проблема_нормативности_решений_кс_рф
.pdfДокумент предоставлен КонсультантПлюс
ПРОБЛЕМА НОРМАТИВНОСТИ РЕШЕНИЙ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ <*>
Н.С. МАЛЮТИН
--------------------------------
<*>Malyutin N.S. Problem of normalization of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation.
Малютин Никита Сергеевич, студент 5 курса юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.
Несмотря на многочисленные исследования в данной области науки конституционного права, на сегодняшний день все-таки отсутствует более или менее однозначное понимание правовой природы решений Конституционного Суда Российской Федерации, а также тех особенностей, которые ей обусловлены. В этой связи целью настоящей статьи является попытка выработать наиболее общие подходы (нормативность, исчерпаемость нормативности и т.п.) к пониманию данной проблематики.
Ключевые слова: Конституционный Суд Российской Федерации; решения КС РФ; нормативность решений КС РФ; исчерпаемость нормативности; обобщение нормативности; правовая природа решений КС РФ; правовые позиции КС РФ.
In spite of numerous researches in the said sphere of the science of constitutional law at present there is no more or less unambiguous understanding of legal nature of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation and also those peculiarities which are conditioned thereby. In this connection the purpose of the present article is the attempt to work out the most general approaches (normalization, exhaustibility of normalization and etc.) to the understanding of this problem.
Key words: Constitutional Court of the RF; decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation; exhaustibility of normalization; legal nature of decisions of the Constitutional Court of the RF; legal stances of the Constitutional Court of the Russian Federation.
Актуальность и практическая значимость вопроса о нормативности решений Конституционного Суда Российской Федерации (далее - КС РФ) имманентно присутствует в теоретико-правовой мысли современного конституционного права. Данный факт наглядно подтвердился при обсуждении в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации проекта ФКЗ о внесении изменений и дополнений в ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" <1> (далее - ФКЗ о КС) в 2001 г.
--------------------------------
<1> Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" от 24.06.1994 N 1-ФКЗ (с изменениями от 8 февраля, 15 декабря 2001 г., 7 июня 2004 г., 5 апреля 2005 г., 5 февраля 2007 г., 2 июня 2009 г., 3 ноября, 28 декабря 2010 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. N 13. Ст. 1447; 2001. N 7. Ст. 607, N 51. Ст. 4824; 2004. N 24. Ст. 2334; 2005. N 15. Ст. 1273; 2009. N 23. Ст. 2754.
Одни депутаты (в частности, депутат С.А. Попов) отстаивали позицию, согласно которой, толкуя Конституцию Российской Федерации, проверяя конституционность закона и исследуя при этом его конституционно-правовой смысл, КС не может не вводить тем самым специального нормативного порядка, нормативного регулирования <2>. Другие же (В.В. Гребенников, Б.Б. Надеждин, О.В. Уткин), в свою очередь, придерживались точки зрения, что решение КС
должнолишь определять конституционность оспоренного закона и не вторгаться в сферу деятельности законодательной власти; мотивировочная часть таких решений не должна носить обязательный характер <3>.
--------------------------------
<2> Бюллетень заседаний Государственной Думы. 2001. 28 июня. N 106(554). С. 39.
<3> Бюллетень заседаний Государственной Думы. 2001. 28 июня. N 106(554). С. 36, 37, 40; 22
ноября. N 131(579).
По данному вопросу российская правовая доктрина не имеет столь категоричного мнения, что вытекает из приведенных выше выступлений двух групп депутатов. Можно констатировать иное: активное развитие в последние годы среди ученых и юристов-практиков дискуссии по вопросу относительно возможности осуществления Конституционным Судом Российской Федерации правотворческой деятельности <4>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.Н. Марченко "Судебное правотворчество и судейское право" включена в информационный банк согласно публикации - Проспект, 2011.
<4> См.: Верещагин А.Н. Судебное правотворчество в России. Сравнительно-правовые аспекты. М., 2004; Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2007.
Говоря о нормативности, необходимо отметить, что в современной теории права эта правовая категория может пониматься в разных аспектах, в зависимости от общетеоретического подхода к правопониманию:
1)понимание нормативности в концепте позитивной теории права;
2)понимание нормативности в концепте психологической теории права.
