Материалы по криминалистике / Материалы по криминалистике / Белкин_учебник / Курс криминалистики. В 3-х т. Т.1._Белкин Р.С_2001, 3-е изд

281

Различия в методах научного исследования и практической деятельности по расследованию и судебному разбирательству уголовных дел становятся более разительными, когда речь идет о применении не общих, а специальных методов познания. При этом следует иметь в виду, что ряд специальных методов криминалистики может оказаться вообще неприменимым при собирании, исследовании, оценке и использовании доказательств как в силу содержания этих методов, так и в силу требований законности, допускающих использование при доказывании только предусмотренных законом средств собирания и исследования доказательств. В то же время некоторые методы практической деятельности, например метод экономического анализа, или использование специальных бухгалтерских познаний, основы которого впервые разработаны в трудах В. Г. Танасевича, С. П. Фортинского, П. К. Пошюнаса и других, не могут быть использованы как методы криминалистической науки. Нам представляется удачным определение специальных методов доказывания, предложенное В. К. Лисиченко, который понимает под ними “субординированные системы научно обоснованных приемов, правил и методических предписаний по выявлению обстоятельств преступных действий правонарушителя, обнаружению, фиксации, исследованию и оценке устанавливающих их доказательств, разработанные в соответствии с требованиями... методологии применительно к предусмотренным законом формам познания и доказывания истины”. Что же касается системы этих методов, то поскольку речь идет о методах, разрабатываемых или приспосабливаемых для практики криминалистикой, логично, как нам кажется, придерживаться системы специальных методов самой криминалистики.

Своеобразную систему методов экспертного исследования предложили А. И. Винберг и А. Р. Шляхов. Всего в ней было четыре звена:

“I. Всеобщий диалектико-материалистический метод; на этом же высоком уровне рассматриваются и методы логики (традиционной).

II. Общие (общепознавательные) методы: наблюдение, измерение, описание, планирование, эксперимент, моделирование и др.

III. Частные инструментальные и иные вспомогательно-технические методы.

IV. Специальные методы, функции которых выполняют специализированные методики экспертного исследования”.

Собственно криминалистические методы используются в судебном исследовании в зависимости от их содержания и характера тех объектов, для исследования которых они применяются, но опять-таки как методы практической деятельности, а не научных исследований. Первая группа этих методов (технико-криминалистические) применяются в доказывании без существенных изъятий.

Иначе обстоит дело с применением в судебном исследовании структурно-криминалистических методов. В доказывании используются не сами структурно-криминалистические методы, а результаты их применения в научных криминалистических исследованиях: те структурные системы,

282

которые разрабатываются в процессе применения этих методов. Такими системами являются, например, основные элементы планирования расследования преступлений, тактические приемы, образующие тактику отдельных следственных действий, криминалистические методики расследования отдельных видов преступлений. На базе этих структурных систем вырабатываются криминалистикой (не как методы науки, а как методы доказывания) тактико-криминалистические методы собирания, исследования, оценки и использования доказательств. Это - группа специальных методов данной разновидности человеческой деятельности, методов практики, а не научных изысканий.

Развитие тактико-криминалистического метода работы с доказательствами, как специфической системы приемов и средств, может привести к появлению нового процессуального действия, если возникает необходимость в новой законодательной регламентации формы применения этого метода. При этом задача заключается в том, чтобы не допустить ошибки, то есть не принять за новое процессуальное действие новый и уже широко распространенный на практике, но отдельный тактический прием.

Такая опасность, на наш взгляд, в настоящее время существует в отношении так называемой следственной реконструкции, под которой обычно понимают воссоздание обстановки (всей или отдельных ее элементов), в которой происходило исследуемое событие или совершались исследуемые действия, либо отдельного объекта, имеющего значение для расследования. Типичным примером следственной реконструкции может быть обстановка, в которой производится следственный эксперимент, или восстановление обстановки на месте происшествия при его повторном осмотре.

