Сага о союзниках. (Циммерлинг и др)

Библиотека группы Асатру

исход ее тоже сулит неожиданности108. Теперь я хочу спросить, есть ли надежда на мировую.

Хермунд говорит:

— Мы согласны мириться лишь на своих условиях.

Офейг говорит:

— Едва ли на памяти людей найдутся примеры, чтобы один человек передавал восьмерым право решить тяжбу миром, хотя есть примеры, когда один человек отдавался на суд другого. Но раз уж многое тут, как будто, происходит впервые, я соглашаюсь отдать тяжбу на суд двоим из вас.

Хермунд говорит:

—На это мы, конечно, согласны. Нам все равно, кто будут эти двое.

—Тогда вы, должно быть, предоставите мне право отвода, — говорит Офейг, — чтобы я мог по закону выбрать из вас, Союзников, двух человек по своему усмотрению.

—Да, да, — говорит Хермунд.

Тут Торарин сказал:

—Поддакивай нынче тому, в чем не раскаешься завтра109.

—Слов назад брать не будем, — говорит Хермунд.

Теперь Офейг ищет себе поручителей и находит их без труда, ибо имущественное положение ответчика не вызывало сомнений. Вот люди берутся за руки, и истцы соглашаются принять пени, которые определят те из них, кого выберет Офейг; за это Союзники обязуются снять иск110. Затем решают, что Союзники вместе со своими отрядами должны отойти в Поля. Отряды Геллира с Эгилем выходят вместе, и все усаживаются в круг. А Офейг заходит внутрь круга; он озирается, подымает свой капюшон, почесывает руки и стоит, почти не сутулясь. Он поморгал глазами и вслед за этим сказал:

— Вот ты сидишь здесь, Стюрмир, и людям покажется странным, если я не привлеку тебя в тяжбу, которая меня касается, ибо я вхожу в твой годорд и должен искать защиты именно у тебя. Ты принимал от меня дорогие подарки, но отблагодарил за них хуже некуда. Сдается мне, что никто не выказал в этом деле большей вражды к моему

31

Библиотека группы Асатру

сыну Одду, чем ты. Это в основном твоими стараниями была возбуждена данная тяжба, и я отвожу тебя111.

—Вот ты сидишь здесь, Торарин, — говорит Офейг, — и загвоздка вовсе не в том, что тебе не хватает ума, чтобы судить эту тяжбу. И все же ты употребил свой ум во вред Одду, и был первым помощником Стюрмира в данной тяжбе, и поэтому я не останавливаю на тебе свой выбор112.

—Вот ты сидишь здесь, Хермунд, большой хёвдинг, и я полагаю, что при иных обстоятельствах тебе вполне можно было бы доверить тяжбу. И однако же никто не продвигал эту тяжбу после того, как она была возбуждена, с большим рвением, чем ты, и никто, кроме тебя, не заявлял открыто, что хочет унизить противника113. Подвигнуть тебя на это могли только низменные соображения и тщеславие — недостатка в деньгах ты ведь не испытываешь, — и поэтому я отвожу тебя.

—Вот ты сидишь здесь, Железный Скегги. Ты бы не возражал, если бы эта тяжба попала к тебе на суд, ибо самомнения тебе не занимать. Самомнение твое столь велико, что на Вадлатинге ты велел вынести перед собой знамя, словно перед конунгом. И все же тебе не суждено стать конунгом в данной тяжбе, и я отвожу тебя114.

Затем Офейг огляделся вокруг и сказал:

— Вот ты сидишь здесь, Бродди Бородач. А верно ли, будто конунг Харальд сын Сигурда говаривал тебе, когда ты находился при нем, что из всех людей, приехавших к нему отсюда, ты больше всего подходишь для того, чтобы быть конунгом?115

Бродди отвечал:

— Конунг часто бывал ко мне благосклонен, но трудно решить, говорил ли он это всерьез116.

Тут Офейг сказал:

—Будешь конунгом в других делах, а не в этом! Я отвожу тебя117.