С точки зрения позитивистской школы права под нормативностью понимается некая совокупность признаков юридического акта: 1) нормативный акт всегда содержит общее предписание в виде норм права и рассчитан на многократное применение; 2) он адресован неопределенному кругу лиц; 3) нормативный акт охватывает широкий круг общественных отношений; 4) продолжает действовать независимо от того, существуют или не существуют конкретные отношения, предусмотренные актом <5>. Данная точка зрения нашла также свое отражение и в существующей судебной практике. В Постановлении от 29 ноября 2007 г. N 48 "О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или
вчасти" Пленум Верховного Суда установил критерии, в соответствии с которыми необходимо выделять нормативный правовой акт <6>. Таким образом, обобщая данные свойства, можно сделать вывод о том, что под нормативностью в рамках позитивистской школы понимается некая универсальность акта, которая раскрывается исключительно в самой сущности данного акта, в его содержании.
--------------------------------
<5> См.: Марченко М.Н. Теория государства и права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.:
Проспект, 2009. С. 509 - 511.
<6> См.: п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 ноября 2007 г. N 48 "О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или
вчасти" // Справочно-правовая система "КонсультантПлюс" (информационные базы по состоянию на 1 апреля 2012 г.).
Исходя из психологического подхода к правопониманию, понятие нормативности можно сформулировать следующим образом: нормативность - собирательное явление, образованное итоговым действием верований, мировоззрения, привычных интерпретаций, интеллектуальных и эмоциональных сочетаний в ответ на внешние обстоятельства, включая законодательство, информацию, которыми среда воздействует на человека. Таким образом, нормы, будучи не условно-умозрительными, а действующими руководителями правового поведения, существуют
исключительно в психике человека благодаря присущей именно ему (человеку, а не норме) нормативности <7>.
--------------------------------
<7>Арановский К.В. Конституционная традиция в российской среде. СПб.: Издательство "Юридический центр "Пресс", 2003. С. 108 - 111, 344 - 346.
Таким образом, под нормативностью с данной точки зрения следует понимать не родовой признак правовых актов, не имеющих индивидуально определенного адресата, а главным образом внутренний регулятор поведения, составляющий принадлежность человеческой личности.
Рассмотрев два фундаментально различных подхода к пониманию нормативности, мы можем сделать определенный вывод о том, что, несмотря на все различия, существующие в понимании нормативности, данная правовая категория обладает такими важными качествами, как универсальность и объективная обязательность. Универсальность в контексте данного исследования необходимо трактовать как способность акта действовать в предельно обобщенных рамках (неопределенный круг лиц, неоднократность применения, независимость от существования правоотношения и т.п.). Объективную обязательность следует понимать как некую сущностную характеристику акта, благодаря которой закрепленное в нем правило поведения приобретает свою юридическую силу (свою обязательность) без специального "одобрения" отдельно взятым субъектом права (в силу объективно существующих в среде императивов либо в силу санкционирования государством).
Исходя из данных характеристик нормативности, мы можем сделать вывод о том, что
нормативность как некое правовое явление является, безусловно, важнейшим атрибутом содержания, т.к., анализируя именно сущностную часть акта, мы можем определить присутствие той самой универсальности и объективной обязательности.
В контексте настоящего исследования необходимо также соотнести существующие на практике понятия "нормативность" и "нормативный правовой акт". Данное уяснение является существенным для понимания затронутой проблемы с точки зрения необходимости четкого разграничения данных понятий. В конечном итоге не каждый акт, обладающий свойством нормативности, относится (и должен относиться) к категории нормативных правовых актов. Попытаемся развить выдвинутую гипотезу.
Как уже было отмечено, нормативность представляется в качестве основного свойства, определяющего содержательную сторону правового акта. Данная позиция нашла свое отражение в доктринальных источниках большого количества правоведов. В частности, профессор М.Н. Марченко, рассуждая о нормативности как правовой категории, говорит о том, что нормативностью могут обладать не только акты специально уполномоченных государственных органов, но и (при соблюдении определенных условий) акты, издаваемые общественными органами и организациями <8>. При этом нет специального указания на необходимость соблюдения той или иной формы при принятии данного акта.
