6. Культура и потребление в России

В рамках проекта развития культурных или творческих индустрий, осуществляемого по Программе Тасис, мы пытались перенести модель «творческого города» на Санкт-Петербург. При этом мы хорошо понимали, что такой перенос будет невозможен, если мы не адаптируем эту модель к местным условиям. Поэтому, используя всевозможные методы – мастерские, проектные связи, интервью и т. д., – мы стремились лучше понять ситуацию в России и в Санкт-Петербурге. Мы также неизбежно обращались к британскому опыту, пытаясь определить, как влияют на проект различия, существующие между этими странами.

Прежде всего, материальное выражение потребительской символики выглядит в России иначе. Сфера потребления имеет здесь четкие ограничения, задаваемые платежеспособностью и наличием свободного времени. Однако интересно посмотреть на этот вопрос с точки зрения «символического дефицита». Используя это понятие, Сергей Ушакин исследовал отношение российской молодежи к «новым русским» – тем, кто стремительно разбогател в 1990-е годы. Как выяснилось в ходе интервью, респонденты считают, что современные российские богачи тратят деньги на то же самое, на что тратили преуспевающие люди в советское время, просто теперь они покупают всего больше и лучшего качества. Автор делает вывод, что в современном российском обществе сохраняются старые категории потребления, а культурные представления, связанные с западными символическими благами, отсутствуют. Пытаясь ответить на вопрос, почему не получили развитие «культурные индустрии для новых русских» (Oushakine 2000: 112), он утверждает, что, во-первых, новая элита возникла слишком быстро, до сих пор является нестабильной и это препятствует созданию новой символической иерархии, а во-вторых, что масштабы распространения западных потребительских привычек за пределами больших городов сильно преувеличены. Это рассуждение предполагает, что потребительские привычки имеют «переходный» характер, то есть находятся в процессе трансформации – от старых (советских) к новым (западным). Однако Ушакин также обращает внимание на такой факт: если в начале 1990-х годов российская национальная популярная и высокая культура «вытеснялась западной массовой культурой», то впоследствии возникла своего рода «культурная ностальгия», которая привела к позитивной (избирательной) переоценке реалий недавнего советского прошлого. Он утверждает, что этот возврат к старым ценностям был инициирован московскими теле- и радиостанциями, издательствами и продюсерами шоу-бизнеса. Я думаю, что эта ностальгия – не просто временное увлечение, спровоцированное средствами массовой информации, а, используя формулировку самого Ушакина, «возвращение к себе как результат новой самоидентификации». Иначе говоря, это обусловлено более широкими аспектами идентичности в контексте культурного потребления.

Как показывает это исследование, потребление «новых русских» отличается чрезмерностью, они потребляют «самозабвенно» (Oushakine 2000: 106). Их отличает не только склонность к старым советским потребительским символам, но и поверхностность потребительского поведения. Аналогичные результаты были получены в исследовании молодежи, проведенном Х. Пилкингтон. Ее исследовательская группа обнаружила не только очевидный дефицит способности различения в выборе потребительских товаров, но также сопротивление попыткам предложить (не всегда простые) методы развития этой способности.

Потребление не было для них той ареной, где можно почувствовать сладкий вкус свободы или испытать доселе запрещенные радости. Скорее, опыт потребления представлял собой почти вертикальную обучающую кривую, по которой приходилось карабкаться, преодолевая хроническое несоответствие между доступной суммой и ценой товаров, пытаясь ориентироваться в потоке непонятной и избыточной благодаря глобализации потребительской информации (ясные этикетки на качественных западных товарах) и изображая на публике безразличие к «западным», «материалистическим» ценностям потребления (Pilkington 2002: 220).

Замкнутость и безразличие молодых российских потребителей перекликаются с похожими качествами, которые фиксирует у молодежи Ушакин, причем в обоих случаях возрождение советских пережитков воспринимается как защитный жест перед лицом материального и символического дефицита. Однако для Пилкингтон это амбивалентное отношение к культурному потреблению является не просто свидетельством (временной) некомпетентности, но проявлением глубокой внутренней тревоги по поводу культурной идентичности в условиях глобализации.

Это особенно важно для нас, поскольку мы имеем дело с Санкт-Петербургом, городом, обладающим развитым культурным самосознанием, и с теми группами, которые могут составить в этом городе основу активного культурного потребления и производства. Если официальные советские представления о богатстве и общественном положении относились к каким-то мифическим реалиям буржуазной культуры XVIII и XIX вв., а качественные западные потребительские товары служили лишь поздним дополнением к этой картине, то знание западных символических и культурных ценностей было важнейшим атрибутом оппозиционных групп 1970-х – 1980-х годов. Это относилось в первую очередь к молодежным и богемным кругам (так называемым «тусовкам»), которые представляют собой классическую почву, на которой вырастают «независимые производители». И поскольку контакты и путешествия были для них недоступны, эти ценности приобретали в советской ситуации особое значение. Они были запретным плодом и знаком существующей где-то свободы. Как показывает Пилкингтон, их последующее распространение означало, что их значение и использование существенно усложнились.

Ее исследование российских молодежных культур, в особенности тех, которые она называет «прогрессивными», демонстрирует, каким образом в культурном потреблении происходит освоение глобального измерения. Восприятие западной культуры местными жителями в контексте глобализации – проблема, с которой сталкиваются многие регионы, не относящиеся к западному миру. Обычно в качестве позитивного решения предлагают «глокализацию» или «гибридизацию» – присвоение местной культурой глобальных продуктов путем их трансформации. Пилкингтон показывает, что в России этого не происходит. Потребители проводят четкую границу между западными и российскими продуктами. Те и другие используются для конструирования идентичности в повседневной жизни и в области досуга, хотя в разных ситуациях по-разному. Потребители, включая «прогрессивных», остро ощущают, что где-то за пределами России существует «другая жизнь», и это определяет их восприятие и использование товаров. Так, «прогрессивные» потребители хорошо знают эти товары и это знание является существенной частью их культурного капитала. Тем не менее, и они проводят линию между западными и российскими продуктами. По их мнению, западная культура является коммерческой, материалистической, поверхностной и развлекательной, в то время как российская культура обращается к душе человека, является духовной и имеет целью создание и выражение смыслов, а не коммерческий успех. Это согласуется с зафиксированным ранее негативным отношением к потреблению, но также это выражает чувства людей по поводу глобализации, в свете которой западные культурные реалии воспринимаются как «что-то, что нам навязывают, а не как запретный плод» (Pilkington: 226). Пусть Россия находится на периферии глобализации, но это не отнимает у ее культуры ни своеобразия, ни уникальности. Даже в такой ситуации она сохраняет свое лицо и величие.

Молодые люди продемонстрировали готовность потреблять западную («иную», «чужую») культуру, но в то же время были уверены, что культура российская («наша», «местная») не будет запятнана в результате глобального вмешательства (Pilkington 2002: 225)

Все это несомненно влияет на возникновение и природу местной культуры производства. Если допустить, что «независимые производители» вырастают из таких «прогрессивных» кругов, надо признать, что описанные выше особенности будут определять не только их личность как потребителей, но и то, какими они станут производителями. Противоречивые качества западных производителей, умеющих соединять в своей деятельности деньги и смыслы, эмоции и трезвый расчет, материальное и духовное, вряд ли легко сформируются в ситуации, где между местным и глобальным, между Россией и «Западом» проходит отчетливая разделительная черта. Как признавали в ходе исследования молодые потребители, говорить на языке духовной культуры значит говорить с Россией, а поскольку Россия сегодня отодвинута на обочину, это значит, что нельзя зарабатывать на этом деньги.

Джеффри Браун. Культурные индустрии. Выявление культурных ресурсов территории.

