5. Оксюморон

Преимуществом нашей классификации метабол является то, что оксюморон и антифразис относятся в ней к одному классу, в то время как обычно (например, у Морье) оксюморон принято рассматривать как вид антитезы. Л. Селлье (Cellier 1965, с. 3 — 14) очень точно определил разницу между этими фигурами с точки зрения их этоса: трагически открытое противоречие антитезы противопоставляется естественному, обтекаемому противоречию оксюморона. Так что процедура анализа этих фигур будет различной, и в ходе анализа мы постараемся уточнить, каково различие между оксюмороном, парадоксом и антифразисом.

Оксюморон предполагает тесное соседство в синтагме двух слов с противоречащими значениями (чаще всего существительного и прилагательного): «темный свет», «горячий снег» и т. д. Речь здесь идет об абсолютном противоречии, поскольку оксюморон формируется на базе абстрактной лексики, для которой характерна антонимическая упорядоченность единиц: «безобразная красота», «черное солнце». Итак, оксюморон — это фигура, состоящая из двух слов, одно из которых содержит в семическом ядре сему, являющуюся отрицанием классемы другого слова. Например, понятие «свет» включает классему «светлый», которая отрицается в прилагательном «темный».

Но прежде всего нам надо установить, является ли оксюморон фигурой, то есть имеется ли у оксюморона нулевая ступень. Л. Селлье очень убедительно показал, что оксюморон представляет собой coincidentia oppositorum, «где отрицается антитеза, а противоречие полностью оправдано». Таким образом, оксюморон, по его мнению, не сводим к какой бы то ни было нулевой ступени. Но рассмотрение конкретных случаев показывает, что число подобного рода нередуцируемых оксюморонов очень невелико.

219

O fangeuse grandeur! Sublime ignominie!

(Baudelaire)

букв. 'О! Мерзкое величие! Возвышенная низость!'

(Ш. Бодлер).

«Великое и возвышенное» на одной шкале ценностей может оказаться «мерзким» и «низким» — на другой. Что касается фразы

Cette obscure clarté qui tombe des étoiles

(Corneille)

букв. Темный свет, исходящий от звезд'

(Корнель).

то источниками «темноты» и «света» здесь являются разные объекты, две соседние зоны на небе... если вообще не рассматривать здесь «темноту» как гиперболу от «бледный».

Таким образом, в самом общем случае у оксюморона имеется нулевая ступень, так же как, впрочем, и у парадокса. Но данное правило нельзя возводить в абсолют — и этот момент для нас очень важен, — поскольку без подобной оговорки получается, что мы устанавливаем запрет на все противоречивые с семантической точки зрения предложения. Но ни один здравомыслящий лингвист не решился бы сделать этого на современном этапе развития лингвистики.

Редукция оксюморона в соответствии с нашим общим принципом должна строиться для фигуры in absentia. Нулевой ступенью выражения obscure clarté 'темный свет' будет lumineuse clarté 'светящийся свет', а переход от lumineuse 'светящийся' к obscur 'темный' осуществляется через отрицательное сокращение с добавлением. Разумеется, выражение lumineuse clarté 'светящийся свет' уже является фигурой, или эпитетом, в терминологии Ж. Коена.

Между оксюмороном и антифразисом существует очень заметное сходство, так же как, впрочем, и между оксюмороном и парадоксом. Но параллель, проводимая некоторыми авторами между оксюмороном и антитезой, не имеет под собой никакой основы, поскольку антитеза представляет собой металогизм с повтором (А не есть не-А)... Оксюморон же нарушает правила лексического кода и de facto относится к категории метасемем. Это верно и для приведенного ниже примера, который у Морье рассматривается как антифразис, но на самом деле является оксюмороном;

220

Eh bien Madame, puisqu'il faut dire les gros mots, que ferez-vous avec votre esprit et vos grâces, si votre Altesse n'a pas une demi-douzaine de gens de mérite pour sentir le vôtre?

(Voltaire)

'Но мадам, раз уж приходится идти на грубость, скажите мне, что будет с вашим умом, с вашим очарованием [букв. прелестями], если в окружении Вашего Высочества не найдется и полдюжины достойных людей, способных оценить вас по достоинству?

(Вольтер).

Слова esprit 'ум' и grâces 'прелести' никак не могут рассматриваться как грубости, и, для того чтобы убедиться в этом, не надо обращаться к референту или к контексту: достаточно посмотреть в словарь. Но последний пример интересен еще и тем, что, обращенная к простушке, эта фраза превращается в антифразис. В противном случае здесь есть только оксюморон.