--------------------------------
<8> См.: Марченко М.Н. Указ.соч. С. 512 - 513.
Рассматривая данный вопрос в контексте изучаемой проблемы нормативности решений КС РФ, можно привести в качестве аргумента подход, изложенный судьей КС РФ профессором А.Н. Кокотовым в одной из своих научных статей. Исследуя вопрос обязательности решений КС РФ, автор констатирует наличие в структуре решения КС РФ характерных элементов - конституционносудебных положений (которые, в свою очередь, подразделяются на обязательные и рекомендательные) <9>. Обязательные конституционно-судебные положения могут быть как индивидуальными, так и общими (нормативными) по своему содержанию. Причем общий характер таких положений может проявиться не сразу, а как итог их последующей универсализации. Таким образом, нормативные конституционно-судебные положения формируют ядро правовой позиции, изложенной в решении Конституционного Суда Российской Федерации.
--------------------------------
<9>Кокотов А.Н. Обязательность решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал конституционного правосудия. 2011. N 4(22). С. 6 - 12.
Говоря о нормативности правовых позиций КС РФ, нельзя оставить без внимания вполне справедливое замечание Л.В. Лазарева относительно данного вопроса. Рассуждая о юридической природе решений КС РФ, он приходит к выводу, что данные решения являются нормативноинтерпретационными актами, а правовые позиции - выраженным в них "правом" <10>. Указанный выше нормативный характер выражается в том, что данные правовые позиции являются результатом судебного конституционного толкования, правовым основанием итогового решения КС РФ, имеют общий и обязательный характер. Закрепление правовых позиций как нормативноинтерпретационных установлений в решениях КС РФ в единстве с нормативными предписаниями резолютивной части и придает этим решениям качество не индивидуального, правоприменительного, а нормативно-интерпретационного акта <11>.
--------------------------------
<10> Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. 2-е изд., доп. М.: Формула права, 2008. С. 59 - 60.
<11> Там же. С. 74 - 75.
Рассуждая о соотношении понятий "нормативность" и "нормативный правовой акт", нельзя не обратиться к докладу известного болгарского ученого Н. Неновски. Выступая в Софии на заседании Болгарско-российского юридического клуба в ноябре 2003 г., он справедливо отметил, что решениям конституционных судов не свойствен типичный способ оформления нормативных актов, принятый в современных правовых системах, т.к. типологию нормативного регулирования общественных отношений нельзя распространять на акты конституционных судов. Следовательно, акт конституционного суда не может выглядеть как закон с его формальными внутренними характеристиками <12>. В продолжение данной мысли профессор С.А. Авакьян отмечал, что "после появления решения конституционного суда общественные отношения будут возникать уже на основе не только нормативных актов органов, их издавших, но и актов конституционного суда. Причем нормы, сформулированные конституционным судом, либо могут оставаться самостоятельным фундаментом общественных отношений, либо воплотятся в корректировках, внесенных соответствующим органом в свой нормативный акт" <13>.
--------------------------------
<12> См.: Авакьян С.А. Нормативное значение решений конституционных судов // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2004. N 4. С. 26 - 27.
<13> Там же.
Более того, интересен также и зарубежный опыт придания нормативной сущности решениям органов конституционной юстиции. Так, в странах романо-германской системы права (где изначально судебная практика не признается в качестве источника права) решения конституционных судов выделяются особо, конституции, а также специальные законы придают им общеобязательный характер. В частности, решения конституционных судов (или их часть) определяются как имеющие силу закона (ФРГ, Литва) <14>, содержащие нормативные правоположения (Австрия) <15>, как нормативные акты, являющиеся составной частью действующего права (Конституционный Совет Казахстана) <16>, акты нормативного характера (Армения, Беларусь) <17>.
--------------------------------
<14> См.: Основной Закон ФРГ, ст. 94, 4.2; Закон ФРГ о Федеральном конституционном суде, § 31; Закон Литовской Республики о Конституционном Суде, ст. 72.
<15> См.: Федеральный закон Австрии об организации и производстве Конституционного Суда, § 56, ч. 4.
<16> См.: Конституция Республики Казахстан, ст. 4.
<17> См.: Закон Республики Армения "О правовых актах", ст. 2; Закон Республики Беларусь "О нормативных правовых актах Республики Беларусь", ст. 2.
