КСЕ 12 / Литература КСЕ / Радул / kce8

Философия первая забила тревогу. Но первая вступив в бой, она оказалось и первой жертвой. Великая царица наук за два века растеряла весь свой авторитет, все науки отвернулись от нее, едва-едва ее терпит система образования. Лучше ей доблестно было погибнуть в бою, но поверженная она влачит жалкое, уже никому не нужное существование. Бессильно наблюдая, как гибнут фундаментальные науки, предавшие ее. Как рушатся устои общество, как новые варварские орды захлестывают европейскую цивилизацию. Но в конце 18 века никто не думал о печальном исходе. Немецкая классическая философия довела пафос атомизма до логического завершения, то есть до абсурда. Логика рассуждений была проста. Мы действительно не знаем, каков мир на самом деле, но это и неважно. Мы сами припишем миры такие формы, которыми обладаем. Мир будет таков, как мы его сконструируем. Мы сами внесем в него логику и законы. И это будет наш мир и пусть он будет не похож на то, каков он самом деле. Тем хуже для него! Мы Боги и будет творить сами! Таков трансцендентальный субъект Канта и его последователей. Априорные формы – это инструментарий нового Человека-Бога. Теперь мы можем все, опять вспомним Ницше и его слова об убийстве Бога. Слишком туманный немецкий идеализм быстро был сменен позитивизмом. Последний утверждал, что ученые вполне способны выявлять порядок следования и взаимосвязь явлений, но не самих вещей. Задача позитивной науки построить единую полную и непротиворечивую систему позитивных знаний в качестве мировоззрения Человечества как нового Бога. И в этом строительстве можно найти местечко уже бывшей царице наук философии. Это еще было время благостных иллюзий.

19 век окончательно развенчал все иллюзии. После выступления Беркли математики некоторое время поддерживали дискуссию, но затем свернули ее. Сказать им на самом деле было нечего. Единственным их оправданием было бурное приращение частных математических результатов и постепенное ускорение развития экспериментального естествознания. Именно, экспериментальной науке суждено было нанести удар ньютоновской механике. Где-то с 70-х годов 18 века начинаются достаточно широкие исследования в области электричества. Часть экспериментальных данных не укладывалась в рамки ньютоновской механики. Но эти исследования оказались в тот период не востребованы. Так практически на столетие были преданы забвению опыты Кавендиша. Зато стал широко известен закон Кулона, который в точности по форме повторяет закон всемирного тяготения Ньютона. Лишь в начале 19 века молодой малоизвестный Френель вверг в шок французскую академию наук. Он выиграл, объявленный академией конкурс, предоставив мемуар, в котором была построена теория оптических явлений на основе антиньютоновской теории эфира. В течение последующих лет были обнародованы и стали широко известны новые экспериментальные данные по теории электромагнетизма. Данные новых экспериментальных и теоретических построений по оптике, также как и по электромагнетизму очевидно противоречили ньютоновской механике. Причем следует отметить, что большинство этих данных уже было известно научному сообществу, но не делалось достоянием широкой гласности. Ибо была очевидна необходимость вступить в конфронтацию с авторитетом Ньютона. Но видно время настало. С одной стороны, средневековье после Великой французской революции уже было невозможно. С другой стороны, философия уже подготовили общество к относительности истины и возможной «неточности» абсолютной истинности ньютоновской механики.

Конец гегемонии ньютоновской механики положили работы Фарадея. Фарадею удалось построит физическую модель электромагнитных явлений, используя идею эфира. Смысл концепции заключается в том, что не сами тела действуют друг на друга, а сила и энергия действия определяется средой, то есть эфиром. Тела уподоблялись щепкам в потоке. По видимости кажется, что одна щепка притягивается к другой. Но на самом деле это поток несет их навстречу друг другу. Эти взгляды камня на камне не оставляют от атомизма. Теперь тела больше не самостоятельны и не субстанциональны! Где их абсолютные движения, ведь они «щепки». Фарадей однозначно отрицал пустоту и мгновенное взаимодействие. Весь мир заполнен натяженным эфиром, всякое воздействие передается через эфир с конечной скоростью! Это уже не теория дальнодействия Ньютона, но теория близкодействия. Завершающий удар ньютоновской механике нанес другой английский физик – Максвелл. Ему удалось объединить в рамках эфирной теории как электромагнитные, так и оптические явления. Причем было сделано то, чего не хватало феноменологической теории Фарадея – было дано математическое описание физических законов. Эта математическая теория сейчас известна как уравнения Максвелла.

