Глава VIII.«левиафан» гоб са

Гоббс (1588—1679) является таким философом, которого тру дно причислить к

какому-либо направлению. Он был эмпириком, как Локк, Беркли и Юм, но в отличие от них

он был приверженцем математического метода не только в чистой математике, но и в ее

приложениях к др у гим отраслям знания. На его общее воззрение Галилей оказал большее

влияние, чем Бэкон. Континентальная философия начиная от Декарта и до Канта многие

свои концепции о природе человеческого познания взяла из математики, но она считала, что

математику можно познать независимо от опыта. Это, таким образом, вело, как и в

платонизме, к у малению той роли, котор ую играет мысль. С другой стороны, на английский

эмпиризм математика оказала мало влияния, и он имел склонность к ложной концепции

нау чного метода. У Гоббса не было ни одного из этих недостатков. Вплоть до нашего

времени нельзя найти ни одного философа, который, бу д у чи эмпириком, все же отдавал бы

должное математике. В этом отношении достоинства Гоббса огромны. Однако у него были и

серьезные недостатки, которые не дают возможность с полным правом относить его к числу

самых выдающихся мыслителей. Он нетерпелив к тонкостям и слишком склонен разру бать

гордиев у зел. Его решения проблем логичны, но сопровождаются сознательным упущением

неу добных фактов. Он энергичен, но груб; он лу чше владеет алебардой, чем рапирой.

Несмотря на это, его теория госу дарства заслуживает тщательного рассмотрения, тем более

что она более современна, чем любая предыдущая теория, даже теория Макиавелли.

Отец Гоббса был викарием, вспыльчивым и необразованным; он и работу потерял из-за

ссоры у дверей храма с соседним викарием. После этого Гоббс был взят на воспитание

дядей. Он приобрел хорошее знание классиков и в четырнадцатилетнем возрасте перевел

латинскими ямбами«Медею» Еврипида.(Позже он справедливо хвастался, что, хотя он

воздерживается от цитирования классических поэтов и ораторов, это происходит не от

недостатка знакомства с их работами.) В пятнадцать лет он посту пил в Оксфордский

у ниверситет, где его обу чали схоластической логике и философии Аристотеля. Они

оставались пу галами и в дальнейшей его жизни, и он у тверждал, что мало полу чил от

пребывания в у ниверситете; действительно, он постоянно критикует в своих работах

у ниверситеты в целом. В 1610 году , когда ему было двадцать два года, он стал наставником

лорда Гардвика(впоследствии второго г рафа Девонширского), с которым проделал

длительное пу тешествие. Именно в это время он начал изу чать тру ды Галилея и Кеплера,

оказавшие на него глу бокое влияние. Его у ченик стал его покровителем и оставался им

вплоть до своей смерти в 1628 году . Благодаря ему Гоббс познакомился с Беном Джонсоном,

Бэконом, лордом Гербертом Чарберси и многими др у гими выдающимися людьми. После

смерти графа Девонширского, у которого остался маленький сын, Гоббс жил некоторое

время в Париже, где начал изу чать Евклида, а затем он стал наставником сына своего

прежнего у ченика. С ним он пу тешествовал по Италии, где посетил в 1636 году Галилея. В

1637 году он возвратился в Англию.

Бертран Рассел: История западной философии 366

Гоббс долгое время придерживался в высшей степени роялистских политических

взглядов, выраженных им в«Левиафане». Когда в 1628 г оду парламент составил

Декларацию прав, он опу бликовал перевод Фукидида с явно выраженным намерением

показать зло демократии. Но когда в 1640 году собрался Долгий парламент и отправил Лода

и Страффорда в Тауэр, Гоббс испу гался и бежал во Францию. Его книга«О гражданине» ,

написанная в 1641 году (хотя и не увидевшая свет до 1647 года), содержала, в с ущности, ту

же самую теорию, что и« Левиафан» . Его взгляды вызваны фактически не самой

гражданской войной, а ее предвидением; однако естественно, что его у беждения у крепились,

когда оправдались страхи.

В Париже его приветствовали многие ведущие математики и представители науки. Он

был одним из тех, кто видел«Метафизические размышления» Декарта до выхода их в свет и

написал против них возражения, которые были опу бликованы Декартом с ответами на них.