Таким образом, подводя некоторый итог данной части исследования, не лишним было бы еще раз очертить некие "водоразделы" между понятиями "нормативность" и "нормативный правовой акт". В этой связи необходимо отметить, что, говоря о нормативности, мы в первую очередь обозначаем именно сущностную (содержательную) составляющую акта, т.е. само правило поведения. Таким образом, наиболее корректным, на наш взгляд, является употребление термина "нормативность" именно в соотношении с понятием "правило поведения".
Говоря же о понятии "нормативный правовой акт", мы подразумеваем некую жестко формализованную конструкцию, в которую облачается правовая норма (правило поведения), отвечающая определенным требованиям (в т.ч. и требованию нормативности).
Определившись с наличием нормативности в решениях Конституционного Суда Российской Федерации, необходимо рассмотреть неизбежно вытекающую из данного факта проблему "исчерпаемости" <18> такой нормативности. В чем причина существования данной проблемы? Дело в том, что существующая пробельность в определении правовой природы и юридического статуса решений КС РФ создает некую неопределенность в понимании данного вопроса. В частности, говоря об иных актах, обладающих характеристикой нормативности (федеральные законы, указы президента, постановления правительства и т.д.), ученые не сталкиваются с проблемой "исчерпаемости", т.к. для таких актов предусмотрена вполне формализованная процедура их отмены или изменения. Таким образом, в процессе изменения акта мы можем говорить о трансформации нормативности, а в случае отмены - об абсолютной ее исчерпанности.
--------------------------------
<18> Следует сделать необходимую оговорку о том, что в данном параграфе под решениями КС РФ следует понимать только постановления и определения, т.к. заключения в силу исключительности сферы своего применения не обладают нормативностью в смысле, придаваемом ей в настоящей работе.
Гораздо сложнее обстоит дело с решениями Конституционного Суда Российской Федерации. ФКЗ о КС закрепляет в качестве существенных свойств решений Конституционного Суда Российской Федерации общеобязательность, неоспоримость, немедленное вступление в силу после провозглашения, незамедлительное официальное опубликование, непосредственное действие (ст. 78, 79 ФКЗ о КС). Таким образом, принимаемые Конституционным Судом акты не могут быть пересмотрены или отменены по ряду причин: 1) не существует на сегодняшний день органа, способного осуществлять пересмотр или инициировать отмену данного акта; 2) отсутствует легально установленная процедура утраты силы такого рода актом.
Учитывая приведенные выше доводы, представляется наиболее уместным в данной ситуации говорить об "условной" исчерпаемости нормативности решений Конституционного Суда Российской Федерации. Указанная выше условность возникает по ряду причин:
1)нормативной характеристикой обладают лишь правовые позиции, изложенные в решении. Практика последних лет показывает, что Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно прибегает к такому правовому инструменту, как изменение правовой позиции при формально-юридическом сохранении силы самого решения, в рамках которого она существует. Таким образом, возникает некая неурегулированная законом возможность трансформации и исчерпаемости нормативности решений КС РФ;
2)в силу действия принципа неоспоримости решения Конституционного Суда, содержащие новое нормативное правило, зачастую вызывают процесс "легитимации" данной нормы путем фиксации ее в привычных правовых формах (федеральных законах и т.п.). Данное явление получило на сегодняшний день достаточно массовое распространение, особенно в отношении решений, принятых в 90-е гг. При этом необходимо отметить, что нормативность, содержащаяся в установлении Конституционного Суда, не "переходит" в нормативный правовой акт, в его конкретную норму, а, по сути, лишь фиксируется в соответствующем акте и таким образом принимает некий производный характер.
Подводя некоторые итоги по данному вопросу, необходимо отметить, что на сегодняшний день в существующей практике сложилась ситуация, при которой решение вопроса об "исчерпаемости" нормативности решений КС РФ напрямую зависит от господствующих в праве тенденций (например, тенденция изменения собственных правовых позиций и т.п.). На наш
взгляд, наиболее верным представляется подход, при котором нормативность актов органа конституционной юстиции будет неисчерпаема<19>. Только в этом случае мы сможем достичь определенной правовой стабильности, а также унифицировать подходы к решению фундаментальных конституционно-правовых проблем.
