Методология науки. проблемы и история

Гипотетико-дедуктивный метод, которому реально слеДО13ШI Дар­

вин в своей деятельности, осмысляншейся им как эмпирически-ин­

дуктивное обобшение громадного массива фактов, стал решаюшим

методологическим регулятивом горюдо позднее - лишь в ХХ 13eKe. Кик мы 13идим, временной лаг между тем, как объясняет свою соб­ СТllеlНlУЮ научную деятельность ученый, и тем, что он реально дела­

ет, весьма значителен. Тем более значителен временнуй лаг между

старыми и новыми методологическими регулятивами, преврашаюши­

МIIСЯ в l-Iормати13НЫЙ обрюец для научного сообшества. Это превра­ шение занимает нередко не одно десятилетие и требует, в свою оче­

редь, философско-методологического и историко-научного анализа. Преврашение идешlOВ научности, которые ОТСТal1l3аются малой ис­

следовательской группой, в парадигму дисциплинарного сообшества, а затем в норму, которая принимается всем научным сообшеством, - ПРОllесс весьма длительный и связан с трансляцией идеалов и норм в

культуру с помошью системы образования'. Надо сказать, что сами ученые XIX века большое внимание уделяли проблемам образования, необходимости реформы СОЦИ<Ulьной системы образования. Эти идеи

они стремились осушествить в реальной жизни, принимая самое ак­

Тl1вное участие в реформах системы образования: r. Монж - в созда­ нии Политехнической школы, М.Бертло, будучи министром Ilросве­ lUеНИ~1 Франции, принимал активное участие в реформах высшего

образования, В.Гумбольдт - в реформировании немецких универси­ тетов. М.ФарадеЙ принял у'шстие в обсуждении программ препода­

вания естественных наук в школах и университетах Великобритании.

Третий уровень методологического сознания - представления y'ICHbIXо рювитии научного знания, основных :папах историко-на­

учного процесса, формы концептуализации истории науки. При обо­

СllOваllИипредлагаемой инновации (гипотезы, теории, исследователь­

ской nporpUMMbI) ученый нередко обрашается к прошлому своей об­

.1<1СТИ исследования для того, чтобы продемонстрировать своеобразие

своего подхода, выявить связанные с ним традиции и способы мыс­ ЛII. Таковыми являются историко-наУ'lные экскурсы, предваряюшие

снстеl\lатическое развертывание тсории или, наоборот, завершаюшие его. Эти :жскурсы различаются по охвату материала, по своим зада­

чам, по полноте описания, по методам историко-научного исследо­

вания. но все ОНI1 ВЫllO.'IНЯЮТ Оllределенную пропедевтическую фун­ КIlIIЮ 11 теСllеi\шим обраюм сшпаны с выдвижением и разработкой

I'СОрСПI ко-систематичсскоii пози ции. Фун кllия этих исторн ko-наУ'I­

ных экскурсов заключастся в том, чтобы исторически обосновать СIIСЦl1ФИЧIЮСТЬ своей IIOJI1Ш1И, СШIЗ,\ТЬ ее с определенными траllИ-

251

uиями И отмежеваться от неприемлемых традиuий и подходов. Раз­

рабатываемая ученым конuепuия задает и предмет историко-науч­ ных исследований, и выбор тематики, и способ рассмотрения. Исто­

рия науки предстает как способ проверки и обоснования гипотезы и теории, оправдания ее научной uенности.

История науки как область спеuиализаuии, как область профес­

сиональных занятий сложилась достаточно поздно - лишь в KOHue

XIX века благодаря усилиям О.Конта и его последователей (прежде

всего э.литтре), которые. начиная с 18321:, ставили вопрос о необ­ ходимости создания кафедры по истории естествознания в Сорбон­ не, были иниuиаторами преподаваНЮI истории науки во франuузс­ ких университетах. Однако и до того, как история науки получила соuиальную форму институuиализаllИИ, до того, как в Сорбонне была создана кафедра истории науки (1863), сушествовали историко-на­

учные исследования, создававшиеся с различными uелями. Первые

историко-научные исследования были построены как собрание эло­ гов - апологетических биографий ученых, прежде всего физиков,