Джеффри Браун Агентство "ЕВКЛИД" (Великобритания)

Презентация на семинаре «Культурные индустрии / Выявление культурных ресурсов территории» 14-18 июля 2003 года Петрозаводск

(конспект лекций по методике «картирования»)

Введение в картирование культурных индустрий

Культурные (творческие) индустрии - это "…деятельность, в основе которой лежит индивидуальное творческое начало, навык или талант, и которая несет в себе потенциал создания добавленной стоимости и рабочих мест путем производства и эксплуатации интеллектуальной собственности". (Правительство Соединенного Королевства Ведикобритании, Департамент культуры, СМИ и спорта)

Из чего складываются культурные индустрии (или культурный сектор экономики) – по классификации того же департамента: - Реклама - Архитектура - Ремесла, дизайн мебели - Моделирование (дизайн) одежды - Кино и видео - Графический дизайн - Развлекательное программное обеспечение (компьютерные игры) - Живая и записанная музыка - Исполнительские искусства и зрелища - Теле-, радио- и интернет-вещание - Визуальные (изобразительные) искусства и древности - Писательское и издательское дело - (Музеи и наследие)

Четыре ключевых элемента концепции Культурные индустрии... 1. ...базируются на творческих, художественных способностях индивидов... 2. …действующих в союзе с менеджерами и технологами… 3. …создающих рыночные продукты… 4. …экономическая ценность которых заключена в их культурных (или "интеллектуальных") свойствах.

Производственная цепочка Зарождение идей – создание культурных замыслов и проектов. Производство – создание пригодных для коммерческой реализации продуктов. Распространение – циркуляция продуктов путем трансляций, записей, кино-показов и т.д. Потребление – получение определенного опыта конечным пользователем

Зарождение идей Материальные (осязаемые) культурные предметы (произведения) чертежи, проекты, песни, рассказы, картины, игры, танцы, сценарии, одежда, украшения и другие рукотворные объекты. Нематериальные (неосязаемые) культурные концепции (идеи) стиль, мода, репутация, брэнд, характер, узор, цветовая гамма, сценарии и др.

Производство Трансформация "сырого" культурного материала в рыночные продукты 1. Продукция, допускающая массовое воспроизводство: фильмы, телепередачи, книги, записи, CD, CD-ROMы и т.д. 2. Продукты, создаваемые однократно: картины, театральные представления, дизайнерская одежда и другие предметы, веб-сайты и проч.

Производственный процесс в культурных индустриях Зарождение идеи Создай концепцию Производство Открой рыночную нишу Разработай продукт Распространение Продай продукт (также лицензирование, франчайзинг) Продай доступ к продукту Потребление

Почему важны культурные индустрии? С точки зрения культуры: - Доступ к разнообразным ресурсам - Доступ к аудитории, зрителям, посетителям, читателям и т.п. - Творчество – более не является прерогативой профессиональных художников и артистов С точки зрения экономики: - Новый, быстро растущий сектор в экономике - Способствует социальному возрождению и возрождению городов - Доступ к глобальным рынкам - Уроки "новой экономики"

Картирование

Что такое "Культурная карта"? Это "картина" культурного сектора, которая раскрывает его "широту" и "глубину", его потребности и возможности, является базой для формирования культурной политики, а также создает предпосылки для интеллектуального вмешательства с целью стимулирования роста и развития сектора.

ФИНАНСИРОВАНИЕ КУЛЬТУРЫ В ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАНАХ: ОБЗОР ПОДХОДОВ И МЕТОДОВ.

версия для печати

Замечания: - Не существует "золотых правил" или готовых рецептов - "Карты" могут быть сужены до чистой фактологии или расширены до анализа и даже предложений - Характер картирования зависит от Ваших потребностей, целей и рынков, которые Вы хотите освоить, т.е. от того, зачем Вы предпринимаете подобное исследование

Что может охватывать карта? Контекст: экономический, правовой, географический Поддержка: на местном / региональном / федеральном уровне Организации и фирмы Занятость Доход: от собственной деятельности или полученный из внешних источников Расходы Рынки Потребности: в инвестициях, тренингах, поддержке и проч. Указания на возможные пути развития и партнерства

Как это сделать? - Изучение существующих данных - Вопросники (анкетирование) - Интервью - Групповые встречи - Подготовка предварительной версии отчета - Консультации (с представителями культурного сектора) - Итоговый отчет

Краткая схема методики «картирования» Контекст Поддержка Сектор Потребности Пути развития

Контекст

Факторы (развития): - Культурные - Экономические - Правовые - Социальные - Географические - Образовательные - Другие???

Источники (информации, данных): первичные / вторичные - Государственные структуры и агентства - Университетские факультеты и центры - Сети и ассоциации - Независимые агентства - Отчеты, книги, справочники - Интернет

SWOT -анализ: Сильные стороны - то, что делает сектор сильным Слабые стороны - то, что делает сектор слабым Возможности - то, что могло бы помочь сектору (со стороны, в будущем) Угрозы - то, что может повредить сектору (со стороны, в будущем)

Какого рода поддержка / от кого? - Финансовая - Организационная - Маркетинг, продажи и экспорт - Тренинг (обучение) а также - Местная / региональная / федеральная - Государственная / негосударственная

Источники (информации, данных): первичные / вторичные - См. выше

О секторе - Организации / компании: кол-во, размер, тип, и т.д. - Занятость: число занятых, статус (постоянные, временные и т.д.), политика равных возможностей - Рынки - Доходы / расходы - Потребности Механизмы получения этой информации

Определение сектора и его параметров - По выбранным секторам - Что должно быть включено? - Организации / компании - Занятость - Рынки - Доходы - Расходы

Определения и данные – 1 По выбранным секторам Организации / компании (их характер): - Количество - Размер (мельчайшие 0-9; малые 10-49; средние 50-249; крупные 250 и больше) (работников) - Профиль / статус / долговечность / месторасположение / тип помещения / позиция в производственной цепочке

Определения и данные – 2 Занятость (ее характер) - Полная / частичная / работающие не по найму / внештатные сотрудники / волонтеры (и их другие источники доходов) - Равные возможности: для мужчин и женщин / другие - Типы работы / роли людей Рынки (и их характер) - Местные / региональные / федеральные / международные - Типы покупателей

Определения и данные – 3 Доходы (и их характер): - Оборот: объем / структура - Типы / источники безвозмездных финансовых поступлений - Другие доходы Расходы (и их характер): - Персонал - Накладные расходы - Маркетинг - Развитие

Источники (информации, данных): первичные / вторичные - См. выше

Первичное исследование - Источники, лежащие вне сферы культуры, например, общие справочники ("желтые страницы") - Опросы: по почте, эл. почте, через Интернет – представительные выборки - Интервью: лицом к лицу, по телефону - Фокус-группы

Вопросники (анкеты): необходимые требования - Простота - Краткость - Важность информации о респондентах (возраст, пол, род занятий и проч.) - По возможности избегать открытых вопросов – пусть лучше респонденты ставят галочки - Простая процедура возврата заполненных анкет - Вопросы для интервью необходимо продумать заранее - Также как и программы для фокус-групп

Потребности сектора Каковы они? Нужно ли людям то, что они говорят, что им нужно? Образование, тренинги, повышение квалификации: - Сегодняшние / недавние - мнения о них - Нынешние и будущие потребности (типы их удовлетворения) - Препятствия на пути удовлетворения этих потребностей.

Каковы они? (продолжение) Инвестиционные приоритеты: - Гранты, кредиты, другое (например, люди) - См. выше: сегодняшние / недавние потребности, препятствия Маркетинг, продажи, экспорт - См. выше: сегодняшние / недавние потребности, препятствия Пути развития - Типы развития - См. выше: сегодняшние / недавние потребности, препятствия

Получение данной информации - Вопросники – ограниченно - Интервью – да - Фокус-группы – да Не задавайте наводящих вопросов Если возможно, группируйте вопросы по категориям – для последующего анализа и интерпретации

Развитие культурных индустрий Спектр возможностей: - Местные / региональные / федеральные - Грантовые программы - Сети - Тренинговые программы - Консультации по вопросам экспорта - Агентства культурного развития - Другие…

Возможные проблемы: - Территория - Доступность - Издержки – стартовые, текущие - Партнерства, связи - Механизмы осуществления - Планы – например, пятилетние?