—Вот ты сидишь здесь, Геллир, — говорит Офейг, и у тебя нет причин для участия в данной тяжбе, кроме корысти. Вполне понятно, однако, что ты нуждаешься в деньгах, ведь хлопот у тебя немало118. Но я не знаю, как поступить: я желаю зла вам всем без разбору, но так или иначе придется кого-то почтить, отдав ему тяжбу на суд. И поскольку я не желаю выбирать никого, кого уже отвел, я выбираю в судьи тебя, и делаю это потому, что прежде ты не был замечен в неправедном.

32

Библиотека группы Асатру

— Вот ты сидишь здесь, Торгейр сын Халльдоры, — говорит Офейг, — и совершенно ясно, что тяжбу, которая требует разумения, ни за что нельзя отдавать на суд тебе. Ибо ты вообще не умеешь решать тяжбы, и ума у тебя не больше, чем у вола или осла, и я отвожу тебя119.

Затем Офейг огляделся вокруг, и с уст его слетела виса:

№ 4 Старости ждать

Мужам несподручно: Зренье и разум Берет она разом. Прежде был выбор

Вождей превосходных — Ныне лишь с волчьим Хвостом я остался120.

— Оказался я в том же положении, что волчище. Они грызутся до тех пор, пока не останется один хвост, а вовремя этого не смекают. У меня было много хёвдингов на выбор, а теперь остался один-единственный, от которого любой человек ждет подвоха, и который больше, чем кто-либо, бывал уличен в несправедливости. Ему безразлично, как получить деньги, лишь бы удалось ими разжиться. Его поведение вполне понятно, хотя в данной тяжбе он не проявил себя с худшей стороны и не встревал в нее до такой степени, как те, кого раньше считали людьми справедливыми и кто променял добродетель и стойкость на жадность и кривду. Людям едва ли могло прийти в голову, что я остановлю выбор на том, от кого все ждут подвоха, ибо равного Эгилю коварством в вашем отряде не сыщешь. Но придется так поступить, ибо всем остальным уже дан отвод121.

Эгиль сказал, улыбнувшись:

— Случилось, как это порой бывает, что люди оказывают другим уважение против своей воли. Что ж, Геллир, нам с тобой надо подняться и отойти в сторону; обсудим тяжбу между собой.

Они с Геллиром так и делают, отходят прочь и усаживаются.

Тут Геллир сказал:

— Что скажем теперь о тяжбе?

Эгиль сказал:

33

Библиотека группы Асатру

—Мой совет — наложить небольшую пеню, и я не знаю, как все обернется, но, похоже, большой приязни за это мы не добьемся.

—Не будет ли перебора, если мы назначим пеню в тринадцать эйриров неочищенного серебра?122 — говорит Геллир. — Ведь повод для тяжбы изыскан крайне несправедливый, и, чем больше они будут раздражены, тем лучше. Но у меня нет охоты самому объявлять решение, ибо людям оно вряд ли понравится.

—Одно из двух, — говорит Эгиль, — либо объявляй мировую, либо отвечай на вопросы123.

—Я предпочитаю, — говорит Геллир, — объявлять мировую.

Вот они идут обратно к Союзникам.

Тогда Хермунд сказал:

— Встанем и послушаем посрамление124.

Тут Геллир сказал:

— Ума у нас двоих не прибавится, и даже если мы будем сидеть дольше, все равно придем к тому же итогу. Наше решение с Эгилем — взыскать в нашу, Союзников, пользу, тринадцать эйриров серебра.

Тут Хермунд сказал:

— Правильно ли я расслышал: ты сказал тринадцать десятков эйриров серебра125?

Эгиль говорит:

— Неужели ты, Хермунд, отдавил себе ухо, когда вставал? Именно тринадцать эйриров, и деньги эти — не для передачи мужам почтенным. Они будут выплачиваться сношенными щитками, и обломками обручий, и прочим лишним в хозяйстве хламом, чтоб тебе было противней брать.

Тогда Хермунд сказал:

— Предал ты нас сейчас, Эгиль!

34

Библиотека группы Асатру

—Неужели? — говорит Эгиль. — Ты считаешь, что тебя предали?

—Я убежден, что меня предали, и предал меня ты.