математиков и биологов. Так были построены историко-научные тру­

ды А.Бленвиля, Ф.Араго. Позднее, в период Консульства правитель­ ство Франuии обязало Наuиональный И нституг подготовить отчеты о состоянии и прогрессе наук. В соответствии с этим соuиальным за­ казом были подготовлены отчеты Д'Аламбера о прогрессе математи­

ческих наук после 1789 г. и Ж. Кювье о прогрессе естественных наук

после 1789 г. и их современном состоянии. В конне XVIII в. в Герма­ нии был выдвинут проект создания «Истории человека», где пред­ Гlолагалось издать серию книг (,История наук и искусств,). В этой серии были изданы «История математики,) Г.Кестнера (4 тома), «Ис­

тория химии') Гмелина, «История изобретений,) Д.Бекмана, труд по истории исторической науки Л.Вахлера.

В KOHue XVIII в. - первой половине XIX века выходит большое

число историко-научных исследований - Ж.БаЙи по истории астро­

номии, Д.Пристли по истории теорий электричества и света, И.Фишера по истории физики, Э.Вильде по истории оптики, Мон­

тюкла по истории математики, Д.Виглеба, Д.Тромсдорфа, т.Томсона

и А.Вюрuа по истории химии. К.Шпренгеля по истории ботаники,

Ж.Кювье по истории биологических наук. Можно сказать. что XIX

век - это век истории науки. причем историко-научные исследова­

ния приобретают конuептуальный характер и основываются на оп­

ределенных исторических моделях развития научного знания.

Историко-научные КОНl1еПllИИ И модели развития научного "JHa-

ния задают схему объяснения исторического материала. ПРИНllИПЫ

его отбора и интерпретаuии. Историко-научные конuеПllИИ и моде-

252

ли развития знания относительно автономны от философских кон­ uепuий науки. Так просветительская конuепuия истории науки ис­

пользовала модель линейного прогресса естествознания, непрерыв­

ного кумулятивного роста истинного знания. Тем самым задавался

определенный критерий отбора историко-научного материала - на­

учное знание, получившее статус истинного знания.

Заблуждения выносились за скобки истории науки и возникал

сложный для просветителей вопрос о том, существовал ли в истории

науки регресс, попятное движение и пр.? В ходе полемики с этой ис­

ториографической конuепuией была выявлена ограниченность ее конuептуальных и методологических средств, узкая область ее при­

ложимости к реальным проuессам развития науки. Модель прогрес­

са научного знания была заменена моделью «метаморфоз духа»), став­ шей основой для интерпретаuии развития научного знания в HeMeu-

ком идеализме, прежде всего в философии Гегеля.

Следует отметить, что нередко используемая в историко-науч­

ных исследованиях модель развития науки отождествляется с самой конuепuией истории науки и называется в соответствии с этой моде­

лью. Например, индуктивистская программа в истории науки (Уэвелл,

Милль) предложила индуктивистскую модель роста истинного зна­

ния и получила свое название в соответствии с исходной моделью.

Эволюuионистская конuепuин истории науки (Г.Спенсер и др.) не­

редко называется эволюuионизмом, Т.е. конuепuией, основанной на

модели эволюuии научного знания.

Одно из существенных изменений в историографии науки, ко­

торое произошло на рубеже ХУНI и XIX веков, заключается в том,

что уже в трансuенденталистской философии был осуществлен сдвиг в анализе знания. Если в ХУНI веке философия обращалась преиму­ щественно к проблемам познания, понимаемого в широком смысле слова, анализируя различные формы и ступени познавательного про­ uecca, то в XIX веке существование науки принимается в качестве

факта и философия стремится осмыслить основания и структуру на­

учного знания, рассматривая остальные формы познания в контек­

сте и в сопоставлении с научным знанием.

