Философи2 курс 2 семестр / Философикниги / платон

Лекция №16. Онтология Платона История философии.  Тема №11.  «Платон (427–347 до Р. Х.)».

Лекция №16. Онтология Платона

Часть 3. Платон (427–347 до н. э.)

Глава 1. Личность и произведения Платона

§1. Биография

§2. Ученик Сократа

§3. Сочинения Платона

Глава 2. Онтология Платона

§1. В поисках истинно сущего

§2. Реальность идеального (горнего) мира

§3. Многогранность платоновских идей

§4. Сверх-идея Блага

§5. Диалектика единства и множественности (диалог «Парменид»)

§6. Учение о материи

Глава 3. Космология Платона

§1. Космогония Платона (диалог «Тимей»)

§2. Учение Платона о Мировой Душе

Глава 4. Учение Платона о душе

§1. Общие положения

§2. Дуализм души

§3. Учение об анамнезисе (воспоминании)

§4. Бессмертие человеческой души

§5. Состав души

Часть 3. Платон (427–347 до н. э.)

Идейное и нравственное влияние Сократа испытал прежде всего его гениальный ученик и последователь Платон.

Существует легенда о сне Сократа, в котором он держал некрасивого (“гадкого”) утенка в руках. Этот утенок расправил затем крылья и превратился в прекрасного лебедя. На следующий день Сократ встретил Платона и сказал: «Так вот кто этот лебедь, который мне приснился!». – Из всех учеников Сократа Платон (в соответствии с предсказаниями учителя) воистину оказался философом, и притом (в отличие от большинства представителей т. н. сократических школ) – настоящим учеником Сократа.

Глава 1. Личность и произведения Платона §1. Биография 1. Начало Настоящее имя – Аристокл, а «Платон» – это прозвище, от греч. platus – широкий. Платон был коренастым от рождения, и говорят, что так его прозвал учитель гимнастики, когда он начал заниматься, по иным сведениям – за широту ума, за широкий лоб.

Платон родился в Афинах в аристократической семье, принимавшей активное участие в политической жизни  Афин. Мать его происходила из рода Солона. Впоследствии легенда назвала его сыном Аполлона и создала миф о его чудесном зачатии и рождении. Достоверно, что Платон происходил от одного из самых аристократических родов Аттики с прочным положением, связями и богатством. Он получил прекрасное воспитание. С ранних лет мальчик выказывал блестящие способности. Рано Платон увлекся Кратилом, последователем Гераклита, учение которого оказало на него влияние.

В молодости Платон мрачно смотрел на политическую жизнь своего народа и относился отрицательно не только к демократии, но и к политической жизни вообще, ко всякого рода формам правления, поскольку они не удовлетворяли его идеальным требованиям. Тем не менее страстная мечта о коренной реформе греческой жизни, преобразовании государственного и общественного строя его не покидала. Он отдал ей много времени и сил; смерть застала его за разработкой проекта реформы. 76-летним Платон вспоминал, как в молодости он увлекался политической деятельностью: во время правления 30-ти, а другой раз – по их изгнании. Оба раза он жестоко разочаровался, убедившись, что, пока властители не станут философами или философы не станут во главе правления, бедствиям не будет конца. Как бы то ни было, он готовился к полит. деятельности и теоретически и практически – посредством уроков риторики.

2. Встреча с Сократом Из всех влияний, которые испытал Платон, самым решающим было для него знакомство с Сократом – это был поворот в жизни Платона. Говорят, что Платон впоследствии благодарил богов: за то, что они сделали его человеком, а не животным; мужчиной, а не женщиной; эллином, а не варваром; но главное – за то, что они дали ему жить при Сократе. В своем учителе Платон видел олицетворение философии. Влияние этой личности определяет всю деятельность Платона; с Сократом он был неразлучно связан вплоть до самой его смерти. – С Сократом он познакомился 20-ти лет от роду и провел в непрестанном общении с ним 8 лет. В кружке он сошелся с выдающимися последователями различных фил. учений, но, по-видимому, всецело подчинился влиянию одного Сократа, знакомство с которым послужило для Платона духовным пробуждением.

Но самый глубокий переворот в жизни Платона произвела смерть Сократа. Она была судом всему совр. об-ву, его религии, его полит. и нрав. строю и вместе свидетельствовала о реальности того идеала, за который Сократ добровольно ее принял. В ней открылся Платону новый мир, новая духовная, сверхчувственная идеальная действительность. Это настроение ярко выражается в диалогах, написанных вскоре после смерти учителя, – разрыв с обществом, суд над ним, отрешение от мира сего и призыв к созерцательной жизни, проповедь иного, лучшего мира, в нем же правда живет. Истинному философу нечего делать в обществе, в государстве: он только телом присутствует в нем, чуждый всему окружающему, между тем как дух его, вменяя ни во что все мелкие чел. интересы, уносится в созерцание истины.

