Раздел 4. Ключевые проблемы постиндустриального мира

Глава 10. Динамика численности населения и международная миграция

Все государства, легко принимающие в подданство иноземцев, способны стать мощными державами.

Френсис Бэкон

Россия не только не имеет довольно жителей, но обладает еще чрезмерным пространством земель, которые не населены, ни же обработаны. Итак, не можно сыскать довольно ободрений к размножению народа в государстве.

Императрица Екатерина II

Наказ, данный комиссии о составлении

проекта нового Уложения (1767 г.)

О

бычно демографы говорят о трех стационарных режимах воспроизводства населения, которые характерны соответственно для обществ кочевников-собирателей, оседлых аграрных, урбанизированных индустриальных и постиндустриальных, а также о двух переходных демографических процессах1 — от кочевых обществ к аграрным и от последних к индустриальным. С этим можно согласиться, если допустить, что второй переходный процесс завершен и характеристики воспроизводства населения, которые присущи сегодня странам — лидерам современного экономического роста, долгосрочно стабильны и не претерпят серьезных изменений в будущем. Однако современный экономический рост продолжается, и потому радикальные изменения устойчивых тенденций весьма вероятны. Следовательно, правильнее говорить о двух стационарных режимах воспроизводства населения и двух демографических переходах, один из которых пока не завершен.

В дооседлых обществах кочевников-собирателей численность населения была ограничена возможностями присваивающего хозяйства. Максимальная плотность населения, которую это хозяйство могло обеспечивать, не превышала одного человека на 1 км22. Главным фактором, сдерживавшим рост населения, была высокая смертность; среди других — искусственное прерывание беременности, детоубийства, традиции пожизненного вдовства, различные табу в сексуальной сфере3. К началу неолита общая численность населения Земли не превышала 5—10 млн человек4.

Неолитическая революция кардинально изменила условия общественной жизни. Теперь сельское хозяйство позволяло прокормить больше людей на той же площади. По существующим оценкам, численность населения Земли с переходом к оседлому земледелию в период неолитической революции возросли примерно в 100 раз по сравнению с периодом присваивающего хозяйства5.

Для кочевников — охотников и собирателей ребенок был тяжелой обузой. Оседлые земледельцы привлекают детей к сельскому труду в раннем возрасте, ребенок полезен в хозяйстве. Такие меры регулирования численности населения, как детоубийство, среди земледельцев встречаются реже, чем в обществах, ведущих присваивающее хозяйство. Рост населения ускоряется. Это приводит к масштабной миграции земледельческих народов и скотоводов-кочевников. Зародившись на Ближнем Востоке, оседлое сельское хозяйство распространяется в сторону Европы со скоростью 1 км в год6.

Для земледельческих народов верхние пределы численности населения, которое могло прокормиться на ограниченной территории, также задавались уровнем технологий. Дефицит земли — важнейшего производственного ресурса аграрного общества — сдерживал рост населения. Возможности прокормить семью при характерных для аграрных цивилизаций показателях воспроизводства населения определял размер крестьянского хозяйства. Но механизмы контроля численности и плотности населения меняются. Показатели рождаемости колеблются в диапазоне 35 — 50 рождений на 1000 человек в год. Смертность ниже рождаемости — население увеличивается на 0,5 — 1% в год. Однако с повышением плотности населения, по мере введения в оборот менее плодородных земель все чаще наблюдаются вспышки голода7. Времена мира и процветания, например X—XIII вв. в Европе, сопровождаются ростом населения. Ускоряется миграция в районы с менее плодородными землями, где риск неурожаев выше. В периоды голода и эпидемий смертность возрастает, порой превышает 150—300 человек на 1000 человек в год. С учетом периодов резкого повышения смертности темпы мирового демографического роста в эпоху аграрных цивилизаций составляют 0,1—0,2% в год.

Среди демографов на протяжении десятилетий ведется дискуссия о средней продолжительности жизни в обществах, предшествовавших современному экономическому росту. Из-за ограниченности надежной статистической базы неудивительно, что оценки колеблются в диапазоне 20 — 35 лет. Но видимой тенденции к изменению средних показателей, которую можно было бы продемонстрировать на базе археологических материалов или свидетельств современников, не обнаружено8.

И в Древнем Египте, и в Китае эпохи Хань, и в Европе вплоть до XVII в. средняя продолжительность жизни колебалась в пределах 25 — 30 лет без явной тенденции к росту. На протяжении периода аграрного общества в Европе обычно средняя продолжительность жизни мужчин, ожидаемая при рождении, колебалась в пределах 30 — 35 лет, женщин — 25 — 30 лет. (Надо учесть, разумеется, очень высокую детскую смертность; выжившие фактически жили значительно больше указанных сроков.)