По своей сущности и направленности, реконструкция - тактический прием, обеспечивающий полноту и достоверность получаемого доказательственного материала. Реконструкция всегда проводится с определенной целью: для проведения опытов, для сравнения реконструированных и исследуемых объектов, для производства осмотра, предъявления для опознания в воссозданных условиях и т. д. Реконструкция сама по себе ничего не подтверждает и не опровергает, то есть ничего не доказывает. Между тем, вопреки этому очевидному положению, в юридической литературе высказывается мнение, что в некоторых ситуациях реконструкция может быть самостоятельным следственным действием. “Реконструкция в расследовании, - писал И. М. Лузгин, - имеет двоякое значение: некоторые виды реконструкции, например, реконструкция обстановки при производстве следственного эксперимента, представляют собой один из тактических приемов расследования, другие виды реконструкции могут иметь самостоятельное значение - такова, например, реконструкция лица по черепу, реконструкция с использованием фотометодов, реконструкция отдельных предметов. Самостоятельный характер такой реконструкции объясняется: а) методикой ее проведения, имеющей научные основания, лежащие за пределами криминалистической тактики; б) автономией полученных в результате реконструкции материальных объектов, которые могут быть использованы при

283

производстве не одного какого-либо, а нескольких следственных действий (допрос, предъявление для опознания, осмотр и др.) и оперативно-розыскных мероприятий”.

С приведенными аргументами И. М. Лузгина едва ли можно согласиться, так как “за пределами криминалистической тактики” могут лежать научные основания и других тактических приемов, однако это не основание для объявления их самостоятельными следственными действиями. Например, в основе такого тактического приема, как допрос на месте события, лежит чисто психологическое явление - оживление ассоциативных связей под влиянием обстановки допроса, то есть положение, выходящее за пределы криминалистической тактики и лишь используемое последней. Однако из этого нельзя сделать вывод, что допрос в кабинете следователя и допрос на месте происшествия - это различные следственные действия или хотя бы разновидности одного и того же действия - допроса. Научная основа тактического приема не может служить критерием для придания приему значения оригинального следственного действия.

Неубедительным представляется и второй тезис И. М. Лузгина. Его трактовка автономии объектов, полученных в результате реконструкции, по нашему мнению, не соответствует понятию этого термина. Получается, что использование одного и того же объекта, например, реконструированной обстановки при производстве нескольких следственных действий, означает его независимость, но автономию - от чего? Применительно к рассматриваемой проблеме автономия может означать только одно: самостоятельное доказательственное значение результатов реконструкции. Но этого в данном случае не утверждает и сам автор.

Развивая взгляды о самостоятельном характере следственной реконструкции, И. М. Лузгин позднее в статье “Метод реконструкции в следственной практике” приходит к выводу, что проверка и уточнение показаний на месте есть не что иное, как подобная “ситуационная реконструкция”, хотя, как известно, в процессе выхода на место может не понадобиться реконструкция, а если что-то будет воссоздано, то процесс воссоздания не станет главным в данном следственном действии.

Ставя знак равенства между следственной реконструкцией и проверкой и уточнением показаний, И. М. Лузгин далее в этой статье противоречил самому себе, когда писал, что “назрела необходимость шире обсудить вопрос о соотношении ситуационной реконструкции и осмотра места происшествия, следственного эксперимента, проверки показаний на месте (выделено нами - Р. Б.), о законодательной регламентации в УПК РСФСР проверки показаний на месте; содержание этого действия есть не что иное, как ситуационная реконструкция”. Но если выход на место происшествия и “ситуационная реконструкция” - это одно и то же, то о каком же соотношении между ними следует вести речь?

В 1971 г. была опубликована статья И. Е. Быховского и И. М. Лузгина “Реконструкция как самостоятельное следственное действие”, где предлагался процессуальный порядок проведения реконструкции как самостоятельного

284

следственного действия”. В 1973 г. И. М. Лузгин вновь возвращается к проблеме реконструкции, повторяя свою аргументацию в пользу признания ее самостоятельным следственным действием.