3. Путешествия После трагической кончины учителя он много путешествовал Платон никогда не был философом-отшельником, отрешенным от жизни, удалившимся от мира подобно Гераклиту. Если Гераклит унес свой протест в одиночество, то Платон до конца своих дней не мог примириться с крушением надежд, и в течение всей его жизни мы находим у него ряд теорет. и практ. попыток обществ. реформы. – Платон всегда был человеком деятельным. Уже после гибели Сократа он едет в Мегары к знаменитым философам, изучает математику, пифагорейскую теософию (теософия – греч. «бож. мудрость» – утверждает, что Истина раскрывается только особо посвященным, подготовленным фил. занятиями людям. Принцип теософии противоречит осн. замыслу Евангелия, открывающего Бога всем людям), орфическую мудрость, посещает Египет. Как ни углубляется он в умозрительное созерцание, жизнь врывается в его философию и отголоски страстной борьбы слышатся в его произведениях. И чем старше становится Платон, тем даже настойчивее оказывается в нем стремление стать законодателем об-ва. Он не только напряженно ищет истину – он стремится претворить ее в жизнь и для этого едет на остров Сицилию, в Сиракузы, чтобы попытаться построить идеальное государство.

При дворе могущественнейшего властителя Греции Дионисия-Старшего Платон близко сошелся с неким Дионом и пробыл довольно долгое время. Сначала отношения были хорошие, и Платон приобрел в лице Диона восторженного поклонника при сиракузском дворе. Прием, оказанный ему при дворе, имел важное значение в жизни философа и вновь пробудил в нем мечту о широком полит. действии. Но влияние, кот. Платон приобрел при дворе, и его связи с некоторыми из приближенными Дионисия вызвали подозрения и неудовольствия тирана. Отношения обострились, и Платон должен был оставить Сицилию. Согласно легенде он был продан тираном в рабство в Эгину; здесь его выкупил Анникерис и вернул в Афины, пожертвовав ему большую сумму денег на покупку сада Академии. Достоверно одно, – с возвращением в Афины началась публичная учительская деятельность Платона, которая продолжалась с небольшими перерывами до самой его смерти.

4. Академия Платону было около 40 лет, когда к нему пришла слава. Он становится знаменитым на всю Элладу, к нему едут ученики. Недалеко от Афин ученики Платона приобрели небольшое имение с рощей, посвященной герою Академу. Там философ беседовал с учениками, работал. В 387 г. Платон основал в Афинах философскую школу – Академию.

С тех пор этот приют мысли – Академия – много веков будет притягивать самых разных искателей мудрости: из нее выйдут Аристотель, Зенон Китийский, Плутарх, Климент Александр., Вас. Великий и Григ. Богослов. Академия, основанная им, существовала после Платона около 900 лет, вплоть до закрытия ее Юстинианом в 525 г. н. э. Здесь сохранились все предания о Платоне; и этой академии мы обязаны тем, что имеем подлинные сочинения философа. Этот период жизни был всецело посвящен им научной и фил. деятельности. Школа находилась в доме самого Платона, где наряду с ним преподавали и др. философы. Преподавание велось в частных беседах. По своему влиянию и продолжительности платоновская Академия не имеет себе равных в античности. В это же время Платон начал писать свои диалоги, и разрабатывает идею идеального государства и ему неймется претворить ее в жизнь.

5. Попытка общественного переустройства Но как раз тут, в 368 г. к Платону спешит восторженный Дион с вестью о том, что умер Дионисий-старший. Дион зовет его в Сиракузы, чтобы познакомить его с Дионисием-младшим с целью воспитания юного правителя в виду дальнейших полит. реформ. Платон немедленно принял приглашение, прервав свою преп. деятельность. Философия, казалось, могла вступить в союз с могущественнейшей полит. властью в греч. мире. По прибытии в Сиракузы Платон начал перевоспитывать молодого тирана. Тот действительно интересовался Платоновой философией, но желал сразу проникнуть в ее тайны, минуя подготовительные ступени – лог. упражнения и математику, за которые Платон хотел его усадить. К тому же, тот нисколько не был расположен изменить веселого образа жизни согласно проповеди философа. Платон планировал начать свою реформу с тирана, которого надлежало перевоспитать в конституц. монарха; затем должен был быть преобразован гос. строй и восстановлены греч. города, порабощенные или упраздненные Дионисием старшим. – Но тут вмешалась старая придворная партия сторонников политики первого Дионисия и, почуяв угрозу своей власти, употребила все силы, чтобы помешать затее полит. мечтателей. Платон уже принялся составлять проект; но не успел еще написать вступление, как интрига восторжествовала: Дион был сослан и полит. план философа рухнул. Дионисий, правда, пытался удержать философа при своем дворе, частью из дилетантизма, частью из тщеславия – слава Платона была велика, и взоры Греции были устремлены на Сиракузский двор, где "мудрость сочеталась с могуществом". Дионисий желал перетянуть философа на свою сторону и морочил его, то выказывая ему интерес к его философии, то обещая ему вернуть Диона и помириться с ним. Под конец, вынужденный отлучиться из Сиракуз по случаю войны, тиран дружески простился с Платоном и отпустил его, обещав по окончании войны вновь призвать Диона вместе с философом. Платон вернулся в Афины, но в 361 г. отважился вновь в "Харибду" – так сильна в нем надежда. На этот раз его ждало еще более горькое разочарование. Не только примирения с Дионом ему устроить не удалось, но произошла крупная ссора с самим Дионисием, которая могла плохо кончиться для философа.