--------------------------------
<19> В этой связи необходимо сделать определенную оговорку. Говоря о неисчерпаемости нормативности, следует учитывать некие объективные факторы (изменение конституции или изменения определенной научной парадигмы и т.п.), которые неизбежно вызовут потребность в новой интерпретации того или иного конституционного положения. Но в данной ситуации влияние будут оказывать исключительно объективные факторы.
Анализ решений Конституционного Суда Российской Федерации, содержащих нормативные правовые позиции
Рассматривая более конкретно проблему нормативности решений Конституционного Суда Российской Федерации, необходимо отметить, что КС РФ обладает полномочием по проверке конституционно-правового качества законов и приданию им качества правовых законов, если оно ущербно <20>. Именно таким образом КС РФ и участвует в процессе "позитивации" права, в его нормативной конкретизации. Для подтверждения данной точки зрения необходимо привести несколько наиболее ярких решений Конституционного Суда, одно из которых касается признания нормы неконституционной, другое - признания нормы конституционной, но только в конкретном конституционно-правовом смысле, выявленном Конституционным Судом, третье - признания нормы конституционной с определенной конкретизацией ее правового содержания.
--------------------------------
<20> См.: Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. 2-е изд., доп. М.: Формула права, 2008. С. 52 - 53; Лейст О.Э. Сущность права. М., 2002. С. 258 - 261.
В Постановлении от 23 февраля 1999 г. N 4-П Конституционный Суд признал неконституционным положение Федерального закона от 3 февраля 1996 г. "О банках и банковской деятельности" <21>, в соответствии с которым банки могли в одностороннем порядке изменять процентную ставку по вкладам граждан <22>. При этом Конституционный Суд указал на то обстоятельство, что наличие такой возможности у банков позволяет им произвольно снижать процентную ставку по вкладам граждан исключительно на основе договора, безотносительно существования законодательно закрепленных оснований, обусловливающих такую возможность.
--------------------------------
<21> Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. N 6. Ст. 492. <22> Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N 10. Ст. 1254.
Данное Постановление представляется интересным с точки зрения двух основных моментов. Во-первых, в своем решении Конституционный Суд сформулировал некие общие подходы к пониманию конституционно-правовой природы категории "свобода договора", определив, что она вытекает из взаимосвязанных положений ст. 8, 34, 35 Конституции Российской Федерации. Вместе с тем КС РФ констатировал, что отсутствие в законе норм, вводящих обоснованные ограничения для экономически сильной стороны в договоре, приводит к чрезмерному ограничению (умалению) конституционной свободы договора и, следовательно, свободы не запрещенной законом экономической деятельности для гражданина, заключающего такой договор. Тем самым нарушаются предписания ст. 34, 35 и 55 (ч. 3) Конституции Российской Федерации, создается неравенство, недопустимое с точки зрения требования справедливости, закрепленного в преамбуле Конституции Российской Федерации. Во-вторых, Конституционный Суд в резолютивной части своего решения напрямую установил нормативное правило, в соответствии с которым "в отсутствие закрепленных в федеральном законе оснований для снижения процентных ставок по срочным вкладам граждан банк не вправе предусматривать в заключаемых с гражданами договорах условие, позволяющее ему снижать в одностороннем порядке процентные ставки по этим вкладам".
Предметом проверки в Постановлении Конституционного Суда от 14 июля 2005 г. N 9-П были положения ст. 113 Налогового кодекса, в соответствии с которыми лицо не может быть привлечено к ответственности за совершение налогового правонарушения, если со дня его совершения либо со следующего дня после окончания налогового периода, в течение которого было совершено это правонарушение, истекли три года (срок давности). В правоприменительной практике возник вопрос, вправе ли налоговые органы принимать решение о привлечении налогоплательщика к ответственности по истечении трех лет с момента совершения правонарушения.
При оценке названного законоположения КС РФ исходил из конституционной обязанности каждого платить законно установленные налоги и сборы и обязанности законодателя при определении ответственности за совершение налоговых правонарушений руководствоваться конституционными принципами справедливости, юридического равенства, пропорциональности, соразмерности устанавливаемой ответственности конституционно значимым целям, т.е.
