Завдання до тексту

1. Випишіть наведені автором визначення символа та прокоментуйте їх.

2. В чому полягає принципова відмінність у поведінці людей і тварин?

3. Яким чином символи “здобувають своє значення”?

4. Яку роль відіграють символи у бутті культури?

5. Яку роль у житті людей відіграє мова – ця найважливіша форма симво-лічного вираження?

6. Прокоментуйте вислів Л.А.Уайта: “Слово є справжнім початком культу-ри та запорукою її збереження у часі”.

7. Чим відрізняються знаки від символів?

8. Яку роль у процесі еволюції живих істот відіграла здатність людини користуватися символами?

Знанецкий ф. Функция социологии как науки о культуре // Человек и общество: Хрестоматия / Под ред. С.А.Макеева. – к., 1999. – с. 159–179. Концепция общества как культурной системы

Когда Конт ввел понятие социологии как новой науки, исполь¬зующей такой же подход и такие же методы, как и все более старые науки, он установил ее определенное место в своей классификации наук. Была она шестой и последней позитивной наукой, следующей после биологии, которая располагалась после химии. Так же как причиной функционирования биологии в качестве отдельной науки было существование живых организмов как сложных систем, несводимых к своим химическим элементам, причиной потребности создания социологии как отдельной науки было существование обществ как более сложных систем, несводимых к объединению отдельных человеческих организмов.

Представление Конта об обществе восходит к старинной полити¬ческой теории государства как интегральной целостности, охватыва¬ющей полностью народ, который населяет определенную территорию и организован под одной властью. Под влиянием историков, экономистов и философов культуры XVIII века Конт расширил, однако, эту концепцию, включив в нее культуру, которая предположительно является уделом участников государственной общности. Его общество, следовательно, выступает культурной системой, которую поддерживает сохраняющее биологическую целостность население, заселяющее определенное географическое пространство. Люди, которые входят в его состав, соединены не природными связями, а культурными: общим политичес¬ким строем, обычаями, техникой, хозяйственной организацией, языком, религией, знанием и искусством. Эти различные виды культурной деятель¬ности являются особыми, но взаимозависимыми функциями общества, в связи с чем социология как истинная наука об обществе выступает одновременно и истинной наукой о культуре, всякие же специализированные отрасли гуманистики являются ее составными элементами.

Эта концепция не была результатом объективного изучения взаимосвязей культурных явлений в рамках отдельных обществ; источником ее была попытка соединения Контом новой науки с теорией трех, следующих друг за другом, стадий исторического развития цивилизации. Включение этой теории под названием “социальной динамики” привело к продолжительному смешению социологии с философией истории, вершиной которого было их отождествление Паулем Бартом.

Дефиниция социологии как науки об обществе предопреде-ляла заранее подход признающих ее социологов к культурным явлениям. Все эти социологи соглашались, что общества являются отдельными целостностями, занимающими определе-нные территории и охватывающими, с одной стороны, челове-ческие организмы, а с другой, – культуры. Все также пред-ставляли себе культуру общества как сплоченную систему. Зато они разнились взглядами на относительное значение, какое в процессе этой интеграции имеют природные и культурные факторы. Например, среди социальных органицистов, которые представляли себе единство общества наподобие единства организма, Изуле со своей строго биологической теорией генезиса и структуры общества серьезно отличался от Шеффле и Вормса, объясняющих единство общества сознательной солидарностью, которая проявляется в культурных функциях.

Весьма важной была развитая Спенсером социологическая теория культуры, так как его эволюционистская общая фило-софия позволяла ему трактовать социальную эволюцию как продолжение органической эволюции, но без сведения к ней. Когда социальная эволюция становится эволюцией институтов, тогда обобщения на ее тему во все меньшей мере опираются на обобщения биологии и биологической психологии, зато во все большей – на культурный материал, почерпнутый Спенсером из этнологии и истории. Звеном, связывающим биологию человека с теорией культуры, остается только понятие общества. Так как общество для Спенсера, как и для Конта, является единственной системой, стоящей над индивидуальными организмами, то и все культурные явления он делает ее интегральными элементами. Социология как наука об обществе является, следовательно, и общей наукой о культуре.