Представление данных - Основной отчет / Приложения - Таблицы / графики / символы - Простота - Тенденции - Проценты (наряду с прямыми данными или вместо них)

Отчет Структура отчета Основной текст отчета Цели / проблемы / методология / исследование / выводы / рекомендации Структура раздела, посвященного исследованию: Контекст / поддержка / сектор / потребности / пути развития Приложения Данные (статистика и др.) / библиография / обстоятельства проведения исследования – даты, места, контакты / благодарности Сжатые тезисы / ключевые моменты

Карта Вашего региона - Выбор и уточнение сектора - Географические границы исследования - Задачи - Цель - Партнеры В большинстве развитых европейских стран бюджетное финансирование остается одной из главных форм поддержки сферы культуры и искусства. Однако затраты на эти нужды в общих расходах бюджетов стран составляют сравнительно небольшую часть — от 0,2% до 2,5%. Модель государственного финансирования культуры складывается в каждой стране на основе выбора методов, форм и механизмов финансовой политики. На ее формирование сильное влияние оказывают такие факторы, как традиционные национальные культурные предпочтения, а также развитие благотворительности, спонсорства и меценатства.

Система финансирования культуры и искусства определяется степенью централизации государственного управления и характером межбюджетных отношений. В унитарных государствах, например в Швеции, основную роль продолжает играть центральный бюджет, тогда как в федеративной Германии его экономические функции в основном ограничиваются субсидированием эфирного вещания и зарубежных культурных мероприятий.

Поддержка культуры и искусства из государственного бюджета осуществляется по нескольким каналам:

в форме прямого финансирования; 

при помощи общих и целевых трансфертов субнациональным бюджетам; 

на основе совместного участия органов власти разного уровня в финансировании; 

через независимые посреднические структуры; 

с использованием механизмов партнерства, на основе смешанного государственно-частного финансирования.

Прямое финансирование организаций культуры имеет место во всех странах, но самая большая доля приходится на него в бюджетах европейских унитарных государств. Осуществляется оно в форме полного финансирования текущих издержек и капиталовложений, специальных целевых трансфертов, а также в виде грантов.

От старейшего метода государственной поддержки культуры — полного прямого финансирования — в большинстве стран уже отказались. Этот способ субсидирования сохранен лишь для некоторых национальных музеев, архивов, библиотек или для поддержки национального эфирного вещания.

Специальные целевые трансферты обычно используются при реализации национальных программ развития культуры.

Так, во Франции в первой половине 80-х годов в рамках программы перестройки и модернизации коммерческих отраслей культуры министерством культуры была создана специальная «бюджетная линия» для финансирования производства короткометражных фильмов, танцевального и циркового искусства, изобразительного искусства, промышленного дизайна, фотографии.

Самой распространенной формой прямой государственной поддержки являются гранты, которые выплачиваются как организациям, так и отдельным работникам культуры.

Условия их предоставления существенно различаются от страны к стране. Многообразие грантов отличает шведскую систему финансирования культуры и искусства. Здесь организации культуры могут претендовать на договорной грант (его размер определяет ся заключаемым на год соглашением между государственными органами и организацией культуры), грант, выплачиваемый по результатам труда в соответствии с нормами субсидирования, пропорционально объему товаров и услуг, или же на так называемый базисный (формульный) грант. Последний должен покрыть определенную долю (обычно 55%) нормативных затрат на заработную плату, утвержденных для каждой категории организаций (театров, оркестров, региональных музеев и библиотек). Грант не имеет отношения к фактическим расходам организаций на оплату труда и к численности их штатов, определяемым ими самостоятельно. Он гарантирует лишь некий уровень занятости в отраслях культуры в данном регионе.

Особое значение в Швеции придается индивидуальным грантам, призванным обеспечивать «экономическую безопасность» духовного творчества. К ним относятся бессрочные почетные гранты выдающимся деятелям культуры; гранты в форме гарантированного дохода, присуждаемые выдающимся писателям; пятилетние гранты молодым писателям; гранты, дающие авторам право на получение дохода за пользование их произведениями в публичных библиотеках. Для шведской системы грантов характерны упрощенная процедура предоставления и полная свобода реципиентов (организаций или индивидуальных получателей) в их использовании.

Во многих странах правительство предоставляет гранты на условиях встречного финансирования. В Европе этот механизм сначала стали применять в Великобритании, а затем и в континентальных странах. Подобные гранты не только способствуют улучшению финансового положения организаций культуры, но и помогают им адаптироваться к рыночной среде, привлекая негосударственные финансовые источники и развивая коммерческую деятельность. Например, в Великобритании с 1988 года действует специальная программа, в соответствии с которой организации культуры могут получить грант в размере от 5 до 250 тыс. фунтов стерлингов при условии встречного финансирования проекта в соотношении 1:2.

Государственное финансирование культуры через систему субнациональных бюджетов во всех странах осуществляется путем перечисления региональным и местным бюджетам общих и целевых трансфертов. Общий трансферт отличается от целевого тем, что не связывает реципиента условиями расходования, фактически просто увеличивая его бюджетные доходы.

Целевые трансферты предоставляются для покрытия конкретных статей расходов, нередко на условии встречного финансирования. В Норвегии с 1986 года муниципалитеты получают от правительства блоковый грант на финансирование сфер здравоохранения, образования и культуры. Датским муниципалитетам с 1983 года выделяют блоковый грант на финансирование библиотек; средства распределяются между местными бюджетами пропорционально численности населения.

Государственная поддержка культуры на основе совместного финансирования из центральных и территориальных бюджетов осуществляется в рамках широких социально-экономических программ (регионального развития, увеличения занятости, помощи малому бизнесу, реконструкции городской хозяйственной инфраструктуры, профессионального обучения и переподготовки кадров), а также для субсидирования отдельных организаций культуры и инвестиционных проектов. Во Франции центр, регионы и территории ежегодно заключают трехсторонние контракты для совместного финансирования культуры. Один из наиболее распространенных и, по мнению специалистов, самых демократичных и эффективных методов государственного финансирования культуры — это распределение субсидий через посреднические негосударственные организации (благотворительные фонды, общественные институты культуры, ассоциации творческих работников). Особенно активно он применяется в Германии, Великобритании и Франции.

Финансирование сферы культуры на основе партнерского участия государства и корпоративных спонсоров становится в Европе все более заметной формой субсидирования, что способствует значительному притоку средств из частного сектора.

В Великобритании, согласно Справка № 4 2005 126 введенному в 1984 году плану стимулирования корпоративного спонсорства, совместные проекты финансируются из центрального бюджета и спонсорских средств в соотношении 1:1 для первого проекта (при этом спонсорский взнос не должен быть менее 1 тыс. фунтов стерлингов) и 1:3 для последующих проектов при минимальном взносе в 3 тыс. фунтов стерлингов. При этом государственная дотация составляет не более 25 тыс. фунтов стерлингов на один проект.

Аналогичная система встречного финансирования, введенная в 1987 году во Франции, предусматривает гораздо бoльшую долю государственного участия. Соотношение бюджетного взноса и средств спонсора составляет 5:1, деньги выделяются при условии предварительного сбора определенного объема спонсорских средств. Приоритетными направлениями финансирования признаны сохранение культурного наследия (памятников архитектуры и др.), проведение музыкальных и театральных фестивалей и выставок современного изобразительного искусства, выпуск книг.

Лишь часть средств, направляемых на поддержку культуры и искусства, распределяется в европейских странах через бюджеты министерств культуры[1]. Бремя финансирования культуры несут и другие центральные ведомства: министерство обороны, например, финансирует военные оркестры, министерство юстиции — культурную деятельность в местах заключения, министерство образования — преподавание в общеобразовательных школах различных дисциплин, относящихся к сфере культуры. Для повышения эффективности бюджетного финансирования создаются межведомственные программы субсидирования культуры. Во Франции с середины 80-х годов министерство культуры стало заключать соглашения с министерствами сельского хозяйства, юстиции, обороны, труда и образования о совместных программах финансирования киноискусства, производства аудио и видеопродукции.