обеспечивать в регулировании налоговых отношений баланс публичных и частных интересов как конституционно защищаемых ценностей.
Конституционный Суд указал, что оспариваемые положения (ст. 113 Налогового кодекса Российской Федерации) не могут истолковываться как предполагающие, что установленный ими срок давности распространяется равным образом как на тех налогоплательщиков, которые соблюдают свои обязанности при осуществлении налогового контроля, так и на тех, которые такому контролю противодействуют. Показав, что привлечение к налоговой ответственности включает в себя ряд последовательных этапов и представляет собой стадийный процесс возникновения, изменения и прекращения соответствующих правоотношений, субъектами которых являются, с одной стороны, государство в лице властных органов, а с другой - физическое либо юридическое лицо, совершившее налоговое правонарушение, Конституционный Суд пришел к следующим выводам.
По своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования оспариваемые положения не могут служить основанием для прерывания течения срока давности и означают, что течение срока давности привлечения лица к ответственности за совершение налоговых правонарушений прекращается с момента оформления акта налоговой проверки, а в случае отсутствия необходимости в составлении такого акта - с момента вынесения соответствующего решения руководителя налогового органа о привлечении к ответственности.
Вто же время КС РФ указал, что законодатель правомочен внести соответствующие дополнения и изменения в регулирование последствий пропуска срока давности привлечения к ответственности за совершение налоговых правонарушений. Впредь до внесения таких изменений суд - в случае воспрепятствования налогоплательщиком осуществлению налогового контроля и проведению налоговой проверки - может признавать уважительными причины пропуска налоговым органом срока давности привлечения к ответственности и взыскивать с него налоговые санкции <23>.
--------------------------------
<23> Собрание законодательства Российской Федерации. 2005. N 30 (ч. 2). Ст. 3200.
Вцелом приведенные выводы КС РФ не сформировали самостоятельной новой нормы, т.к. выявленный конституционно-правовой смысл оспариваемых законоположений уже содержался в них изначально, с момента принятия соответствующего нормативного акта. Однако само принятие такого Постановления говорит об осуществлении Конституционным Судом Российской Федерации своей особой правокорректирующей функции, направленной на адекватное выражение права в законе, сохранение действующего права в конституционно-правовом поле, правовую защиту Конституции<24>. Таким образом, указанное нами Постановление, по сути своей, скорректировало содержание ст. 113 Налогового кодекса Российской Федерации по сравнению с буквально выраженным, а также внесло новое понимание в применение данной статьи. Результатом такого интерпретирования налогового законодательства стало принятие соответствующего Закона<25>.
--------------------------------
<24> См.: Авакьян С.А. Указ.соч. С. 26 - 27; Лазарев Л.В. Указ. соч. С. 52 - 53.
<25> См.: Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 137-ФЗ "О внесении изменений в часть первую и часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации и в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с осуществлением мер по совершенствованию налогового администрирования" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 31 (ч. 1). Ст. 3436.
Примером решения КС РФ с признанием законоположения конституционным и конкретизацией его правового смысла может стать Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 февраля 1996 г. N 5-П. В одном из пунктов резолютивной части данного Постановления Конституционный Суд признал норму ст. 19 Федерального закона "О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" соответствующей Конституции Российской Федерации, но не допускающей расширительного толкования и отказа от дачи свидетельских показаний об обстоятельствах, не связанных с осуществлением депутатской деятельности, однако необходимых в интересах правосудия при выполнении требований ст. 17 (ч. 3) и ст. 52 Конституции Российской Федерации <26>.
--------------------------------
<26> Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. N 9. Ст. 828.
Конкретизируя таким образом оспариваемое законоположение, КС РФ исходит из сущностной характеристики института свидетельских показаний и прибегает к так называемому телеологическому толкованию конституционного текста <27>. В результате формулируется вывод о том, что предусмотренный законодательством "свидетельский иммунитет" в отношении депутатов распространяется исключительно на такую "доверительную" информацию, которая может быть получена им в ходе осуществления своей профессиональной (депутатской) деятельности. Включение в данный перечень всякой иной информации, не связанной тем или иным образом с деятельностью депутата, является недопустимым расширительным толкованием нормативного положения, закрепленного в законе.
