§5.Что несет с собой «закрытая», или «управляемая», демократия

Альтернативный способ решения проблемы политической стабильности — формирование «закрытых», или, что то же самое, «управляемых», демократий. Это политические системы, в которых оппозиция заседает в парламенте, а не сидит в тюрьме; регулярно проводятся выборы; нет массовых репрессий, существует свободная пресса, если это не относится к средствам массовой информации, имеющим выход на общенациональную аудиторию, и правительство можно критиковать не только на кухне, но и на улице, в газетах, в парламенте. Нет пожизненного диктатора, политическая элита договорилась о механизмах регулярной передачи власти35. Примеры таких режимов известны: это Мексика на протяжении десятилетий после революции36, Италия после Второй мировой войны и до конца 1980-х годов, Япония того же периода37. Есть все видимые элементы демократии, за одним исключением — исход выборов предопределен, от избирателей ничего не зависит38. Гражданин может думать что угодно, но на выборах победит либерально-демократическая партия Японии, она же сформирует правительство. В Мексике преемником президента станет тот, кого он сам выбрал и, как правило, назначил министром внутренних дел. В течение многих лет мексиканская и японская системы правления рассматривались в качестве примера для подражания во многих государствах Латинской Америки и Азии. Именно неспособность обеспечить устойчивое функционирование такой системы нередко становилась базой формирования откровенно авторитарных режимов39.

Развитие событий в России на протяжении последних лет позволяет предположить, что значительная часть политической элиты именно такую организацию политического процесса считает образцовой или по меньшей мере пригодной для России на ближайшие десятилетия. Этот тезис достоин обсуждения. Подобные режимы позволяют надолго сохранять политическую стабильность. Эрнесто Че Гевара, профессиональный революционер, в свое время писал, что революция не имеет шансов на успех, если речь идет о свержении правительства, которое пришло к власти на основе народного голосования, в какой бы степени достоверно оно ни было, и которое сохраняет хотя бы внешние формы конституционной законности40. Именно сохранение видимости политической конкуренции, свободных выборов и конституционного режима — черта, отделяющая «закрытые» демократии от откровенно авторитарных режимов. Однако надо понимать последствия выбора такой стратегии политического развития.

Общеизвестная черта «закрытых» демократий — широкое распространение коррупции41. Сам по себе демократический режим не является гарантией от коррупции. Но его отсутствие делает ее неизбежным элементом Политической и экономической жизни42. Если учесть, что широкое распространение коррупции в российской власти — явление многовековое и имеет давнюю традицию, вспомнить о безуспешных попытках Петра I справиться с ней мерами административного воздействия, то легко понять, какую траекторию развития российской государственности на десятилетия мы зададим, сформировав режим «закрытой» демократии. Никакими ритуальными кампаниями, никакими громкими процессами с этой проблемой не справиться. Она неразрывно связана с характером режима, организацией политического процесса, который формируется в ее рамках.

Еще одна характерная черта «закрытых» демократий — их склеро-тичность, негибкость. Откровенно авторитарные режимы и эффективно функционирующие демократии бывают способны на проведение глубоких структурных реформ. Авторитарный режим в Чили при А. Пиночете43 и устойчивые демократические институты Великобритании при М. Тэтчер — очевидные тому примеры. В «закрытых» демократиях с течением времени выстраиваются хорошо организованные группы, способные защищать частные интересы, останавливать реформы, необходимые для страны в целом, но невыгодные им. Япония, столкнувшаяся с одним из самых тяжелых экономических кризисов в крупной развитой стране в конце XX в. и оказавшаяся неспособной провести необходимые реформы в течение 15 лет, — наглядное тому подтверждение. В мире XXI в., где гибкость, способность менять установления, структуры, реагировать на вызовы времени — важнейший залог способности выдерживать глобальную конкуренцию, выбор в пользу «управляемой» демократии представляет серьезную угрозу устойчивому экономическому росту.