Вскоре вокруг Гоббса образовалась большая гру ппа английских эмигрантов-роялистов, с

которыми он общался. Некоторое время, а именно с 1646 по 1648 г од, он обу чал математике

бу дущего короля Карла II. Однако опу бликование«Левиафана» в 1651 году вызвало

недовольство им. Его рационализм оскорбил большинство эмигрантов, а его резкие нападки

на католическую церковь оскорбили французское правительство. Поэтому Гоббс тайно

бежал в Лондон, где подчинился Кромвелю и воздерживался от всякой политической

деятельности.

Однако он не оставался праздным ни в этот, ни в какой-либо другой период своей

долгой жизни. У него была полемика с епископом Брэмхоллом по вопросу о свободе воли;

сам он был у бежденным детерминистом. Переоценивая свои способности как геометра, он

вообразил, что открыл квадрату ру кр у га; по этому вопросу он очень самонадеянно начал

диску тировать с Уоллисом, профессором геометрии в Оксфорде. И, естественно, профессор

у спешно его высмеял.

При Реставрации Гоббсу покровительствовали наименее искренние из дру зей короля и

сам король, который не только держал портрет Гоббса на стене, но и наградил его пенсией в

100 фу нтов стерлингов в год, котор ую, однако, его величество забывал выплачивать.

Лорда-канцлера Кларендона оскорбляла благосклонность, оказываемая человеку,

подозреваемому в атеизме; такого же мнения был и парламент. После чу мы и большого

пожара, когда суеверные страхи народа возросли, палата общин назначила комитет, чтобы

исследовать атеистические работы, особо у помянув работы Гоббса. Начиная с этого времени

он не мог добиться разрешения печатать в Англии что-либо по диску ссионным вопросам.

Даже свою историю Долгого парламента, котор ую он называл« Бегемот» (хотя она излагала

самую ортодоксальную доктрину), пришлось напечатать за границей (1668). А собрание его

сочинений появилось в 1688 году в Амстердаме. В старости его слава была значительно

шире за границей, чем в Англии. Для того чтобы заполнить свой досуг, в возрасте 84 лет он

написал латинскими стихами автобиографию, а в 87 лет опу бликовал перевод Гомера. Я не

мог у становить, чтобы он написал какую-нибудь большую книгу после 87-летнего возраста.

Обратимся теперь к доктринам«Левиафана», на которых в основном и покоится слава

Гоббса.

Уже в самом начале книги он провозглашает свой радикальный материализм. Жизнь,

говорит он, есть не что иное, как движение членов тела, и поэтому автоматы имеют

искусственную жизнь. Госу дарство, которое он называет Левиафаном, – это создание

искусства и фактически является искусственным человеком. Это больше, чем простая

аналогия, и она разрабатывается в деталях. Верховная власть – это искусственная ду ша.

Договоры и соглашения, при помощи которых первоначально был создан Левиафан,

заняли место божьего повеления, когда тот сказал:«Да бу дет человек».

Первая часть связана с человеком как индивидуу мом и с такой общей философией,

какую Гоббс считал необходимой. Ощу щения возникают под действием объектов; цвета,

звуки и т. д. не имеются в предметах. Качества в предметах, которые соответствуют нашим

ощущениям, – это движения. Устанавливается первый закон движения и непосредственно

Бертран Рассел: История западной философии 367

применяется к психологии: воображение – это ослабленное ощу щение, и оба являются

движениями. Воображение спящего – это сны; религии язычников произошли из неу мения

отличать сны от бодрствования.(Опрометчивый читатель может применить тот же самый

аргу мент к христианской религии, но Гоббс слишком осторожен, чтобы сделать это

самому

361

.) Вера в то, что сны являются пророчеством, – это такое же заблуждение, как вера

в колдовство и духов.

Последовательность наших мыслей не произвольна, а у правляется законами – иногда

законами ассоциации, иногда законами, зависящими от цели нашего мышления(это важно

как применение детерминизма к психологии).

Гоббс, как и следовало ожидать, является убежденным номиналистом. Нет ничего

общего, г оворит он, кроме имен, и без слов мы не могли бы воспринимать никаких общих

идей. Вне языка не было бы ни истины, ни лжи, так как« истина» и«ложь» – свойства речи.

