Массовая коммуникация

Массовые аудитории всегда рассматривались често­любивыми и властолюбивыми индивидами и активны­ми социальными группами как объект коммуникацион­ного управления. Мало кто заботился о благе народа и поэтому торжествовал принцип правда и ложь по рас­чету. Наше время особенно богато профессионалами в деле коммуникационного насилия. Реклама, имиджмейкерство, паблик рилейшенз — это области искусного манипулирования доверчивой публикой. Разве были бы возможны финансовые пирамиды типа МММ без рек­ламной деятельности? Особенно мощным потенциалом располагают средства массовой коммуникации, обслужи­ваемые армией талантливых технологов. Они умело ис­пользуют умолчание, селекцию и искажение фактов, кон­струирование версий, распространение слухов. Ими со­здается отталкивающий образ врага и привлекательный образ своего «хозяина», оплачивающего коммуникационные услуги. Культ личности вождя был создан совет­скими писателями и газетчиками в соответствии с пар­тийным заказом, а не возник самопроизвольно в народ­ной среде.

Впрочем, стремящиеся к правде народные массы лег­ко поддаются лжи во благо. Древнейшей «ложью во бла­го» была мифология, которая выродилась сейчас в слухи, социальную мифологию, иногда умышленно распространя­емую хитроумными технологами. Секрет воздействия мифа на массовое сознание заключается в следующем:

• миф убедителен, т. к. он одновременно воздейству­ет на рациональную и эмоциональную сферу;

• миф мобилизует на действия: он рисует привлека­тельный частный пример, вселяя иллюзию его об­щедоступности;

• миф соответствует чаяниям, ожиданиям, привыч­ным стереотипам социальной среды.

2.7. Выводы

1. Коммуникационное действие — завершенная опе­рация смыслового взаимодействия, происходящая без смены участников коммуникации. В зависимости от цели участников коммуникационное действие может осуществ­ляться в трех формах: подражание, управление, диалог. Коммуникационная деятельность складывается из коммуникационных действий. Преобладающая форма комму­никационных действий (подражание, либо управление, либо диалог) становится формой соответствующей ком­муникационной деятельности.

2. Субъектами и объектами коммуникационной дея­тельности могут быть: индивидуальная личность (И), со­циальная группа (Г), массовая совокупность, вплоть до общества в целом (М). Те виды коммуникационной дея­тельности, где в качестве активного, целенаправленного субъекта выступает И, либо Г, либо М, называются соот­ветственно микрокоммуникацией, мидикоммуникацией, макрокоммуникацией. Те виды, где И, либо Г, либо М выступают в роли объекта воздействия, называются со­ответственно межличностным, групповым и массовым уровнем коммуникации. Диалог возможен только между субъектами одного уровня; управление и подражание — между субъектами всех уровней.

3. Микрокоммуникационная деятельность во всех ее формах представляет собой искусство, т. е. творчески про­дуктивную, игровую, а не ритуально-репродуктивную де­ятельность.

4. Мидикоммуникационное управление является дви­жущим центром духовной жизни общества, выступая на разных стадиях культуры в виде мифоцентризма, религиоцентризма, литературоцентризма, наукоцентризма, политикоцентризма.

5. В истории всех стран, а государства Российского в особенности, макрокоммуникация (заимствование достижений, взаимодействие культур, информационная агрес­сия) служила источником внутриполитических и соци­ально-культурных переворотов.

6. Коммуникационная деятельность не цепочка после­довательных коммуникационных действий (операций), а единство коммуникационных и некоммуникационных актов; и наоборот, любая некоммуникационная деятель­ность (познание, труд) включает в свою структуру коммуникационные действия.

7. Коммуникационная деятельность включает не одно­го, а двух социальных субъектов (в отличие от трудовой и познавательной деятельности), имеющих одного испол­нителя. Отсюда следует, что коммуникационная деятель­ность есть общественное отношение, полюсами которо­го являются сотрудничество и конфликт.

8. Устная коммуникационная деятельность есть ду­ховное общение социальных субъектов; она не бывает вне общения.

9. Игра — творческо-коммуникативное действие, по­служившее источником формирования человеческой культуры. Игра есть творческое (продуктивное) духовное общение независимых субъектов, осуществляемое в рам­ках добровольно принятых ими условных правил и обла­дающее этической и эстетической привлекательностью. В зависимости от цели игры делятся на четыре типа: игра-маскарад, игра-иллюзия, игра-разгадка, игра-состязание.

10. Псевдоигра — игра, утратившая творческую состав­ляющую, но сохранившая коммуникационную составляю­щую, заключенную в игровой форме. Псевдоигры делятся на трудовую повинность, обрядовые ритуалы, повседнев­ные ритуалы (этикет). Ритуально-этикетные псевдоигры входят в состав социальной памяти.

11. Правда — достоверное и субъективно мотивирован­ное сообщение коммуниканта, не противоречащее этичес­ким представлениям реципиента. Антипод правды — неправ­да (фальшь) выступает в виде заблуждения, полуправды, лжи. Обман — коммуникационное управление посредством лжи или полуправды. Иллюзия — добровольный самообман.

12. Terra incognita коммуникационно-пространствен­ной деятельности очень обширна, быть может, уступая в этом отношении лишь коммуникационно-временной (мнемической) деятельности, еще менее изученной. Сформулируем только две проблемы:

• Для реципиента в равной степени бесполезны сооб­щения, в которых содержатся лишь уже известные ему смыслы, и сообщения, состоящие из неизвестных смыс­лов. Первые отвергаются как бессодержательные (тривиальные), вторые — как непонятные (недоступные). Опти­мальным является сообщение, в котором известное позво­ляет понять (раскодировать) неизвестное и сделать его достоянием сознания реципиента. Стало быть, в сообще­нии должен соблюдаться баланс между известным и не­известным реципиенту. Каков этот баланс?

• Человек не может освободиться от коммуникацион­ного взаимодействия с другими людьми; жить в обществе и быть свободным от социальной коммуникации нельзя. Мы все находимся в сетях управляющих (манипулирую­щих) нами коммуникационных служб. Эти службы часто оперируют ложью по расчету. Однако не существует «детектора лжи», который диагностировал бы недобросовест­ные акции на уровне групповой или массовой коммуника­ции. Нельзя ли в противовес технологиям коммуникаци­онного управления разработать технологии обнаружения неискренности?