Т. Мальтус был прав, когда писал: «В пользу предположения об увеличении продолжительности человеческой жизни мы не находим ни одного постоянного, достоверного признака с момента сотворения человека до настоящего времени»9. Он только не знал и не мог знать, какие сюрпризы может преподносить начинавшийся на его глазах процесс современного экономического роста, в том числе в отношении средней продолжительности предстоящей жизни.

В аграрных цивилизациях нормы семейного доведения, механизмы регулирования рождаемости никогда не были едиными (табл. 10.1). Имеющиеся данные позволяют однозначно доказать наличие своеобразных, необычных для аграрных цивилизаций характеристик семейной жизни в Северо-Западной Европе10. (Под Северо-Западной Европой в данном случае мы понимаем Скандинавию (включая Исландию, но исключая Финляндию), Британские острова, Нидерланды, немецкоговорящий регион, Северную Францию.) По меньшей мере с XVII в. в этом регионе очевидно преобладание поздних браков11. В это время медиана возраста вступления в брак здесь — 26 лет для мужчин и 23 года для женщин. Обычно после вступления в брак семья создает собственное домашнее хозяйство, не живет с родителями12.

В регионах Южной и Восточной Европы среднее время вступления в брак для мужчин — меньше 26 лет, для женщин — меньше 21 года. Часто молодая семья живет в одном доме с родителями, ведя общее домашнее хозяйство13.

В отличие от большей части Евразии в Западной Европе рано проявляется тенденция к относительно малодетной семье14. На первый план выходят новые факторы, ограничивающие рост населения: поздние браки, поощрение сохранения статуса вдовы после смерти мужа и безбрачия, занятость женщин вне домашнего хозяйства15. Традиция контроля за рождаемостью возникает, кроме Европы, еще в одном регионе — Японии, где ограниченные контакты с внешним миром, островное расположение сдерживали распространение катастрофических эпидемий16. В результате японское население быстро росло, что порождало стимулы к ограничению рождаемости17.

С начала 2-го тысячелетия в Западной Европе темпы роста душевого ВВП ускоряются по сравнению и с предшествующим периодом, и с остальным миром. Одна из любопытных гипотез связывает это ускорение с контролем рождаемости и расширением возможностей для накопления18.

Основные тенденции в демографическом поведении с конца XVIII в.

С повышением благосостояния (хотя, по современным стандартам, и медленным)^ с распространением культуры и новых технологий в Западной Европе уменьшается смертность. В XVII—XVIII вв. снижается риск эпидемий, реже случаются вспышки голода19. Действие едва ли не основного фактора, который на протяжении тысячелетий ограничивал рост населения, начинает ослабевать. Успехи медицины приводят к снижению смертности, росту продолжительности жизни. В Западной Европе до 1850 года более высокий уровень жизни — улучшение питания, качества одежды и жилья — был ключевым фактором повышения ее продолжительности. В 1850 —1900-е годы ведущую роль в этом процессе стало играть улучшение санитарии. С начала 1900-х годов вступило в действие сочетание факторов: экономическое развитие, улучшение общественного здравоохранения, развитие медицинских технологий20. Правда, происходит это медленно: Англии, Швеции, Дании потребовалось столетие, чтобы снизить годовую смертность на 10 случаев, приходящихся на 1000 человек.

Рост продолжительности жизни трансформирует весь процесс воспроизводства западноевропейского населения. При этом характерные для аграрного общества традиции репродуктивного поведения сохраняются. Снижение смертности в Европе при сохранении высокой по стандартам индустриальных обществ рождаемости привело к ускоренному росту населения. Его темпы, составлявшие в XVI— XVII вв. в среднем 0,18% в год, повышаются до 0,4% в 1700—1820 годах и до 0,7% в 1820—1870 годах. Доля западноевропейского населения в мире возрастает с 12,8% в 1820 году до 14,8% в 1870 году. Высокие темпы увеличения валового внутреннего продукта стран — лидеров современного экономического роста создают и поддерживают экономическую базу такой демографической динамики.

Первой западноевропейской страной, где нормы рождаемости начинают приспосабливаться к изменившемуся уровню смертности, стала Франция: в конце XVIII в. француженки рожают уже значительно меньше, чем другие западноевропейские женщины21. Сокращение рождаемости в других западноевропейских странах начинается лишь в середине — конце XIX в., зато идет быстрее22. В XX в.