Научное знание образует ueHTp гносеологических интересов и исходный пункт исследования познавательных npoueccoB. Можно сказать, что в философском анализе науки на первый план выдвига­

ется не теория познания, а философия науки, логико-методологичес­ кий анализ оснований и структуры научного знания, его методов и

познавательных проuедур. Этот сдвиг проблематики связан, конеч­ но, с трансuендентализмом Канта, но он находит свое выражение и в

253

фllЛОСОф религиозного TO:IKa) назвал (,леХРИСТl1анизаuиеi1 МI>IСЛИ'>~' Эта тендеlНlIIЯ ВЫ~lвилаСI>, консчно, не сразу. В rlcpBbIe десятилетия lюсле Реставраuии европейская мысль в большей стспеllИ, 'leMрань­ ше, была I1роникнута религиозными установками. Не только фран­

uузские, но и немеuкие романтики стремятся возродить христиан­

ство и подчинить науку религии, в которой они усмаТРИВiUlИ исток

всей раUИОНiUlИСТИЧССКОЙ мысли. Даже Сен-Симон и О.Конт ПЫПI­

ются возродить христианство, модифиuировать сушествуюшие фор­

мы религии, перестроить их на иной - сuиснтистский лад, превра­

тив в культ ('новых святых» - изобретателей, y'leHbIX,инжснеров. И в середине XIX века секуляризаuия научной и философской I\IЫСЛИ встречала сопротивление со стороны франuузских и немеuких спи­ ритуалистов, стремившихся создать, по выраж~нию г.ГеЙне, (,веро­ тсрпимые амфибии религии и науки»;. С каждым новым деС~lТиле­

Тl1ем дух научности становился все более ДОI\lI1НI1РУЮШИМ в обше­ ственном сощании, а сама наука одерживала одну победу за другой.

Вера в прогресс научного знания и вера в науку составляет одну из важных доминант европейского сознания XIX века. Как писал

Э.Фагэ, ('франuуз ХУ" 1 и начала XIX века верит в себя, верит в бес­

предельное усовершенствование, верит, что знание ~lВляетсSl КЛЮЧОМ

ко всякому успеху и единствеНIIОЙ основой uивилизаUЮI»". ЭТII сло­ ва можно с одинаковым успсхом отнести Ile только к франuузам, но

ик представителям всех европейских стран.

Впервой половине XIX века возникает феномеll СUl1еНПIСТСКО~1

убежденности во всесилии науки, что привело, во-первых, к I1ррели­ гиозности сознания и, во-вторых, к формированию новых YCTallOBOK относительно науки среди широких слоев обшествеНIЮСТН, устано­ вок, которые можно назвать квазиреЛИГИОЗНОl1 ИlIтерпретаllltеi1 11<1-

уки. В сознании философов и ученых, в 'Iастности и.тэна, Э.РеЮIIНl

идр., liаука преврашается в некую новую религию, замешая со60l1

прежние формы христианской религии. Э.Фагэ отмстил: (,Док<натсль­

ством исчезновения старой веры служит сушествование 1i01ЮЙ. Тол­

па оказывает ученому доверие, в котором отказываетсвяшеНIiИКУ. Она

не принимаетотсвяшенника религиозной истины 6СЗДОКaJательства

11 принимает от y'leHoroнаучные истины без проверки. Со свяшен­

IНtKOM она берется рассуждать, с ученым она не рассуждает.;

Однако в 70-90-е годы XIX века 06шествснное СОЗIЫНlIС енро­

пеiiских стран претерпсло новыс изменения, которые нашли свое

выражение н волне аliТИСUllеliтизма и I1ррашюнаЛИJма, в IIOBO!'.Iре­

.1I1ПЮЗНОМ ренессансс, в возникновеНИII наШЮIШЛИСТl1ческих и шо­

IIlIнистических настроений н обшестве. Мир научнOIО JliаliИЯ liач,U!