Во многих странах наряду с бюджетным получило распространение государственное финансирование из внебюджетных фондов, формирование которых оправдывается «особыми потребностями» отраслей культуры и «национальными интересами». Традиционным источником средств для таких фондов (например, в Финляндии, Норвегии и Ирландии) стали поступления от национальных лотерей, лото, спортивных тотализаторов. Выплаты из этих фондов идут на поддержку не только культуры, но и спорта. Одной из первых отраслей культуры, для финансирования которой стали создаваться специальные фонды, было киноискусство. Ресурсы фондов формировались за счет поступлений из центрального бюджета, а также за счет специальных налогов на радио- и телевизионные компании, на кинопрокат и др. В 80-е годы во многих странах были созданы фонды поддержки аудио- и видеопроизводителей.

Специфические налоговые и другие парафискальные источники финансирования

Особенности формирования доходов в сфере культуры обусловливают специфику ее налогообложения. Одним из специфических налогов, применяемых повсеместно, является лицензионная плата за радио- и телевещание. Средства, поступающие от сбора этого налога, направляются, в первую очередь, на развитие самих организаций эфирного вещания. Но в некоторых странах в дополнение к обычной лицензионной плате введена надбавка. В Австрии она называется «культуршиллинг» и поступления от нее направляются на субсидирование дотационных отраслей культуры, покрывая 15% совокупных государственных расходов на искусство и 25% — на культуру.

Во Франции и в странах Северной Европы существует такой специфический налог, как отчисление 1% от стоимости строительства государственных учреждений на приобретение произведений изобразительного искусства. Вообще Франция наиболее активно использует специальные налоги — там взимается, например, налог с оборота на торговлю книгами (сбор поступает в распоряжение Национального центра литературы), налог на доходы новых телевизионных каналов, в том числе кабельного и спутникового телевидения (поступления идут на субсидирование производства кино-, аудио- и видеопродукции), налог на показ спектаклей (предназначен для дотирования театров).

В последние десятилетия в результате интенсивного развития новых средств связи, широкого распространения различной копировальной и множительной электронной техники, а также бытовой аудио- и видеозаписывающей аппаратуры возникла необходимость компенсировать потери в доходах авторов, исполнителей и производителей из-за неконтролируемого массового воспроизведения и тиражирования продуктов художественного творчества. Эта проблема была, в основном, решена путем расширения авторских и смежных прав и введения специальных налогов на копирование и копировальную технику, сбор от которых в той или иной форме стал использоваться для возмещения названных потерь.

Первоначально налогом облагалось копирование книг и другой печатной продукции, взятой в общественных библиотеках, а поступления от него направлялись на развитие библиотечного дела. Особое распространение налог на копирование получил с началом массового производства аудио- и видеотехники. Тогда был установлен налог на продажи чистых аудио- и видеокассет, и первой среди европейских стран в начале 80-х годов его ввела Австрия. Исключительное право на сбор и распределение дохода от этого налога получило общество (некоммерческая организация) «Austro-Mechana», членами которого являются федерации творческих работников, исполнителей и производителей, а также организации эфирного вещания. Налоговый доход распределяется между членами общества пропорционально установленным долям и расходуется ими самостоятельно на нужды организаций и выплату индивидуальных грантов.

В отличие от Австрии, в Финляндии правительство вправе вмешиваться в распределение средств, поступивших от сбора этого налога, устанавливать доли коллективного и индивидуального использования, а также размеры доходов, получаемых организациями — собственниками авторских и смежных прав; оно может централизовать часть доходов. В Норвегии и Швеции налог на чистые аудио- и видеокассеты рассматривается как один из источников пополнения центрального бюджета, но при этом для компенсации потерь в доходах собственников авторских прав от некоммерческого копирования художественных произведений предусмотрены бюджетные ассигнования (в Норвегии они поступают в специальный фонд). Различия в методах обложения, а также сбора и распределения поступлений от налога на копирование вызвано неоднозначностью его толкования. В одних странах поступления от него рассматриваются как индивидуальные доходы авторов, исполнителей и производителей, в других — как коллективный доход собственников авторских и смежных прав или даже как доходный источник центрального бюджета.

В странах Европы сфера культуры и искусства традиционно пользовалась значительными налоговыми преференциями. Это объясняется спецификой творческого труда и особой общественной значимостью создаваемого им продукта. Налоговые методы стимулирования культуры стали применяться еще шире, когда резкое увеличение дефицита бюджета в большинстве стран привело к определенной переориентации государственной политики от использования прямых инструментов регулирования экономики к косвенным. Система налоговых льгот обычно распространяется как на производителей товаров и услуг культурного назначения, так и на финансовых «доноров» культуры. Налоговые льготы призваны стимулировать рост производства и обеспечивать разнообразие товаров и услуг, поддерживать стабильность цен в этой сфере и содействовать притоку в нее негосударственных финансовых ресурсов.

Введение налоговых льгот для творческих работников нацелено на улучшение материального положения артистов, художников, писателей и т. д. Наиболее радикально поступили в Ирландии, где уже более 35 лет все творческие работники освобождены от подоходного обложения. Центральный бюджет ежегодно теряет на этом значительные суммы. Во Франции аналогичная льгота распространяется только на художников и скульпторов. В Финляндии не облагаются подоходным налогом государственные гранты, которые получают писатели и другие деятели культуры. Чтобы смягчить бремя налогов на работников творческих профессий, имеющих нерегулярные заработки, в большинстве стран разрешается при налогообложении распределять полученный авторский гонорар на несколько последующих лет (во Франции, например, — на пять лет, в Финляндии — на три года).

Артисты, художники и другие творческие работники обычно пользуются правом на вычет из налоговой базы расходов на профессиональную деятельность. В Швеции из облагаемой налогом суммы дохода свободного художника или писателя вычитаются деньги, перечисленные им на банковский «авторский счет», приносящий проценты; подоходный налог взимается только при снятии средств со счета. В Италии с 1985 года введены новые правила налогообложения творческих работников, которые получили право выбирать способ обложения. Они могут декларировать свои доходы либо как поступления от предпринимательской деятельности, либо как трудовые доходы. Во втором случае дополнительно к постатейному вычету расходов применяется единая скидка с налогооблагаемой базы для художников и скульпторов в размере 21% дохода, а для творческих работников, производственные издержки которых меньше, — 16%. Кроме того, художники и скульпторы пользуются единой скидкой в размере 16% для компенсации их расходов на выплату НДС по приобретаемым ими товарам и услугам, для остальных творческих работников аналогичная скидка составляет 6%.

Самой распространенной налоговой льготой для организаций и предприятий культуры является освобождение от налогов товаров и услуг, производимых в этой сфере, или же снижение налога на добавленную стоимость и налогов на продажи. В 80-е годы в Ирландии был отменен НДС на книги, в Италии он был снижен до 2% (при этом периодические издания были полностью освобождены от налога), в Германии — до 7%, во Франции — до 5,5%, в Испании — до 6%. В Бельгии ставка НДС на предметы искусства снижена с 19% до 6%. В Италии более низкий уровень НДС был установлен для ремонтно-строительных работ, направленных на сохранение культурного наследия.

Для поощрения кинопроизводства в ряде стран закон разрешает вычитать из налоговой базы инвестиции в кинопродукцию. Во Франции, например, юридические лица имеют право на вычет из налогооблагаемого дохода 50% инвестиций, а физические — 100% своих вложений, если они не превышают 25% совокупного чистого дохода. В Италии эта мера распространяется на производителей не только кино-, но и телепродукции и позволяет выводить из-под налогообложения до 70% личных и корпоративных доходов.

Для частных доноров также действуют налоговые стимулы. Вклады благотворительных организаций в сферу культуры традиционно не облагаются налогом. В Великобритании эта льгота оговаривается обязательством ежегодно в течение ряда лет передавать реципиенту определенную сумму. В 1980 году правительство Великобритании сократило минимальный оговоренный период с семи до четырех лет, а с 1986 года отменило ограничения на максимальный размер годового гранта (ранее составлявший 10 тыс. фунтов стерлингов). Такая мера позволила привлечь значительные средства на ремонт и модернизацию театров и художественных галерей.