рождаемость во всех странах — лидерах современного экономического роста, в первую очередь западноевропейских, продолжает снижаться. В стадию ускорения экономического развития вступают крупные неевропейские страны.

На развитие демографического перехода существенно влияют два фактора. В аграрное общество (за пределами Европы и Японии) традиция малой семьи и ограничения рождаемости проникает медленно. Количество детей у одной женщины уменьшалось с более высокого уровня, нежели в Европе. А достижения здравоохранения в XIX—XX вв. распространялись, в том числе и в бедных странах, быстро23. Развитие транспортной инфраструктуры, государственная и благотворительная продовольственная помощь уже на ранних стадиях экономического развития снижают риск массового голода. Отсюда быстрый рост продолжительности жизни и снижение смертности в странах догоняющего развития (табл. 10.2, 10.3.).

Если для XIX в. характерен существенный-рост доли населения Европы в мире, то для XX в. — ее сокращение (табл. 10.4). С высокой вероятностью можно прогнозировать, что и в первой половине XXI в. абсолютное сокращение численности коренного населения Западной Европы на фоне быстрого демографического роста в Азии, Африке, Латинской Америке продолжится.

В аграрном обществе женщина, в том числе женщина замужняя, имеющая детей, была вовлечена в производственный процесс в сельском хозяйстве, совмещая это с выполнением домашних обязанностей. Но вся ее производственная деятельность происходила вблизи от дома. Это позволяло сочетать функцию воспитания детей и занятость. В Западной Европе в XV—XIX вв. все более широкое распространение получает занятость женщины в сфере услуг, в первую очередь в роли домашней прислуги, но речь в подавляющем большинстве случаев идет о незамужних девушках или о вдовах24.

До середины XX в. занятость имеющих детей женщин вне домашнего хозяйства и тесно связанного с ним крестьянского хозяйства (на заводе, в промышленности, в сфере услуг, в крупном, отделенном от крестьянского хозяйства сельскохозяйственном производстве) — редкость, исключение из правил.

Когда теория демографического перехода зарождалась, исследователи полагали, что после его завершения на смену традиционному для аграрных обществ демографическому равновесию — сочетанию высокой рождаемости и высокой смертности — придет новое равновесие: низкая смертность и низкая рождаемость. И это приведет к простому воспроизводству населения или близкому к нему демографическому режиму. Поскольку современный экономический рост еще не завершен, нельзя исключить, что со временем именно это и произойдет повсеместно. Однако реалии стран — лидеров современного экономического роста второй половины XX в. такую гипотезу не подтверждают. Изменения в формах организации семейной жизни в Европе с началом современного экономического роста идут нелинейно. Для XIX в. характерны тенденции к упрочению патриархальной семьи, в которой один мужчина — кормилец, а женщина занята домашним хозяйством и воспитанием детей. Но с течением времени тенденция вовлечения женщин в занятость вне домашнего хозяйства, семьи, где и муж, и жена работают, получает все большее распространение 25.

На стадии постиндустриального развития происходят радикальные изменения общественной и производственной роли женщины. В начале XX в. большинство женщин в США проводили большую часть жизни дома. Было принято, что девушки работают после окончания школы до вступления в брак. Вдовы иногда были вынуждены работать. Но подавляющее большинство замужних женщин занималось домашними делами. В 1890 году женщины в Америке составляли лишь 16% занятых, а доля замужних женщин в числе занятых женщин — лишь 14%26. Увеличение женской занятости во многом связано с массовым распространением открытых ддя женщин постиндустриальных профессий — в образовании, здравоохранении, науке, сфере услуг27. Доля женщин-служащих (прежде всего в сфере здравоохранения, образования и культуры, а также в государственном и коммунальном управлении) в наиболее развитых странах с начала XX в. увеличилась более чем в 10 раз28.

Еще в середине XX в. доминирующую часть рабочей силы составляли семейные мужчины, у которых жены не работали, а детей было двое или больше; доля таких работников в странах-лидерах составляла 70%. К концу XX в. она упала до 15%. Б середине 1950-х годов семья, основанная на четком разделении ролей мужа-кормильца и жены-домохозяйки, воспитывающей детей, казалась естественной29. К концу XX — началу XXI в. эти представления по отношению к странам — лидерам современного экономического роста очевидно архаичны. Семья, в которой и муж, и жена работают, стала нормой30.

На этой же стадии получают широкое распространение формы семейной жизни, подобные браку, но не оформленные юридически. Все больше людей предпочитают вообше не вступать в брак31. Рост числа женщин, не вступающих в брак, а также числа разводов — важнейший фактор устойчивого снижения рождаемости до уровней более низких, чем уровень простого воспроизводства населения в странах современного экономического роста32.