6. Горькое отрезвление Возвратившись в Афины, Платон прожил там безвыездно до самой смерти. Он пришел к выводу, что конфликт между поборниками правды и людьми, живущими по прихотям, неизбежен. Значит, «тот мир, в котором праведник должен умереть за правду, – не есть настоящий мир. Существует другой мир, где правда живет» (Вл. Соловьев). Отказываясь признать хаос видимого бытия в качестве последней истины, Платон всем своим существом тянулся к тому незримому миру, в котором предчувствовал свою небесную отчизну.

§2. Ученик Сократа Потрясенный смертью учителя, он продолжил его дело – поиск истины. Он пишет много «сократических» диалоги, стремясь воссоздать живой, творческий процесс поисков. Философия Сократа стала исходной точкой философии Платона. "Да и нет никакого сочинения и впредь не будет, – писал философ в старости, – а то, что говорится здесь, принадлежит Сократу, ставшему вновь молодым и прекрасным". В глазах Платона его философия принадлежит возрожденному Сократу, преображенному и одухотворенному смертью.

Смерть Сократа действительно подорвала в Платоне тот наивный эвдемонизм, т. е. веру в единство добра и счастья, который высказывается в ранних диалогах его ученика. Но она не подорвала веры в реальность добра и в истинность универсальных этических норм, опознанных Сократом; напротив, она утвердила эту веру, раскрыв ей новый духовный мир. Если в мире сем идеал не осуществляется, то это не значит, чтобы этот идеал был ложным; если этические нормы, всеобщие и безусловные, отвергаются и нарушаются человечеством, это не значит, чтобы они упразднялись, были мнимы. Наоборот, они одни обладают высшею, сверхчувственною реальностью: идеалу, истине принадлежит подлинная действительность, тогда как тот видимый порядок вещей, кот. есть отрицание идеала, есть не только дурной, но и ложный. Над видимым чувственным миром признается иной сверхчувственный мир, мир идеала, в котором нормы добра имеют свое полное осуществление. И уже в "Горгии", едва ли не первом диалоге, написанном после смерти Сократа, где с такою энергией произносится суд над исторически сложившимся нрав. и полит. строем совр. об-ва, мы находим решительное утверждение безусловной ценности нрав. норм и первое признание реальности высшего духовного мира, "в нем же правда живет". – Т. обр., идеализм Платона имеет этический корень. Он ставит человеку те же практ. задачи, что и Сократ: познавать самоценное добро, с тем чтобы осуществлять его в частной и общ. жизни.

Но наряду с этими практическими задачами возникают новые теоретические проблемы, или, точнее, старые сократовские проблемы – о существе и предмете знания, о нормах добра в их отношении к действительности, – которые получают новую постановку. Область "дел человеческих" не только соприкасается с областью “сверхчеловеческого”, но поглощается ею. Платон предчувствует это уже в “сократовских” диалогах, которые при разработке чисто нравственных вопросов не дают окончательных решений, приводят лишь к новым проблемам или к сознанию неведения.

При этом, однако, для Платона, как и для Сократа, философия есть жизненное делание, цель которого состоит в познании и усвоении высшего блага. Без истинного знания нет истинной деятельности, ни частной, ни общественной; но вместе с тем само истинное знание не есть догм. положение, которому можно было бы научиться внешним образом, кот. можно было бы передать или усвоить извне. Такой чисто сократовский взгляд на знание Платон сохранил до конца. «То, что для меня важно, – пишет он в старости, – никоим образом не может быть высказано подобно другим предметам преподавания, но, в результате продолжительных и сосредоточенных изысканий в совместной жизни, внезапно, как от упавшей искры, в душе учащегося возгорается свет, который затем уже питается сам собою...». Из речей, лекций или книг нельзя почерпнуть действительного знания; лишь немногие способны воспользоваться указаниями, находящимися в словах или книгах: большинство не выносит из них ничего, кроме мнимого знания. – Совместная жизнь в философии, духовный союз с целью общения в истине, совместного стремления к ней – вот как понимал Платон заветы своего учителя.

§3. Сочинения Платона Сочинения Платона написаны главным образом в форме диалогов, основным участником которых выступает Сократ. Важнейшие из них: «Апология Сократа», «Федон», «Пир», «Федр», «Государство», «Теэтет», «Парменид», «Софист», «Тимей». В них нашли отражение важнейшие идеи всех прежних философских учений.

