практике для целей применения п. 1 ст. 152.2 ГК вызовет решение вопроса о том, имели ли место в

конкретном случае сбор, хранение, распространение и использование информации о частной жизни гражданина в публичных интересах»1. Вместе с тем, четкое понимание обозначенного понятийнокатегориального аппарата, используемого действующим законодательством РФ, способствует адекватному правоприменению, основанному на балансе частных и публичных интересов.

Отсутствие легального определения указанных выше понятий и (или) выделения их существенных признаков, в какой-то мере компенсируется наличием научных трудов по данной проблематике и правовых позиций, изложенных Конституционным Судом Российской Федерации.

Не вдаваясь в подробный анализ мнений ученых относительно определения понятия «публичный интерес» отметим, что многие авторы придерживаются точки зрения Ю.А. Тихомирова, который под публичным интересом понимал признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворению которого служит гарантией ее существования и развития2.

При этом понятие «публичный интерес» является более широким, включающим в себя как государственный интерес, так общественный, но не ограничивающийся ими, и способный проявляться иным образом. На данное обстоятельство во многом указывает используемая законодателем в п. 1 ст. 152.2 ГК РФ формулировка, согласно которой не являются нарушением правил, установленных абзацем первым настоящего пункта, сбор, хранение, распространение и использование информации о частной жизни гражданина в государственных, общественных или иных публичных интересах.

В качестве иных публичных интересов могут выступать интересы неопределенного круга лиц, например. Данный вывод подтверждается положениями действующего законодательства РФ. Так, согласно п. 2 ч. 1 ст. 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации судебные постановления подлежат отмене или изменению, если они нарушают права и законные интересы неопределенного круга лиц или иные публичные интересы. Также понятие «публичные интересы» может охватывать категорию «широкий круг лиц»3 (отличие от указанного выше понятия, где субъ-

1Эрделевский А.М. Об изменениях в способах защиты личных неимущественных благ, 2013 // СПС «КонсультантПлюс».

2Тихомиров Ю.А. Публичное право. М., 1995. С. 55

3См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июля 2001 г. ¹ 12-П «По делу о проверке конституционности п. 7 ст. 21 Федерального закона «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации» в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации».

ектный состав ни при каких обстоятельствах вообще невозможно установить, субъектный состав широкого круга лиц либо сложно установить, либо он не известен1).

Не продолжая подбор конкретных интересов, которые могут быть выражены в качестве публичных, и принимая во внимание изложенное выше, можно утверждать, что логика законодателя при формулировании п. 1 ст.152.2 ГК РФ относительно установления понятия «публичный интерес» заключалась в оставлении указанного понятия «открытым» с обозначением определенных ориентиров в виде указаний на государственные и общественные интересы. Вместе с тем, в отсутствие четких критериев указанных ориентиров явно не достаточно для надлежащего нормативного правового регулирования обозначенной сферы общественных отношений и адекватного правоприменения.

Возвращаясь к юридической теории в рамках рассматриваемой проблематики, отметим позицию О.Ю. Ильиной, согласно которой публичный интерес — «это не просто сумма частных интересов, а значимая связь между совпадающими и одинаково важными элементами правомерных интересов множества частных лиц, исклю- чающая иные элементы, не являющиеся значимыми для всех субъектов»2.

Схожую точку зрения высказывает И.С. Раскотиков, обращая внимание на то, что публичность интереса характеризуют в совокупности две составляющие — предметная и количественная. Первая показывает его значимость (ценность) для массового субъекта. Вторая определяет саму массовость субъекта (к примеру, интересы крупных и средних социальных групп)3.

Таким образом, можно сделать вывод, что праву лица на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, соответствующему категории «частный интерес», противопоставлен интерес публичный, который имеет приоритет при наличии определенных условий. Вместе с тем, как справедливо отмечает В.Н. Козлова при рассмотрении вопроса соотношения частных и публичных интересов, «одной из проблем, решение которой зависит от правильного соотнесения указанных категорий, является проблема опреде-

1Ñì.: Афанасьев Д.В. Нарушение публичных интересов как основание для изменения или отмены судебного акта в порядке надзора // Законодательство и экономика. 2006. ¹ 1. // СПС «КонсультанПлюс».

2Ильина О.Ю. Проблемы интереса в семейном праве Российской Федерации. М.: Городец, 2007. 192 с. // СПС «КонсультантПлюс».

3Ñì.: Раскотиков И.С. Соотношение частного и публичного интересов как объектов правового регулирования // Гражданин и право. 2014. ¹ 6. С. 47.

ления оснований и пределов правомерного ограничения прав и свобод личности, а также критериев разрешения их конкуренции»1. В этой связи представляет интерес позиции Конституционного Суда Российской Федерации относительно пределов реализации интересов граждан и государства.