Для стимулирования благотворительности в Великобритании действует так называемая система «пожертвований из зарплаты», согласно которой предприниматель отчисляет на благотворитель ные цели жертвуемую работниками часть заработной платы, освобождаемую от налога.

Величина налоговых льгот, обусловленных индивидуальными и корпоративными пожертвованиями на нужды благотворительных организаций и учреждений культуры, существенно дифференцируется по странам. Так, в Бельгии индивидуальный налогоплательщик может вычесть из налоговой базы до 5% чистого дохода, при этом максимальный размер этого вычета ограничен. Для компаний-доноров установлен такой же процент отчислений, но без ограничения абсолютной величины вычета. В Ирландии величина необлагаемого пожертвования на культурные цели установлена в пределах от 100 до 10 тыс. фунтов стерлингов как для физических, так и для юридических лиц. В Финляндии эта льгота распространяется только на личные пожертвования, направляемые на охрану культурного наследия.

В Бельгии, Франции, Великобритании для предотвращения распродаж частных коллекций после смерти владельцев предусмотрено снижение налога на наследство в том случае, если наследники передают коллекции общественным организациям. В Дании, Бельгии, Германии, Франции, Италии владельцы культурных и исторических ценностей могут вычитать из своего налогооблагаемого дохода часть расходов на обеспечение сохранности этих объектов, если они разрешают их экспонировать.

Предпринимательское спонсорство отличается от собственно благотворительной (меценатской) деятельности тем, что оно непосредственно связано с рыночной политикой корпораций и служит рекламным целям. Национальные налоговые законодательства обычно не предусматривают специальные льготы для спонсорства, но содержат достаточно широкие возможности для сокращения налогооблагаемого дохода компаний путем вычета расходов на рекламу и другие маркетинговые операции. Этим пользуются компании, включая в соответствующие статьи расходов спонсорские затраты. Тем самым государства фактически субсидируют спонсорство.

С развитием коммерческой деятельности организаций культуры все более заметную роль в их финансировании стал играть банковский кредит и кредитные льготы. Государство содействует им в получении банковских ссуд, предоставляя гарантии по кредитам. Киноиндустрия в Европе традиционно пользовалась государственными гарантиями по кредитам, предоставляемыми национальными фондами кино. В середине 80-х годов во Франции, Италии, Германии были созданы государственные структуры, дающие гарантии по кредитам различным коммерческим отраслям культуры. Во Франции эту задачу выполняет Институт финансирования кинематографии и индустрии культуры, образованный государственными и частными банками, в Великобритании — Национальный фонд развития, кредитующий производство фильмов.

На примере Нидерландов, где сейчас апробируются новые принципы финансирования культуры и искусства, мы можем проследить тенденции, свидетельствующие о смене государственных приоритетов в этой сфере. В июне 1999 года правительство Нидерландов опубликовало меморандум «Культура как конфронтация» — документ, в котором конкретизировались основы культурной политики на 2001–2004 годы. В соответствии с меморандумом с 2000 года Министерство образования, культуры и науки Нидерландов осуществляет постепенный переход к бюджетированию, ориентированному на результат.

В рамках реформы финансирования культуры министерство объявило приоритетом культурной политики стимулирование спроса на товары и услуги, производимые в сфере культуры, а не непосредственную поддержку организаций культуры (т. е. производителей). В меморандуме предложен комплексный план действий, осуществляемых под девизом: «Новый ассортимент для новой аудитории». План нацелен на увеличение объема рынка культурной продукции и расширение круга ее потребителей — привлечение в этот сектор рынка инвалидов, пенсионеров, представителей культурных меньшинств и др. Рост спро са и расширение аудитории — измеряемые показатели, которые позволяют контролировать социальную и экономическую эффективность инвестиций в культуру.

Чтобы содействовать инициативам, исходящим от культурных меньшинств, организации культуры, фонды и консультативные органы получили задание включить в свои советы и комитеты представителей названных групп. Эта мера должна способствовать, с одной стороны, появлению новых предложений на рынке культуры, а с другой — гармонизации межкультурных взаимодействий.

Для поощрения молодых талантов было принято решение о приоритетном субсидировании проектов, представленных талантливыми молодыми музыкантами и художниками, молодежными оркестрами и хорами, молодежным обществом истории Нидерландов и т. д. Социально значимой «инвестицией в мировоззрения» молодежи, а значит и в культуру нации, стало расширение программ по гуманитарным предметам в средних и профессиональных школах, а также в университетах.

Принципы бюджетирования, ориентированного на результат, были сначала апробированы на университетах. Теперь университет получает деньги за обучение студента сразу на 4,5 года (расчетный срок обучения в Нидерландах). Выпуск специалиста — это и есть результат, под который отпускаются средства. Если студент переходит из одного университета в другой, то «деньги следуют за студентом».

С 2005 года новая бюджетная политика начинает распространяться и на финансирование культуры. Основной формой финансовой поддержки культуры и искусства в Нидерландах стали не годичные, как прежде, а четырехлетние единовременные или блоковые субсидии учреждениям культуры. Они распределяются на конкурсной основе и предоставляются сразу на четыре года (а не траншами по годам).

Такая форма субсидирования дает учреждениям культуры больше свободы в проведении их художественной и коммерческой политики. Они могут сохранять любую операционную прибыль для дополнительной деятельности или для покрытия операционного дефицита, компенсировать дефицит отдельного года или сезона за счет других лет (сезонов) в течение всего четырехлетнего периода субсидии. Учреждения культуры получают возможность, например, в течение первых двух лет копить средства, чтобы на третий год начать развивать новое направление деятельности — если это направление было заявлено в проекте, под который получены средства. Таким образом, учреждения культуры вправе свободно распоряжаться всей суммой субсидии, но только в рамках проекта, на который она была отпущена.

Переход к бюджетированию, ориентированному на результат, — итеративный процесс, рассчитанный на достаточно длительный переходный период, в течение которого будут уточняться критерии экономической оценки результатов некоммерческих гуманитарных проектов. К концу этого периода основным объектом внешнего контроля станет результативность, т. е. социальная и экономическая эффективность расходования бюджетных средств.

Итак, анализ европейского опыта финансирования культуры и искусства позволяет сделать ряд выводов.

В каждой стране формируется своя модель государственного финансирования культуры и искусства, адекватная национальной системе межбюджетных отношений и традиционным направлениям государственной поддержки этой сферы. В то же время всем странам присущ единый подход к культуре как к фактору не только духовного, но и экономического прогресса общества. При всем многообразии ее отраслей и различии их экономического положения сфера культуры и искусства рассматривается как единый важный сектор национальной экономики, развитие которого требует от государства комплексных мер поддержки. Формирование цельной концепции государственного регулирования культуры является необходимой предпосылкой обеспечения эффективной национальной политики в этой области. 

В мире накоплен значительный арсенал инструментов финансовой поддержки отраслей культуры и искусства. Выбор видов, форм и методов зависит от характера избранной модели государственного финансирования, а также от приоритетов и задач текущей политики. . Создание условий, благоприятных для творчества, предполагает определенную защищенность от прямого административного вмешательства. Это достигается путем формирования обширной сети независимых посредников — профессиональных ассоциаций, фондов, общественных институтов, которые самостоятельно решают вопросы распределения средств, выделенных государством на развитие культуры. 

Многоканальное государственное финансирование, межбюджетные и партнерские государственно-частные формы субсидирования лучше всего обеспечивают приток средств в сферу культуры, особенно в условиях хронического дефицита государственного бюджета. Успешность государственных мер поддержки культуры и искусства во многом зависит от эффективности использования потенциала частного спонсорства и меценатства.

