Архетип власти Гюгенбюль Крайг
.docбывают на всех озлоблены и втайне плетут интриги. Однако чаще всего таким молодым людям не выпадает счастья родиться в среде, поощряющей богатую внутреннюю жизнь, в среде, предоставившей бы им возможности решить свои проблемы через фантазии, поэтому им приходится переживать все драматические ситуации в реальности. Результатом этого оказывается типаж антисоциального, а возможно даже криминального молодого человека. И хотя проявления его деструктивиости внешне напоминают действия молодого человека, временно соприкоснувшегося со злом, в действительности все обстоит иначе: контакт с дьяволом — для него трагедия, непрекращающаяся борьба с окружением, олицетворяющим зло. Подобного несчастного юношу можно сравнить с Дон-Кихотом, бросающимся на ветряные мельницы. Нередко асоциальные личности такого типа ошибочно характеризуются специалистами как психопаты, как люди с врожденными дефектами характера. В дальнейшем эти люди могут оказаться способными создать семью и воспитать своих детей в духе собственного антисоциального мировоззрения. Дело принимает опасный оборот, когда такие личности начинают склоняться к расизму или социальной зависти.
Жизнь подобных людей необыкновенно трагична. Только человек определенного психологического склада может стать жертвой деструктивности. Люди равнодушные не способны болезненно реагировать на зло даже в том случае, когда растут в деструктивной среде. Феномен деструктивности не доставляет им никаких особых хлопот. В юности они весьма поверхностно соприкасаются со злом и в дальнейшей жизни его не замечают. Другое дело — те, на кого уже в детстве произвел глубокое впечатление феномен зла. Они не в силах отказаться от борьбы со злом, однако борьба оказывается бессмысленной, поскольку молодые люди не понимают, что в конечном счете зло есть проблема внутренняя," а проекция собственного деструктивного начала вовне неизменно оборачивается новыми бедами и страданиями. ч
Обречен ли анализ на провал?
Предыдущая глава представляет собой попытку рассмотреть феномен архетипической тени на примере развития молодежи. Архе-типическая тень создает для психотерапевта особые проблемы. Разумеется, данный феномен не исчезает по прошествии молодости. Средний здоровый человек периодически оказывается под влиянием самодеструктивных и агрессивных тенденций, разрушая созданное, саботируя отношения, которые для него дороги, мучая близких и друзей. В особенности же от воздействия архетипической тени страдает психотерапевт. Здесь уже упоминался психологический закон, суть которого сводится к тому, что сила стремления к свету прямо пропорциональна активизации тени. В частности, психотерапевт, стремящийся к осознанию, путем которого он желает помочь пациенту, рискует оказаться под влиянием бессознательного начала в гораздо большей степени, чем обычный человек. Налицо парадокс: чем больше усилий прикладывает психотерапевт к осознанию, тем бессознательнее он становится. Иными словами, чем сильнее освещен один угол комнаты, тем темнее кажутся другие ее углы.
Человеку, осознающему свои собственные деструктивные и самодеструктивные тенденции, тяжелее всего дается переживание их в себе, а не только в проекции. Будучи человеком, беспрерывно находящимся в контакте с бессознательным, психотерапевт в известном смысле подвержен влиянию архетипической тени более, чем любой другой индивид. Сознательно психотерапевт желает помочь клиенту, избавить его от проявлений чрезмерной деструктивности Именно с этой целью, ежедневно, в течение восьми и более часов психотерапевт общается с людьми, которым он хочет вернуть здоровье и ощущение радости жизни. Задача эта весьма непроста, и кроме того следует учитывать, что сознательное стремление к добру
подразумевает наличие в бессознательном такой же по силе злой воли. Предвидя данную опасность, основоположники психоанализа и психотерапии выдвинули требование учебного анализа, предшествующего самостоятельной психотерапевтической и аналитической практике. От психотерапевта требуется хорошее знание психологии и психопатологии, что позволяет ему безошибочно определять этиологию невротических симптомов. Однако именно учебный анализ, случаи эффективного распознания деструктивного начала у пациента и мнение о том, что аналитик добился выдающихся успехов в самопознании, искушают терапевта закрыть глаза на собственную тень и видеть ее проявления лишь у анализанда.