Он рассматривает геометрию как единственную подлинную науку, созданную до сих

пор. Разум является по своей природе исчислением и должен начинать с определений. Но в

определениях необходимо избегать вну тренне противоречивых понятий, что обычно не

делают в философии. Например,« бестелесная субстанция» – это бессмыслица. Когда

возражали против этого, у тверждая, что бестелесная су бстанция – Бог, Гоббс отвечал на эти

возражения: во-первых, что Бог не есть объект философии, во-вторых, что многие философы

ду мали, что Бог – телесен. Все ошибки в общих предложениях, говорит он, происходят от

абсу рдности(то есть от внутренних противоречий); он приводит как примеры абсу рдности

идею свободы воли и сыр с примесью хлеба.(Известно, что, согласно католической вере,

элементы хлеба могут быть прису щими су бстанции, которая не является хлебом. )

В этом отрывке у Гоббса проявляется старомодный рационализм. Кеплер пришел к

общему высказыванию:«Планеты вращаются вокруг Солнца по эллипсам», – но и дру гие

взгляды, как, например, взгляд Птолемея, не являются логически абсу рдными. Гоббс,

вопреки своему восхищению Кеплером и Галилеем, не понял пользы инду кции для

овладения общими законами.

В противоположность Платону Гоббс считал, что разум не является врожденным, а

развит тр у долюбием.

Затем он переходит к рассмотрению страстей.«Усилие» может быть определено как

малое начало движения, когда усилие направлено в сторону чего-нибу дь – это желание,

когда же оно идет в противоположную сторону от чего-нибу дь – это отвращение. Любовь –

то же самое, что и желание, а ненависть – то же, что и отвращение. Мы называем вещь

«хорошей», когда она является объектом желания, и плохой, когда она является объектом

отвращения.(Ну жно заметить, что эти определения не дают объективных оснований

«хорошему» и«плохому»; и когда желания людей расходятся, то не имеется теоретического

метода, чтобы у регулировать их расхождения.) Определения различных страстей большей

частью основаны на сталкивающихся концепциях жизни. Например, смех – это внезапный

триу мф. Страх перед невидимой силой, если он допу щен публично, – это религия, если не

допущен – суеверие. Таким образом, решение относительно того, что является религией и

что суеверием, остается на усмотрение законодателя. Счастье включает в себя постоянный

прогресс; оно состоит в преу спевании, а не в том, что у спех уже достигнут; нет такой вещи,

как постоянное счастье, за исключением, конечно, небесного блаженства, которое

превосходит наше понимание.

Воля – это не что иное, как окончательное желание или отвращение, оставшееся в

резу льтате обду мывания. Иными словами, воля не есть нечто отличное от желания и

отвращения, а просто сильнейшая сторона в слу чае противоречия между ними. Очевидно,

что это связано с отрицанием свободы воли у Гоббса.

361

Где-то он говорит, что языческие боги были созданы страхом людей, но что наш Бог является первым

двигателем.

Бертран Рассел: История западной философии 368

В отличие от большинства защитников деспотического правительства, Гоббс считает,

что все люди равны от природы. Но в естественном состоянии, до того как появляется

какая-либо власть, каждый человек хочет не только сохранить свою собственную свободу ,

но и приобрести господство над дру гими; оба этих желания диктуются инстинктом

самосохранения. Из их противоречий возникает война всех против всех, что делает жизнь

« беспросветной, звериной и короткой» . В естественном состоянии нет собственности, нет

справедливости или несправедливости, есть только война, а«сила и коварство являются на

войне дву мя кардинальными добродетелями» .

Вторая часть книги рассказывает о том, как люди избегают этих бед, объединившись в

общины с подчинением каждой из них центральной власти. Все это представлено как

резу льтат действия общественного договора. Предполагается, что ряд людей собрались и

согласились выбрать правителя или верховный орган, который бу дет пользоваться правами

власти над ними и положит конец всеобщей войне. Я не ду маю, чтобы этот«завет»(как его

обычно называет Гоббс) мыслился как определенное историческое событие; полагание

такового вовсе не является существенным для аргу мента. Это объясняющий миф,

у потребленный для объяснения того, почему человек подчиняется и должен подчиняться

ограничениям личной свободы, пришедшим вслед за подчинением власти. Целью обу здания,

которое люди возложили на себя, говорит Гоббс, является самосохранение от всеобщей

войны, проистекающей из нашей любви к свободе для себя и к господству над дру гими.