Подход Спенсера был все же отличным от подхода Конта, так как в своей теории институтов он пытался установить определенную связь между общественной организацией как таковой и своеобраз¬ными культурными явлениями. Институт является прежде всего фрагментом целостности общественной организации; гражданские и политические институты не являются как будто чем-то большим. Однако некоторые институты служат сохранению и развитию определенных категорий культурных явлений. Так, религию сохраняют и развивают церковные инсти-туты, то есть организованные религиозные объединения, руково-димые преимущественно духовенством; музыка, искусство, литература, медицина и наука поддерживаются и развиваются профессиональными институтами. Если мы свяжем это понятие института с основной предпосылкой Спенсера, согласно которой принципиальной чертой общества как системы является сотруд-ничество, а также с его этической теорией, то придем к выводу, что первым условием всякой культурной эволюции есть развитие морально упорядоченной интеракции между индивидами, участвующими в сотрудничающих группах. К сожалению, Спенсер не применял последовательно своей концепции. Позже социо¬логи, которые приняли термин “институт”, придали ему несколько иное значение. Применяли его скорее к религии, чем к организованным религиозным группам и охватывали им искусство и науку вместо профессиональных функций художников и ученых.

Французские социологи, которые более или менее явно признавали Дюркгейма в качестве своего предводителя, одобряли в принципе концепцию общества как локализованной в пространстве общности человеческих существ с общей интегри-рованной культурой, но не развили систематически общей теории общества, а только общий методический подход к своеобразным культурным явлениям, которые охватывает общество. Одно¬временно этот подход обрел независимость от биологических предпосылок, если не считать объяснение молодым Дюркгеймом разделения труда растущей плотностью населения (позднее почти полностью не принимаемое последователями Дюркгейма и ним самим), а также определенной переоценки биогеографических факторов в концепции социальной морфологии Мосса. Единство общества опирается на сознательную солидарность его членов. Организация общества держится на признанных и поддержи-ваемых общностью нормах, которые регули¬руют не только действия, но также опыт и представления ее членов. С этой точки зрения все культурные явления выступают обществе-нными явлениями, так как все они находятся в подчинении принци¬пов, санкционируемых общностью. Наиболее важной задачей социо¬логов является, понятно, изучение этих принципов, формальным выражением которых выступает право, менее формальным – обычаи, и также изучение способов навязывания общностью согласия с этими принципами. Объективные сравнительные иссле¬дования права и его осуществления в различных обществах в разных исторических периодах были проведены Дюркгеймом, Дави, Дюги, в последнее время Гурвичем, и дали систематический очерк социологии права как раздела социологии. Леви-Брюль сфор-мулировал программу объективной сравнительной науки про обы¬чаи, управляющие отношениями между людьми, однако не пред¬принято никакой систематизации исследований в этой области.

Так как во всех областях культуры представления и действия упорядочены общностью, то их следует изучать социологически. Так, социологическая концепция религии, созданная Дюркгеймом, привела к его известной теории, согласно которой религия как таковая не составляет особого культурного продукта. Противо¬положность между sacrum и profanum, выступающую во всех религиях, удается свести к антитезе между опытом и деятельностью группы как целостности и опытом и деятель¬ностью индивидов; боги являются только символом группы, которая их чтит. Теория эта была подвергнута сомнению, но зависимость религии как особого культурного продукта от общест¬венной организации – заложенную уже Спенсером – оказалась фактом. Наиболее оригинальными и исторически наиболее важным было применение социологического подхода к знанию, так как оно должно было показать, что общественными продуктами являются не только отдельные теории, но также основные принципы и логические категории. Леви-Брюль пытался доказать, что принципы тождества и противоречия были неизвестны первобытным обществам, принцип же причинности у них применялся непоследовательно. Дюркгейм пока¬зал, что некоторые ранние классификации природных явлений опирались не на их сходствах и различиях, а на предполагаемых мистических связях с отдельными кланами как частями племени. Хальбвакс пробовал доказать, что память, без которой невозможно никакое индивидуальное сознание времени, является общественно детерминированным, Чарновский же – что все концепции простран¬ства развивались первоначально обществе¬нными группами вместе с определенными религиозно-магичес¬кими идеологиями. Эту теорию использовал Гране в своих исследованиях китайской цивилизации.