Эгиль говорит:

— Я рад, что предал того, кто не доверяет никому, даже самому себе, и я найду своим словам подтверждение. Ты прятал свое добро в самых темных местах из расчета, что, если тебе самому взбредет в голову его искать, ты никогда не сможешь этого сделать126.

Хермунд говорит:

— Теперь, как и прежде, ты лжешь, Эгиль. Давеча зимой, когда ты принял мое приглашение погостить у меня во время йоля и поднялся из своего убогого жилья ко мне в горы127, ты говорил, что очень рад приглашению, чего и следовало ожидать. А когда йоль минул128, ты опечалился, так как не хотел уезжать обратно в свой голодный дом. И когда я это понял, то предложил тебе остаться с одним спутником, и ты с радостью согласился129. А весной, после Пасхи, когда ты вернулся домой в Городище, ты стал рассказывать, будто у меня сдохли тридцать лядащих лошадей и всех их якобы съели130.

Эгиль говорит:

—Я не думаю, что молва преувеличивает твою скаредность, и заключаю отсюда, что из этих лошадей съели очень немногих, если вообще решились на это131. А про меня весь народ знает, что я и мои челядинцы никогда не сидим впроголодь, хотя хутор мой не всегда процветает. Зато про житье у тебя приходят такие вести, что тебе самому ничего добавлять не нужно.

—Я бы хотел, — говорит Хермунд, — чтобы следующим летом на тинге одного из нас не было.

—На это я отвечу словами, — говорит Эгиль, — которые, как я надеялся, говорить никогда не придется, если бы ты держал рот на замке, пока цел. Ибо мне было пророчество, что умру я от старости. А чем раньше тебя заберут тролли, тем, по мне, лучше132.

Тут Стюрмир сказал:

— Тот говорит о тебе всего правдивее, Эгиль, кто говорит самое худшее и кличет тебя пройдохой.

35

Библиотека группы Асатру

— Отлично, — говорит Эгиль, — чем сильнее ты меня поносишь и чем больше подтверждений своим словам найдешь, тем приятней мне будет. Ибо мне рассказывали, что вы, хёвдинги, сидя за пивом, стали забавы ради выбирать себе мужей для сравнения, и ты сам избрал меня для сравнения с собой133. Из этого ясно, — говорит Эгиль, — что ты сам признаешь за собой мерзости, о которых прочие люди не ведают: кому как не тебе знать собственные повадки! Но как раз тут мы с тобою несхожи: каждый из нас обещал отправить войско другому на помощь, и я оказал тебе посильную помощь людьми и послал, кого мог, а ты сбежал, едва черноножки134 взвились в воздух. Верно и то, что я никому не отказываю в еде, невзирая на постоянные нелады с хутором, и даю людям наесться, а ты держишь их впроголодь. Примечательно, что ты при этом владеешь чашей, которая зовется Еды Вдоволь. О ней никто из гостивших на хуторе не ведает, где она — только ты один это и знаешь. Вполне естественно, что моя челядь живет тяжко, когда нет запасов; но морить свою челядь голодом, когда всего вдоволь, — вещь гораздо худшая. Подумай теперь, куда себя отнести.

Вот Стюрмир замолкает. Тогда поднимается Торарин.

Тут Эгиль сказал:

— Молчи, Торарин, и садись обратно, и не встревай в разговор! Я дам тебе такую отповедь, что для тебя было бы лучше молчать. И мне вовсе не кажется смешным, — хотя мальчишки и смеются над тобой за это — что ты сидишь, тесно сдвинув ноги, и трешься одной ляжкой о другую135.

Торарин говорит:

— Примем разумный совет, откуда бы он ни пришел136, — садится обратно и молчит.

Тогда Торгейр сказал:

—Все люди видят, что пеня определена безосновательно и глупо — назначить всего тринадцать эйриров серебра по такой большой тяжбе!137

—А я думал, — говорит Эгиль, — что основания покажутся тебе примечательными, и так оно и будет, если ты потрудишься вспомнить случившееся с тобой — кажется, на осеннем тинге Кривой Реки138, — когда один захудалый бонд набил тебе на башке тринадцать шишек139. За это ты принял от него в виде виры тринадцать овец. Я-то надеялся, что это воспоминание тебе приятно140.

