Глава XV. Влияние локка

Начиная с Локка и до наших дней в Европе имеется два основных направления в

философии: одно из них и своей теорией и своим методом обязано Локку , тогда как др у гое

берет свое начало прежде всего от Декарта, а затем от Канта. Сам Кант ду мал, что он дал

синтез философии, созданной Декартом, и философии, полу чившей начало от Локка; но с

этим нельзя согласиться, по крайней мере с исторической точки зрения, так как

последователи Канта придерживались картезианских, а не локковских традиций.

Наследниками же Локка являются, во-первых, Беркли и Юм, во-вторых, те из францу зских

философов, которые не принадлежали к школе Р у ссо, в-третьих, Бентам и философские

радикалы, в-четвертых, с значительным наслоением континентальной философии Маркс и

его у ченики. Но система Маркса является эклектической, и любое простое о ней суждение

наверняка ложно; я оставляю ее без оценки, пока не присту плю к детальному ее анализу .

При жизни Локка его главными философскими противниками были картезианцы и

Лейбниц. И, что совершенно парадоксально, локковская философия своей победой в Англии

и Франции была больше всего обязана престижу Ньютона. Авторитет Декарта как философа

при его жизни рос благодаря его работам по математической и нату ральной философии. Но

его теория вихрей как объяснение происхождения солнечной системы была несравненно

слабее законов тяготения Ньютона. Победа ньютоновской космогонии у меньшила у важение

людей к Декарту и у величила у важение к Англии. Обе эти причины настроили людей

благосклонно к Локку . Во Франции XVIII столетия образованные люди, резко высту пая

против у старевшего, продажного и слабого деспотизма, рассматривали Англию как родину

свободы и благосклонно относились к философии Локка из-за его политических теорий. В

последнее время перед революцией влияние Локка во Франции было у силено влиянием

Юма, который некоторое время жил во Франции и был лично знаком с многими веду щими

у чеными.

Но наибольшую роль в распространении английского влияния во Франции сыграл

Вольтер.

В Англии философы – последователи Локка вплоть до Францу зской революции не

проявляли интереса к его политическим теориям. Беркли был епископом, не слишком

интересовавшимся политикой, а Юм – тори, следовавшим за Болингброком. В Англии в их

Бертран Рассел: История западной философии 426

время царило политическое спокойствие, и философы могли довольствоваться

теоретизированием, не беспокоясь о пол ожении в мире. Францу зская революция изменила

это и выну дила лу чшие у мы стать в оппозицию к существовавшему положению. Тем не

менее традиции чистой философии оставались неизменными. Книга Шелли«Необходимость

атеизма» , за которую его исключили из Оксфорда, пронизана влиянием Локка

375

.

До опу бликования« Критики чистого разу ма» Канта в 1781 году могло бы показаться,

бу дто более старые философские традиции Декарта, Спинозы и Лейбница явно побеждены

более новым эмпирическим методом. Однако этот более новый метод никогда не преобладал

в у ниверситетах Германии, а после 1792 г ода его стали считать повинным в ужасах

революции. Люди, отрекшиеся от революции, например, Кольридж, нашли в Канте

интеллект у альную поддержку своей вражде к францу зскому атеизму. Немцы в своем

сопротивлении францу зам были довольны тем, что их поддерживает немецкая философия.

Даже францу зы после падения Наполеона были рады любому оружию против якобинцев.

Все эти факторы благоприятствовали Канту .

Кант, подобно Дарвину, был родоначальником направления, которое он возненавидел

бы. Кант был либералом, демократом, пацифистом, но у тех, которые заявляли, что они

развивают его философию, ничего этого не было. Если же они все еще называли себя

либералами, то это были либералы нового вида. Начиная с Руссо и Канта существовали две

школы либерализма, которые можно определить как твердолобых и мягкосердечных.

Твердолобое направление через Бентама, Рикардо и Маркса логично подвело к Сталину;

мягкосердечное через др у гие логические стадии перешло через Фихте, Байрона, Карлейля и

Ницше к Гитлеру. Конечно, это изложение слишком схематично, чтобы быть совершенно

истинным, но оно может служить в качестве пу теводителя. Стадии в эволюции идей

обладали почти свойствами гегелевской диалектики: теории переходили в свои

противоположности через такие сту пени, каждая из которых казалась естественной. Но

развитие не было обязано единственно вну треннему развитию идей: идеями всегда

у правляли внешние условия и отражения этих у словий в человеческих эмоциях. То, что это

так, можно подтвердить одним ярким фактом: идеи либерализма в Америке не испытали

этого развития и остались до сегодняшнего дня такими, какими они были при Локке.

Оставим в стороне политику и рассмотрим различие между двумя философскими

школами, которые гр у бо можно разделить соответственно на континентальную и

британскую.

