person

Е.Т. Соколова • Современный нарциссизм как медийный

иклинический социокультурный феномен

ют тягу к нанесению себе телесных увечий, но и это не воз- 481 рождает их способности чувствовать, они остаются все так же странно чуждыми, «посторонними» наблюдателями «как будто» своих телесных отправлений. Они отождествляют себя с тем или иным органом или частью тела, но не в силах создать целостное, а не фрагментарное представление о себе.

Им не знакомы подлинно интимные отношения, в любви и сексе они прежде всего ищут подтверждение своей неординарности, превосходства над партнером, но не доверия и единения – глубокую привязанность они путают с удушающей зависимостью и бегут от нее. Богатство, безудержность и экзотичность их эротических фантазий (часто пронизанных садомазохизмом и другими разнообразными перверсиями) причудливо соседствует с эмоционально выхолощенными реальными отношениями, техничностью, но механистичностью секса. Они одиноки и здесь, в сущности, им не нужен партнер в сексе или же он легко заменяем. С этим, по-видимому, связаны для них притягательность амплуа Казановы, а также сексуальная всеядность и неразборчивость (промискуитетность), где мастурбация, фетишизм и гомосексуальность фактически одинаково уравнены в своей отчужденности и от я, и от объекта чувств, пронизаны холодностью и мертвенностью.

Нарциссическая алекситимия

Свои переживания они с большим трудом облекают в слова, значительная часть их душевной жизни протекает на довербальном уровне бессознательного, в смутных, но мощных по аффективному заряду ощущениях и влечениях, а душевное неблагополучие обнаруживает себя исключительно на языке телесных психосоматических симптомов, под маской на первый взгляд чисто соматического заболевания. В качестве иллюстрации сошлемся на описанный нами случай пациентки М., в течение восьми лет страдавшей хроническим невынашиванием беременности. В процессе длительной психотерапии нам удалось достичь осознания, что мучившие ее неукротимые рвота и тошнота из частного психосоматического симп-

Раздел II • Человек информационной эры

482тома (токсикоза беременности) давно переросли в стереотипную и генерализованную реакцию на «насилие и мерзости жизни»: «изгаженные» отношения с людьми преследовали ее

сраннего детства, и все время «немоты» своего я она была «беременна ненавистью»6.

Как мы указывали выше, телесность сама по себе является «фокусом» избирательного, глубоко пристрастного и повышенного самоинтереса неонарцисса, ядром его самоотношения, что намного превосходит и интерес к другим аспектам я, и интерес к другим людям. Можно утверждать, что на восприятие телесности проецируется специфичность нарциссической самоидентичности, с присущими ей расщепленностью, фрагментарностью, доминированием репрезентаций телесного я в ущерб всем остальным аспектам я. Внутренняя противоречивость репрезентаций телесности (возникающая вследствие расщепления) обусловливает полярность эмоционального отношения к своей телесной жизни, простирающейся от горделивого эксгибиционизма и перфекционизма до своего рода телесного мазохизма, экстремизма и терроризма. Речь здесь идет о преувеличениях, почти карикатурных излишествах,

спомощью которых нарциссическая личность пытается достичь и сохранить атрибуты телесного совершенства, а переживая неминуемый крах, садистически карает себя. Показательно, что это касается видимых «другим» аспектов внешности, «фасада я», а не его сущности (образ Дориана Грея здесь вспоминается неслучайно и с многочисленными ассоциациями). Гламурность фасада как будто призвана замаскировать внутренне ощущаемый распад, тлен и порочность.

Висторико-культурной перспективе чувства, испытываемые в адрес своего телесного я, как и когнитивные представления об образе тела и границах телесности, являются кон-

6 Соколова Е. Т. Изучение личностных особенностей и самосознания при пограничных личностных расстройствах // Соколова Е. Т., Николаева В. В. Особенности личности при пограничных расстройствах личности и соматических заболеваниях. – М.: Аргус, 1995. – С. 27-206.

Е.Т. Соколова • Современный нарциссизм как медийный

иклинический социокультурный феномен

денсатом интериоризованных отношений с родительскими 483 объектами любви-ненависти; они интерсубъективны, диалогичны по своему происхождению и внутренней структуре. Рассматриваемая с точки зрения своей коммуникативной функции репрезентация телесности, таким образом, предполагает в качестве своего адресата обращенность во внутреннем диалоге к фигуре значимого другого, образ которого в значительной степени несет в себе отпечаток так называемых первичных объектов – материнской и отцовской фигур. Франц Кафка, вспоминая о детстве, с горечью и стыдом пишет о сохранившемся навсегда ощущении своей ничтожности в сравнении с отцовской фигурой, мощной и безупречной в своей непосредственной телесности, подавляющей уже самой своей плотью, буквально заставляющей терять дар речи, отдаляющей сына и делающей сближение недоступным и недостижимым. Крупнейший писатель ХХ века, Кафка и в зрелые годы продолжал страдать от мысли о своей физической непривлекательности, стеснялся и избегал интимных отношений, оставаясь до конца своей жизни в эмоциональной изоляции и «немоте». Подобная травматически поврежденная способность символизации чувственно-телесных и аффективных состояний сохраняется в зрелом возрасте в качестве устойчивой предиспозиции в общении, ограничивает спектр доступных средств саморегуляции конверсионными и ипохондрическими психопатологическими механизмами.