--------------------------------
<27> Hilgendorf E. dtv-Atlas Recht, 2. Auflage, korregierte und aktualisierte (luni 2008). DeutscherTaschenbuchVerlagGmbH, Muenchen, 2008. S. 22 - 23.
Анализируя приведенные выше примеры, можно говорить о некой "рамочной" нормотворческой деятельности Конституционного Суда Российской Федерации. Речь идет о том, что в своих решениях КС РФ формулирует нормативное правило исключительно в рамках уже существующей нормативно-правовой базы, регулирующей данные правоотношения. В этой связи нередки случаи, когда в достаточно короткие сроки законодатель предпринимает меры для необходимого "доурегулирования" возникшей правовой лакуны. Таким образом, происходит определенное легальное закрепление созданного органом конституционного контроля нормативного порядка.
Принципиально иной характер имеют акты толкования Конституции Российской Федерации. В процессе толкования конституционного текста Конституционным Судом в правовой практике Российской Федерации появляется наибольшее число примеров создания новых нормативных правил, что и дает ученым говорить о нормотворчестве этого органа и о нормативном значении его актов.
Наиболее ярким примером такого рода решений является Постановление КС РФ от 31 октября 1995 г. N 12-П, которое, по сути, установило новую форму нормативно-правового акта - закон о поправке к Конституции <28>. Осуществляя системное толкование положений Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд РФ пришел к выводу о том, что положения ст. 136 Конституции Российской Федерации (а именно вопрос о принятии поправок кглавам 3 - 8) могут быть реализованыисключительно в форме специального правового акта о конституционной поправке, имеющего особый статус и отличающегося как от федерального закона, так и от федерального конституционного закона.
--------------------------------
<28> Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 45. Ст. 4408.
Проанализировав, на наш взгляд, наиболее интересные в контексте рассматриваемой проблемы решения Конституционного Суда, мы вполне справедливо приходим к следующему выводу. Формулируя те или иные нормативные положения, Конституционный Суд зачастую прибегает к различным правовым средствам: 1) четкое формулирование правила должного поведения (Постановление от 31 октября 1995 г. N 12-П); 2) использование "нормативной симметрии" <29> (Постановление КС РФ от 20 февраля 1996 г. N 5-П); 3) формулирование нормативности в абстрактном правиле <30> (Постановление КС РФ от 14 июля 2005 г. N 9-П).
--------------------------------
<29> В данной ситуации речь идет о том, что, признавая конкретное законоположение неконституционным, КС РФ как бы санкционирует использование обратного нормативного правила. См.: Бондарь Н.С. Нормативно-доктринальная природа решений Конституционного Суда Российской Федерации как источников права // Журнал российского права. 2007. N 4.
<30> Примером может стать использование распространенной формулировки "Признать не соответствующим Конституции в той мере, в какой...". Данный подход отражает связь нормативного и доктринального начал в правовых позициях КС РФ.
Перспективы обобщения нормативности в решениях Конституционного Суда Российской Федерации
Рассмотрев общетеоретические подходы к понятию нормативности, а также конкретные примеры существования такой нормативности в решениях Конституционного Суда Российской Федерации, необходимо также обозначить определенное отношение к проблеме установления самим Конституционным Судом РФ статуса и характера нормативности своих собственных решений.
В рамках действующей на сегодняшний день правовой системы существует два основных способа закрепления правовой природы решений Конституционного Суда Российской Федерации: 1) закрепление путем принятия соответствующего закона (или внесения необходимых изменений и дополнений в существующий ФКЗ о КС); 2) закрепление путем принятия Конституционным Судом решения о статусе собственных решений и правовых позиций. Наиболее удачным способом, по нашему мнению, представляется именно первый по следующему ряду причин.
Во-первых, в случае фиксации нормативности собственных решений Конституционным Судом будет нарушаться общая логика, обеспечивающая взаимосвязь решения с содержащимися в нем правовыми позициями. Проблема состоит в том, что юридическая природа решений Конституционного Суда как источников права непосредственно связана с получающими отражение в них правовыми позициями. В конечном счете именно правовые позиции придают таким решениям юридические (нормативно-правовые) качества источников права <31>. Таким образом, мы приходим к выводу, что с закреплением нормативности и правовой природы актов конституционного контроля в форме правовых позиций, изложенных в этих актах, возникает "логическое кольцо", при котором нормативность позиций обеспечивается и обосновывается нормативностью этих же позиций.