Хотя общее предположение, что знание, как и религия, соста¬вляет часть целостности организованной жизни общества, регулиру¬ющей все мышление его членов, было подвергнуто сомнению, получены достаточные свидетельства зависимости знания от обще¬ственной организации, чтобы положить начало развитию социологии знания как отрасли общей социологии. То же самое можно сказать о результатах проведенных фран-цузскими социологами монографи¬ческих исследований экономи-ческих систем, политических систем и языка. Однако сам прогресс этих исследований постепенно подрывал концепцию общества как интегрированной системы, охватывающей целостность культуры ее членов. В 1913 г. Дюркгейм и Мосс отмечали в “Социологическом ежегоднике”:

“Одним из принципов, каких мы здесь придерживаемся, исследуя общественные явления как таковые, является не трактовка их как подвешенных в воздухе, а отнесение их к человеческой группе, занимающей определенный фрагмент пространства, который удается представить географически. Думается, что наиболее широкая из таких групп – группа, которая содержит в себе все иные и охватывающая в связи с этим все формы общественной деятельности, – является группа, образующая политическое общество...

Есть, однако, общественные явления, которые не имеют таких ясно определенных рамок: проходят они над политическими границами и занимают пространство, которое не удается легко обозначить...

Политические и правовые институты, явления общественной морфологии являются частями уклада, свойственного каждому народу. В противоположность к ним мифы, сказания, деньги, торговля, изящные искусства, техника, орудия, языки, слова, научные знания, литературные формы имеют странствующий характер...

Они существуют не только в виде изолированных фактов, но выступают в качестве систем, которые не ограничиваются опреде¬ленным политическим организмом... Хорошо бы иметь специаль¬ное название для этих систем фактов, которые характеризуются внутренним единством и своим собственным способом бытия; название цивилизация представляется нам наиболее правиль¬ным”.

Однако была еще другая трудность. Радикальная оппозиция Дюркгейма и его последователей психологическому индивидуа-лизму, преимущественно в версии, развитой Тардом, привела к полному пренебрежению функции индивида как новатора и подражателя, предводителя и последователя. В результате без объяснения оста¬лось много процессов, которые можно было бы объяснить, если принять во внимание в целом фактический материал, на котором Тард строил гипотезы. Это означало бы редефиницию всего понятия общества, ибо обобщения Тарда были в большинстве своем независимыми от этого понятия.

Американская социология началась с принятия explicite или implicite теории общества, начало которой положил Конт и развил Спенсер, но без использования органицистских аналогий. Обще-ством считалось территориально и демографически определе-нная общность, обладающая интегрированной культу¬рой. Большинство социологов полагало эту культурную интегра¬цию в качестве системы дифференцированных, но взаимозависимых совместных функций институтов, из которых каждая служит каким-то основным потребно¬стям или интересам людей, принадлежащих обществу. Общие социологические теории были в принципе теориями так понимаемого общества, например, Pure Sociology Уорда, General Sociology Смолла, Science оf Society Самнера и Келлера. Даже теперь такие подходы используются многими социологами, которые не желают отказываться от первоначальных амбиций основоположников их науки, а также авторами социологических учебников, которые стремятся помочь студентам в преодолении изоляционизма специалистов и дать им какое-то представление о взаимозависимости разных категорий культурных явлений.

Однако быстрое развитие индуктивных социологических иссле¬дований не только не доставило новых свидетельств правомочности общих теорий общества как широкой культурной системы, но привело даже к постепенному ограничению сферы социологии. Социологи не в состоянии соревноваться с эконо-мистами, исследователями материальной культуры, языковеда-ми, историками, а также историками литературы, искусства, музыки, философии и искусства в их собственных областях. Занимаются они теперь исследованием того, что можно назвать “социальными отношениями” или же “межчеловеческими отношениями“, а также исследованиями человеческих групп, в которых и между которыми такие отношения существуют. В результате этой специализации общие социологические теории становятся теориями все меньшего радиуса действия.

