Глава 17 Политическая философия

Не считаю целесообразным рассматривать экономику как базис, а политический строй и духовную жизнь общества как “надстройку” над экономикой, мы полагаем необходимым подчеркнуть все же, что в паре экономика — политика экономику следует рассматривать в первую очередь по существу, а вслед за ней уже политическую систему общественной жизни. Эти сферы жизни общества неразрывны и едины. Если подходить к делу исторически, то можно сказать, что в дремучие времена первобытности экономическая жизнь существовала: труд, обмен продуктами труда и т.п., политики же в ее настоящем смысле тогда еще не было. Приведу один пример “политического” решения “выборов” вождя племени. Взрослые члены племени производили выборы вождя по такому критерию: со всей силой трясли дерево, а претендент на самом верху кроны держался за ветви. Если он не сваливался с раскачивающегося дерева, то считался “избранным” — за ним признавалось право вождя. Можно ли таковое “избрание” считать одним из главнейших политических решений жизни племени? Конечно, это еще не политика.

§ 1. Идея права: право власти и власть права

Правопорядок как власть закона.Учение о праве является частью социальной философии, рассматривающей эту проблему под своим особым углом зрения, разумеется, с опорой на конкретные исследования юридической науки. Идея права неизбежно связана неразрывной цепью таких понятий, как закон, власть, правомерность принуждения, наказания и, разумеется, идея государственности. Право возникло и существует с необходимостью для ограничения произвола, антиобщественных, антигуманных склонностей, побуждений и изволений, которые относятся к ложно понятым личным интересам, к проявлениям болезненных влечений.

Следует различать понятие права и закона. Т. Гоббс, например, защищая идею всемогущего государства, трактовал право как приказ верховной власти. Под законом имелось в виду просто действующее право — обычай, ставший нормой. Адекватное понимание соотношений права и закона мы находим у Г. Гегеля, который разделил искони сложившиеся нормы естественного права и “право как закон”, т.е. принятые законодательными органами нормы взаимоотношения людей, скажем, в экономической и иных сферах человеческих отношений. Так что между правом и законом существует взаимосвязь и внутри себя различенное единство, доходящее даже до тождества. Если же подходить к этим понятиям исторически, то следует сказать, что право значительно древнее закона: у древних народов, когда еще не было государства, имели место естественные нормы правового поведения, но, конечно, никто не издавал законов. Право и законы формировались постепенно непосредственно из обычаев в виде освященного временем установления. То, что мы ныне называем правом и законом, в глубокой древности практически отождествлялось с обычаями или волей вождя рода. Это не имело ничего общего с подлинным правом и законом периода сложившейся государственности. По своей сути право и закон связаны субъективно с чувством порядка и сознанием долга, т.е. с нравственными принципами. Уже Аристотель, определявший право как норму политической справедливости, видел в господстве права основной признак разумной формы правления, отличающей ее от деспотии.

Как можно определить право? Право — это социальные нормы, принимающие характер границ поведения человека в рамках данной государственности.Г. Гегель утверждал: “Веление права по своему основному определению — лишь запрет”⁴⁷⁶. Между тем, говоря словами Вл. Соловьева, подчинение человека обществу совершенно согласно с безусловным нравственным началом, которое не приносит в жертву частное общему, а соединяет их как внутренне солидарных: жертвуя обществу свою неограниченную, но необеспеченную и недействительную свободу, человек приобретает действительное обеспечение своей определенной и разумной свободы — жертва настолько же выгодная, насколько выгодно получить “живую собаку в обмен на мертвого льва”⁴⁷⁷. Ж.Ж. Руссо в свое время показал различие между понятиями “всеобщая воля” и “воля всех”. И.Р. Фихте, соглашаясь с ним, развивал эту мысль. Всеобщая воля устанавливает правовой закон, и для осуществления этого закона не требуется воля всех взятых в отдельности. Единичная воля может нарушить закон, но не устранить его — закон продолжает оставаться в силе несмотря на отдельные правонарушения. Чуткий к антиномиям, Фихте отметил противоречие в самой идее права. Действительно, из понятия свободной личности с необходимостью вытекает свобода других. Но последняя требует ограничения прав данной личности, передачи ее внешней инстанции. Иначе говоря, свобода требует уничтожения свободы. Решение этой антиномии, по Фихте, состоит в следующем: закон должен содержать такие гарантии свободы, которые каждая личность могла бы принять как свои собственные; закон должен неукоснительно соблюдаться; закон должен быть властью. “Если бы воля не была всеобщей, то не существовало бы никаких действительных законов, ничего, что могло бы действительно обязывать всех. Каждый мог бы поступать, как ему заблагорассудится, и не обращал бы внимания на своеволие других”⁴⁷⁸.