С 1950 по 1998 год в США доля женщин, которые никогда не вступали в брак, в возрасте 25—29 лет увеличилась втрое — с 13,3 до 38,6%. В те же годы число мужчин, никогда не вступавших в брак, в этой возрастной категории увеличилось более чем вдвое (с 23,8 до 51%). В 1950 году половина американок выходила замуж к 20 годам. К 1998 году медиана возраста выхода замуж в США увеличилась до 25 лет33.

Параллельно сокращению числа детей, рожденных в браке, на постиндустриальной стадии развития почти ва всех странах — лидерах современного экономического роста растет число внебрачных детей34 (табл. 10.5), В странах, ныне входящих в Европейский Союз, в 1960 году лишь 5,1% рождения детей происходило вне брака. К 1993 году эта доля возросла до 21,8%, а в ряде Скандинавских стран превысила 50% 35.

В России увеличивается доля внебрачных рождений. С этого же времени снижение рождаемости сопровождается сокращением числа абортов. Второй демографический переход приводит не только к изменению возрастной кривой, ко и к снижению уровня рождаемости. Некоторые исследователи: именно этим объясняют сходство динамики рождаемости в России, в странах Центральной и Южной Европы, а также ее отличие от стран Северной и Западной Европы, где переход начался раньше и в меньшей степени был затруднен препятствиями идеологического и религиозного характера (см.: Пенсионная реформа в России: причины, содержание, перспективы / Под ред. М.Э. Дмитриева, Д.Я Травина СПб.: Норма, 1998. С. 15-17).

Во второй половине XX в. становятся заметны и другие перемены. Возникает полноценная пенсионная система, которая ликвидирует необходимость в высокой рождаемости как форме страхования по старости. В структуре потребностей возрастает роль свободного времени. Все это приводит к снижению рождаемости в большинстве стран — лидеров современного экономического роста до уровней, не совместимых с простым воспроизводством коренного населения.

Как видно из табл. 10.7, среди стран-лидеров в настоящее время исключение составляют лишь США с их значительной долей иммигрантского населения. Иммигранты из стран с традиционно высокой рождаемостью, в первую очередь из стран Латинской Америки, сохраняют эту традицию по меньшей мере в первом поколении. Но и в США рождаемость не обеспечивает простого воспроизводства населения. По оценкам специалистов ООН, приведенным в докладе «Перспективы развития мирового населения» (вариант 1998 года), сейчас 61 страна мира, где проживает 44% мирового населения, имеет уровень рождаемости более низкий, чем тот, который необходим для сохранения нынешней численности населения

Демографическая политика, направленная на увеличение рождаемости в постиндустриальном обществе, если и дает результаты, то неустойчивые. Можно изменить средний возраст рожающих, но не число рождений на одну женщину. Преодолеть сложившиеся культурные установки и приоритеты административно-финансовыми мерами оказывается трудно. Отсюда прогнозируемое сокращение численности населения во многих странах — лидерах современного экономического роста, не относящихся к иммигрантским (табл. 10.8).

Еще одна проблема, порожденная изменением демографической ситуации, — кризис пенсионных систем и систем финансирования здравоохранения, которые сформировались на этапе, предшествующем постиндустриальному обществу, когда в странах — лидерах современного экономического роста доля старших возрастов в составе населения была незначительной. С тех пор ситуация радикально изменилась (см. табл. 10.9, 10.10). Тенденция старения населения, по прогнозам, является устойчивой (см. табл. 10.11).

Апокалипсическая версия динамики численности населения в наиболее развитых странах представлена П. Дракером. «Развитый мир совершает коллективное самоубийство. Его граждане не рождают достаточно детей, чтобы воспроизводить себя, и причина совершенно ясна: более молодые люди больше не способны нести возросшее бремя поддержки старших поколений, тех, кто уже не работает»37.

При этом в странах догоняющего развития более быстрый по отношению к странам-лидерам рост продолжительности жизни на фоне снижения рождаемости приводит к тому, что старение населения, рост доли тех, кто относится к старшим возрастам, здесь идет еще быстрее, чем в странах-лидерах. Общество, в котором тех, кто старше 60, больше, чем тех, кто младше 14, здесь формируется на уровнях душевого ВВП более низких, чем те, которые характерны для

Национальные правительства оказываются перед жестким и неприятным выбором: повышать пенсионный возраст, снижать соотношение средней пенсии к средней заработной плате или увеличивать налоги. Причем выбирать придется в условиях демократических государств с растущей долей пожилого населения среди избирателей.