255

оцениваться как царство формул, законов, царство бесплотных и без­

жизненных признаков, не дающих возможности постичь жизнь в ее

текучести и лабильности. Научное знание стало трактоваться как зна­

ние, далекое от жизни, как знание отвле'lенно-формалистическое и

безжизненное, не отвечающее чаяниям человека. Конец XIX века -

годы критики науки и идеалов научности, неприятия ее во имя ут­

верждения некоего нового жизненного знания, постигающего с по­

мощью или интуиции, или религиозного опыта жизнь во всей измен­

чивости. И одновременно это годы новых достижений науки в химии, физике, математике, достижений, приведших в конце концов к ра­ дикальным трансформациям всего научного способа мысли в начале

ХХ века, к научной революции начала ХХ века. Все ученые этого вре­

мени подчеркивают практическую значимость научных достижений, теснейшую связь научных открытий и развития промышленности и

техники. Если у Сен-Симона и сен-симонистов идея связи науки и

промышленности носила еще абстрактный характер, будучи скорее

пожеланием и требованием к руководителям промышленности, то во 2-0Й половине XIX века эта связь осознается в полной мере и ряд

крупнейших ученых Европы (например, ЮЛибих, М.Бертло) ана­

лизируют практическое значение достижений химии, а некоторые из

них непосредственно выполняют функции консультантов промыш­ ленных фирм. В приложении науки к промышленности ученые ус­

матривают путь изменения всей общественной жизни, не только про­

мышленности и техники, но даже и нравственности.

Культ Разума и науки, с которого начинался XIX век, сменился в

70-90-е годы культом иррациональности, утверждением нигилизма

по отношению ко всем прежним ценностям, в том числе и ценнос­

тям науки, волной антисциентизма и религиозно-католического ре­

нессанса. Духовная жизнь конца XIX века проникается эсхатологи­ ческими настроениями, ожиданиями «конца света.). Франко-прусская война, оккупация бисмарковской Германией ряда регионов Франции

привели не только к распадению 'IYBcTBaевропейского единства, единства прежде всего европейской культуры, но и к росту национа­ листическо-шовинистических предубеждений, к убеждению в том, что научное знание при всей его объективности и общеобязательно­ сти не может спасти европейскую культуру, не может служить «га­

рантом.) братства европейских наций. Более того, в науке стали ви­

деть лишь средство, разрушающее это единство и способствующее

гегемонии милитаризма. Ощущение заката Европы, агонии не толь­ ко Франции, но и Германии и остальных европейских стран, стано­

вится общим умонастроением научной и художественной интелли-

256

генuии этого времени (можно напомнить романы Мопассана «На

воде», П.Бурже <.В сетях лжи», те проповеди великодержавности 'и паннаuионализма, с которыми выступали в Германии К.Шеренберг, О. фон Редвиu, В.Иордан и др.). В соuиальной философии и мето­

дологии истории формируется конuепuия замкнутых культур (Рит­

тер, Н.ЯДанилевскиЙ). Вместе с распадением единого научного со­

общества Европы распалось и научное знание. Дух изоляuионизма,

наuионализма и релятивизма стал духом новой Европы, вступавшей

в новый - ХХ век. Еще раз подчеркнем, что апокалипсические умо­

настроения, гальванизаuия ирраuионализма и фидеизма в 70-90-е годы XIX века вступили в явное противоречие с ре.UJЫIЫМИ достиже­ ниями науки, особенно естествознания этого времени.

2. Методологическое сознание физиков (первая половина XIX века)

Вероятностная природа знания: П. с.Лаnлас

Творчество Пьера Симона Лапласа (1749-1827) принадлежит двум эпохам - XVIII и XIX векам. Эти два века представляют собой

не просто различные хронологические единиuы, но и два этапа в раз­

витии философской и методологической рефлексии о науке. Разви­

тые Лапласом идеи, которые, конечно, были связаны с предшеству­

ющей философией и методологией науки (в частности, с эмпириз­ мом), оказали большое влияние на развитие философии науки всего

XIX в. AKueHT на индуктивный опыт, на наблюдение, понимание гро­

мадной роли закона тяготения, критика спекулятивных гипотез, от­

риuание познавательной роли воображения - эти идеи Лапласа най­

дут продолжение в эмпиризме XIX века, в позитивистской филосо­

фии О.Конта.

Исходные позиuии Лапласа относительно научного знания в чет­ кой форме представлены в одном из главных его сочинений - в <.Опы­ те философии теории вероятностей» (1814). Суть его позиuии заклю­

чается в идее о вероятностной структуре и природе lIаучного знания.