На самом деле, европейцы даже не успели осознать того, что произошло. Ведь в действительности была низложена научная теория, которая выиграла страшную битву у шести тысячелетней традиции. Получается, что великое знамя Победы надо сдавать в утиль? Но события в физике развивались так быстро, что подумать об этом просто не успели. Едва получив решающие доказательства в опытах Герца, эфирная теория Максвелла рухнула. С одной стороны, опыты Майкельсона в различных вариациях категорично отказали эфиру в праве на существование. С другой стороны, открытый все тем же Фарадеем, электролиз, привел к формированию электронной теории. В рамках этой теории опять возрождался атомизм, ибо носителем электрического заряда вновь становилась частица - электрон. Осмысление всех этих изменений в физике не произошло по причине того, что в физике разразился кризис. Научное сообщество просто оказалось не готово к столь стремительной смене научных установок, что привело к общему хаосу и даже к личным трагедиям ученых. В начале 20 века были предприняты попытки выйти из кризисного состояния физического знания. Усилиями великого Эйнштейна были созданы частная и общая теория относительности. Планк, Бор, Гейзенберг, Шредингер, Борн и многие другие выдающиеся физики построили релятивистскую и нерелятивистскую квантовые теории. К сожалению, объем статьи не позволяет входит в подробности этих теорий. Но необходимо сделать общие выводы. Единое физическое здание оказалось разорвано между рядом теорий, которые использую взаимно исключающие положения. Например, принимается ли скорость света конечной или нет. Основатели этих теорий не пришли к взаимному согласию, подвергнув друг друга взаимной критике касательно истинности ряда оснований, методов и выводов. Стоит упомянуть критику Эйнштейном квантовой механики. Неудачно закончились попытки построения единой теории поля. Так и не выйдя из кризиса, физика оставила широкие обобщения, касающиеся своих оснований, и ушла в технические приложения. Повсеместно ученые высказывают глубокую озабоченность падением продуктивности фундаментальных наук. Уже почти столетие не возникает таких глобальных и фундаментальных теоретических построений в физике, какие ознаменовали начало 20 века. Зато вместо фундаментальной науки пышно расцветает техника, инвестируема бизнесом и государствами.

Но оставим физику, которая благодаря востребованности техники еще долго будет «наплаву». И вернемся опять в 19 век, чтобы рассмотреть развитие математики. Начало 19 века оказалось чрезвычайно удачным для математической науки. В трудах Коши наконец-то, как показалось, удалось найти твердые основания для математического анализа. Коши предложил теорию пределов, дав более строгое и вменяемое математическое описание бесконечно малых. Не менее важным было построение строгой теории сходимости рядов. Многие проблемы анализа были решены с помощью аппарата комплексных чисел. Началось строительство теории действительных чисел. Все эти успехи дали надежду на то, что страшные призраки отбрасывания бесконечно малых уже больше никогда не будут беспокоить математиков. Но опять надежды не оправдались. С середины 19 века спокойствие математиков стали все более и более тревожить патологические функции. Например, функции непрерывные, но не имеющие нигде производных. Больцано, Дарбу, Вейерштрасс дали образцы, которые ввергли математическое сообщество в ужас. На самом деле такие функции встречались и раньше, но их списывали на неясности в обосновании анализа. Но теперь Коши все эти неясности исправил и вот… Дедекинд, Фреге и Вейерштрассе попытались завершить построение теории действительного числа, ликвидировав всякую геометрическую интуицию величину. Но этого оказалось недостаточно. Пришлось свести иррациональные числа к рациональным, а последние к целым и даже к натуральным числам. Была проведена, так называемая, арифметизация анализа. С другой стороны, Больцано начал изучения непрерывности и бесконечных множеств. Он первый столкнулся с парадоксами и отступил. Эти исследование получили продолжение в работах Кантора, усилиями которого практически без всякой поддержки научного сообщества, была построена теория множеств. Успехи арифметизации и теории множеств дали возможность Гильберту заявить о серьезных успехах в обосновании математики. Но в 1905 году Рассел обнародовал свой парадокс и, по славам, Фреге математики навсегда были изгнаны из рая. Разразился страшный по силе кризис оснований математики. Причем, согласно Бурбаки, в 30-х годах двадцатого столетия кризис еще не закончился. Какие-либо обнадеживающие вести о новых открытиях и прорывах с математического фронта не поступали ни во второй половине 20 века, ни в начале 21 века. Все проблемы и парадоксы, с которыми не справилась математика в начале века, не разрешены до сих пор. Ситуация в математике видится более печальной, чем в физике, но, естественно, намного лучше, чем в философии.