Справку подготовили Ирина Абанкина, Татьяна Абанкина, Нина Осовецкая. Не во всех странах в составе центральных органов власти имеются министерства культуры: например, в Германии нет такого федерального министерства. В Нидерландах Министерство образования, культуры и науки было образовано только в 1994 году. http://www.strana-oz.ru/?numid=25&article=1102#t1

КУЛЬТУРА БЕЗЛЮДЬЯ

Ирина Абанкина

версия для печати

[1]

В последнее время обсуждение реформ в социальной сфере приобрело довольно острый характер. Не осталась обделенной общественным вниманием и культура. В центре оказались вопросы распределения полномочий и ответственности за финансирование культуры и искусства, за проведение культурной и даже репертуарной политики. При этом вполне разумные предложения о самостоятельности, об автономности тонут в обсуждениях того, что можно и чего нельзя ставить в Большом театре, в чем состоят интересы налогоплательщиков и кто подменил их вкусами и пристрастиями государственных чиновников и избранников народа, заседающих в Государственной думе.

Так ли мы уникальны в этих наших спорах?

Дискуссии о распределении задач и ответственности в культурной политике между центральными, региональными и местными властями[2] в странах Европы, США и Канады ведутся с начала 70-х годов. Основными целями при осуществлении реформ было улучшение работы государственных служб и реорганизация администрации на местах, с тем чтобы «приблизить культуру к людям».

Если раньше на первый план выступали те, кто предоставляет услуги (главным образом, это были государственные организации), то теперь большинство стран считает необходимым сосредоточить внимание на потребителях и их потребностях, причем обслуживать эти потребности призвано множество «производителей» услуг, как государственных, так и негосударственных. Политика «выхода на рынок в ответ на требование общества» направлена на стимулирование конкурентных усилий в интересах общества, ориентирована на достижение результата, а не на удержание централизованного контроля через жестко определяемые функции и строгую финансовую отчетность.

В связи с этим возникла необходимость упростить процедуры финансирования, увязав их с прозрачными, четко сформулированными, заранее предъявленными и минимизирующими произвол чиновников процедурами распределения задач между уровнями власти. Особенно острой эта необходимость стала после проблем с так называемыми связанными субсидиями. Согласно системе связанных субсидий, отдельная культурная организация (например, местный оркестр или театральная труппа) финансируется одновременно властными структурами трех уровней — центральным, региональным и местным. И предложение центрального правительства (например, о поддержке какого-либо культурного проекта) — в соответствии с установленными процедурами — возможно только с согласия остальных сторон. Так, в странах Северной Европы, если одна из финансирующих сторон отказывается от участия, рушится вся система, а вместе с ней и планы организации на реализацию культурного проекта.

Структура расходов на культуру существенно различается в разных странах. Самой значительной статьей расходов центрального бюджета в Австрии являются исполнительские искусства (46,6%), а в Великобритании и Испании на их долю приходится всего 1,8–1,9%.

В центральных бюджетах Италии, Нидерландов, Швейцарии и Великобритании превалируют расходы на музеи, архивы и архитектурные памятники (39–44%). А в Германии на эти нужды выделяется менее 2% всех расходов, зато доминирует статья «социально-культурные мероприятия», включающая проведение выставок, фестивалей, дней культуры и искусства и т. д. (76,4%). В Великобритании же на долю этой статьи приходится всего 1% расходов.

То же разнообразие в подходах к финансированию культуры можно видеть на региональном и местном уровнях. Так, в Нидерландах в структуре расходов на культуру региональных бюджетов преобладают затраты на библиотеки (42%), в Германии — на социально-культурные мероприятия (45%), в Дании — на исполнительские искусства (41%).

Важнейшей статьей расходов местных бюджетов на культуру во многих странах являются затраты на библиотеки: в Дании — 69%, в Великобритании — 62%, в Швеции — 39%, в Нидерландах — 28%. На финансирование социально-культурных мероприятий в Германии приходится 64% расходов, а в Швеции — около половины.

Однако уже с конца 90-х годов во многих европейских странах происходит перераспределение задач между государством, регионами и местными властями. Государство взяло на себя содержание национальных музеев, симфонических оркестров, театральных и танцевальных трупп, нередко архивов и национальных библиотек. Регионы стали отвечать за распространение, согласование и поддержку всех культурных мероприятий, местные власти — за содержание инфраструктуры для проведения культурных мероприятий, а также за планирование календаря культурных событий.

По другому пути пошло правительство Нидерландов. С такими городами, как Амстердам, Роттердам, Утрехт и Гаага, были заключены отдельные соглашения, касавшиеся совместного финансирования культурных учреждений в крупных городах (например, Королевская опера, Голландский национальный балет, Опера Нидерландов, Филармонический оркестр Роттердама, Residentie Orchestra, Nationaal Toneel, RO Theatre, Scapino Rotterdam и т. д.).

Кроме того, в Нидерландах Особый акт о культурной политике позволил приватизировать национальные музеи, переводить в муниципалитеты деньги за пользование произведениями искусства, учреждать различные фонды.

Пересмотр правительственных задач в области культурной политики естественным образом привел к диверсификации механизмов управления. При этом если культурное наследие подверглось крупномасштабной децентрализации, то театральное и киноискусство, наоборот, стали более централизованными благодаря упорядочению административных отношений в этих областях.

На сегодня в большинстве европейских стран в области культуры и искусства доминируют две основные концепции:

1) центральное правительство должно уделять как можно больше внимания и поддержки основным направлениям культурной политики;

2) центральное правительство не должно участвовать в оценке художественных произведений и культурных проектов.

Следует отметить, что такие установки правительства — на максимизацию внимания и финансовой поддержки при минимизации участия чиновников в оценке художественных достоинств произведений искусства и культурных проектов — прямо противоположны российским тенденциям — стремлению чиновников целиком взять на себя оценку качества и ценности художественных произведений и творческих проектов при минимизации поддержки и финансовой помощи.

В соответствии с названными установками правительства многих европейских стран так определяют основные направления культурной политики для организаций и учреждений, независимо от формы собственности:

— усиление культурного производства, в частности активная поддержка художественных мастерских;

— сохранение и развитие культурной инфраструктуры;

— повышение активного и пассивного занятия искусством, например, известный голландский проект «Искусство по соседству» или проекты культурного самовыражения этнических меньшинств;

— наличие связи с экономическим развитием городов, улучшением их архитектурного облика и благоустройством;

— установление и укрепление связей между высокими технологиями и искусством, например превращение библиотек в суперсовременные информационные центры, а также масштабные программы поддержки дизайна.

Как же складываются аналогичные процессы в области культуры на необъятных просторах России? Надо сказать, что непросто и по-разному.

В городах доминирует субъективный фактор: консервативность и опора на традиционные ценности и высокие образцы побуждает большинство работников искусств отказываться от выбора и сохранять как «бюджетные костыли», так и возможность бесконтрольного зарабатывания денег. Нынешнее положение для них удобно: можно иметь хоть небольшое, но гарантированное бюджетное финансирование, и при этом — полную свободу в предоставлении платных услуг на рыночной основе. Например, платить за коммунальные услуги по льготным тарифам как бюджетное учреждение, но назначать цены на билеты и распространять их по законам рынка, с возможностью оставлять заработанные деньги у себя.

В сельской местности ситуация иная. Здесь она из драматической превращается почти в трагическую и требует неотложных и неординарных решений. Драматичность усугубляется равнодушием культурных столиц к сельской культуре и просто отсутствием информации. Крики отдельных ученых и публицистов звучат как глас вопиющего в пустыне.

Остановимся подробнее на характеристике динамики расселения, полученной по результатам анализа переписи населения 2002 года.

Во-первых, в России, согласно проведенному анализу[3], практически завершился процесс экстенсивной урбанизации. За последние 15 лет в России стабилизировалась доля городского населения при сокращении общей численности россиян (см. табл. 1). Это означает, что темпы сокращения населения в городах и в сельской местности практически совпадают. До 1989 года наблюдался рост численности населения России и одновременный рост доли городского населения, после 1989 года мы видим перелом в тенденции.