Найти какой-нибудь один источник этой новой тенденции в социологической теории почти невозможно. Явная программа социологии как специальной науки была впервые сформулирована и частично претворена в жизнь Зиммелем, позже она была сформулирована заново с определенными изменениями и применена в более широкой перспективе фон Визе. Эти авторы решительно исключили из сферы социологии явления, которые иные исследователи культуры до того времени изучали. Согласно Зиммелю и фон Визе, первой задачей социологии является исследование отношений между индивидами как элементарных социальных явлений, а затем переход к исследованию более сложных социальных систем. Зиммель остано¬вился на сравни¬тельном изучении ограниченных социальных групп, сложенных из воздействующих друг на друга и взаимно осознающих свое существование индивидов; фон Визе пошел далее и изучал то, что называл “абстрактными общностями”, сложенных из многих меньших групп (например, государство или церковь). Такому подходу положил начало независимо от упомянутых авторов Кули, который начал изучать личные отношения между индивидами, анализируя затем структуры этих отношений в первичных группах и пытаясь включить в социологию исследования более широких групп. Также несколько иных социоло¬гических теорий ограничили постепенно свои обобщения этой категорией явлений.

Социологи, принадлежащие к данному направлению, даже тогда, когда употребляли термин “общество”, придавали ему новое значе¬ние. Так, согласно МакАйверу, “общество означает целостность сложной системы социальных отношений, в которой и посредством которой мы живем... Ее структура подлежит непрестанным изменениям”. По мнению Хиллера, “предмет социологии – это отношения между людьми. Эти отношения являются социальными, так как складываются из поведения и ориентации индивидов по отношению друг к другу. Социальные отношения мы познаем через изучение принципов, образцов и обычаев, регулирующих взаимное поведение индивидов относительно друг друга. Все этого рода регуляции... составляют часть культуры данного общества”.

Эти авторы скорее не только дефинируют общество в категориях своеобразных явлений, называемых социальными или межчеловече¬скими отношениями, чем рассматривают ее как систему, охватываю¬щую все виды культурных явлений, но также признают потребность индуктивных исследований с целью обнаружения, как организованы отдельные общества, вместо того, чтобы утверждать будто организация всех обществ принци-пиально подобна, а ее основные правила уже известны. Иными словами, понятие общества становится эвристическим понятием, которое должно приводить к будущим открытиям.

Это новое понимание задачи социологии выдвигает три важные проблемы: 1) Чем являются те якобы элементарные явления, называемые то “межчеловеческими отношениями”, то “социальными отношениями”, и какой порядок существует между ними? 2) Какая связь существует между социологией и устано¬вленными науками о культуре? 3) Какая имеется связь между социологией и естественными науками?

Социология как наука о порядке социальных действий

Мы начинаем с краткого обзора значения термина “меж-человеческие отношения”, который определенно более распро-странен, чем термин “социальные отношения”, если можно об этом судить на основе количества публикаций, содержащих в заголовке термин human relations.

Однако мы встречаем две различные концепции межчело-веческих отношений. Они часто понимаются как отношение между “человеческими существами”, имеющими биопсихологическое бытие. Состоит оно из многих простых и сложных процессов, которые происходят между людьми, а также влияет непо¬средственно или косвенно на их биологические функции либо их психологические процессы. Охватывает оно, между прочим, те явления, которые изучает экология человека, следуя примеру экологии растений и животных, и которые Куинн определил как “пространственные и временные отношения между человечес¬кими существами, подлежащих действию селективных, дистри¬бутивных и аккомодативных сил среды”. Согласно этой концепции, человеческие существа, между которыми происходят отношения, не обязаны даже взаимно осознавать свое существо¬вание. Жизнь тех людей в Нью-Йорке, которые едят апельсины, выращенные во Флориде или Калифорнии, либо пьют чай, импортированный из Цейлона, подлежит в определенной мере воздействию со стороны людей, возделывающих и собирающих апельсины либо чайный лист, но большинство жителей Нью-Йорка знает о них немного, не знает никого из них лично, и наоборот. Во время кризисов жизнь миллионов людей зависит от изменений в жизни миллионов других людей, которые им неизвестны.