Современные культурные технологии воплощения нарциссического перфекционизма. Тело как объект нарциссических манипуляций и перевоплощений

Развитие высокотехнологичного производства, появление новых средств масс- и мультимедиа, рост доходов определенных слоев населения, доминирование урбанистической среды обитания, успехи пластической хирургии и генной инженерии, возникновение и распространение новых форм религиозности – все это коренным образом изменяет человеческую

Раздел II • Человек информационной эры

484жизнь в целом. Культурные трансформации, связанные с коммерческим и потребительским отношением к человеческому телу, развитие высокотехнологичной медицины поднимают сложные философские вопросы о статусе человеческой чувственности и самоидентичности.

Современный человек все более остро переживает опыт одиночества, преходящей молодости и привлекательности, временности полноты бытия, что может порождать идею необязательности собственной социальности, архаичности и неуместности четкого самоопределения и, как следствие, – поиск альтернативных форм поведения и перевоплощений идентичности. Расширяющиеся горизонты ролевых выборов социального я далеко не обязательно используются индивидом в качестве адаптивного ресурса и, напротив, могут создавать условия возрастания субъективной неопределенности, хаоса, дестабилизирующих самоидентичность, ослабляющих чувство собственной уникальности и цельности, что увеличивает риск дробления и диффузии идентичности.

Новый культурный контекст порождает иллюзию о всесилии и вседозволенности. Человек начинает мнить себя «импресарио» собственного имиджа, внешнего облика, стратегии своего собственного жизненного маркетинга, рекламы и PR, но далеко не всегда способен контролировать этот имидж, который начинает жить своей жизнью, превращаясь в тирана я. Выставляемый напоказ публичный образ не отражает суть личности, ее идентичность, а является искусственным созданием, имитацией подлинности, своего рода «личностью- для-других», скрывающей тайну возраста, этничности, пола, нравственности и идеологии. Между тем, известно, что анонимность снижает личную ответственность, способствует размыванию нравственных императивов, избавляет от чувства стыда и вины, но и создает риск антисоциальности. Парадокс: ориентированные вовне, на «других», неонарциссы глубоко индивидуалистичны.

По сути, новейшие технологии «самопрезентации» и «харизмейкерства» (термин В. П. Зинченко), столь высоко цени-

Е.Т. Соколова • Современный нарциссизм как медийный

иклинический социокультурный феномен

мые и широко востребованные в современном обществе, до- 485 полнительно провоцируют и подпитывают эту человеческую слабость, вольно или невольно способствуя процветанию культуры деперсонализации и «псевдо».

В наши дни, когда ускоренно развивается рынок социальных услуг, позволяющих произвольно моделировать внешность, а тело рассматривается как товар на продажу, и его ценность можно и нужно всемерно повышать, эстетическая хирургия может использоваться наряду с другими инновационными технологиями ради удовлетворения «подпитывающих» потребностей человеческого я. Эстетическая хирургия начинает обслуживать нарциссические потребности, создавая новые культурные орудия-средства потакания нарциссической заботе о безграничном благополучии и совершенствовании «фасадного», «публичного» образа я.

Растущая доступность и демократизация эстетической хирургии, наряду с подогреваемым СМИ паническим ужасом перед старостью, морщинами и потерей физической привлекательности, избыточным весом и угрозой потери престижного социального статуса, рекрутирует в число зависимых от нее пациентов все более широкие слои населения. В России, согласно некоторым источникам, число обращений ежегодно увеличивается на 200%. По данным французской и американской статистики, самой востребованной эстетической хирургической помощью является липосакция, тогда как в нашей стране – пластика век и подтяжка (лифтинг) кожи лица и шеи. Эстетическая хирургия, прежде находившаяся под известным моральным запретом, теперь все больше воспринимается как никого не шокирующий метод и вполне законный способ трансформирования своей внешности по образу и подобию любого идола. Путем этой примитивной идентификацииимитации удовлетворяется эмоциональный голод в чужой яркой и блестящей судьбе взамен собственной, кажущейся обычной и невыразительной. Для нарциссической личности методы эстетической хирургии становятся еще одним манипулятивным приемом сокрытия изъянов и создания обманчи-

Раздел II • Человек информационной эры

486вой иллюзии неподвластной времени вечной красоты и молодости, реализацией извечной мечты об эликсире молодости. И здесь не может быть и речи о стремлении к саморазвитию, напротив, речь идет о навязчивом иррациональном желании избавления от собственного (живого, аутентичного, но не безупречного) я, о магическом обретении вместо него другого я, лишенного каких бы то ни было несовершенств и слабостей, но выдуманного и нереалистичного.