Торгейр замолк, а Бродди Бородач и Железный Скегги вступать с Эгилем в перепалку не захотели141.

Тут Офейг сказал:

36

Библиотека группы Асатру

— Теперь я хочу сказать вам вису, дабы тинг этот и исход нашей тяжбы остались в памяти большего числа людей:

№ 5 Всяк — присягу Ама

С Ойстри строю присно — Был бы горд и меньшим, — Тешусь тем — успехом.

Неимущ, я мощным Заморочил чашу Шеи, в завидущи Очи пыль забросив142.

Эгиль говорит:

— У тебя есть основания похваляться: еще никогда один человек не обходил с подветренной стороны стольких хёвдингов сразу.

После этого люди идут обратно к своим палаткам.

Тут Геллир сказал Эгилю:

— Я хочу, чтобы мы с тобой и наши люди держались вместе.

Так они и поступают. Теперь всю оставшуюся часть тинга продолжаются стычки: Союзники были крайне обозлены исходом тяжбы. А виру эту никто брать не захотел, и деньги так и остались лежать разбросанные в Полях. Теперь люди едут с тинга домой.

XI

Вот отец с сыном встречаются: Одд уже был полностью готов отплыть в море. Офейг говорит теперь Одду, что он отдал тяжбу на суд противника.

Одд говорит:

—И завершил тяжбу как самый убогий из людей!

Офейг говорит:

—Потеха еще не кончена, родич.

37

Библиотека группы Асатру

Теперь он излагает сыну весь ход дела и говорит, что подыскал для него невесту. Тогда Одд благодарит отца за помощь и дивится, сколь далеко тот все предусмотрел и как ловко осуществил свой замысел. Он говорит, что Офейг отныне больше не будет нуждаться в деньгах.

— Езжай теперь, как задумал, — говорит Офейг, — а свадьбе твоей быть на Песчанике143 в шестую неделю от конца лета144.

После этого отец с сыном дружелюбно прощаются. Одд выходит в море и ловит попутный ветер до Торгейрова Фьорда на севере; там уже ранее стояли торговые люди. Попутный ветер стих, и они стоят там несколько ночей кряду145. Одду было не по душе ждать ветра на месте. Он поднимается на высокую гору и видит оттуда, что дальше в море дует другой ветер. Он возвращается обратно на свой кнёрр и велит своим людям выбираться из фьорда в море. Норвежцы146 смеялись над ними и сказали, что до Норвегии он догребет не скоро.

Одд говорит:

— Да вам-то откуда знать? Разве что подождете нас тут, пока мы не вернемся?

И едва они выходят из фьорда в море, как тут же начинает дуть попутный ветер. Они не сворачивают парус до самых Оркнейских Островов147. Одд покупает там солода и зерна148 и тратит какое-то время, снаряжая корабль к отплытию. Как только он был готов, сразу начинает дуть ветер с востока, и они поднимают парус. Ветер им благоприятствует, и они достигают Торгейрова Фьорда; торговые люди все еще стояли на месте. Одд плывет на запад вдоль берега и входит в Средний Фьорд. Он отсутствовал всего семь недель149. Теперь готовятся к пиру; там не было недостатка в обильных и добрых припасах. Явилось и множество гостей. Приехали и Геллир, и Эгиль150, и много прочих видных мужей. Пир выдается на славу. Люди уверены, что свадьбы, лучшей, чем эта, никогда прежде в Исландии не было. А когда пир закончился, гостей проводили, дав на прощание богатые подарки; на это в основном пошло имущество, которым Геллир с Оддом владели на паях151.

Тут Геллир сказал Одду:

—Я бы хотел, чтобы Эгиль был хорошо уважен, ибо он это заслужил.

—Сдается мне, — говорит Одд, — что мой отец хорошо уважил его заранее.

—Добавь, однако, еще, — говорит Геллир.

Теперь Геллир и все его люди едут прочь.