Если я желаю, говорит Вл. Соловьев, осуществить свое право или обеспечить себе область свободного действия, то, конечно, меру этого осуществления или объем этой свободной области Я должен обусловить теми основными требованиями общественного интереса или общего блага, без удовлетворения которых не может быть никакого осуществления моих прав и никакого обеспечения моей свободы. Определенное в данных обстоятельствах места и времени ограничение личной свободы требованиями общего блага, или, что то же — определенное в данных условиях уравновешение этих двух начал, есть право положительное, или закон⁴⁷⁹.

Закон — это общепризнанное и безличное, т.е. не зависящее от личных мнений и желаний, определение права,или, по словам Вл. Соловьева, понятие о должном — в данных условиях и в данном отношении — равновесии между частной свободой и благом целого; определение, или общее понятие, осуществляемое через особые суждения в единичных случаях или делах.

Отмечаются отличительные признаки закона: его публичность — постановление, не обнародованное во всеобщее сведение, не может иметь и всеобщей обязательности, т.е. не может быть положительным законом; его конкретность — как нормы особых определенных отношений в данной сфере, а не как отвлеченных истин и идеалов; реальная его применяемость, или удобоисполнимость в каждом единичном случае, для чего с ним всегда связана “санкция”, т.е. угроза принудительно-карательными мерами. Правовые отношения между людьми подчинены принципу: “Я никогда не смогу сделать что-то другому, не предоставив ему права сделать мне при тех же условиях то же самое...”⁴⁸⁰. Иначе говоря: всякий имеет право делать то, чем он никого не обижает.

Моральность соответствует природе человека, но ее мало. Для того чтобы обеспечить нормальное функционирование общества и жизнь индивида как личности, необходим принудительный закон: принудительная обязательность является одним из существенных отличий правовой нормы от нравственной. Система правовых отношений должна распространяться не только в пределах данного общества, но и как бы опутывать своей паутиной все существующие общества, являющие в их взаимоотношении единое планетарное целое.

Итак, право — необходимое условие осуществления свободы свободных граждан в обществе. Но если человек хочет быть свободным, он должен ограничить свою свободу фактом свободы других, а это и есть собственно правовое отношение. Право есть нечто святое уже потому, что оно является выражением идеи свободы, идеи законопорядка в жизни общества. По самой своей сути право может быть реальным и продуктивно проявлять себя лишь там, где есть свобода: при тоталитарном режиме действует не право, а пресловутая политическая целесообразность, т.е. произвол. Опасаясь открытого судебного разбирательства своих политических противников, тоталитаризм создает закрытые формы расправы. Только подлинное право, обеспечивая человеку свободу действия, в то же время обеспечивает защиту от произвола и рядовому гражданину, и “правящим верхам”.

В каждом государстве издаются и действуют юридические нормы, представляющие собой веление власти и имеющие целью поддержание справедливого общественного порядка. Эти законы предписывают, что можно делать и от чего надо воздерживаться. Свод законов — это “библия свободы народа”: без законов не бывает порядка. Как говорил Цицерон, мы должны быть рабами законов, чтобы быть свободными. Там, где кончается закон, там начинается произвол. Не быть подчиненным никакому закону, говорил Г. Гейне, значит быть лишенным самой спасительной обороны: законы должны нас защищать не только от других, но и от самих себя. При этом незнание закона не освобождает от необходимости его исполнять. Но сами по себе неплохие законы, не обеспеченные юридическим механизмом реализации, остаются мертвой буквой: действительное право есть то, которое заключает в себе условия своего осуществления, т.е. ограждения себя от неосуществления или преступного игнорирования. Закон сам по себе не действует; действуют лишь конкретные люди со всеми их индивидуальными особенностями. И дело заключается в том, в какой мере тот или иной человек воспринял закон и насколько этот закон стал убеждением людей. Поэтому существенным фактом права является его признанность народом и доверие к данной системе права, строго соблюдаемое и реализуемое самим государством. Если закон не встречает уважения в глазах “блюстителей оного, то он не имеет святости в глазах народа” (А. С. Пушкин).