Сам по себе переход от экстенсивной урбанизации к интенсивной, т. е. распространение стандартов городского образа жизни на сельское население, не уникален, он идет и в других странах мира (см. табл. 2). Следует отметить, что в некоторых из них, например в Финляндии, наблюдается даже процесс некоторой рурализации населения.

В России ситуация выглядит так: если до 1989 года урбанизация у нас характеризовалась созданием новых городов и поселков городского типа почти всех групп (см. табл. 3), то начиная с 90-х годов ХХ века все малые города и поселки теряют численность, количество поселков городского типа сокращается.

Потери за 15 лет (с 1989 по 2004 год) составили почти 340 городов и поселков городского типа с числом жителей до 50 тысяч. Это 12% от их общего числа! За последние три года темп сокращения поселков городского типа и городов с численностью жителей до пяти тысяч составлял 10 в год. Фактически можно говорить о тенденциях разрушения сети поселков городского типа и малых городов, которые должны выполнять функции локальных центров расселения, в том числе сельского (см. рис.).

В сельском расселении наблюдаются тенденции катастрофического обезлюдивания. Доля сел с населением до 500 человек составляет в среднем по России 88% (в Северо-Западном федеральном округе она достигает 96%, в Центральном федеральном округе — 93%, а в Приволжском — 85%). Несмотря на то что в структуре расселения выросла доля крупнейших сел с числом жителей более пяти тысяч человек, их общее количество остается крайне малым для рациональной организации сетей социального обслуживания.

На фоне общей депопуляции катастрофически выросло число малонаселенных деревень и сел (см. табл. 4).

Доля сельских населенных пунктов с числом жителей до 10 человек превышает в среднем по России 30% (см. табл. 5), а в Северо-Западном федеральном округе — 41%. Количество мельчайших сел в абсолютных цифрах уже превысило их количество в 1959 году, хотя в то время их доля составляла всего 14% от общего числа.

Хрущевская жесткая политика по ликвидации «неперспективных деревень» не принесла успеха. Административное командование расселением привело к тому, что через 20 лет общее количество сел с числом жителей до 10 человек сократилось почти вдвое, при сохранении неизменной их доли в системе сельских населенных пунктов — 13,5%. Однако к концу 80-х доля мельчайших сел и деревень возросла до 20%, а к 2002 году оба показателя — и общее число, и доля — увеличились вдвое. По отношению к 1979 году их количество выросло на 197%, а доля возросла до 30% (см. табл. 5). В группу мельчайших сел (до 10 человек) «переместились» села, в которых раньше насчитывалось от 10 до 200 жителей. Общая доля сел с числом жителей до 200 человек составила в 2002 году подавляющее большинство — 75%.

На 1 865 сельских муниципальных районов в России приходится более 155 тыс. сельских населенных пунктов, т. е. в среднем более 80 сел на каждый район. И главное: количество мельчайших сел продолжает увеличиваться, тогда как всех остальных — сокращается.

В среднем по России доля сельских муниципальных районов, в которых насчитывается от 40 до 100 сел и деревень, составляет 40% от общего числа; от 100 до 200 — 15%; от 200 и более — 8,5%. На Северо-Западе ситуация гораздо хуже — здесь 40% сельских муниципальных районов включают более 200 сел и деревень.

С управленческой точки зрения сложившуюся ситуацию следует признать критической, поскольку практически невозможно организовать предоставление социально-культурных услуг в сельском муниципальном районе с сотней мельчайших сел, плохими дорогами, неважным транспортом и в большинстве случаев — суровыми природно-климатическими условиями.

Поляризация населения, сокращение числа малых и средних городов, поселков городского типа, резкое увеличение числа мельчайших и, наоборот, очень крупных сел привело к катастрофическому несоответствию сетей социального обслуживания структуре и динамике расселения. Сети были спроектированы и построены в соответствии со ступенчатой моделью пространственной организации — в зависимости от численности населения в городах, поселках и деревнях. Сейчас возник институциональный дисбаланс, для ликвидации которого требуется серьезное перепроектирование сетей, а именно организация социально-культурного обслуживания населения не по принципу пешеходной доступности, а по принципу транспортной доступности.

Несомненно нужна гибкая и тонкая политика перемещения людей и семей из гибнущих деревень в более крупные, имеющие потенциал роста и развития в рыночной экономике. Нужны новые стратегии поддержания поселков сезонного заселения, в которых постоянные жители должны получить новые финансовые источники существования. При этом очевидно, что концентрация населения в более крупных населенных пунктах должна происходить одновременно с перестройкой сетей социально-культурного обслуживания.

Создание сложных сетей социально-культурного обслуживания — процесс длительный, занимающий десятилетия. Однако быстро и эффективно нарастить низовую сеть вполне возможно. Сошлемся на пример Китая,поскольку там в сфере социально-культурных услуг обязательства государства минимальны, а местные власти отвечают не только за эту сферу, но и за образование и даже выдачу кредитов на профессиональное образование. Так вот, в Китае в 1995 году было всего 55 публичных библиотек, преимущественно в крупных городах и приморских провинциях. В сельской местности библиотек фактически не существовало, если не считать небольших книжных собраний при некоторых буддийских храмах и мусульманских мечетях. Сейчас в стране действует более 2 600 публичных библиотек, из них в городах центрального подчинения (Пекин, Тяньцзинь и Шанхай) — 325, а в 1 848 уездах — около 2 200. За последнее время открыто свыше 56 тыс. волостных библиотек, в большинстве случаев с читальными залами и фондами в две-три тысячи книг. В ряде мест для доставки книг в отдаленные районы используются библиобусы.

В России вопрос об организации обслуживания в культурно-досуговой сфере особенно остро встал в связи с новыми законами о разграничении полномочий между органами государственной власти и органами местного самоуправления и созданием местного самоуправления на самом низовом уровне — уровне поселений. Муниципалитетам поселений фактически предстоит за счет своих крошечных бюджетов содержать огромную сеть учреждений в разнесенных на большие расстояния почти безлюдных малонаселенных местах — этих точках в государственной статистике.

Финансирование одного клубного учреждения составляло в 2003 году в среднем по России всего 316,5 тыс. руб. в год, а одной библиотеки еще меньше — 212,9 тыс. руб. Для сравнения упомянем, что финансирование одной школы в среднем в тот же период составляло 3,6 млн руб. в год. При этом крайне высока степень дифференциации расходов по регионам России. Если сравнивать школы, библиотеки и клубы как самые массовые сети для городской и сельской местности, то оказывается, что самый низкий уровень дифференциации в расходах характерен для школ — 17,6 раза, для клубов уже 24,3 раза, а для библиотек — 46,3 раза! Это значит, что в Москве и Санкт-Петербурге в среднем на одну библиотеку в 2003 году было израсходовано 3–3,5 млн руб., а в Ульяновской области — всего 77 тыс. руб., т. е. менее 6,5 тыс. руб. в месяц на все — оплату труда, пополнение библиотечных фондов, оплату коммунальных услуг и т. д.

В то же время в условиях обезлюдивания часть сетей социального обслуживания становится избыточной. По расчетам, проведенным Н. Я. Осовецкой, при сопоставлении фактического числа клубов и библиотек с нормативной потребностью (в соответствии с методикой Минэкономразвития, утвержденной в 1999 году), в среднем по России сеть библиотек оказывается избыточной на 15%, а клубов — на 47%. Что это означает, объясним на примере Тверской области, где процессы обезлюдивания достигли угрожающих масштабов.

В Тверской области — 23 города, 31 поселок городского типа и более 9,5 тыс. сел и деревень, причем в 1 411 деревнях на момент переписи населения 2002 года не проживал никто. В городах Тверской области размещена 181 библиотека, а по нормативной потребности им необходимо 192 библиотеки, т. е. дефицит составляет 11 библиотек. Противоположная картина в селах и деревнях — 797 сельских библиотек, в то время как по нормативной потребности в условиях такого обезлюдивания достаточно иметь всего 108 библиотек. Избыток составляет 689 библиотек, т. е. 86%.