Другой подход, обозначаемый при помощи термина “межче-ловеческие отношения”, значительно уже и более специальный. Принципиально он охватывает те самые явления, которые содер-жатся в понятии “социальные отношения”, употребляемом социо-логами. Такое, собственно, значение придает ему Хиллер в цитированном выше фрагменте. Просматривая некоторые исследования о так называемых межчеловеческих отношениях, например, на тему human relations в промышленности, мы также установили, что значение этого термина почти идентично значению термину “социальные отношения” в социологических работах. Так как нет, думается, причины, чтобы поддерживать это терминологическое раздвоение, то отбросим термин “межче-ловеческие отношения” и ограничим свой анализ социальными отношениями.

Наиболее простым, элементарным явлением, которое некоторые социологи, например, Зиммель, фон Визе или Хиллер, определяют с помощью этого термина, есть единичный процесс сознательного взаимодействия между двумя индивидами, воздей¬ствия, оказывающего влияние на обоих индивидов. Первым принципиальным условием возникновения такого процесса есть то, чтобы оба индивида взаимно осознавали свое существование. Если ни один из них не осознает существования другого индивида, то не может быть, очевидно, никакого сознательного отношения между ними. Если существование другого индивида осознает только один индивид, когда, например, А видит В, прохаживающегося по улице, но сам ему не виден, то это может влиять на какие-то его установки или стремления, однако здесь нет речи о социальном отношении, коль скоро В не подлежит никакому влиянию со стороны А. Даже тогда, когда оба индивида взаимно осознают свое существование, этого недо¬статочно для создания социального отношения между ними. На запруженной улице многие видят друг друга, однако обычно не происходит ничего такого, что создавало бы у них сознание влияния, какое они взаимно оказывают друг на друга. Сознание такого влияния появляется только тогда, когда один из них, А, совершает действие, касающееся другого индивида, В, составляющее для него факт опыта, например, тогда, когда А пытается устранить В со своего пути или намеренно его пропускает, спрашивает В о расположении какой-нибудь улицы или здания, либо пытается завязать с В товарищескую беседу. С точки зрения В, действие индивида А создает ситуацию, составной элемент которой А выступает фактом опыта В. В такой ситуации В пытается обычно что-то предпринять и что-нибудь совершает, оба индивида созна¬ют, что индивид А что-то такое сделал, что имеет значение для индивида В и практически важным для него самого является то, как В ведет себя под влиянием действия, выполненного А, или – говоря короче – как на это действие реагирует.

Следовательно, когда мы изучаем простое, элементарное явление, называемое некоторыми социологами “социальным отношением”, с точки зрения двух участвующих в нем индивидов, а не с позиции наблюдателя, и анализируем его как сочетание их опыта и творческих склонностей, – то замечаем, что в действительности речь не идет об отношении между двумя индивидами как таковыми, а об отношении между их действиями. В связи с этим мы предпочитаем называть его скорее “интеракцией”, нежели отношением, так как в повседневном языке слово “отношение” означает более устойчивую взаимозависи¬мость. Далее мы ограничим использование термина “социальное отношение” достаточно положительными аксионормативными системами, сложенными из многих действий, выполняемых двумя воздействующими друг на друга субъектами, из которых каждый является для другого устойчивой позитивной ценностью (например, мать и ребенок, муж и жена). Тем не менее, однако, социальным явлением выступает, несомненно, каждое отдельно взятое явление взаимодействия, потому что его главным составным элементом является социальное действие, предметом которого есть индивид, подвергающийся испытанию со стороны другого индивида и старающийся оказать на последнего влияние, вызвать у него реакцию. Эта реакция может быть также социальным действием в том значении и тогда, когда другой индивид предоставляет требуемую от него информацию либо отвечает позитивно на инициативу возобновления беседы. Это может быть техническое действие, когда, например, оно протекает путем, указанным первым индивидом, не пытаясь оказать воздействие на другого индивида, но даже в этом случае такое действие является социально обусловленным, так как индивид осознает, что иной индивид хотел склонить его к выполнению определенного действия.