В. В. Куванов, детально исследовавший проблемы следственной реконструкции (он применяет более широкое понятие, говоря о криминалистической реконструкции), занимает правильную позицию как в вопросе о процессуальном значении реконструкции, так и в вопросе о ее роли в судебном исследовании. В его представлении реконструкция как разновидность метода моделирования применяется при производстве различных следственных действий как элемент их содержания.

Применение в судебном исследовании специальных методов других (кроме криминалистики) наук аналогично применению технико- криминалистических методов. К таким методам относятся физические, химические, антропологические, биологические и др. Подобное разнообразие методов доказывания обусловлено тем, что содержание деятельности субъектов судебного исследования не исчерпывается применением положений криминалистики или какой-либо иной науки. Как и всякая практическая деятельность, судебное исследование открывает возможности для применения в нем любой области научного знания, если только это служит целям установления истины и не противоречит процессуальному порядку судопроизводства.

* * * * *

Учение о методах криминалистической науки оказало значительное влияние на формирование методологии общей теории судебной экспертизы, в особенности на ее раздел, посвященный методам этой теории и методам практической экспертной деятельности.

В 1991 г. Т. В. Аверьянова предложила свою систему методов общей теории судебной экспертизы и методов экспертной практической деятельности. Первая отличается от предложенной нами классификации методов криминалистической науки содержанием второго звена классификации - общенаучных методов, перечень которых дополнен такими методами, как исторический метод, формализация, идеализация, аксиоматический метод.

Классификация экспертных методов отличается от классификации методов науки: она включает в себя, помимо всеобщего метода - материалистической диалектики, охватывающей и методы формальной логики, - а также общенаучных методов (за исключением формализации, идеализации и аксиоматических методов), еще два звена - частнонаучные и специальные (монообъектные) методы. Основанием классификации при этом служит сфера применения методов. Руководствуясь этим основанием, под частнонаучным понимается метод, используемый при производстве экспертиз одного какого-то рода или вида или нескольких, близких по характеру используемых специальных познаний, под специальными - “методы, разрабатываемые или приспосабливаемые для исследования конкретного, единичного объекта”.

Система методов практической экспертной деятельности, предложенная Е. Р. Россинской, существенно отличается от классификаций А.И. Винберга, Н.

285

Т. Малаховской, А. Р. Шляхова и Т. В. Аверьяновой. Применительно к процессу экспертного исследования материалистическая диалектика, ее “верхний раздел” - диалектическая логика, - по мнению автора, играет роль не просто метода, но подхода к познанию, “ориентирующего эксперта на раскрытие целостности исследуемого объекта, на выявление его связей с другими объектами и явлениями, его генезиса. Категории диалектики - причина и следствие, необходимость и случайность, тождество и различие и др. - служат своеобразными опорными пунктами мышления эксперта, определяя существо исследуемых процессов и явлений”.

Методы экспертной деятельности представлены Е. Р. Россинской в виде следующей системы:

1Логические методы.

2Общенаучные методы в их экспертной реализации.

3Общеэкспертные методы:

4“монометоды”, т. е. используемые вне комплексов методов; 5комплексы методов.

6Частноэкспертные методы.

Касаясь общеэкспертных методов, Е. Р. Россинская пишет: “Отличие между общенаучными и специальными методами по этой классификации (имеется в виду наша классификация, на которую она ссылается, - Р. Б.) заключается в сфере применения - общей у общенаучных, ограниченной у специальных. Между тем, методы, о которых мы ведем речь, применяются или

впринципе могут применяться во всех видах и родах судебных экспертиз, т. е. для судебных экспертиз они являются общими. Возникает задача терминологически отграничить их от общенаучных, так как в операциональном плане они от них отличны: применяются не во всех науках и не во всех видах практической деятельности. Одним из вариантов решения этой задачи может служить наименование таких методов общеэкспертными”. В отличие от них некоторые методы экспертных исследований уникальны и используются только

вэкспертизах определенного вида или рода или только для определенных объектов. Эти методы Е. Р. Россинская и именует частноэкспертными.