К тому же важнейший фактор конкурентоспособности национальной экономики в условиях постиндустриального развития (если Россия не собирается ориентироваться исключительно на сырьевые отрасли) — способность воспроизводить и сохранять высококвалифицированные кадры. Опыт показывает: тот, кто может конкурировать на мировом рынке квалифицированной рабочей силы, хочет, чтобы его мнение при обсуждении проблем той страны, в которой он живет, было услышано. Формирование режима «закрытой» демократии — прямой путь к ускорению «утечки мозгов».

Современный экономический рост — динамичный процесс, требующий радикальных изменений в институциональных установлениях. Но этот процесс, связанный с формированием институтов, гарантирующих права и свободы, с демократией налогоплательщиков, порождает тенденции к усилению склероза политической системы, делает проведение необходимых реформ все более сложным. Станет ли это базой замедления развития, выхода на новое плато, подобное тому, которое было характерно для эпохи аграрных цивилизаций, покажет время. Делать подобные прогнозы — занятие неблагодарное.

Страны догоняющего развития, многие из которых относятся к группе молодых, нестабильных демократий, сегодня сталкиваются с историческим вызовом. Они могут использовать свои преимущества — слабость политических лобби, представляющих группы интересов, а также широту политического маневра для проведения структурных реформ, необходимых для адаптации к постиндустриальным условиям на ранних стадиях развития, когда проблемы, стоящие сегодня перед странами-лидерами, не обострились до предела, не стали трудноразрешимыми .

Это и происходит сегодня по ряду важнейших направлений. Хотя реформа пенсионной системы, связанная с введением ее накопительной формы, была начата в авторитарном Чили, в дальнейшем именно молодые демократии оказались в числе стран, энергично последовавших по этому пути. Они же стали лидерами радикальных реформ системы налогообложения, о необходимости которых многие годы говорили экономисты в странах — лидерах современного экономического роста. Если такие реформы идут на фоне упрочения и развития демократических институтов, обретения ими исторической легитимации, это дает странам догоняющего развития возможности преодолеть дистанцию, отделяющую их от лидеров, сохранив шансы на долгосрочно устойчивые темпы экономического роста.

Построить в России действующую демократию, разумеется, сложнее, чем ее муляж. Но эту задачу придется решать. Не надо иллюзий. Мы живем в мире XXI в., а не XVIII в. Глобальный характер обмена информацией, быстрые, масштабные социально-экономические изменения, современный характер общества не дают шансов на сохранение устойчивых недемократических режимов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опасней, а успех сомнительней, нежели замена старых порядков новыми.

Я. Макиавелли

Государь

Можно констатировать: Россия уже вышла из периода социально-экономических изменений, связанных с крушением социалистической системы, формированием рыночных институтов. Казалось бы, можно перевести дух, порадоваться стабильности, забыть о реформах. Ведь реформы — перемены, если они и улучшат жизнь, то потом, с течением времени. Для удовольствия их проводят редко. Вначале это стресс, изменение привычного уклада жизни. Как правило, реформы начинаются лишь тогда, когда старые установления либо разваливаются, либо оказываются несовместимыми с изменившимися реалиями.

К сожалению, все не так просто. Пройдя мучительный постсоциалистический переходный период, Россия оказалась не в застойном, традиционном мире, а в динамичном, меняющемся мире современного экономического роста. Это процесс перехода от мира устойчивых, долгосрочно неизменных аграрных обществ к иным реалиям. Процесс масштабный, охватывающий человечество в целом, к тому же незавершенный, трудно поддающийся анализу. Для него характерны неожиданные и резкие повороты. В этой ситуации способность национальных элит и обществ адаптироваться к меняющимся условиям развития — предпосылка устойчивости, возможности для одних сохранять глобальное лидерство, _а для других — сокращать дистанцию, отделяющую их от стран-лидеров.

Внутренние противоречия между динамизмом меняющегося мира и инерционностью установлений, сформированных на ранних стадиях развития, трудности проведения структурных реформ в условиях зрелых постиндустриальных демократий — важнейший вызов.