Гоббс рассматривает также вопрос о том, почему невозможно сотр у дничество,

подобное тому, которое есть у му равьев и пчел. Пчелы, находясь в одном и том же у лье, не

конку рир у ют между собой, у них нет желания достичь почета, и они не использу ют разум

для того, чтобы критиковать правительство. Их соглашение естественно, но завет людей

может быть только искусственным. Договор должен даровать власть одному человеку или

собранию лиц, так как иначе он не сможет принуждать к повиновению.« Завет без

содействия меча су ть лишь слова».(Президент Вильсон, к несчастью, это забыл.) Договор

происходит не между гражданами и правящей властью, как впоследствии было у Локка и

Руссо, – это договор, заключенный г ражданами между собой, о том, чтобы повиноваться

такой правящей власти, которую изберет большинство. Избранием этой власти их

политические полномочия заканчиваются. Меньшинство связано так же крепко

повиновением госу дарству , как и большинство, так как договор обязывает повиноваться

правительству , избранному большинством. Когда правительство избрано, г раждане теряют

все права, за исключением тех, которые сочтет целесообразным предоставить им

правительство. Отрицается право восстания, потому что правитель не связан никаким

договором, тогда как его подданные связаны.

Объединенное таким образом множество людей называется госу дарством. Это –

«Левиафан» , смертное божество.

Гоббс предпочитает монархию др у гим формам правления, но все его абстрактные

доводы равно применимы и ко всем др у гим формам правления, в которых есть одна

верховная власть, не ограниченная юридическими правами др у гих органов власти. Он может

примириться только с парламентом, но не с системой, в которой правительственная власть

разделена между королем и парламентом. Это прямой антитезис взглядам Локка и

Монтескье. Гоббс говорит, что английская гражданская война произошла потому , что власть

была разделена между королем, палатой лордов и палатой общин.

Верховная власть, бу дь то человек или собрание лиц, называется сувереном. Власть

суверена в системе Гоббса – неограниченна. Он имеет право цензу ры над всяким

выражением общественного мнения. Полагают, что его главный интерес заключается в

сохранении внутреннего мира, и что поэтому он не использует право цензу ры, чтобы

замалчивать правду, так как доктрина, противоречащая миру , не может быть истиной

(безу словно прагматистский взгляд!). Законы собственности должны быть полностью

подчинены суверену , так как в естественном состоянии нет собственности, и поэтому

собственность создана правительством, которое может контролировать свое творение, как

Бертран Рассел: История западной философии 369

ему угодно.

Допу скается, что суверен может быть деспотичным, но даже ху дший деспотизм лу чше,

чем анархия. Кроме того, интересы суверена во многих отношениях совпадают с интересами

его подданных. Он богаче, если богаче они, он в большей безопасности, если они послу шны

законам, и т. д. Восстание неправильно и потому , что оно обычно неу дачно, и потому , что,

если оно у дачно, оно дает плохой пример и у чит восставать других. Аристотелевское

различие между тиранией и монархией отвергается,«тирания», согласно Гоббсу , – это

просто монархия, которую у потребляющий это слово не любит.

Далее даются различные обоснования того, что правительство монарха

предпочтительнее правительства собрания. Допу скается, что поскольку монарх бу дет

обычно следовать своим личным интересам, когда они сталкиваются с интересами народа, то

так же может действовать и собрание. Монарх может иметь фаворитов, но они могут быть и

у каждого члена собрания; поэтому общее число фаворитов при монархии, вероятно, должно

быть меньше. Монарх может слу шать советы от кого-нибу дь и секретно, а собрание может

слушать только советы от своих собственных членов и пу блично. Слу чайное отсу тствие

некоторых членов в собрании может быть причиной того, что дру гая партия полу чит

большинство и, таким образом, произведет изменение политики. Кроме того, если собрание

разделится на враждебные партии, результатом может быть гражданская война. На

основании всего этого Гоббс заключает, что монархия является наилу чшей формой

правления.