Этот труд на'lИнается словами: <.... Почти все наши знаНIIЯ только ве­

роятны, и в небольшом кругу предметов, где мы можем познавать с

достовеРНОСТhЮ, в самой математике, главные средства достигнуть

истины - индукuия И аналогия - основываются на вероятностях,

таким образом, вся система человеческих знаний связана с теорией,

изложенной в этом труде,)К. В KOHue этой книги, говоря о важности

теории вероятностей для понимаНИ~1 научного знания, Лаплас писал:

257

«Точные причины явлений большею частью или неизвестны, или

слишком сложны, чтобы можно было бы подвергнуть их исчислению, кроме того, их действие часто нарушается случайными и непостоян­ ными причинами, но следы его всегда остаются на событиях, произ­

веденных этими причинами, и оно видит в них изменения, которые

могут быть определены длинным рядом наблюдений. Анализ вероят­ ностей раскрывает эти изменения и определяет степень их правдо­

подобия»9. Лаплас подчеркивает вероятностную природу всех форм

знания, и прежде всего его основания - опыта. Наблюдение вероят­

ностно потому, что оно сопровождается многочисленными случай­

ными отклонениями, расхождениями. Степень правдоподобия на­

блюдения определяется большим числом наблюдений и средней ве­

личиной, выявляемой в ходе ряда опытов. «Явления природы сопровождаются по большей части столькими посторонними обсто­

ятельствами, влияние многочисленных возмушаюших причин на­

столько к ним примешивается, что становится очень трудным позна­

вать их. Достигнуть этого можно только повторным наблюдением и опытом, чтобы посторонние влияния нзаимноуничтожились, и сред­

ние результаты сделали бы очевидными эти явления и их различные

элементы. Чем многочисленнее наблюдения и чем менее они расхо­ дятся, тем ближе их результаты к истине»IO. Подчеркивая ценность

приложения методов и понятий теории вероятностей для исследова­ ния законов естественных явлений, причины которых неизвестны или носят слишком сложную природу, чтобы могли быть подчинены вы­

числению и определены им, Лаплас применяет исчисление вероят­ ностей к социальным наукам. При решении многих социальных про­ блем, таких, как вероятность свидетельских показаний, судебных при~

говоров, смертность и средняя продолжительность жизни,

использование аппарата теории вероятностей оказывается весьма эф­

фективным. Иными словами, Лаплас предлагает определенную програм­

му осмысления проблем и естественных, и социальных наук с позиций

теории вероятности. Поэтому его пробабилистская концепция приро­ ды научного знания оказывается обоснованием оправданной экстрапо­

ляции понятий теории вероятности на новые области явлений.

Однако следует сказать, что пробабилистская концепция науки,

которая предполагает новое понимание отношения гипотезы и тео­

рии, осмысление гипотетичности научного знания, выявление кри­

териев правдоподобия познавательных образований, отказ (или во всяком случае ограничение сферы действия) от требования АСТИННО­

сти знания, от направленности рефлексии лишь на истинное знание,

зашишалисьЛапласом не до конца. При своем обосновании вероят-

258

ностной природы знания Лаплас допускал принципиальную возмож­

ностьсушествования ума, который обладал бы аподиктическим, все­

обшим, необходимым и полным ]нанием. «Ум, которому были бы известны для какого-либо данного момента все силы, одушевляю­

шие природу, и относительное положение всех ее составных частей,

если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчи­

нить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движения вели­ чайших тел вселенной наравне с движениями мельчайших атомов:

не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и буду­ шее, так же как и прошедшее, предстало бы пред его взором ... Все

усилия духа в поисках истины постоянно стремятся приблизить его к

разуму, о котором мы только что упоминали, но от которого он оста­

нется всегда бесконечно далеким>,II. Человеческий ум хотя и стре­

мится достичь такого полного, всеобшего и необходимого познания

мира, однако достичь этого не в состоянии. В силу его принципиаль­

ной конечности и ограниченности человеческое ]нание по природе своей вероятно, различаясь по степени вероятности и характеризу­ ясь степенью правдоподобия.