В таком же положении находится и большинство областей Северо-Запада, Центра и Поволжья России. Очевидно, что существующие методики определения нормативной потребности не соответствуют реалиям расселения. Практически 90% сельских населенных пунктов оказываются неперспективны для размещения в них учреждений социально-культурного обслуживания. Растрачивая средства на гигантскую сеть плохо оборудованных, устаревших бюджетных учреждений, мы не можем сосредоточить их на реализации культурных проектов, инициатив, на поддержании деятельности, а не стен ветхих учреждений.

Именно социально-культурное пространство безлюдья, подобно гоголевской необъятной России, пристально вглядывается в глаза чиновников и консультантов по культурному развитию. Что с нами будет? — молчаливо вопрошают замерзающие сети. Нужна ли нам условная среднестатистическая культура, которая хороша лишь тем, что не дает умереть с голоду горстке сельских интеллигентов, работающих за гроши в клубах, библиотеках и школах?

Итак, попробуем сформулировать ключевые проблемы, а затем предложения по стратегии дальнейших действий.

Выделим пять ключевых узлов проблем, о которых было подробно рассказано выше:

— проблемы расселения: депопуляция, мелкоселенность, поляризация;

— проблемы финансирования сетей социально-культурного обслуживания: распыление средств, недофинансирование, избыточность сетей;

— проблемы организации: ведомственная разобщенность, административные барьеры, разграничение полномочий;

— проблемы управления: институциональный дисбаланс, отраслевой подход к управлению территориями; — проблемы инфраструктуры: слабое развитие транспортных сетей, коммуникаций, современной связи.

Одним из способов решения, по крайней мере, некоторых проблем может быть создание интегрированных структур, способных оказывать населению услуги многопрофильного характера. Для этого необходимы механизмы кооперации и интеграции ресурсов социокультурной сферы. Сегодня локальные и региональные транспортные и телекоммуникационные сети не позволяют интегрировать эти ресурсы и сдерживают внедрение гибких моделей сетевого взаимодействия учреждений культуры, образования, спорта и социального обслуживания. Именно поэтому необходимо перейти к организации социально-культурного обслуживания населения не в радиусе пешеходной доступности, а в пределах транспортной доступности.

Оптимальный вариант[4] нормативно-правового обеспечения интеграции ресурсов социокультурной сферы, по предложениям А. И. Вавилова, — издание специальных нормативных актов в виде федерального закона «Об интегрированном государственном или муниципальном социальном учреждении» и обеспечивающих его исполнение постановлений Правительства Российской Федерации — Типового положения «Об интегрированном социальном учреждении».

Чтобы такой закон был принят и заработал, необходимо внести в Федеральный закон от 06.10.2003 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и Федеральный закон от 06.10.1999 184ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» следующие изменения:

— закрепить полномочия органов местного самоуправления и органов государственной власти субъектов Российской Федерации по созданию интегрированных государственных или муниципальных социальных учреждений;

— установить, что создание и функционирование интегрированных государственных или муниципальных социальных учреждений регулируются специальным законом.

В целях гармонизации законодательства надо внести изменения в законодательство об образовании, здравоохранении, культуре, спорте и социальном обеспечении, устанавливающие льготы и социальные преимущества работников отдельных отраслей (например, право на досрочное назначение пенсии по старости), и приравнять работу в интегрированном государственном или муниципальном социальном учреждении в соответствующих должностях к работе в отраслевых учреждениях, внести соответствующие дополнения в действующие положения о государственной аттестации и аккредитации образовательных учреждений.

Конечно, это вполне радикальные предложения, требующие тщательного обсуждения, но хочется отметить, что мы не одиноки в размышлениях о путях и способах финансирования культуры и искусства. Не могу удержаться, чтобы не процитировать Эрленда Лу, современного писателя из самой богатой в расчете на душу населения страны в мире — Норвегии. Как ни странно, но он тоже озабочен похожим вопросом. В своей книге про Финляндию, которая называется «Лучшая страна в мире», Эрленд Лу пишет:

Финляндия — это страна, которая в процентном исчислении выделяет самую большую долю национального бюджета на искусство и культуру… И что же этот факт говорит нам о финнах? — записываю я в виде риторического вопроса. Риторические вопросы тут очень уместны, поскольку я должен построить связную цепочку аргументов, которые приведут к запоминающемуся выводу, и если подвести к нему ловко и изящно, то он навсегда запечатлеется в памяти тех счастливцев, которые его прочтут. Так о чем говорит тот факт, что финны выделяют столь значительную часть общественных денег на культуру и искусство? — повторяю я свой вопрос. Ведь что такое искусство и культура? И нужны ли они нам? Тут надо придумать какой-то хитроумный ход для положительного ответа, чтобы читатель не мог не согласиться с тем, что тратить большие деньги на искусство и культуру — это очень правильно, и так подать эту мысль, чтобы всем стало ясно, что в этом отношении к искусству и культуре выражается особая черта финнов, что эта черта свойственна финскому характеру. Это пишется с расчетом на любителей культуры и искусства, чтобы они, прочитав брошюру, почувствовали острое желание поехать в Финляндию. Но я ведь еще не имею ни малейшего представления о том, что же такое искусство, напоминаю я себе и отмечаю, что над этим надо будет подумать и также включить в брошюру, так как всякая хорошая брошюра должна стремиться к тому, чтобы дать точное определение того, что же такое искусство, в особенности это относится к брошюре о Финляндии — стране, где искусство и культура достигли небывалого расцвета и где тратятся огромные деньги на поддержание леса, а также, будем надеяться, и подлеска, на поддержку деятелей искусства и культуры. Только передовая страна, отмечаю я дальше, только читающая и развитая страна, знающая своих деятелей и достигшая высокого уровня процветания, может понимать необходимость таких расходов и тратить большие средства на поддержку искусства и культуры. Разве не предпочтет каждый провести отпуск в развитой стране, вместо того чтобы поехать в отсталую страну, которая тащится где-то в хвосте и где люди живут по отжившим правилам: око за око и зуб за зуб? Это надо взять на заметку. Да и найдется какая-нибудь страна, которая дала нам так много за последние сто лет, как Финляндия? — спрашиваю я. Ведь Финляндия подарила нам Нокию, она подарила Мику Хаккинена, который участвует в «Формуле-1» и ездит так чертовски здорово, Финляндия подарила нам замечательную архитектуру, знаменитую вазу и несколько фильмов, целый ряд очень приличных фильмов, кое-какие книги и Маримекко — Маримекко, черт возьми!

[1] Автор выражает благодарность за помощь в проведении исследования и подготовке статьи Т. В. Абанкиной, Н. В. Белову, А. А. Высоковскому, Н. Я. Осовецкой. [2] Под центральным уровнем власти имеется в виду уровень национального правительства, под региональным — уровень провинции, штата или земли, под местным — уровень муниципалитета, города или сельского района. [3] Проведенный анализ опирался на данные государственной статистики переписи населения 2002 года, размещенные на сайте Росстата, а также в «Российском статистическом ежегоднике» 2004 года. [4] Другой вариант — возвращение права государственных и муниципальных органов на совместное учредительство государственно-муниципальных учреждений — малоприемлем в связи с тем, что 1) соучредительство, как юридический инструмент, не соответствует политике разграничения полномочий и финансовых обязательств уровней государства, которые могут перераспределяться согласно законодательству о местном самоуправлении и субъектах Федерации с помощью юридических инструментов передачи полномочий, а именно, по публичному договору между муниципальными образованиями разных уровней и по законам о передаче отдельных государственных полномочий РФ субъектов РФ муниципальным образованиям. 2) соучредительство не решает проблему финансовых и имущественных взаимоотношений между уровнями государства и/или между отдельными муниципальными образованиями, которые в соответствии с конституционным устройством государства обладают обособленными бюджетами и собственностью (имуществом). Финансирование в порядке соучредительства видов деятельности, отнесенных законодательством к полномочиям публично-правового образования другого уровня, противоречит требованию законодательства об использовании бюджетных средств по назначению. http://www.strana-oz.ru/?numid=25&article=1103