Специфика эстетической хирургии заключается в том, что хирургическое вмешательство не связано с витальными показаниями, а инициируется исключительно потребностью клиента в усовершенствовании своей внешности. Это обстоятельство ставит эстетическую хирургию в один ряд с новшествами в других сферах социально-технического прогресса, которые не только открывают новые возможности, недостижимые на предыдущих этапах культурно-исторического процесса, но и порождают не существовавшие ранее проблемы человека и его будущего. Складывается ситуация, провоцирующая радикальную трансформацию самосознания и этики человеческого вида в целом, например, когда тело превращается в предмет, который довольно легко переделать, а то и сменить. Тело и гендер утрачивают статус базовой идентификации и превращаются лишь в одну из возможных идентификаций я человека, зависящих от социально-культурных факторов, статуса, моды и пр. Все это способно привести к деформациям и утрате самости, делает человека не только предельно восприимчивым, но безрассудно «всеядным», создает различные формы «культурной патологии». Среди них – нарциссизм с его притязаниями на безграничность, всемогущество и бесчеловечность, его презрением к природе с ее естественными ограничениями и убежденностью во всевластии технологий, их фетишизацией. Его «расколотое я» испытывает бессознательную нужду в потреблении и идентификации с ними как олицетворении утраченных всемогущих родителей и обретении своего идеального я. Современный нарцисс рабски зависим от презираемого и обожествляемого социума и в то же время

Е.Т. Соколова • Современный нарциссизм как медийный

иклинический социокультурный феномен

парадоксально одержим стремлением возвыситься над ним, 487 расширить или даже сломать его условности и границы. Он способен развить необычайную активность, однако движет им страсть к самоутверждению и самозащите; в этом смысле нарцисс асоциален и склонен скорее «потреблять» социальные институты, чем «вкладываться»; «социальный интерес» (в адлерианском понимании) ему недоступен.

В эпоху торжества потребительского менталитета и либерального индивидуализма, развития и совершенствования биотехнологий в западных странах, и особенно в Соединенных Штатах Америки, эстетическая хирургия становится неотъемлемой частью культурного контекста. Степень влияния эстетической хирургии на общественное сознание показывают следующие данные Американского общества пластической хирургии: в 2000 г. было проведено 1,3 млн операций – на 198% больше, чем в 1992 г.

По результатам проведенного вместе с Л. Т. Баранской исследования7, у значительной части пациентов эстетической хирургии обнаруживается специфическая нарциссическая динамика мотивации: панический страх утраты привлекательности, непереносимый стыд за дряхлость и дряблость, за несоответствие телесного облика перфекционным социальнопрофессиональным и культурным стандартам. Они склонны использовать хирургическую пластику в качестве архаического защитного механизма – бессознательного телесного отреагирования непереносимого чувства стыда. Как в русских сказках, они грезят о том, как пилинг, лифтинг и проч., подобно сказочному кипящему молоку, поможет сбросить «змеиную» кожу старости, «удариться об пол», и тогда обернутся они немедленно добрым молодцем или красной девицей, а тут уж и Жар-птица их поджидает в виде романтических отношений.

7 См. об этом подробнее: Соколова Е. Т., Баранская Л. Т.

Клинико-психологические основания эффективности эстетической хирургии // Социальная и клиническая психиатрия. – 2007. – № 3. – С. 26–37.

женщины (а в последнее время и мужчины), занимающиеся административной, высококвалифицированной деятельностью и менеджментом, звезды шоу-бизнеса и кинематографа, разведенные и незамужние, а также люди, озабоченные здоровьем и часто обращающиеся за какой-либо медицинской помощью. Обычно это люди со сверхзависимым складом личности, внушаемые, лишенные четких внутренних ориентиров и склонные к социальному конформизму. Они автоматически и некритически интериоризируют активно пропагандируемые средствами массовой информации ценности и социокультурные стереотипы о неприемлемости в современном обществе каких бы то ни было признаков старения и несовершенства, подталкивающие людей к «спасительному» хирургическому вмешательству.