--------------------------------
<31> См.: Лазарев Л.В. Указ.соч. С. 60 - 85; Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 1999. N 3. С. 81 - 85; Витрук Н.В. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие, природа, юридическая сила и значение // Конституционное правосудие в посткоммунистических странах. М., 1999; Кряжкова О.И. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: теоретические основы и практика реализации судами России. М., 2006. С. 24 - 28.
Во-вторых, установление по сути правотворческой функции Конституционного Суда затрагивает определенные принципы и институты, закрепленные в Конституции Российской Федерации. В частности, ст. 125 и ч. 3 ст. 128 Конституции Российской Федерации
предусматривают, что полномочия Конституционного Суда Российской Федерации могут быть установлены соответствующим федеральным конституционным законом. В этой связи "самоустановление" нормативности собственных решений КС РФ представляется невозможным.
В-третьих, принятие указанного выше подхода неизбежно вызывает вопрос "стабильности" принятых Конституционным Судом решений. КС РФ не обладает правом пересмотра итоговых решений, принимаемых им в рамках осуществления конституционного правосудия, в силу их обязательности и окончательности. Однако практика рассмотрения дел данным органом сформировала подход, согласно которому этот запрет не распространяется на конкретные правовые позиции, изложенные в итоговых решениях. В Постановлении от 21 декабря 2005 г. N 13-П <32> Конституционный Суд Российской Федерации сформулировал правовую концепцию, позволяющую ему при определенных условиях изменять любые из ранее принятых позиций. Суть данного решения сводится к следующему: возможность изменения Конституционным Судом собственных правовых позиций означает, что присущие им свойства обязательности и окончательности (в отличие от обязательности и окончательности решений, в которых эти правовые позиции закреплены) не являются юридически непреодолимыми, но только для самого КС РФ.
--------------------------------
<32> Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 3. Ст. 336.
Подводя итоги данным размышлениям, необходимо отметить, что в целях обеспечения существующих механизмов сдержек и противовесов между органами государственной власти, а также в связи с указанными выше аргументами наиболее верным, с нашей точки зрения, представляется именно законодательное закрепление правовой природы и нормативности решений Конституционного Суда Российской Федерации путем внесения соответствующих изменений и дополнений в ФКЗ о КС. Заметим, что формулирование названных законодательных положений требует на сегодняшний день основательной доктринальной проработки данного вопроса.
В рамках настоящего исследования, систематизировав приведенные мнения и позиции, можно сформулировать следующие обобщающие выводы:
1)в правовой науке существует множество подходов к определению нормативности как правовой категории. Несмотря на это, данные точки зрения объединяет наличие определенной универсальности и объективной обязательности;
2)говоря о нормативности, мы всегда имеем в виду содержательную сторону акта, а не его форму, именно такая позиция соответствует мнению, сложившемуся в науке и подтвержденному правоприменительной практикой;
3)понимая нормативность как правовое свойство содержания акта, необходимо говорить об общем правиле (норме), которое может трансформироваться или отменяться исключительно в рамках формализованной процедуры сущностного изменения конкретного акта;
4)на анализе приведенных решений КС РФ формируется мнение об отсутствии единообразного механизма фиксации нормативности в конкретных правовых позициях;
5)Конституционный Суд в рамках предоставленных ему Конституцией Российской Федерации и ФКЗ о КС полномочий не может самостоятельно устанавливать различные сущностные характеристики собственных решений (в частности, нормативность таких решений). Наиболее правильным и юридически корректным будет фиксация правовой природы решений КС РФ и нормативности его правовых позиций исключительно на уровне существующего ФКЗ о КС.
Подводя итоги проведенному исследованию, нельзя не отметить тот факт, что, несмотря на достаточно большой массив нормативной и доктринальной базы, на сегодняшний день отсутствует единое мнение относительно данного вопроса как в теоретическом, так и в практическом аспекте. Как бы то ни было, проблема существования нормативности как одного из юридических свойств решений Конституционного Суда Российской Федерации требует, на наш взгляд, более четкого и последовательного правового (предпочтительно законодательного) регулирования.