Если социология является принципиальной наукой о межче-ловеческих или социальных отношениях, опосредованных участ-вующими в них индивидами, то основным явлением, какое обязаны изучать социологи, выступают социальные действия, подобно тому как основными явлениями, что изучают религиоведы, исследователи материальной культуры, эконо-мисты и теоретики искусства, выступают религиозные, технические, экономические и художественные действия. Ранее мы уже пытались осуществить анализ и классификацию социальных действий как особой категории действия. Мы причислили к ней те и только те человеческие действия (индивидуальные и коллективные), в которых главными ценностями являются иные человеческие индивиды, данные в опыте действующих индивидов как живые и сознательные существа (либо как коллективы, сложенные из таких индивидов) и которые направлены на то, чтобы вызвать определенные изменения в этих главных ценностях как социаль¬ных предметах при применении в качестве инструментов фактов опыта действующими индивидами и теми индивидами, которые выступают предметами деятельности.

Большинство историков, этнологов и социологов хорошо знает, что социальные действия, так же как и другие виды действий, аксионормативно упорядочены постольку, поскольку они согласуются с определенными культурными образцами и поддаются классификации соответственно этому порядку. Сходства и различия между ними зависят прежде всего от образцов, согласно которым дефини¬руются и оцениваются их главные предметы, затем от норм, какие должны быть соблюдены при выполнении этих действий. Очевидно, так же как и во всех иных областях культуры, действия, не соответствующие образцам и нормам, выдвигают особые проблемы.

В разделе X мы бегло рассмотрели такое социальное действие, как лечение больных людей. В принципе любые предметы социальных действий считаются позитивно ценными для действующих индивидов, хотя степень этой ценности, а также дефиниция предметов действий могут быть различными, и это зависит от предполагаемой болезни. Мы отметили огромную разнородность норм, какие в различных областях должны соблюдать медицинские элементы, а также видели, как изменя-ются эти нормы в ходе истории.

Функционально взаимозависимые социальные действия разных индивидов или общностей объединяются в аксионор-мативно организованные системы различной величины, сложно-сти, радиуса действия и времени существования. Относительно простыми являются системы взаимозависимых действий двух индивидов, которые позитивно оцениваются обоими на основе принятых образцов, а также в воздействии друг на друга подчиняются определенным нормам. Возьмем, например, товарищескую беседу двух знакомых, которая ведется согласно определенным принципам этики, или функционально взаимоза-висимые сексуальные действия мужчины и женщины, когда оба стараются дать партнеру максимум удовлетворения и в то же время более полно им насладиться. Такая кратковременная система может быть частью долговременной системы – продолжающихся целую жизнь знакомства или взаимной любви. Социологи и этнологи изучали много долговременных систем, подчиняющихся культурным образцам интеракции между двумя индивидами, и называли их преимущественно социальными отноше¬ниями. Написано много работ на их тему брака или брачных отношений, ухаживаний, отношений между родителями и детьми, отношений родства, отношений взаимопомощи и сотрудничества, отношений между руководителем и подчине-нным, работодателем и работником, учителем и учеником, вождем и приверженцем и т.д.

Много внимания посвящено также более сложным системам взаимозависимых социальных действий, выполняемых многими индивидами, которые образуют организованную социальную группу. Одну категорию таких групп – воинскую группу – основательно начали изучать уже в классической античности (Ксенофонт, Фукидид, Цезарь, Полибий). С той поры изучено много иных своеобразных социальных групп – законодательные группы, административные, политические партии, ремесле-ннические цехи, профессиональные группы, религиозные группы, кланы, тайные общества, профессиональные союзы, а также различные менее влиятельные объединения.