Возможность учиться на ошибках других, проводить глубокие, ориентированные на долгосрочную перспективу реформы, когда проблемы еще не обострились до предела, не стали трудноразрешимыми или неразрешимыми, — стратегическое преимущество стран догоняющего развития. А. Гершенкрон связывал «преимущество отсталости» с возможностью использования технологических инноваций, созданных в развитых странах, теми государствами, которые отстают от них в экономическом развитии. В мире XXI в. «преимущество отсталости» начинает проявляться и в ином отношении — в потенциале ранней адаптации социально-экономических установлений к условиям постиндустриального общества. То, в какой степени страны догоняющего развития сумеют этим воспользоваться, определит их место в мире середины XXI в. Отдыхать от реформ, наслаждаться стабильностью рано. Предстоит большая работа.

Некоторые ее направления уже определились:^ это активная иммиграционная политика, направленная на исправление неблагоприятных демографических тенденций, в том числе на привлечение иностранной рабочей силы, ее интеграцию в структуру российского общества; создание налоговой системы, сочетающей низкие предельные ставки налогообложения, простоту и расширение налоговой базы; быстрое наращивание накопительной части национальной пенсионной системы. Это реформы, позволяющие восстановить рыночные механизмы в ключевых для постиндустриального общества сферах: образовании и здравоохранении. Нужно добиться, чтобы государственное финансирование не вытесняло, а дополняло частное. Такие реформы невозможно импортировать как готовый продукт из стран-лидеров. В подавляющем большинстве эти проблемы не решены, продолжают обостряться.

В XX в. Россия пережила две революции: 1917—1921 годов и начала 90-х годов XX в. Каждая из них дорого обошлась стране. Обе были вызваны неспособностью элит вовремя провести необходимые реформы. России на многие десятилетия хватит революций.

С высоты пройденного опыта ясно: те страны догоняющего развития, которые сумеют, сохранив стабильность молодых демократических институтов и не поддавшись соблазну рецептов «закрытых демократий», провести реформы социально-экономических институтов, обеспечивающие гибкую адаптацию и устойчивое развитие в условиях постиндустриального мира, получат наибольшие шансы сократить свое отставание от стран-лидеров, избежать опасных кризисов, связанных с проблемами постиндустриального развития.

История учит: ни одной стране мира не гарантировано сохранение вечного лидерства, тем более роли гегемона в мире. И теперь государства, начавшие экономический рост на поколения позже лидеров, способны преодолеть отделяющую их дистанцию, стать лидерами его следующих этапов. Но смогут ли национальные элиты, общество в целом использовать этот шанс? Вот главный вопрос. Его решение зависит от всех нас.

Yegor Gaidar

A LONG TIME

RUSSIA AND THE WORLD. ESSAYS ON ECONOMIC HISTORY

On the Book

Extracts

from the Author's Foreword

The past fifteen years have been the time of profound changes in Russia's socio-economic and political structures. The totalitarian regime and the command economy in the USSR have collapsed and so did its satellite eastern European regimes, while newly independent states, borders and establishments have arisen throughout the former socialist zone.

The 1989 USSR, the 1992 Russia and even more so the 2004 Russia have very little in common. Their economies, the property structure, public and social institutions likewise appear organized differently. The collapse of socialism has given a rise to a long period of institutional disarray, with the old rules and establishments already non-existent, while the new ones have not come into being and could not work, for they lack traditions, customs and social consensus behind them. The time has come for weak and unstable governments, unreliable money and poorly complied with laws. It was the time when a government poorly exercised its functions of securing law and order particularly because it failed to change along with the society, and the latter has progressed much further than the state. Such a period always appears hard for those who happen to live therein.

At the moment the author is writing these words, the major post-socialist transition tasks have been solved in Russia; though imperfect, market institutions are in place; the country has survived through the post-socialist recession and its economy has steadily been on a sustained development track. Social, economic and political challenges that raise concern are still there, but these are different problems and appear similar to those that to some extent likewise face market economies that have never undergone deformations associated with the socialist experiment.