По утверждениям заинтересованных лиц и специалистов, эстетическая хирургия призвана улучшить психологическое и психосоциальное благополучие пациентов. Действительно, позитивные изменения физического облика влияют на улучшение психологического статуса, уровень самооценки и уверенности в себе. Однако независимые исследователи обращают внимание также и на побочные психологические эффекты от хирургического вмешательства, а именно: расстройства сна, тревожность, симптомы депрессивных состояний и неспецифические соматические жалобы. Риск длительных психических нарушений возрастает при следующих факторах: юный возраст, мужской пол, нереалистичные представления о процедуре, неудовлетворенность ранее проведенными хирургическими вмешательствами, минимальные физические недостатки, принятие решения об операции с целью улучшения отношений с партнером, а также наличие в анамнезе депрессии, тревожности или личностного расстройства; особой предпосылкой негативного исхода операции является дисморфофобия. Но и при наилучших исходах операций многие из пациентов, добившиеся высокого социальнопрофессионального статуса, общественного признания, ма-

Е.Т. Соколова • Современный нарциссизм как медийный

иклинический социокультурный феномен

иобманутыми оттого, что реальная жизненная ситуация или интимно-личностные отношения не изменились: ведь операция, вопреки ожиданиям, не снабдила их достаточными внутренними ресурсами.

Напомним, что для нарциссической личности я, не подтвержденное значимыми другими, становится «плохим», а переживаемые разочарования воспринимаются как жесточайшая «нарциссическая рана», как полная жизненная катастрофа. Обращающиеся к помощи эстетической хирургии наивно полагают, что, преображенные, они вместе с новым телесным обликом приобретают страховку от измен, расставаний и прочих разочарований. Поскольку разрешение внутренних конфликтов достигается ими почти исключительно путем видимых внешних изменений, поскольку нарцисс по-детски «материалистичен» – символическая проработка интрапсихических конфликтов затруднена или заблокирована. Его не может удовлетворить и утешить ничто, кроме немедленного

ижеланного изменения конкретно «невыносимых» обстоятельств. Если же не удается «заставить» ситуацию или окружающих людей выполнять его желания, тогда в качестве наиболее приемлемого способа выхода из ситуации невыносимого жизненного кризиса и выступает импульсивное действие, например, эстетическая операция, как нарциссическая иллюзия мгновенного обретения прекрасного будущего. Мотивом является не просто достижение совершенства, а желание избавиться от собственного я, обремененного грузом неудач

иразочарований, и обретение вместо него другого, нового и младенчески чистого я. На хирурга возлагается та же миссия, что и на всех окружающих людей, которая, как химера, не может быть достижима в принципе. Нереалистичные ожидания таких пациентов связаны как с перфекционными требованиями к себе и другим, так и с присущим им полным или частичным нарушением «тестирования реальности», неспособностью к рациональному анализу и принятию объективности, отличной от фантазий, «безграничностью» их требований

Раздел II • Человек информационной эры

490и инфантильное нетерпение перед напором желания. Несмотря на удачно проведенную операцию, такой человек продолжает чувствовать себя «недостаточно удовлетворенным», сфокусированность на «плохом» участке тела не исчезает, побуждая к дальнейшим поискам «лучшего» пластического хирурга

и«лучшей» клиники. Нарастает депрессия, обусловленная нарциссическим центрированием на «прекрасном» будущем

иневозможностью принять «ужасное» настоящее.

Одним из значимых маркеров «нарциссической личности» является склонность к манипулятивному стилю общения, стремление подчинить своему контролю других, включая врача, непринятие социальных правил и сопротивление социально регламентированному поведению. У пациентов группы «риска» сотрудничество с врачом (комплайентность) носит парадоксальный и манипулятивный характер, в нем сочетаются интенсивная идеализация и зависимость с разочарованием и обесцениванием и самого сотрудничества, и всей врачебной помощи и нередко имеет нежелательные исходы в виде судебных исков и суицидального шантажа. В отношениях с хирургами такие пациенты повторяют сложившиеся паттерны интенсивного и нестабильного эмоционального взаимодействия с окружающими, манипулирование другими в формах поведенческого отреагирования, самобичевания, вербальной агрессии и открытого выражения гнева, саботажа врачебных рекомендаций, психологического давления, обесценивания помощи и суицидального шантажа. Из-за расплывчатости и мифологичности мотивации обращения к эстетической хирургии они ориентированы на «мгновенное» телесное преображение, за которым «безусловно» и немедленно должны последовать социально-профессиональный успех и личное благополучие. Поэтому послеоперационный период сопровождается болезненными переживаниями гнева, неудовлетворенности результатами операции, нарциссическим «крахом» и возвратом к чувству собственной малоценности, своеобразной депрессии поражения. Врач оказывается тем персонажем проекции, кто, «как и все и всегда, предает», наносит нарцис-