Так, Конституционный Суд Российской Федерации отмечает, что «обеспечивая при осуществлении соответствующего правового регулирования баланс частных и публичных интересов в сфере народовластия, федеральный законодатель, как неоднократно подчеркивал Конституционный Суд Российской Федерации, обязан учи- тывать, что цели ограничения прав и свобод должны быть не только юридически, но и социально оправданны, а сами ограничения — адекватными этим целям и отвечающими требованиям справедливости; при допустимости ограничения федеральным законом того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры; публич- ные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, могут оправдывать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения адекватны социально необходимому результату; недопустимо искажение в ходе правового регулирования самого существа конституционного права или свободы; цели одной только рациональной организации деятельности органов власти не могут служить основанием для ограничения прав и свобод»2 (подобная позиция отражена также в иных актах Конституционного Суда Российской Федерации3).

Таким образом, обобщая вышеуказанное, можно отметить, что ограничение прав граждан (в том числе права на личную и семей-

1Козлова В.Н. Понятие публичных и частных интересов и их соотношение // Государственная власть и местное самоуправление. 2011. ¹ 7 // СПС КонсультанПлюс.

2Постановление Конституционного Суда РФ от 22 июня 2010 г. ¹ 14-П «По делу о проверке конституционности подпункта «а» п. 1 и подпункта «а» п. 8 ст. 29 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина А.М. Малицкого» // СПС «КонсультанПлюс».

3См.: Определение Конституционного Суда РФ от 6 июня 2002 г. ¹ 133-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Юрчика Андрея Анатольевича на нарушение его конституционных прав положениями п. 2 ст. 11 и п. 6 ст. 83 Налогового кодекса Российской Федерации» // СПС «Консультан-

Плюс»; Постановление Конституционного Суда РФ от 18 февраля 2000 г. ¹ 3-П «По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 5 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина Б.А. Кехмана» // СПС «КонсультанПлюс».

ную тайну) не может иметь произвольного характера и быть чрезмерным. Наоборот, указанное ограничение должно подчиняться требованиям справедливости, основанным на всестороннем учете публичных и частных интересов, и быть направлено на достижение соответствующего результата. Действующее законодательство РФ, опираясь на международный правовой опыт, исходит из необходимости установления механизма правового регулирования, направленного на достижение оптимального баланса частных и публичных интересов и характеризующегося определенной степенью координации между ними. При этом ограничение права гражданина на личную и семейную тайну, как неоднократно подчеркивал Конституционный Суд Российской Федерации и Европейский Суда по правам человека, должно быть как юридически, так и социально оправданным. Вместе с тем, юридические конструкции, используемые в действующем законодательствам РФ, нельзя назвать совершенными, что позволяет говорить о недостаточной разработанности нормативной правовой базы в соответствующей сфере и, как следствие, имеющихся трудностях в правоприменительной практике.

Ординарцева Лаура Игоревна, аспирант кафедры гражданского права Тверского государственного университета

Законы субъектов российской федерации как источник

семейно-правового регулирования

В соответствии со ст. 72 Конституции Российской Федерации семейное законодательство находится в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Соответствующая норма содержится и в п. 1 ст. 3 Семейного кодекса Российской Федерации (далее — СК РФ)1. Кроме того, в п. 2 ст. 3 СК РФ предусматривается, что законы субъектов РФ регулируют семейные отношения, которые указаны в ст. 2 настоящего кодекса, по вопросам, отнесенным к ведению субъектов РФ настоящим кодексом, и по вопросам, непосредственно настоящим кодексом не урегулированным. При этом нормы семейного права, содержащиеся в законах субъектов РФ, должны соответствовать СК РФ.

Итак, следует заметить, что законодательные органы субъектов РФ могут принимать законы в сфере регулирования семейных отношений в двух случаях: при наличии прямого предписания в СК РФ и при отсутствии не только прямого предписания, но и вообще семейно-правового регулирования тех или иных отношений.

В связи с этим вызывает интерес исследование оснований и вопросов правового регулирования семейных отношений законами субъектов РФ. Почти десять лет назад данная проблематика исследовалась Блохиной О.Ю.: «… региональные законы регулируют семейные отношения по вопросам, прямо отнесенным к ведению субъектов Федерации Семейным кодексом РФ: установление порядка и условий, при наличии которых вступление в брак может быть разрешено в виде исключения до достижения возраста 16 лет (п. 2 ст. 13); выбор супругами двойной фамилии при заключении брака (п. 1 ст. 32); присвоение фамилии и отчества ребенку (пункты 2, 3 ст. 58); организация и деятельность органов местного самоуправления по осуществлению опеки и попечительства над детьми, оставшимися без попечения родителей (п. 2 ст. 121); определение дополнительных по сравнению с СК РФ форм устройства детей, оставшихся без попечения родителей (п. 1 ст. 123); установление

1 СПС «КонсультантПлюс».