Е. Р. Россинская подразделяет общеэкспертные методы на следующие пять групп:

•методы анализа изображений;

•методы морфологического анализа;

•методы анализа состава;

•методы анализа структуры;

•методы изучения физических, химических и др. свойств объектов.

В ряде случаев трудно разграничить общеэкспертные и частноэкспертные методы; более того, если последние начинают применяться в нескольких родах или видах экспертиз, то они могут перейти и в разряд общеэкспертных.

Классификация Е. Р. Россинской нам представляется весьма перспективной, так как открывает путь для детальной разработки теорий

287

различными способами, поэтому элемент в соответствующих случаях рассматривается как нечто сложное, например, как подсистема. В свою очередь, система как нечто целое может рассматриваться как подсистема по отношению к системе более высокого уровня.

3.Представление о целостности системы конкретизируется через понятие связи. В системах особое место занимают связи, которые могут быть выявлены лишь на системном уровне рассмотрения объекта. Такие связи называют системообразующими. Совокупность связей и их типологическая характеристика приводит к понятию структуры системы.

4.Структура системы (или ее организация) может строиться как по

“горизонтали” (связь между однопорядковыми компонентами системы), так и по “вертикали” (связь между разнопорядковыми компонентами в зависимости от уровней систем). “Вертикальная” структура позволяет говорить о понятии уровней системы и их иерархии.

В литературе система определяется как “комплекс некоторых объектов или элементов, находящихся в определенном отношении друг к другу”, или как “совокупность объектов, взаимодействие которых вызывает появление новых интегративных качеств, не свойственных отдельно взятым образующим систему компонентам”. Структура понимается как строение объекта, закономерная связь между элементами, как единство элементов, их связей и целостности, как организация, как известная сеть отношений между объектами и т. п.

Рассматривая криминалистическую науку как единое целое, обладающее внутренним единством составляющих это целое и объективно связанных друг с другом частей, постигая содержание этого целого, мы тем самым познаем структуру системы, то есть существенные связи между элементами системы.

Системный подход к содержанию криминалистики характерен для всех этапов ее развития. Но только сравнительно недавно системное рассмотрение науки, которое протекало стихийно, нашло свое развернутое обоснование в системно-структурном методе исследования, активная разработка которого началась в 60-х годах нашего столетия. Пионером применения в криминалистике системно-структурного метода является А. И. Винберг, исследовавший общие принципы его использования и направления приложения. Исследования в этой области плодотворно проводил В. А. Жбанков.

С помощью системного подхода формируется представление о системе криминалистической науки и структурах ее подсистем - общей теории, криминалистической техники, криминалистической тактики, криминалистической методики. Системный подход позволяет научно обоснованно осуществлять классификацию криминалистических объектов, являющуюся одним из необходимых условий использования практикой криминалистических рекомендаций, совершенствования этой практики и осуществления связей внутри самой науки.

Классификацию в литературе определяют как логическую операцию, состоящую “в разделении всего изучаемого множества предметов по

288

обнаруженным сходствам и различиям на отдельные группы, или подчиненные множества, называемые классами”. Н. И. Кондаков пишет, что классификация - это “распределение предметов какого-либо рода на классы согласно наиболее существенным признакам, присущим предметам данного рода и отличающим их от предметов других родов, при этом каждый класс занимает в получившейся системе определенное постоянное место и, в свою очередь, делится на подклассы”, и при этом “составление классификаций подчиняется всем правилам деления объема понятия”. О классификации как системе соподчиненных понятий (классов объектов) какой-либо области знания или деятельности человека говорится и в других источниках.

Классификация - категория логическая. Научные классификации выступают в форме классификации понятий, а не предметов, вещей. Всякое предметное классифицирование, то есть распределение материальных объектов по группам в соответствии с научной классификацией не является разновидностью последней, а представляет собой ее “материализацию” в натуре. В криминалистической науке мы имеем дело с логическими классификациями, в практике борьбы с преступностью - с предметными классификациями, точнее - с предметным классифицированием на основе научной или эмпирической классификации.