Прежде всего су ществу ет различие в методе. Британская философия более подробна и

склонна к рассмотрению отдельных вопросов, нежели континентальная; когда же она

позволяет себе некоторые общие принципы, то доказывает их инду ктивно, пу тем

рассмотрения их различных применений. Так, например, Юм после у тверждения, что не

существует идей без предшеству ющего восприятия, немедленно присту пает к рассмотрению

следующего возражения: положим, что вы видите два похожих, но не идентичных оттенка

цвета, и положим, что вы никогда не видели оттенка цвета, промежуточного между этими

дву мя, можете ли вы тем не менее представить такой оттенок? Он не решает этот вопрос и

считает, что решение, противоположное его общему принципу , не было бы для него

фатальным потому, что его принцип не логический, а эмпирический, а когда Лейбниц

(использ у ем контрастиру ющий пример) хочет обосновать свою монадологию, он, говоря в

общих чертах, у тверждает следующее: все, что сложно, должно состоять из простых частей,

а простое не может быть протяженным; следовательно, все составлено из частей, не

имеющих протяженности. Но то, что не протяженно, не является материей. Поэтому

конечные составные части вещей – нематериальны, а если не материальны, значит –

идеальны. Следовательно, стол действительно является собранием душ.

375

Возьмите, например, изречение Шелли:«Когда разуму дается предложение, он воспринимает

соответствие или несоответствие идей, из которых оно составлено».

Бертран Рассел: История западной философии 427

Различие в методе в этом слу чае может быть охарактеризовано следующим образом: у

Локка и Юма сравнительно скромный вывод извлекается из широкого обозрения многих

фактов, тогда как у Лейбница обширное здание дедукции держится на логическом принципе,

как опрокину тая пирамида на своей вершине. У Лейбница, если принцип абсолютно верен, а

выводы полностью истинны, все обстоит хорошо, но сооружение неу стойчиво, и легчайший

порыв ветра с какой-либо стороны превратит его в р у ины. У Локка или Юма, наоборот,

основанием пирамиды бу дет твердая почва наблюдаемых фактов, а вершина пирамиды

находится не внизу , а вверху , следовательно, равновесие здесь у стойчиво, и вред,

нанесенный где-либо ветром, не приведет к полному разру шению. Это различие метода

пережило попытку Канта включить в свою философию кое-что от эмпирической философии:

от Декарта до Гегеля, с одной стороны, и от Локка до Джона Стюарта Милля – с другой, оно

остается неизменным.

Различие в методе связано со всевозможными др у гими различиями. Возьмем сначала

метафизику .

Декарт допу скал метафизические доказательства существования Бога, из которых

наиболее важное было изобретено в XI столетии Ансельмом, архиепископом

Кентерберийским. У Спинозы был пантеистический Бог, который для ортодоксов вообще не

казался Богом; однако, может быть, аргу менты Спинозы в основном были метафизическими,

и корни их могли быть найдены(хотя, возможно, он не понимал этого) в теории, что каждое

суждение должно иметь су бъект и предикат. Метафизика Лейбница имела тот же самый

источник.

У Локка философское направление, зачинателем которого он был, разработано еще не

полностью; он признает ценными доводы Декарта относительно су ществования Бога. Беркли

выдвинул совершенно новый аргу мент, а Юм, который завершил новую философию,

отвергал метафизику полностью и считал, что ничего нельзя раскрыть рассуждением о

предметах, с которыми имеет дело метафизика. Этот взгляд господствовал в эмпирической

школе, в то время как противоположный ему взгляд, в несколько измененной форме, можно

найти у Канта и его у чеников.

Подобное же деление между двумя школами существу ет в этике.

Локк, как мы видели, полагал, что у довольствие является благом, и эта точка зрения

была господствующей среди эмпириков XVIII и XIX столетий. Их противники, наоборот,

презирали у довольствие как нечто низкое и склонялись к дру гой системе этики, которая

казалась им более возвышенной. Гоббс ценил силу ; кстати, в этом отношении и Спиноза

соглашался с Гоббсом. У Спинозы было два противоречивых взгляда на этику: один такой

же, как у Гоббса, другой – что благом является мистическое единение с Богом. Лейбниц не

внес с у щественного вклада в этику, тогда как Кант сделал этику главенству ющей и свою

метафизику вывел из этических предпосылок. Этика Канта важна потому , что она

антиу тилитарна, априорна и, что называется, «благородна».

Кант говорит, что, если вы добры к своему брату потому, что вы его любите, вы не

обладаете нравственной заслу гой: действие только тогда является моральной заслу гой, когда

его совершают потому, что это предписывает закон морали. Хотя у довольствие и не есть

благо, тем не менее, как у тверждает Кант, несправедливо, чтобы добродетель страдала. Так

как в нашем мире это часто слу чается, то должен су ществовать др у гой мир, где она

вознаграждается после смерти, и должен су ществовать Бог, чтобы обеспечить

справедливость в гряду щей жизни. Он отвергает все старые метафизические аргу менты о

существовании Бога и о бессмертии, но свой новый этический аргу мент считает

неопровержимым.

Сам Кант был человеком, воззрение которого на практические деяния было добрым и

гу манным, чего нельзя сказать о большинстве тех, кто отвергал счастье как благо.

