Игры человека и шимпанзе

проволоке так захватывает трехлетнее дитя, что оно не может выйти на улицу с пустыми руками, а неизменно берет с собой колесо для катания.

Подобно тому как щенка, котенка манит за собой всякая движущаяся вещь, и дитя человека не может противостоять этому властному зову инстинкта, побуждающего его бежать и преследовать ускользающее от него, и ребенок сам измышляет себе эти увлекающие его за собой передвижения предметов. Кто из нас ни видел, как дитя стремится схватить ручками вертящийся волчок (Табл. B.83, рис. 6), или как зимой, идя по тротуару, дети-школьники гоняют впереди себя, подталкивая ногой, ледяные комочки, сопровождая их неотлучно и с воодушевлением осуществляя таким образом даже самые продолжительные и без этого скучные переходы.

Летящий шарик, как например воздушный шар (Табл. B.88, рис. 1—3), мыльный пузырь, живо захватывают, восхищают взгляд, интригуют мысль, радуют чувство ребенка.

Как радуется 3-летнее дитя, получив в свое распоряжение цветной баллончик (Табл. B.88, рис. 3), как восторженно бегает дитя с ним, держа за ниточку и любуясь его блеском и пуская по комнате и опять ловя. Эфемерный мыльный пузырик увлекает еще больше. Вот дитя с трудом надуло его через соломинку (Табл. B.88, рис. 1), восхищено достижением, страстно хочет поделиться своей радостью со взрослыми, но боится отнять соломинку ото рта и торопливо говорит сквозь зубы: «Смотри, смотри, какой я пузырь надул!» А пузырь от дуновения воздуха вдруг лопнул. Ах, как хочется еще больше показать такой же пузырь! И вот ребенок опять принимается за выдувание пузырика... Вот заиграл переливчатыми цветными огоньками новый пузырик, вот он оторвался, повис в воздухе и плавно спускается. Дитя жадно следит за ним глазками (Табл. B.88, рис. 2), не может налюбоваться, а пузырь опять лопнул. И кажется, что он дразнит собой ребенка, и у дитяти разгорается желание иметь еще и еще такой же пузырик, чтобы налюбоваться вдоволь его видом, чтобы, поддувая снизу, заставить его подняться выше в воздух, чтобы бегать за ним по комнате и ловить ручками.

Надувающиеся резиновые «чортики» (Табл. B.84, рис. 2), пронзительно пищащие при спадении («уди- уди-уди-и-и-и!»), совмещающие в себе все излюбленные в игрушках признаки, как подвижность (при раздувании и спадании чортика), шарообразность и звучание также радостно используются ребенком.

И другие типы движущихся игрушек, обладающие свойством скакания (прыгунчики, самостоятельно соскакивающие с лесенок, прыгающие лягушки), ползания (самодвижущиеся мышки, жуки, бабочки, божьи коровки), качания (качающиеся между перил паяцы, обезьяны, качающиеся в штанге попугаи), вздергивания (вскидывающие руками и ногами собаки, клоуны, приводимые в движение ниткой, трясущиеся на резинках обезьянки, шарики, кружащиеся в воздухе, китайские — так называемые «животрепещущие»

—птички), — все это игровой материал, дающий неисчерпываемый запас для развлечения ребенка. Вертящиеся предметы настолько соблазняют ребенка, что в случае их нахождения он немедленно приводит их в действие.

Как настойчиво добивается например 2—3-летнее дитя повертеть колесико швейной машинки (Табл. B.83, рис. 2), как огорчается оно, когда ему не дают делать это беспрепятственно и бесконечно долго, как оно радуется (в возрасте 2 г. 11 м. 15 д.), когда получает в полное обладание игрушечную швейную машинку, ветряную мельницу, которые оно может вертеть так долго, как хочет (Табл. B.104, рис. 3).

Когда 2-летний Руди увидел вращающийся стул-вертушку, он целыми часами только и занимался тем, что развертывал и завертывал ее (Табл. B.83, рис. 1). Сначала он так увлекался этой забавой, что, созерцая это вращение, даже широко раскрывал рот. Нередко он еще сажал на вертушку какую-либо из своих игрушек, которые тряслись, срывались и падали на пол при более энергичном верчении, и это доставляло ему особенное удовольствие.

12. Развлечение созерцанием движения.

Когда дитя по каким бы то ни было причинам еще не может само принять активного участия в движении, оно развлекается тем, что созерцает движение.

Еще 4-месячное дитя, не спуская глаз, смотрит, когда в его присутствии причесываются, раздеваются и производят те или другие движения; наоборот, стоит успокоиться и замереть в неподвижности, — и оно уже начинает хныкать, скучая.

257