Один из величайших художников слова, он видел в своей литературной деятельности не самодовлеющую цель и не средство для распространения фил. воззрений, готовых результатов своей мысли, а средство для побуждения к фил. жизни. Этим объясняются и особенности диалогов Платона, которые не дают читателю готового изложения, а как бы заставляют его присутствовать в качестве молчаливого слушателя при процессе совместного искания истины, испытания, исследования тех или др. положений или вопросов. – Большею частью диалоги и не приводят к чему-либо иному, как к постановке той или иной фил. проблемы. Правда, в некоторых из них находим развитие фил. положений, решения тех или других фил. проблем. Но, если рассмотреть фил. деятельность Платона в ее целом, придется признать, что такие решения не составляли положений какой-либо догматической системы; это – фил. интуиции или фил. проблемы, идеалы, а не отвлеченные формулы. Платон оставался верен осн. диалектическому принципу философии, как ее понимал Сократ, т. е. вечного стремления к идеалу истины, которое не успокаивается на образах и подобиях этой истины, на отвл. формулах и положениях. Сравнение с искрой, из кот. возгорается внутр. свет, который затем питается сам собою, – как нельзя более удачно. Истина познается путем какого-то озарения, проблеска, интуиции в ответ на долгие усилия и искания. Эта истина ничем не заменима, и всякие чел. замены или изображения ее призрачны. Поэтому мысль философа, кот. хочет питать в себе возгоревшийся в нем свет, должна вечно сохранять свое стремление к идеалу.

В Платоне в огромной степени фил. скепсис, вечное сомнение во всяких фил. формулах и самый последовательный критицизм по отношению к ним глубоко сочетались с мист. идеализмом, с верой в идеал, познаваемый непосредственным созерцанием. Даже центральное учение Платона об идеях не было догматом в глазах Платона и его учеников; сам Платон не раз подвергал его крит. переработке, – и отдельные диалоги ("Софист" и "Парменид") носят следы того крит. рассмотрения и обсуждения, какому учение об идеях подвергалось в самой Академии. – Наш о. П. Флоренский писал: «Творения философов значительно позднейших давно уже пожелтели и высохли, спал их нарядный убор и стоят перед сознанием оголенные их схемы, как мерзлые деревья зимой. Но живы и будут жить претрепетные Диалоги Платона. И нет такого человека, который хотя бы одно время жизни своей не был платоником. Кто ведь не испытывал, как растут крылья души?» – Трудно перечислить всех мыслителей (в т. ч. и Отцов Церкви), которые так или иначе не испытали бы на себе влияние Платона. Христианские философы рассматривали учение Платона как пролог к Новому Завету. Платоново учение о высшем Божестве, духовном мире и бессмертии духа несомненно способствовало осмыслению Евангелия античным миром и помогло формированию хр. философии.

Творения Платона, этот высший памятник худ. прозы греков, отличаются таким необыкновенным мастерством формы, кот. свидетельствует, помимо гения, об огромной систематической работе, об изучении языка, делающем честь не только Платону, но и его учителям. Следуя общей моде своего времени и своему худ. гению, он в молодости писал и стихи, некоторые из кот. дошли до нас; так, он писал дифирамбы, оды, трагедии, эпиграммы и даже драмы, которые он, впрочем, сам сжег; следы его поэт. деятельности особенно заметны в ранних диалогах ("Лисис", "Хармид", "Лахес", "Протагор"), которые все изобилуют мн-вом драматических эффектов. – До нас дошли все подлинные сочинения Платона, о кот. только мы встречаем какое-нибудь указание у др. авторов. Сборник произв. Платона включает в себя 35 диалогов. Собрание соч. Платона впервые было составлено к концу III века (около 200 г.) Аристофаном. Из 35 диалогов, написанных в форме бесед Сократа со своими собеседниками, 23 считаются подлинными и авторство 11 диалогов подвергается сомнению. Одного из персонажей его диалогов зовут Сократ. Платон использует имя Сократа, конечно не случайно, это – не просто попытка прикрыться именем учителя, а стремление развить те положения, которые выдвигал Сократ. Где в диалогах Платона говорит исторический Сократ, а где устами Сократа говорит сам Платон, – определить трудно.

Диалоги Платона обычно разбивают на 5 групп по времени их написания.

В 1-ю группу входят те, в которых Платон чаще пишет о своем учителе: это «Апология Сократа», «Гиппий Меньший», «Лисий», «Хармид», «Алкивиад», "Критон", "Евтифрон", "Протагор", 1-я книга «Государства» (самого объемного соч. Платона) и «Лахес». Они служат одним из важнейших источников для изучения философии Сократа, поскольку воззрения, высказываемые ими, согласны с теми взглядами, которые приписывает Сократу Ксенофонт. Осн. положения: никто по своей воле не зол, добродетель есть знание, и цель философа – обличение мнимого знания. Отношение к софистам, торгующим этим мнимым знанием "оптом и в розницу", уже здесь является отрицательным. Сократ выступает как истинный учитель добродетели, потому что он указывает в ней действительный путь к счастью и в то же время открыл ее основание в самом принципе знания, т. е. в разуме.