Обязательность закона предполагает свободное подчинение ему каждого индивида, но и в то же время возможность нарушения закона и, следовательно, необходимость для власти его восстановления, т.е. наказания. Эта идея “бумеранга зла” была ведома издавна:

Не обижай людей!

Придет расплата...

Нам счастья не сулит —

Обида чья-то!

Преступление — это проявление злой воли и само в себе есть ничтожество, и эта ничтожность есть сущность преступного действия.

Но то, что ничтожно, должно, по словам Г. Гегеля, проявить себя как таковое, т.е. выставить себя как то, что само должно быть наказано. Стало быть, зло обладает в самом себе принципом бумеранга: совершил зло — получай наказание. Наказание рассматривается как собственное право преступника: “Преступник почитается как разумное существо, и вынесенная судом санкция выражает тем самым уважение к преступнику как к личности, свободно выбравший форму своего поведения в виде преступления. Эта честь не будет ему воздана, если понятие и мерило его наказания не будут взяты из самого его деяния”⁴⁸¹.

Человек обретает права постольку, поскольку у него есть обязанности. В нормальном обществе одно вне другого не может быть: обязанности без права — рабство, право без обязанностей — анархия. То самое, что есть право, по Гегелю, есть также и обязанность, а что есть обязанность, то есть и право. Ибо всякое наличное бытие есть право только на основе свободной воли: воля и обязанность переходят друг в друга и сливаются. По существу, это значит: тот, кто не имеет никаких прав, не имеет и никаких обязанностей, и наоборот. К примеру, говорит Гегель, права отца семейства над его членами суть в такой же мере обязанности в отношении к ним, как и обязанность послушания детей есть их право стать благодаря воспитанию свободными людьми. Карательное правосудие государства, его право на управление и т.д. суть в то же время его обязанность наказывать, управлять и т.д., равно как и то, что граждане данного государства исполняют в отношении податей, военной службы и т.д., является их обязанностями и в то же время их правом на охрану их частной собственности⁴⁸².

“Как жители планеты, размеры которой делают необходимым существование на ней многих различных народов, люди имеют законы, определяющие отношения между этими народами: это международное право. Как существа, живущие в обществе, существование которого нуждается в охране, они имеют законы, определяющие отношения между правителями и управляемыми: это право политическое. Есть у них еще законы, коими определяются отношения всех граждан между собой: это право гражданское”.⁴⁸³

Таким образом, правовые отношения действуют не только в рамках данного государства, но и между государствами. Согласно Ш. Монтескье, международное право зиждется, по натуре вещей, на том основном начале, чтобы различные народы оказывали один другому столь много добра в настроении мирном и столь мало зла в настроении враждебном, сколько это возможно без ущерба для обоюдных своих существенных интересов. Естественное действие международного права — склонять волю правительств к миру и взаимовыгодным отношениям.

Внешнее государственное право касается отношения суверенных народов при посредстве их правительств друг к другу и основывается преимущественно на особых договорах. Заключая между собой договоры, государства таким путем ставят себя в правовое отношение друг к другу.

“Сколько прав не получило своей реализации!? Если бы все права внезапно заговорили — какой бы неумолкаемый гул перебивающих друг друга голосов раздался бы тогда!”⁴⁸⁴. А если представить мощь этого гула в масштабах не только одного, но и всех государств, более того, всего человечества в его всемирной истории — это был бы планетарный гул. Право — это своего рода паутина, охватывающая и каждое общество, и все народы мира, хотя и по-разному. Никакое общество, человечество в целом не может нормально жить и развиваться вне этих нитей правовой системы⁴⁸⁵.