Гораздо меньше внимания посвящено социальным системам промежуточного типа – аксионормативно упорядоченным струк¬турам социальных отношений между индивидом и определенным количеством индивидов, например, врача с его пациентами или учительницы с ее учениками. Историки изучили много таких систем, как отношения между князем и придворными, военным командиром и солдатами, политическим вождем и его привер¬женцами, хозяйкой салона и ее гостями. Социологи же лишь в тридцатые годы начали изучать эти системы и применять к ним общее понятие социальной роли; до того времени они сомне¬вались в эвристической ценности этого понятия.

Хотя некоторые результаты проведенных в последнее время специализированных социологических исследований сомни-тельны в методологическом и неплодотворны в теоретическом отношении, не подлежит сомнению, что многие социологи, исследующие действия, – в принятом здесь понимании – находили и будут находить в области своих исследований те самые основные две категории порядка, которые иные исследо-ватели культуры находят в своих областях – порядок согласия действий с культурными образцами, а также порядок функциональной взаимозависимости, связывающий конфор-мистские действия в систему. Так как оба эти порядка являются аксионормативными порядками, существующими благодаря принятию и практическому применению индивидами идеоло-гических моделей, ни один аксионормативный порядок не существует в мире природы, социология же – как наука о социальных действиях – является бесспорно гуманитарной, а не естественной наукой.

Для обозначения аксионормативного порядка среди явлений, именуемых “социальными”, используется достаточно распростра¬ненный термин – “социальный порядок”. Кули и другие социологи применяли его в объективном, научном значении. Однако для многих ученых это понятие является скорее этическим, чем научным. Например, известный психолог Э.Торндайк в своей книжке “Human Nature and the Social Order” вообще не дефинирует социальный порядок, но, как видно, считает само собой разумеющимся, что этот термин означает хозяйственную и правовую организацию, которую следует изучать не с помощью научных методов, а с точки зрения того, что является благом для человека. Некоторые французские ученые придали термину “социальный порядок” моралистическую коннотацию, что опреде¬ленно привело Гурвича к требованию исключить этот термин из социологической теории.

Это замешательство возникло не без причины. Если социальный порядок означает только аксионормативный поря-док, то тем самым социальные явления, которые не соответ-ствуют установленным образцам и нормам, не имеют никакого порядка, никакой регулярности, которая позволяла бы ученым производить обобщения на их тему, короче говоря, принадлежат к общей категории беспорядка как противоположности порядку. То есть, как если бы биологи ограничили поиски естественного порядка в своей области анатомическими структурами и физиологическими функциями организмов и обошли поиски законов причинных связей между органическими изменениями и влияниями среды или также поиски закономерностей возникновения новых видов. Тем не менее, термин “социальный порядок” следует сохранить в объективном, неценностном значении, так как он помогает отличать социологию от других наук. Следует все же расширить его сферу таким образом, чтобы он охватил те закономерности изменений в социальных действиях и системах, которые позволяют создание причинных генерализаций, а также те закономерности возникновения новых образцов и систем, которые могут приводить к генерализациям на тему развития. Иными словами, социологи должны предположить, что среди всех социальных явлений существует определенный род объективного порядка, отвер¬гая вместе с тем понятие беспорядка и другие аналогичные понятия.

По сути дела, многие социологи, которые специализировались на изучении аксионормативного упорядочения социальных действий, а также аксионормативно организованных систем таких действий, занимались поиском в социальных изменениях причи¬нного порядка. Предпринято, следовательно, немало попыток создания причинных обобщений на тему изменений социальных действий, происходящих в процессе их выполнения. Проведены многочисленные исследования изменений разного рода систем социальных действий – упорядоченных на шкале с точки зрения величины и сложности – от брачных отношений до государ¬ственных организаций, результатом чего были определенные причинные гипотезы. Отсюда мы убеждены, что социологи вскоре перестанут отделять исследования социального изменения от исследований социального порядка.

В последнее время развитие генетических исследований в методическом отношении несколько затормозила дискредитация понятия “социальной эволюции”, но зато проведено много истори¬ческих исследований возникновения новых социальных систем в течение последних двух столетий, и некоторые социологи отдают себе отчет в значении этих исследований для социологии как обобщающей науки.