Разновидность этики, котор ую называют«благородной», меньше связана с попытками

улу чшить мир, чем более земное воззрение, что мы должны попытаться сделать человека

счастливее. Это не у дивительно. Презирать счастье легче, когда дело идет о счастье других

Бертран Рассел: История западной философии 428

людей, чем о своем собственном. Обычно заменой счастью слу жат некоторые формы

героизма. Это дает бессознательный выход стремлению к власти и доставляет

многочисленные оправдания жестокости. Или, опять-таки, ценно то, что может обладать

сильными эмоциями: так обстояло дело с романтиками. Это привело к терпимости по

отношению к таким страстям, как ненависть и мщение; в этом отношении типичны герои

Байрона, никогда не представлявшие собой лиц примерного поведения. Люди, которые

много сделали для того, чтобы способствовать человеческому счастью, принадлежали, как

это и можно было ожидать, к тем, которые считали счастье важным, а не к тем, которые

презирали его, отвергая его во имя чего-то более«возвышенного». Кроме того, этика

человека обычно отражает его характер, поэтому благожелательность ведет к желанию

общего счастья. Таким образом, люди, которые ду мают, что счастье является целью жизни,

склонны быть более благожелательными, тогда как те, которые проповеду ют др у гие

взгляды, часто бессознательно попадают под влияние жестокости или стремления к власти.

Эти этические различия связаны, хотя и не обязательно, с различиями в политике. У

Локка, как мы видели, в основе его у тверждений лежит опыт, а вовсе не преклонение перед

авторитетами, и он охотно каждый вопрос предоставляет решать пу тем свободного

обсуждения. Результатом этого, одинаково и в отношении его самого и в отношении его

последователей, была вера в реформу , но в реформу постепенную. Так как их системы

мышления предполагали постепенность как резу льтат отдельных исследований многих

различных вопросов, то и их политические взгляды, естественно, имели тот же характер.

Они высту пали против больших цельных программ, предпочитая рассматривать каждый

вопрос в отдельности. В политике, как и в философии, они основывались на опыте и

эксперименте. С др у гой стороны, их противники, которые ду мали, что они могут«понять эту

жалкую схему вещей полностью» , охотнее« разбили бы ее на ку ски, а затем переплавили бы

их по своему желанию» . Они могли бы сделать это либо как революционеры, либо как люди,

желающие поднять авторитет у же имеющихся властей; в любом слу чае они не поколебались

бы применить насилие, преследуя великие цели, и они осу ждали любовь к миру как

низменное чу вство.

Большим политическим дефектом у чения Локка и его у чеников с современной точки

зрения было преклонение перед собственностью. Но те, кто их за это критиковал, часто

делали это в интересах классов, которые были более вредными, чем капиталисты, таких как

монархов, аристократов и военщины. Аристократ-землевладелец, который полу чал доходы,

не у дарив пальцем о палец, в соответствии с древним обычаем, не ду мал о себе как о

стяжателе, не ду мали о нем так и люди, не проникающие глу бже красивой оболочки.

Предприниматель, наоборот, занят сознательной погоней за богатством, и, пока его

деятельность была более или менее новой, она вызывала возму щение, которого не было по

отношению к джентльменскому вымогательству землевладельцев. Так было дело и с

писателями среднего класса и с теми, кто их читал; но не так было с крестьянами, как это

выяснилось во францу зской и ру сской революциях. Но ведь крестьяне молчаливы.

Большая часть противников локковской школы восхищалась войной как явлением

героическим и предполагающим презрение к комфорту и покою. Те же, которые восприняли

у тилитарную этику , напротив, были склонны считать большинство войн безу мием. Это

снова, по крайней мере в XIX столетии, привело их к союзу с капиталистами, которые не

любили войн, так как войны мешали торговле. Побу ждения капиталистов, конечно, были

чисто эгоистическими, но они привели к взглядам, более созву чным с общими интересами,

чем взгляды милитаристов и их идеологов. Правда, отношение капиталистов к войне было

изменчивым. Английские войны XVIII столетия, за исключением американской войны, в

целом были выгодны, и предприниматели их поддерживали; но на протяжении всего XIX

столетия, вплоть до последнего времени, предприниматели стояли за мир. В настоящее же

время интересы кру пных дельцов повсюду настолько слились с интересами национальных

госу дарств, что положение существенным образом изменилось. Но даже и сейчас и в

Англии, и в Америке кру пные предприниматели в целом против войны.

Бертран Рассел: История западной философии 429

Просвещенный эгоизм, конечно, не является самым возвышенным побу ждением, но те,

которые его порицают, часто заменяют его, слу чайно или намеренно, г ораздо ху дшими

чувствами, как, например, ненавистью, завистью и властолюбием. В целом школа, обязанная

своим происхождением Локку и проповедующая просвещенный эгоизм, сделала больше для

увеличения человеческого счастья и меньше для увеличения человеческого несчастья, чем

сделали школы, которые презирали его во имя героизма и самопожертвования. Я помню

ужасы раннего инду стриализма, но они в конце концов были смягчены самой системой. И я

противопоставляю им крепостничество России, у жасы войны и ее последствия: страх и

ненависть и неизбежное мракобесие тех, кто пытался сохранить у старевшие системы, когда

они изжили себя.