Но уже и в этих ранних произведениях просвечивает тенденция, кот. привела Платона впоследствии к учению об идеях. Так, в "Хармиде" указывается, что белое считается таковым лишь по приобщению к белому цвету. Складывается тезис о том, что фил. истина есть идея; но идея, по его убеждению, имеет нрав. содержание и ценность лишь постольку, поскольку она является нрав. нормой чел. поведения. Так, в диалогах "Лисий" или "О дружбе" Сократ стремится доказать двум друзьям, что они не знают истинной дружбы; диалог кончается признанием, что истинная дружба имеет ценность лишь постольку, поскольку она обращена на предмет, достойный любви. Т. обр., здесь мысль Платона выходит уже за пределы сократовского понятия блага: Платон признает благо самозаконное как положительное начало. – 3 небольших диалога – "Евтифрон", "Апология Сократа" и "Критон" – относятся к процессу Сократа. Евтифрон изображает беседу Сократа о благочестии, причем эта беседа, в кот. высший идеал философа противополагается суеверию толпы, происходит при самом начале процесса. Апология – защитительная речь Сократа, а Критон – беседа осужденного Сократа о святости закона и о необходимости повиноваться законам гос-ва. В "Евтифроне" наблюдается заметное приближение к последующему учению об идеях. В поисках, за общим определением благочестия, Сократ требует от своего противника, чтобы он говорил не об отдельных благочестивых лицах или поступках, а указал на то общее начало, кот. сообщает благочестие всем частным лицам и поступкам и делает благочестивое благочестивым. Этот диалог изображает беседу Сократа с гадателем Евтифроном, затеявшим процесс против своего отца по рел. мотивам. Спор этот очень важен для освещения нрав. кризиса, кот. переживали все просвещенные умы того времени. Осн. вопрос: благочестивое, – потому ли оно благочестиво и свято, что приятно богам, или же оно именно потому им приятно, что оно само по себе благочестиво и свято, независимо от их санкции. Платон указывает на грубость господствовавших мифологических представлений, на неизбежные противоречия нрав. сознания, возникающие при политеизме. Он восстает против суеверия. Люди, говорит он, приносят жертвы богам, чтобы те взамен давали им блага. Народное суеверное благочестие сводится к торгу с богами. Для философа святое, или священное – свято само по себе, нравственное добро – самозаконно. – Полной ясности достигает эта сторона в Апологии. В глазах Платона Сократ явл. мучеником за идею, вдохновенным проповедником, для кот. служение добру было служением Богу.

Во 2-ю группу входят диалоги, в которых Платон проявляет уже некоторую фил. самостоятельность: «Горгий», «Менон», «Кратил», «Гиппий Больший», – там появляется термин эйдос. В действительной чел. жизни идеальные нормы добра, открытые Сократом, не только не осуществляются, но и не сознаются истинным образом. И тем не менее они обладают высшей правдой, высшей истиной, поскольку существует какая-то сверхчувственная, идеальная, благая действительность, доступная фил. разуму и составляющая предмет разумного чел. стремления.

Следующие группы представляют собой диалоги, где Платон выступает уже зрелым, самостоятельным философом. 3-я группа: «Пир», «Федр», «Федон» и последующие главы «Государства». Смерть Сократа убедила Платона в реальности высшей бессмертной дух. жизни. Таково впечатление, выносимое нами из чтения "Федона": если отдельные док-ва бессмертия души, приводимые в этом диалоге и влагаемые в уста Сократа, не выдерживают критики, то из всего гениального изображения этой предсмертной беседы Сократа создается впечатление одухотворенности Сократовой личности, сознание духовности чел. личности вообще; здесь утверждается идеал духовной, сверхчувственной жизни, высшая действительность и правда которой открывается в самой смерти Сократа. 4-я группа: «Теэтет», «Софист», «Тимей», «Парменид», «Политик» и «Критий». В них мы находим попытку глубже уяснить себе отношение чел. познания к идеалу истины. Платон сознает те трудности, кот. связаны с его теорией, и предлагает несколько различных попыток для их разрешения. Он полемизирует против односторонности мегарской школы, которая привела ее к видоизмененному нигилизму "Парменида". Он полемизирует против принципа отвл. единства элейских философов, противополагая ему принцип живого всеединства, пифагорейское единство во мн-ве. Эта пифагорейская струя все более и более усиливается в произведениях Платона под личным влиянием пифагорейцев, с кот. он сблизился в посл. период жизни. Идеи Платона сближаются с числами Пифагора.

5-я группа: единственный диалог «Законы», где нет Сократа (Как утверждает Вл. Соловьев, в этом диалоге он настолько отходит от идеала, к кот. стремился Сократ, что противоречит тому, что писал в ранних диалогах, и, вероятно, поэтому не упоминает имени Сократа. Все же «Законы» логически вытекают из положений, которые Платон развивал еще в раннем периоде, в диалоге «Государство»). В последний период своей фил. деятельности Платон значительно отклонился от своих прежних начал и сблизился с пифагорейцами как в силу личных симпатий, так и в силу фил. побуждений. Он отожествил свои идеи с числами пифагорейцев и, подобно им, признал началом всего сущего элементы чисел – "единое" и "беспредельное". Из этих начал образуется не только все чувственное множество, но и самые идеи, которые Платон признавал идеальными числами. Единое (το εν) отожествляется с сущим и с благом, явл. образующей причиной всех вещей; беспредельное – с материей (υλη) и получает все ее отрицательные свойства. Это – начало раздвоения, делимости (Платон называет его также неопределенной двоицей – δυαζ αοριστοζ); как противоположное первому это – начало отрицания, множества, несовершенства, зла, – как у пифагорейцев.