The recent changes generated an important effect, which is Russia's comeback to the contemporary world. This process has been hard and contradictory, and not at all triumphal, nor it appears quite complete to date. It is because of Russia again becoming a part of the contemporary world, that it is necessary to realize how it is structured, why and how it became like this, what the key tendencies that determine the global development are, and which challenges and conflicts it may face.

The post-revolutionary stabilization policy bears an objective conflict. More specifically, political leaders that have just come out of the period of turmoil, riots and crises, have to take strategic decisions that determine the development path of a country for generations ahead. Such leaders' operative horizon is forcedly narrowed to months or, at best, to a few years (until next elections), while a serious debate of long-term prospects seems an impermissible luxury.

Meanwhile in coming decades Russia will be challenged by its demographic dynamics, the change in the population age structure, stability of the pension system, shifts in the production and consumption structure. AU these problems are determined by the country's entering the post-industrial phase of development and appear of a long-term nature. To constructively discuss them, one needs a long historical background, understanding of the logic of long-term developments and problems generated by the inertia of the institutions established at the earlier stages of development.

This book is for those who are keen to explore into issues associated with long-term socio-economic development and design of development strategies for Russia in the 21st century. This is not a publicism. Those who would like to read it will need a desire and skill to analyze a huge mass of statistical materials. But I tried to make it understandable to any concerned and educated reader, including those who are not Experts in economics and history.

Because of the immense problems therein, I was compelled to narrow to a maximum possible extent the scope of addressed issues. The book attempts to evaluate and employ the worldwide experiences to design a strategy of next stage of Russian reforms. The scope of the mission has forced me to split the contents into two volumes, with all the issues associated with globalization challenges, Russia's place in the world, long-run changes in the global monetary system, foreign exchange regulations, opening of the global capital markets and changes of the role played by trade and financial policies constituting the subjects to be addressed in the second volume.

* * *

In the past fifteen years I have happened to be actively involved in the political process, making key decisions in the socio-economic policy area — from the price liberalization and introduction of a convertible currency in Russia to the implementation of the 2000—2002 radical tax reform. However, the present book is not memoirs. I tried my best to abandon the discussion on what has been made right or wrong in Russia. I discussed this particular subject many times. But it appeared impossible to avoid a discussion on the issue in this book and, particularly, in very important Chapters about Russia (see Chapter 8 and 9).

I am well aware from my personal experiences, as well as those of my friends and colleagues who held or are still holding offices (and not only in the Russian government) how challengeable an exercise is to keep the focus on the strategic prospects among a whole array of pressing issues. Hopefully, the ideas formulated in this book could be of some help to those who will be shaping the strategy of national development for new Russia in the first decades of the 21st century.

Егор ГАЙДАР ДОЛГОЕ ВРЕМЯ РОССИЯ В МИРЕ: ОЧЕРКИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

Заказное издание

Гл. редактор Ю.В. Луиза

Зав. редакцией /./. Кобякова

Редакторы Л.И. Лапотников, Н.Г. Главацкая

Художник Н.В. Пьяных

Компьютерная подготовка оригинал-макета Ю. С. Лобанов, Т.А. Лобанова

Технический редактор Л.А. Зотова Корректоры Ф.Я. Морозова, М.А. Миловидова

Подписано в печать 15.11.2004 г. Формат 70 х 100'/|(.. Бумага офсетная.

Гарнитура Тайме. Печать офсетная. Усл. печ. л". 53.3 + 0.65 (вкл.).

Тираж 6000 экз. Заказ № 7590. Изд. № 522.

Издательство "Дело"

119571, Москва, пр-т Вернадского. 82

Коммерческий отдел — тел.: 433-2510. 433-2503

E-mail: conifuiiJelokniga.ru Интернет-магазин: www.delokniga.ru

ОАО «Янтарный сказ" 236000. г. Калининград, ул. К. Маркса. 18.

ISBN 5-7749-0389-3

9"785774"903894

Размещено на Allbest.ru