2. Автор и читатель

Проблема читателя, интенсивно изучавшаяся нашей наукой в 20-х годах, вновь привлекает к себе в последние годы; пристальное внимайте литературоведов⁵. На нынешней стадии исследования проблемы насущной задачей является уточнение содержания понятия «читатель», установление его места в ряду других литературоведческих понятий. Одним из эффективных путей решения этой задачи может оказаться^: рассмотрение проблемы читателя в свете теории автора. Такой подход оправдан тем, что между кругом явлений, обозначаемых словом «читатель», и кругом явлений, обозначаемых словом «автор», существует глубокая внутренняя связь. Она проявляется, в частности, в том, что каждому значению слова «читатель» соответствует определенное значение слова «автор», и наоборот.

Прежде всего обнаруживается, что, говоря «читатели», «читатель» (читатели Пушкина, круг читателей Некрасова), имеют в виду реально существующих или существовавших людей. В этом случае читатель изучается как социально-исторический и культурно-психологический тип и может быть соотнесен с реальным, биографическим автором. Литературоведение соприкасается здесь с исторической наукой, культурологией и социальной психологией. Возможный подход с позиции психологии восприятия соответствует подходу с позиции психологии творчества к литературной деятельности биографического автора»

Собственно (чисто) литературоведческий подход к читателю предполагает соотнесенность читателя с автором как носителем концепции произведения, неким взглядом на действительность, выражением которого является все произведение в его целостности. Такой автор предполагает и соответствующего читателя — не эмпирического, а концепированного. Носитель концепции предполагает читателя, который ее

124

адекватно воспримет, на которого она и рассчитана. Этот читатель есть элемент не эмпирической, а особой, эстетической реальности. Он формируется произведением, создается, компонуется им. В этом акте создания читателя принимают участие все компоненты, все уровни эстетического целого. Процесс восприятия произведения реальным, биографическим читателем есть процесс формирования читателя как элемента эстетической реальности. Реальному читателю произведение (автор, стоящий за ним и выразивший себя в нем) «навязывает» известную позицию.

Автор как носитель концепции произведения непосредственно в него не входит: он всегда опосредован — субъектно и сюжетно. Естественно возникает вопрос о том, каковы функции и каков удельный вес разных способов выражения авторского сознания в формировании конципированного читателя. Остановимся преимущественно на субъектном уровне.

Читатель совмещается с субъектом сознания в разнообразных точках зрения. Прямо-оценочная точка зрения есть прямое и открытое соотнесение объекта с представлениями субъекта сознания о норме. Если иметь в виду интересующую нас здесь проблему, то это означает, что сразу же вводятся и действие, называются, обозначаются такие ценности, которые предполагаются обязательными для читателя.

Пространственная точка зрения, предлагаемая текстом, заставляет читателя видеть то и только то, что видит субъект сознания: она определяет его положение в пространстве, его расстояние от объекта и направление взгляда. То же — с соответствующими изменениями — можно сказать и о временной точке зрения.

Поскольку пространственная и временная точки зрения суть частные проявления косвенно-оценочной точки зрения, постольку вынужденное присоединение к субъекту сознания в них означает обязательное принятие известной оценочной позиции, выраженной на языке пространственных и временных отношений.

Фразеологическая точка зрения предполагает (в силу двойственного характера говорящего) двойной характер предлагаемой читателю позиции. С одной стороны, читатель совмещается с говорящим как субъектом сознания, принимая не только его пространственно-временную, но и оценочно-идеологическую позицию. С другой стороны, ему дана возможность возвыситься над говорящим, дистанцироваться от него и превратить его в объект. Чем в большей степени реализуется вторая возможность, тем в большей степени приближа-

125

ется реальный читатель к читателю предполагаемому и постулируемом текстом, т. е. к читателю как элементу эстетической действительности.

Из предшествующего изложения следует, что степень обязательности позиции (степень ее «навязанности»), предлагаемой текстом, различна для каждой из точек зрения. Наибольшей является она для прямо-оценочной, наименьшей — для фразеологической. Соответственно уменьшению обязательности позиций, предлагаемой, точкой зрения, возрастает степень обязательности позиции, предлагаемой сюжетным способом выражения авторского сознания; т. е. способом расположения Частей текста, их порядком и последовательностью.

Разумеется, здесь тоже возможна разная степень обязательности. Не вдаваясь в подробное рассмотрение вопроса, скажем лишь, что тут возникает новый аспект проблемы, связанный с родовой дифференциацией литературы. Принадлежность произведения к данному литературному роду в значительной степени влияет на постулируемый тип читателя. Характер этой дифференциация станет яснее, если мы учтем, что литературный род ориентирован на преимущественное использование определенной точки зрения, дополняемой соответствующим типом сюжетной организации.

Как бы то ни было, обнаруживается, что в той мере, в какой мы остаемся в пределах поэтики, читатель как постулируемый адресат (идеальное воспринимающее начало) может; быть постигнут лишь путем анализа текста на субъектном и сюжетном уровнях.

Этот же способ изучения материала остается в силе, когда мы имеем дело с читателем, названным в тексте. Это явление предстает перед нами в нескольких разновидностях. С одной стороны, читатель может выступать как объект в прямо-оценочной точке зрения (см. в «Евгении Онегине»: «Призрака суетный, искатель, Трудов напрасно не губя, Любите самого себя, Достопочтенный мой читатель! Предмет достойный: ничего Любезней, верно, нет его»). С другой стороны, он может выступать как субъект, обладающий своим текстом и своими объектами и в то же. время играющий роль объекта во фразеологической точке зрения (проницательный читатель в «Что делать?» Чернышевского). Разумеется, тут возможны и другие, в том числе переходные формы, но в любом случае мы оказываемся перед необходимостью прибегнуть к субъектно-объектному подходу, вытекающему из теории автора.

126

Выход за пределы произведения и, следовательно, границ возможностей поэтики предполагает более сложное представление о соотношении понятий «автор» и «читатель». С учетом исторически сложившейся многозначности этих понятий известное представление о нем (соотношении) может дать следующая схема.

Автор биографический — автор, как носитель концепции произведения — опосредующие его субъектные и внесубъектные формы — читатель, совмещающийся с каждой из этих форм, — читатель как постулируемый адресат, идеальное воспринимающее начало — читатель как реально существующий социально-исторический и культурно-психологический.

Эта схема, интерпретируется следующим образом. Реально- биографический автор (писатель) создает с помощью воображения, отбора и переработки жизненного материала автора как носителя, концепции произведения. Инобытием такого автора является весь художественный феномен, который предполагает идеального, заданного, концепированного читателя. Процесс восприятия есть процесс превращения реального читателя в читателя концепированного; в процессе формирования такого читателя принимают участие все уровни художественного произведения, все формы выражения авторского сознания.