Философских трактатов, в нашем понимании этого слова, Платон не писал. В этом смысле изучать Платона сложнее, чем, скажем, Спинозу, Канта или Локка, где есть четкая логика изложения трактата. У Платона каждый диалог – это живая мысль, поиск истины, причем в одном диалоге могут высказываться положения, противоположные мыслям, высказанным в других диалогах, что также затрудняет построение единой системы философии Платона. Он в основном только обучает нас мыслить. Платон – это «свободный художник» в области философии. Он смело прибегает к широким метафорам, и зачастую сам же явл. первым и глубоким критиком своего учения. – Философия Платона есть вечный поиск истины, она принципиально асистематична и антидогматична, а сила его поэт. дарования придает этому поиску эстетическую значимость. Философствование – это абс. свободная деятельность, взрывающая «окончательность» результатов научного познания, самокритичная. (Заметим, что первая критика «теории идей» принадлежит самому Платону.) Только человек, стремящийся к добродетели, движимый любовью к прекрасному, может стать философом.

Глава 2. Онтология Платона Если Сократ искал в “этической области” всеобщие и безусловные разумные нормы, то для Платона это вопрос онтологии, поскольку эти нормы обитают в умопостигаемом идеальном духовном мире, где и осуществляются в полноте. Философия Платона является, несомненно, более высокой ступенью развития философской мысли. Она представляет собой рационально обоснованную систему объективного идеализма, включающую разработку вопросов онтологии, гносеологии, этики, натурфилософии и многих других.

§1. В поисках истинно сущего 1. Парменидовский принцип Еще до Сократа философы приходили к убеждению, что подлинная реальность не принадлежит видимому миру явлений и что истинное познание не заключается в чувственном восприятии.

– Элейцы видели истину в едином неизменном неподвижном сущем, которое они противополагали миру явлений: путь истины есть умозрительное понятие, путь лжи – чувственный опыт.

– Пифагорейцы, Эмпедокл, Анаксагор, даже атомисты также отвергали истину чувственного познания и признавали существующими лишь умопостигаемые начала, недоступные чувствам (числа, атомы и т.п.).

В своем учении о бытии Платон исходил из тех же предпосылок, что и элеаты (Парменид). Как и они, Платон считал, что этот мир, где нет ничего вечного, где все изменяется, возникает и гибнет, не может быть подлинным бытием. Афинское государственное устройство, обрекшее на смерть великого мудреца Сократа, также не достойно того, чтобы считаться истинным бытием.

Подобно элеатам, Платон характеризует бытие как вечное и неизменное, познаваемое лишь разумом и недоступное чувственному восприятию.

2. Утверждение множественности Но в отличие от элеатов бытие у Платона, как и у Демокрита, предстает как множественное. Демокрит понимал бытие как физический атом, однако Платон отказывается идти по этому пути.

Все, что имеет части, рассуждает Платон, изменчиво и потому не тождественно себе, а следовательно,– в парменидовском смысле – не существует. Значит, не существуют ни тела, ни пространство, в котором находятся все тела. Существовать – а существование у Платона подразумевает вечность, неизменность, бессмертие – может только то, что не имеет частей. Значит, в чувственном мире искать его бесполезно.

Новые “атомы” надо искать не здесь, не в этом мире…

3. Мысль как выход в сверхфактическую область Единственно несомненным фактом для софистов было наличное человеческое сознание. Действительно, первоначальная достоверность есть только достоверность наличного сознания, в котором даны только мысли, не содержащие в себе заранее никакого ручательства в особом действительном, вне данной мысли, существовании мыслимого и мыслящего. Все имеет непосредственную достоверность, или самоочевидность, как психически данное, или как факт сознания.

Но формальное значение мысли (ее всеобщность) неотделимо от самого факта этой мысли, и, следовательно, такой фактический переход в сверхфактическую область имеет такую же несомненную достоверность, как и всякий факт непосредственного сознания. Если достоверно, что существуют различные ощущения, чувства, желания, представления, то не менее достоверно, что существуют мысли всеобщего значения, существуют понятия, суждения, умозаключения, то есть что существует разум. Даже самая несложная и скудная мысль, если только она имеет в себе формальный, логический элемент всеобщности, или постулат к сверхданному, тем самым выделяется из всего потока психической наличности, как таковой.

4. Память как путь к сверхвременному Мышление как логическая всеобщность не есть, однако, сама настоящая истина. Можно сколько угодно испытывать ощущения тепла и холода, мягкого и жесткого, горького и сладкого, сколько угодно волноваться страхом и надеждой, враждою и любовью, предпринимать и исполнять всевозможные движения, и, однако, из всего этого не выходит никаких логических размышлений, как это вообще и признается относительно животных. Логическая мысль не есть всецело продукт других психических состояний, а образуется из них при известных, определенных условиях.