Во всем«Левиафане» Гоббс нигде не рассматривает возможность влияния

периодических выборов для обу зданий стремлений собрания пожертвовать общественными

интересами ради личных интересов своих членов. По-видимому , он в действительности

ду мает не о демократически избираемых парламентах, а об органах, подобных Большому

совету в Венеции или палате лордов в Англии. Он представляет демократию наподобие

античной, предполагающей непосредственное у частие каждого гражданина в

законодательной и исполнительной власти; по крайней мере таким был его взгляд.

Участие народа, согласно системе Гоббса, полностью исчерпывается первым

избранием монарха. Престолонаследование должно определяться монархом, как это

практиковалось в Римской империи, когда этому не мешали мятежи. Допу скается, что

монарх обычно изберет одного из своих детей или ближайшего родственника, если он не

имеет детей, но считается, что не должно су ществовать таких законов, которые мешали бы

ему сделать иной выбор.

Есть глава о свободе подданных, которая начинается исключительно точным

определением: свобода – это отсу тствие внешних препятствий к движению. В этом смысле

свобода совместна с необходимостью, например, вода необходимо течет вниз по холму ,

когда ее движению нет препятствий и когда поэтому , согласно определению, она свободна.

Человек свободен делать то, что он хочет, но вынужден делать, что желает Бог. Все наши

воления имеют причины и в этом смысле необходимы. Что касается свободы подданных, они

свободны там, ку да не распространяется действие законов; это не является ограничением

верховной власти, так как действие законов могло бы быть распространено, если бы этого

захотел суверен. Подданные не имеют прав в отношении монарха, за исключением тех,

которые суверен уступит добровольно. Когда Давид прису дил Урию к смерти, он не

оскорбил его, так как Урия был его подданным, но он оскорбил Бога, потому что он был

подданным Бога и не повиновался закону Бога.

Древние авторы своими похвалами свободе привели людей, согласно Гоббсу , к тому,

чтобы они стали одобрять бу нты и мятежи. Он у тверждает, что если их правильно

истолковать, то свобода, которую они хвалили, была свободой для суверенов, то есть

свободой от иностранного господства. Вну треннее сопротивление правителям он осуждает

даже тогда, когда оно, кажется, возможно наиболее оправданным. Например, он считает, что

св. Амвросий не имел права отлу чать от церкви императора Феодосия после резни в

Фессалониках. И он яростно осуждает папу Захария за его помощь в низложении с престола

Бертран Рассел: История западной философии 370

последнего из Меровингов в пользу Пипина.

Он, однако, в одном отношении ограничивает обязанность подчиняться су веренам. Он

рассматривает право самосохранения как абсолютное: подданные имеют право самозащиты

даже против монархов. Это логично, так как самосохранение является у него лейтмотивом в

у чреждении правительства. На этой основе он считает(хотя и с оговорками), что человек

имеет право отказаться сражаться, когда к этому призывает правительство. Это то право,

которое ни одно современное правительство не признает. Любопытным резу льтатом его

эгоистической этики является у тверждение, что сопротивление правительству оправдано

только в слу чае самозащиты, сопротивление же с целью защиты другого всегда престу пно.

Есть еще дру гое совершенно логичное исключение: человек не имеет обязанностей

перед правителем, у которого нет силы защитить его. Это оправдывало подчинение Гоббса

Кромвелю в то время, когда Карл II находился в ссылке.

Конечно, таких органов, как политические партии, или того, что мы назвали бы сегодня

тред-юнионами, быть не должно. Все у чителя должны быть исполнителями воли су верена и

должны у чить только тому, что считает полезным су верен. Права собственности имеют силу

только в отношении дру гих подданных, но не в отношении су верена. Суверен имеет право

регу лировать внешнюю торговлю. Он не подчиняется гражданскому праву. Его право

наказывать исходит не из какой-либо концепции справедливости, но потому, что он

сохранил свободу , которой все люди обладали в естественном состоянии, когда ни один

человек не мог быть наказан за нанесение обид дру гим.

Интересен перечень причин(не считая иностранного завоевания), вызывающих распад

госу дарства. Это – предоставление суверену слишком малой власти; разрешение личных

суждений подданным; теория о том, что все, что против совести, является грехом; вера во

вдохновение; доктрина о том, что суверен должен подчиняться гражданским законам;

признание абсолютного права частной собственности; разделение верховной власти;

подражание грекам и римлянам; отделение светской власти от духовной; отказ суверену в

праве на налогообложение; популярность могущественных подданных и свобода спора с

сувереном. Всему этому было множество примеров в тогдашней истории Англии и Франции.