Психотерапевт ежедневно сталкивается с нестандартным человеческим поведением, выражающим на практике личную, коллективную и архетипическую тени. Случается, что он начинает распознавать проявления, в частности, архетипической тени лишь у окружающих, подобно аутсайдеру, проецирующему свою бессознательную деструктивность вовне. Благоприятную почву для таких проекций создает и то обстоятельство, что количество пациентов с ярко выраженными проявлениями бессознательной деструктивное™ в практике аналитика никогда не убывает.
Проблема усугубляется тем, что многие психотерапевтические школы склонны вообще отрицать необходимость для аналитика изучения собственного деструктивного начала. Это мнение свидетельствует о тенденции к преобразованию психологии в естественную науку, что подразумевает преувеличение значения аналитической методики. Иными словами, исследование течения психологических процессов в собственной психике и психике другого индивида приравнивается, скажем, к наблюдениям за химическим процессом в лаборатории. Не лишним будет заметить, что последователи Фрейда нередко избегают распознания в себе описанного венским психоаналитиком инстинкта смерти, поскольку возможное наличие подобного влечения в собственной личности внушает им опасения и в состоянии пагубно повлиять на их объективную научную позицию. Несмотря на то чго в рамках психотерапии юнгианского направления проблеме тени уделяется огромное значение, тем не менее под этим понятием зачастую фигурирует только личная и коллективная тени, а тень архетипическая в расчет не берется.
Здесь уже шла речь о том, что психотерапевт находится в очень опасной и сложной психологической ситуации. С какой бы стороны мы ни подошли к его проблематике, повсюду нас подстерегают препятствия. Фундаментальная модель врача, соответствующая деятельности психотерапевта, содержит искушение — вытеснить один из полюсов архетипа целителя и больного и спроецировать патологический аспект на пациента. Пытаясь путем применения власти ликвидировать это разделение, аналтик поступает подобно врачу. В психотерапии напряженность, существующая между полюсами целителя и больного, обострена «противостоянием» сознательного и бессознательного В неблагоприятной сигуации бессознательное проецируется на пациента. Сам же аналитик, призванный помочь пациенту в осознании, безо всяких на то прав выступает в роли исключительно сознательного человека. В том случае, если честный аналитик приближается к осознанию, мрак собственного бессознательного скорее всего станет ему очевиден. Ведь, не забудем, чем больше света, тем гуще тень. Под покровом этой тьмы скрываются теневые двойники священника, врача и психотерапевта — мнимый пророк и шарлатан. Такая психологическая ситуация создает идеальное поле деятельности для архетипической тени Бессознательная деструктивность проявляется как в расщеплении архетипа, так и в существовании теневых двойников. Таким образом «зло» угрожает аналитику со всех сторон.
Возникает вопрос, не обречено ли смелое предприятие психотерапии на провал или оно может быть эффективным только под руководством гениев психологии? Многих психотерапевтов, отдающих себе отчет в этой проблематике, утешает наивное убеждение в том, что путем кропотливого учебного и личностного анализа они способны достигнуть некоего гипотетического «мастерства». Среди аналитиков бытует мнение, что избежать опасности можно, например, посредством изучения и детального описания своих снов. Ахиллесова пята этого аргумента — толкование. Ведь сны в таком случае получают интерпретацию самого сновидца. Укажем на то, что никакой системы, никакой техники, которые гарантировали бы стопроцентное понимание посланий, заключенных в сновидении, не существует. Интерпретация сновидений — деятельность индивидуальная, если угодно, «штучная», близкая к искусству, зависящая от личное ги толкователя. Искусный и опытный психо терапевт приобретает со временем большую сноровку в интерпретации своих сновидений, которая отвечала бы его желаниям. Феномены тени он видит лишь в том случае, когда они угодны его эго, и нередко воспринимает
деструктивные аспекты собственной личности как черты в известном смысле даже положительные.
Пессимизм таких утверждений вполне оправдан. Тем более, что бесчисленные внутренние противоречия и конфликты между психотерапевтами, кажется, подтверждают правоту такой неутешительной, впрочем, точки зрения. Споры, обоюдная критика и горькие последствия разногласий редко достигают такой остроты (а подчас и непорядочности), как в среде тех, кто чуть ли не официально заявляет о себе как об исключительно «осознавших» людях,— в среде аналитиков и психотерапевтов. Является ли психотерапия, а точнее глубинный анализ человеческой психики, предприятием невозможным? Следует ли расценивать этот грандиозный эксперимент как очередную неудачу человеческой мысли? Исчерпал ли себя анализ?