Возьмем такую простую мысль: днем (при прочих равных условиях) всегда бывает теплее, чем ночью. Но простое появление и исчезновение тепловых и световых ощущений, очевидно, само по себе не могло бы обусловливать нашу мысль. А именно: если бы эти ощущения, сознаваемые при своей наличности, сейчас же забывались, т.е. оставались для нас за бытием, то никакой общей мысли из них, как уже не существующих, не могло бы образоваться. Нельзя утверждать: бывает, если не помнится те многие случаи, когда было. Итак, если психические факты сами по себе возникают и исчезают, то материей или первым условием логической мысли могут быть не эти факты, как таковые, а только их сохранение. Непрерывное возникновение и исчезновение есть время, и мы должны признать время условием всякого психического бывания, а следовательно, и мышления с его психической, субъективной стороны; но мы видим, что то же мышление в логическом своем значении не только не имеет времени своим условием, но, совершенно напротив, логическое мышление как таковое обусловлено тем относительным упразднением времени, которое называется памятью, или воспоминанием.

То, что помнится или воспоминается, тем самым отнято у времени, и только этими отнятыми жертвами времени питается логическая мысль. Логическое мышление прежде всего обусловлено реакцией против времени со стороны чего-то сверхвременного, действующего в воспоминании.

Ясно, что мыслить было бы невозможно, если бы то, о чем мыслится, возникая, сейчас же исчезало из сознания, сменяясь другим, также исчезающим, и т. д. – мышление в таком случае было бы материально невозможно за отсутствием предмета мысли. Прежде всего нужно, чтобы этот предмет, т. е. та или другая совокупность психических состояний, сохранялась в течение времени в виде воспоминания. Без этого мышление невозможно; но одного этого для мышления еще недостаточно.

5. Слово как путь к внечувственному Память есть психический факт, сам по себе еще не имеющий логического значения. Положим, вспоминается целый ряд испытанных состояний, целые картины пережитых явлений, – это представляет очень сложный, но все-таки лишь субъективный, частный факт, особый вид психологической наличности, приподнятой, так сказать, над формою времени, но все-таки не выходящей за пределы данного процесса. Помнится то-то и то-то – в этом факте, самом по себе, не видно никакой возможности ручательства или представительства каких-нибудь других фактов. Но когда высказывается хоть бы такое немудреное положение, что «днем бывает теплее, чем ночью», то тут кроме памяти пережитых тепловых и световых ощущений заключается еще кое-что другое, и прежде всего обобщение сохраненных памятью психических фактов – в слове. Бессловесные животные не мыслят логически, хотя имеют память.

Слово есть для мышления вторая необходимая основа. Оно переносит нас в область логического, т. е. всеобщего, мышления. В слове "днем" разумеется всякий день, а не те только дни, которые действительно находятся в данном воспоминании, и под словом "тепло" разумеется тепло вообще, а не те только тепловые ощущения, которые остались в памяти.

Память поднимается над психической наличностью лишь в том смысле, что состояние, исчезнувшее в настоящем, сохраняется в сознании как бывшее; но этому сохранению подлежат единицы и группы психических состояний в том же виде, в каком они были непосредственно даны: то, что помнится или воспоминается, есть именно это бывшее и ничего более. Оно может быть очень простым или очень сложным, но и простота и сложность здесь имеют чисто фактический, единичный или изолированный характер. Вспоминается только это. Между тем каждое слово означает, наоборот, не "это" (единичное), а "все такое". Воспоминание представляет то, чего нет в наличности, но что было наличным фактом, тогда как слово вовсе не имеет непременного отношения к какой бы то ни было фактической наличности, настоящей или прошедшей, – оно представляет и то, чего нет и никогда еще не бывало, но что может быть, или что мыслимо. Притом если воспоминаемое есть группа различных состояний, то фактическое отсутствие внутреннего единства между этими состояниями не упраздняется памятью о них, которая никакого нового единства не создает: воспоминаемые факты остаются такими же разрозненными, отдельными в воспоминании, какими были в прошедшей действительности.

Напротив, слово создает своему содержанию новое единство, не бывшее в наличности непосредственного сознания. Между той розой, которую я видел и нюхал 20 лет тому назад, и той, на которую смотрю теперь, нет никакой фактической связи (между этими 2-мя группами психических состояний). Точно так же между ними и теми розами, которые, как мне представляется, цветут в саду китайского мандарина или генерал-губернатора Канады. Но общее обозначение – слово "роза" (звучащее так или иначе или вовсе не звучащее – все равно) делает изо всего этого настоящее одно и совершенно упраздняет отдельность ощущений, не оставляя на нее даже никакого намека.

Слово есть собственная стихия логического мышления, которое без слов так же невозможно, как воздух без кислорода и вода без водорода.

Разумеется, дело идет о слове вообще, независимо от тех или других образов его проявления. Слово есть слово независимо от того, держится ли оно в уме, или произносится вслух, или пишется, или печатается. Существенно для слова только общность выражаемого, или обозначаемого, и постоянство выражения, или обозначения, а не то, чтобы эти выражения или знаки воспринимались через это, а не другое внешнее чувство. Исключительная зависимость слова от определенных звуковых сочетаний достаточно опровергается как существованием идеографического письма, имеющего значение только для зрения, без всякого отношения к слуху, так и возможностью усвоить несколько языков или перевода с одного на другой, причем слово-звук наглядно оказывается подвижной оболочкой слова-смысл[1].