Гоббс считает, что не должно быть большой тр у дности в том, чтобы нау чить людей

верить в права суверена, так как не были ли они обу чены верить в христианство и даже в

пресуществление, что является противоречащим разу му? Ну жно выделить дни для изу чения

обязанностей подчинения. Обу чение народа зависит от права обу чения в у ниверситетах, за

которыми поэтому должен быть тщательный надзор. Должно быть единообразие

вероисповедания: религия устанавливается сувереном.

Вторая часть заканчивается надеждой, что какой-нибу дь суверен прочтет книгу и

сделает себя абсолютным монархом, – надежда менее химерическая, чем надежда Платона,

что короли превратятся в философов. Монархов у веряют, что книга легко читается и очень

интересна.

Третья часть,« О христианском госу дарстве», объясняет, что не су ществует никакой

общей церкви, потому что церковь должна зависеть от гражданского правительства. В

каждой стране король должен быть главой церкви. Господство и непогрешимость папы не

могут быть допущены. Она, как можно было ожидать, допу скает, что христианин, который

является подданным нехристианского правителя, внешне должен подчиниться: разве не

подчинялся Нееман, когда поклонялся капищу Риммона?

Четвертая часть,«О царстве тьмы», связана главным образом с критикой римской

церкви, которую Гоббс ненавидел потому, что она ставит духовную власть над светской.

Остальная часть этого раздела представляет собой нападки на«пуст ую философию» , под

которой обычно подразу мевается Аристотель.

Теперь попытаемся высказать свое мнение о«Левиафане». Вопрос нелегкий, потому

что в книге хорошее и плохое неразрывно связаны между собой.

В политике имеется два различных вопроса: один – о лу чшей форме госу дарства,

др у гой – о его власти. Лу чшей формой госу дарства, согласно Гоббсу , является монархия, но

Бертран Рассел: История западной философии 371

не это представляет важнейшую часть его доктрины. Важнейшая часть доктрины

заключается в у тверждении того, что власть госу дарства должна быть абсолютной. Эта

доктрина(или что-то похожее на нее) возникла в Западной Европе в период Возрождения и

Реформации. Сначала феодальное дворянство было терроризировано Людовиком XI,

Эдуардом IV, Фердинандом и Изабеллой и их преемниками. Затем Реформация в

протестантских странах дала возможность светскому правительству взять верх над

церковью. Генрих VIII сосредоточил в своих руках такую власть, какой прежде не

пользовался ни один английский король. Но во Франции Реформация сначала имела

противоположный результат; короли были почти бессильны повлиять на борьбу гизов и

гу генотов. Генрих IV и Ришелье незадолго до того времени, когда писал Гоббс, заложили

фу ндамент абсолютной монархии, которая просу ществовала во Франции вплоть до

революции. В Испании Карл V одержал победу над кортесами, а Филипп II имел уже

абсолютную власть, он не имел этой абсолютной власти только по отношению к церкви.

Однако в Англии пу ритане погу били дело Генриха VIII; их действия навели Гоббса на

мысль, что следствием сопротивления су верену должна быть анархия.

Каждое общество сталкивается с дву мя опасностями: анархией и деспотизмом.

Пу ритане, особенно индепенденты, более всего были напу ганы опасностью деспотизма.

Гоббса, наблюдавшего конфликт соперничающих фанатиков, наоборот, преследовал страх

анархии. Лишь либеральные философы, которые появились после Реставрации и заняли

веду щее положение после 1688 года, сознавали обе опасности; они не любили ни

Страффорда, ни анабаптистов. Это и привело Локка к доктрине о разделении власти и к

доктрине о политическом равновесии. В Англии действительно существовало разделение

власти до тех пор, пока король имел влияние, потом верховную власть полу чил парламент и

в конечном счете кабинет министров. В Америке все еще существует система политического

равновесия в той мере, насколько Конгресс и Верховный суд могут оказывать сопротивление

правительству ; но налицо имеется тенденция к постоянному увеличению власти

правительства. В Германии, Италии, России и Японии власть у правительства даже большая,

чем считал это желательным Гоббс. Поэтому в общем, что касается власти госу дарства, мир

пошел так, как того желал Гоббс, после долгого периода либерализма, в течение которого, по

крайней мере по виду , он двигался в противоположном направлении. Каков бы ни был исход

настоящей войны, кажется очевидным, что функции госу дарства должны у величиваться и

далее и что сопротивление ему должно становиться все более и более тр у дным.