Иными словами, Лаплас здесь не до конца последователен. При­ нимая установки классической философии и методологии науки,

ориентированной на определение норм и путей истинного, всеобше­

го и необходимого знания, Лаплас допускал сушествование такого

знаЮ1Я и разума, достигаюшего максимально полного знания о про­

шлом, настояшем и будушем. Однако, допуская эту возможность,

Лаплас llOд'lеркивал иную - вероятностную - природу человечес­

КОГО.тания. Именно потому, что он стоит на рубеже двух веков в ра:з­

витии философии науки, на точке перехода от аксиоматико-дедук­

тивной трактовки знания к гипотетико-дедуктивной его интерпрета­

ции, в концепции науки, развитой Лапласом, сталкиваются и

сосушествуют две линии, примиряются две тенденции, позднее рез­

ко разошедшиеся И позволившие говорить о классическом и неклас­

сическом обра:зах науки.

Анализируя ньютоновский закон всемирного тяготения, Лаплас заметил относительно путей развития науки, ее специфики по срав­ нению с лругими сферами человеческой культуры. Он писал: (.В нау­ ках мы видим совсем другое, чем в литературе. Последняя имеет Ilре­ ,1елы, по которых гениальный человек может достигнуть употребле­ ние'l усовершенствованного языка. Его читают с одинаковым

интересом во все BpeMella, и его слава не только не уменыuается с

течеНl1ем времени, но еше увеличивается тшетными попытками тех,

которые стараются сравняться с ним. Напротив того, науки, 6еспре-

259

дельные как и сама природа, возрастают до бесконечности усилиями последовательных поколений: самый совершенный труд поднимал их на высоту, с которой они уже не могуг спуститься, рождает новые от­

крытия и приготовляет новые труды, пред которыми побледнеет пред­ шествуюший,)" .

Лаплас отмеч"ет Iвменение метод" исследования вместе с появ­ лением науки. Древние философы «придумывали общие причины,

способные все ООЫlснить»13 . Этот метод, породивший только бесплод­

ные системы, нашел своих приверженuев, по мнениюЛапласа, влиuе Декарта, Лейбниuа, Мальбранша. Декарт «заменил таинственные

свойства перипатетиков ясными и понятными идеями движения, тол­

чка и uентробежной силы.)14. Но В коние кониов победила ньюто­ новск"я точк" зрения, «ставшая, по словам Лапласа, основанием всей

астрономии.) и его метод изучения явлений.

В чем же заключается метод Ньютона, характеризуемый Лапла­ сом как собственно научный метод астрономии'? Он сам дал ему сле­

дуюшее описание: «Обшие законы запечатлены во всех частных слу­

чаях; но они перемешаны в них со столькими побочными обстоятель­

сТlШМИ, что часто необходимо величайшее искусстводпя их открытия.

Должно избирать или возбуждать явления самые выгодные для этой uели, умножать их, нидоизменяя их обстоятельства, и наблюдать то,

что они имеют между собой обшего. Таким путем, восходят последо­ вательно до отношений нсе более и более обширных и достигают, на­

конеи, до обших законон, которые поверяются, если возможно, пря­

мыми ДОК<lЗательсТlШМИ или опытами, или исследованием - удовлет­

воряют ли они всем известным явлениям,?)I).

Теория - это аналИТИ'lеское вынедение из частных фактов более

обших, ныведение законов из наблюдений. «Эта аналитическая связь частных '.шконов с фактом общим есть то самое, что составляет тео­

рию.) - писал Лаплас l !>,

Лаплас обратил внимание на факт, состанляющий особенность

не одного только Н ьютона, но многих ученых нового времени, а имен­

но на то, что Ньютон не р'аскрывает метода своего исследования, ог­

рани'шваясь изложением научных результатов, не показывает хода

СIЮИХ изысканий: «Должно сожалеть, вместе с геометрами того вре­

мени, что он в приложении своих открытий не следовал пуги, по ко­

торому он дошел до них, и 'по он опустил доказательство многих ре­

зультатов, предпочитая, по-видимому, удовольствие давать себя раз­

гаДЫIШТЬ, наслаждению проливать свет на своих читателей,)17 . Эту

особенность мышления Ньютона Лаплас связывает с методом гео­

меТРИ'lеского синтеза, 11реимущественно характерного для великого

английского физик",

26()