38

Библиотека группы Асатру

Эгиль едет прочь, и Одд провожает его до дороги и благодарит его за поддержку, —

— и я, наверное, все равно уважил тебя меньше, чем следовало, хотя вчера по моему распоряжению на юг к Городищу погнали шестьдесят кладеных баранов и двух волов152. Скорее всего, они будут ждать тебя дома. Пусть помощь тебе никогда не скудеет, и ты не будешь нуждаться, пока живы мы оба.

Теперь они расстаются. Эгиль был очень доволен, и они с Оддом закрепляют дружбу. Эгиль едет к себе домой в Городище.

XII

Осенью того же года Хермунд собирает войско и едет вверх, держа путь к осеннему тингу в Лощине153. Оттуда он рассчитывает спуститься к Городищу и сжечь Эгиля у него в доме. Но когда они проезжали Соколиную Гору154, то услышали звук, будто на горе зазвенела тетива, и в следующий миг Хермунд почувствовал резкую боль под рукой155, и им пришлось поворачивать назад: недомоганье его усиливалось. Когда они проезжали Двор Торгаута156, пришлось снимать его с лошади. Тогда послали на Прибрежный Склон за священником157; когда тот прибыл, Хермунд уже не мог говорить, и священник остался при нем.

И как-то раз, когда священник наклонился над Хермундом, губы того прошептали:

— Две сотни в расщелине, две сотни в расщелине158.

Затем он умер, и жизнь его кончилась так, как было сейчас рассказано.

Одд сидит теперь на своем хуторе, живет на широкую ногу и хорошо ладит с женой.

Все это время об Оспаке не было ни слуху, ни духу. На Свале женился человек по имени Мар сын Хильдира159; он перебрался к ней на Двор Свалы и стал заправлять хутором. У Мара был брат-полудурок, по имени Бьяльви; он был очень силен.

Бергтором звался человек, живший тогда на Пригорке Бёдвара. Бергтор подытоживал тяжбу, когда Оспака объявляли вне закона160. Однажды вечером на Пригорке Бёдвара, когда люди сидели возле огня, к хутору подошел человек, постучал в дверь и попросил бонда выйти наружу. Бонд понял, что это явился Оспак, и сказал, что не выйдет. Оспак вовсю подбивает его выйти, но тот ни в какую не хочет выходить сам и запрещает выходить остальным. На этом они расстаются. А наутро, когда женщины пошли в хлев, то нашли там девять коров, пораненных до смерти161. Это становится повсюду известно.

39

Библиотека группы Асатру

А когда прошло еще некоторое время, случается так, что на Двор Свалы приходит человек и направляется в помещение, где спал Мар162. Это было рано утром. Человек этот подходит к постели и бьет Мара тесаком, сразу пронзая тому нутро.

Это был Оспак. Он сказал вису:

№ 6 Тесак прихватил я,

Заточенный остро, Им пробуравил Брюхо я Мару. Отдать не желал я Отродью Хильдира Сбитой прекрасно Свалы объятий163.

Но когда он идет назад к двери, вскакивает тот самый Бьяльви и всаживает в Оспака плотницкий нож. Оспак идет к хутору, который называется Городищенский Пригорок и объявляет там об убийстве164. После этого он идет прочь, и некоторое время о нем нет никаких вестей. Об убийстве Мара стало известно повсюду, и люди сочли это дурным делом.

Затем сочли новостью, что пять лучших племенных лошадей Одда нашлись мертвые, и люди приписывали это деяние Оспаку165.

Вот уже долгое время об Оспаке ничего не слышно. Но осенью, когда люди пошли собирать кладеных баранов, они обнаружили в каких-то скалах пещеру, а в ней — мертвого человека. Рядом с ним стоял таз, доверху полный крови; она была черна как смола166. Это был Оспак, и люди думают, что его доконала рана, которую нанес ему Бьяльви; к тому же, некому было ему помочь. Так закончилась его жизнь.

Не упоминается о том, чтоб мстили за убийство Мара или за убийство Оспака167.

Одд живет на Песчанике до старости; он прослыл выдающимся человеком. От него пошел род Людей со Среднего Фьорда168 — Снорри сын Кальва169 и многие другие знатные люди. Дружба отца с сыном была неизменно крепкой, как и подобало столь близким родичам. На этом заканчивается эта сага.

40