Основание, которое Гоббс выдвигает в защиту госу дарства, а именно, что это лишь

единственная альтернатива анархии, в основном правильно. Однако госу дарство может быть

настолько плохим, что временная анархия кажется предпочтительнее его сохранения, как это

было во Франции в 1798 году и в России в 1917 г оду . Больше того, тенденция всякого

правительства к тирании не может быть распознана, если у правительства не бу дет страха

перед восстанием. Правительства были бы хуже, чем они есть, если бы подданные

полностью приобрели покорность, которую проповедовал Гоббс. Это правильно и в сфере

политики, где правительства бу д ут пытаться, насколько это в их силах, сделать себя лично

несменяемыми, это правильно и в сфере экономической, где они бу дут пытаться обогатить

себя и своих др у зей за счет общества, это правильно и в сфере интеллекту альной, где они

бу дут подавлять каждое новое открытие или доктрину, которые, возможно, у грожают их

власти. Таковы резоны размышлять не только об опасности анархии, но также и об

опасности несправедливости и косности, которые связаны с всемогуществом правительства.

Заслуги Гоббса наиболее ясно проявляются при сопоставлении его с более ранними

политическими теоретиками. Он совершенно свободен от су еверий; он не спорит о том, что

слу чилось с Адамом и Евой во время грехопадения. Он ясен и логичен; его этика, правильная

она или неправильная, совершенно понятна и не использ ует каких-либо сомнительных

концепций. За исключением Макиавелли, который значительно более ограничен, он является

первым действительно современным писателем по политической теории. Там, где он неправ,

он неправ из-за слишком большой у прощенности, а не потому, что основа его мыслей

Бертран Рассел: История западной философии 372

нереалистична и фантастична. В силу этой причины он все еще достоин опровержения.

Кроме возражений, которые вызывают метафизика и этика Гоббса, есть еще два

момента, которые также вызывают возражения. Первый – это то, что он всегда

рассматривает национальные интересы как целое и молчаливо допускает, что основные

интересы всех граждан одинаковы. Он не понимает значения противоречий между

различными классами, которые Маркс сделал главной причиной социальных перемен. Это

связано с признанием того, что интересы монарха в целом совпадают с интересами его

подданных. Во время войны действительно имеется единство интересов, особенно если

война жестокая, но в мирное время противоречия между интересами одного класса и

интересами др у гого класса могут быть очень большими. Совсем не обязательно, чтобы в

такой ситу ации всегда было правильным считать, что лу чшим пу тем предотвращения

анархии является проповедь абсолютной власти правителя: некоторые уступки по пу ти

разделения власти, возможно, являются единственным пу тем предотвращения гражданской

войны. Это должно быть очевидным Гоббсу из современной ему истории Англии. Дру гой

момент, который говорит о весьма ог раниченном характере доктрины Гоббса, заключается в

рассмотрении отношений между различными госу дарствами. Содержание«Левиафана» не

дает никакого основания для предположения между госу дарствами каких-либо отношений,

за исключением отношений войн и захватов, сопровождаемых редкими передышками. В

соответствии с его взглядами это проистекает из отсу тствия международного правительства,

так как отношения между госу дарствами находятся все еще в естественном состоянии,

которое является отношением войны всех против всех. До тех пор пока су ществует

международная анархия, далеко не очевидно, чтобы у величение производительности в

отдельном госу дарстве было в интересах человечества, так как это у величивает жестокость и

разру шительность войн. Каждый аргу мент, который он приводит в пользу правительства,

насколько он правилен вообще, правилен и в отношении между народного правительства.

Пока су ществу ют и борются друг против друга национальные госу дарства, только низкая

производительность может сохранить человеческий род. Усовершенствование вооруженных

сил отдельных госу дарств, при отсутствии в мире средств предотвращения войны, – это

дорога к всеобщему у ничтожению.