Кризисы, которые сотрясли естественные науки в конце 19 - начале 20 века, практически лишили всяких оснований позитивистскую философскую установку на формирование единой общечеловеческой непротиворечивой мировоззренческой картины. С конца 19 века все более и более в философии усиливается тенденция перехода от трансцендентального (коллективного) субъекта к индивидуальному, единичному сознанию. Центр внимания философии все более и более переносится на индивида, взятого в его целокупности. Разум, воля, эмоции – все объединяется в живом индивидуальном человеке. Если в середине 19 века эта тенденция иррациональной экзистенциальной философии и философии жизни едва проявляется. То уже у Ницше мы видим явное разочарование в позитивистских установках, которым он долгое время следовал в своем творчестве. На поверхность начинает вырываться сила иррационального, заключенная внутри человека, и которая повинна в том, что происходит в мире. Она ответственна за то, что происходит в обществе и в науке. Кризис и хаос в науку и культуру приносим мы сами. Европейцы в конце 19 века начинают осознавать свое будущее в рамках «линии Демокрита». Тотальный индивидуализм ведет к декаденсу. Думается, что развязка наступила бы раньше, но сработал инстинкт самосохранения европейской цивилизации. Правда, этот инстинкт превратил дряхлеющую смерть в страшную и кровавую агонию. Но обратимся к истории. Механизм исторического развития в рамках «линии Демокрита» одинаков. Европейская история повторяет историю Древнего Рима. Сначала Римом как и положено правили римляне, затем к первому веку до нашей эры доблесть самих римлян пала жертвой «Золотого тельца», и постепенно власть перешла к италийским провинциям, так продолжалось чуть больше столетия. Этого времени было достаточно, чтобы суровые италийцы превратились в разнеженных и распущенных римлян. Далее, следующая провинция, Испания, и ее императоры (уже не италики) заняли ведущее положение в Риме. Но у «линии Демокрита» история проста, и эта провинция исчерпала свою доблесть, разменяв ее на золотые монеты. Следующей на очереди была Африка, а затем уже почти варварская Иллирия. После Иллирии силы Рима были окончательно исчерпаны и власть перешла уже к варварским императорам, причем сначала варвары были желанной свежей кровью для дряхлеющего Рима. Варвары были хорошими крестьянами и легионерами. Сами римляне уже не могли продуктивно работать, ибо были развращены и не собирались умирать за величие Рима, ибо хотели жить, чтобы наслаждаться.

Такова же и судьба Европы. Сначала Италия эпохи Возрождения, затем Испания, Англия, Франция, каждая из этих держав достигала великого могущества, а затем постепенно угасала. К середине 19 века в Европе существовали еще два великих народа, которые не достигали могущества, не были богаты и развращены, как остальная часть Европы. Именно эти народы должны были сыграть выдающуюся роль в истории 20 века. Естественно, речь идет о Германии и России. Именно здесь сработал инстинкт самосохранения европейской цивилизации. К концу 19 века стал очевиден декаденс европейской цивилизации. Очевидным для всех стал и главный враг – это буржуазный строй, строй индивидуализма и выгоды. Противостоять этому могли только идеи коллективизма и служения «традиционного общества». Вот эти то силы и победили как в Германии, так и в России, причем в разных формах. В Германии победила национальная идея «Великой Германии» на основе ценностей и религии древней германской общины, а в России победили коммунистические идеи. Как ни странно, но в этимологии слова фашизм и коммунизм единый смысл – объединение, единение. Ибо враг у них был один декаденс и индивидуализм «линии Демокрита». Цель была одна - уничтожение буржуазного строя и спасение цивилизации на основе новых принципов человеческого общежития. Отношения буржуазного строя «Золотого тельца», что к фашистам, что к коммунистам совершенно одинаковое. Практически все 20 столетие немцы и русские проводили яростные атаки, пытаясь остановить ход истории. Как оказалось судьбу европейской цивилизации нельзя изменить. Особенно примечательна история второй мировой войны, когда западным демократиям удалось спастись, сначала стравив два тоталитарных режима в битве, в которой тысячелетний рейх был повержен. А затем только атомное оружие остановило русские танки на Эльбе. Но сейчас очевидно, что и русские, проиграв «холодную войну», исчерпали свои силы. Сейчас мы являемся наименее дееспособным народом Европы - отработанным материалом. Циклы развития европейской культуры завершены, все исторические народы Европы уже исчерпали свои силы. Последний оплот европейской цивилизации – это США, которые только в конце 20 века достигли могущества. Но уже вряд ли у США хватит сил остановить наступление новых варваров, которые однозначно успеют уничтожить европейскую культуру.

Как уже было сказано в начале статьи, многие положения, высказанные выше, приводятся без доказательств. Если реально высказанные мысли своевременны и актуальны, то подтверждающих их положения ежедневно будет подсказывать сама жизнь. Если же все высказанное есть правдоподобное заблуждение, то нам, современным европейцам, нечего боятся. Тем и лучше!