Слово вообще есть символ, т. е. знак, совмещающий в себе наличную единичность со всеобщим значением. Слово есть элемент всякой мысли, и нужно оставить как неточное ходячее утверждение, что слова сами по себе служат для выражения именно понятий. Это ограничение слова лишь одною формой мышления противоречит действительности. Такие слова, как смеркается, рассветает, вечереет и т. п., выражают каждое не понятие, а целое суждение. Но самое это различение между понятием и суждением как формальными элементами мысли может быть нам еще неизвестно или спорно, когда слово с логическим своим значением всеобщности уже несомненно существует. Говоря "смеркается" или "рассветает" для выражения того, что у нас перед глазами, мы безотчетно проявляем такой знак, который всегда и везде и для всех может обозначать всякий случай для рассвета или вечерних сумерек, – нам дана здесь и хранится в памяти такая готовая печать, которая может налагаться на неограниченное число соответственных явлений, чтобы сверх их ощутимости сделать их еще и мыслимыми.

6. Откуда берется слово? Пусть на это отвечают сразу те, для которых уже совершенно ясно, что значит здесь этот термин "откуда". А для нас пока термин "откуда" обозначает в собственном смысле только пространственное отношение, которое до природы слова вовсе не касается. В смысле же вопроса чувствуется что-то другое, но что именно – пока неизвестно. Мы можем о слове с ясностью и достоверностью утверждать лишь следующее:

1) слово существует как психический факт;

2) слову сверх фактического присутствия его в наличном сознании присуще универсальное значение;

3) слово получает свой психический материал посредством памяти, т. е. посредством особого психического факта, состоящего в реакции чего-то сверхвременного против непрерывной смены наличных состоянии сознания;

4) предполагая факт памяти, слово само предполагается мышлением, которое без слов не может быть соединением определенных и всеобщих элементов, т. е. не может иметь логического значения[2];

5) хотя те или другие слова могут быть выдуманы, т. е. явиться условным продуктом мыслительного процесса, но только на основе уже существующего слова, без которого невозможен и самый процесс; первоначально же слово, как основа раздельного и отчетливого мышления, не может быть на нем же основано, а есть факт, предваряющий всякую рефлексию и не обусловленный субъективно ничем другим, кроме сохраненных памятью данных психических состояний, так что само слово может быть определено лишь как прямое воздействие чего-то сверхфактически всеобщего на ту или другую отдельность единичных психических фактов, подобно тому как память есть прямая реакция чего-то сверхвременного на процесс непрерывного возникновения и исчезания психических состояний.

Как память, поднимаясь над сменой моментов непосредственного сознания, удерживает исчезающее и возвращает исчезнувшее, так слово, поднимаясь, кроме того, над сосуществованием дробных явлений, собирает разрозненное в такое единство, которое всегда шире всякой данной наличности и всегда открыто для новой. Память есть надвременное в сознании, слово есть и надвременное и надпространственное. Итак, память и слово неподвластны времени и пространству.

7. Идея как элемент истинного бытия Мышление происходит из воспоминаний чрез слова. Память дает ему устойчивость против смены состояний во времени, слово освобождает его и от временной, и от пространственной дробности; таким образом, создаются условия для возможности мышления. Но что же требуется для его собственной действительности? В чем настоящая мысль? – Ответ Платона: в идеях (эйдос), в смыслах (словах).

Из учения Гераклита о "всеобщем течении" Платон делает неожиданный вывод: раз все течет, ничто не пребывает в мире явления; стало быть, чувственным, являющимся, изменяющимся вещам нельзя приписать подлинного бытия. Стало быть, это бытие принадлежит чему-нибудь другому, не чувственному, а умопостигаемому. Ведь и Гераклит учил, что в потоке изменения пребывают тожественными только общие отношения, общий порядок или строй, закон или логос мира.

И Платон признает, что пребывающим бытием обладают только нормы; общие виды или формы сущего, постигаемые умом.

Т. обр., бытие Платон признает лишь за невидимым миром сверхчувственных, неизменных вечных идей. Ему противостоит изменчивая и преходящая сфера чувственных вещей (мир «становления»): здесь все только становится, непрерывно возникает и уничтожается, но никогда не «есть». «...Нужно отвратиться всей душой ото всего становящегося: тогда способность человека к познанию сможет выдержать созерцание бытия...».

Критикуя тех, кто «признает тела и бытие за одно и то же», Платон утверждает, что истинное бытие – «это некие умопостигаемые и бестелесные идеи», или эйдосы. В разных диалогах Платон употребляет разные термины: иногда он говорит “идея” (idea – образ, вид, наружность), иногда – “эйдос” (eidos – образ, форма, вид).

Идеи Платон называет еще «сущностями»; греч. слово «сущность» (ousia) образовано от глагола «быть» (einai) (как и аналогичные понятия рус. языка «существовать», «сущее», «сущность»).

Идеи суть прообразы (прототипы) реальности, по которым сформированы предметы видимого мира. Эти идеи существуют объективно, т. е. независимо от нашего познания и мышления. Значит, они не возникают благодаря актам нашего сознания, но познаются им. Поэтому позицию платона называют