Рассматривая основные черты классификации как средства познания в криминалистике, В. И. Виденин справедливо отмечает, что классификация в данной науке ничем не отличается по своему характеру от классификации объектов других наук, что она имеет своим логическим основанием правила и принципы деления объема понятия формальной логики, а не принципы и правила криминалистики.

Уже в первых советских работах по криминалистике упоминаются различные классификации криминалистических объектов. Так, И. Н. Якимов подчеркивал, что словесный портрет основывается на классификации анатомических особенностей и форм головы и лица. О классификации пальцевых узоров писал П. С. Семеновский. Классификацию фасонов обуви, образцов почерка, способов подделки документов приводит Н. П. Макаренко. С. М. Потапов разработал классификацию видов судебно-розыскной фотографии, видов судебно-фотографической экспертизы по объектам и по свойствам исследующей фотографии. Позднее в литературе появляются указания на значение классификаций в криминалистике. Об этом применительно к классификации объектов идентификации писал С. М. Потапов, а для деятельности эксперта-криминалиста - А. И. Винберг, который первым привел перечень наиболее распространенных в криминалистике классификаций.

В работах последнего времени рассматривается значение классификации для криминалистики в целом и для отдельных ее разделов. Отмечается, что классификация служит одним из средств познания, помогая исследовать отдельные предметы и явления, установить закономерности их развития, определить пути использования. Классификация может играть и эвристическую роль, позволяя предвидеть еще непознанное. Классификации играют роль

289

средства систематизации знания о криминалистических приемах, методах, рекомендациях и об объектах, для работы с которыми они предназначены.

Систематизация, дополняемая классификацией,- необходимый элемент общей теории криминалистики. С ее помощью теория не только упорядочивает свое содержание применительно к предмету и объектам исследования, но и выражает собственную структуру, различия и переходы, а также внутренние связи между своими частями. Таким образом, система общей теории криминалистики, помимо сказанного, является и средством самовыражения теории вовне.

В то же время криминалистическая систематика, как раздел общей теории отечественной криминалистики, помогает разрешить проблему упорядочения всего содержания науки, построения ее системы, в которой находит свое место и общая теория криминалистики.

7.2. РАЗВИТИЕ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ НАУЧНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СИСТЕМЕ КРИМИНАЛИСТИКИ

Отечественные представления о системе криминалистики, как и о ее предмете, претерпевали определенные изменения в процессе развития науки.

И. Н. Якимов, как уже отмечалось выше, полагал, что система криминалистики складывается из двух частей - уголовной техники и тактики. Правда, в составе последней он различал общую часть, по содержанию напоминающую криминалистическую тактику более позднего времени, и особенную часть, или научный метод расследования преступлений, совпадающую, в основном, с нашим нынешним представлением о криминалистической методике.

В 1929 г. В. И. Громов опубликовал руководство для органов милиции и уголовного розыска, которое он назвал “Методика расследования преступлений”. Во введении к нему он писал: “...уголовно-судебная практика и опыт прошлого дают возможность сделать обобщающие практические выводы о доступных для каждого человека, имеющего некоторую подготовку, методах работы, использование которых может облегчить работу по расследованию преступлений каждому среднему работнику, без отношения к его личным индивидуальным качествам и способностям... Такие выводы, содержащие практические указания или проверенные на опыте правила, относящиеся к наиболее рациональному использованию всех допустимых законом методов работы в процессе расследования преступлений, изложенные в определенной системе, естественно, могут в значительной степени облегчить работу по расследованию преступлений. Едва ли нужно доказывать то значение, которое может иметь для работников милиции и уголовного розыска знание тех элементарных сведений, которые я подвожу под общее наименование “методики расследования”... Успех расследования уголовных дел почти всегда зависит от умения методически правильно построить и провести работу, конечной целью которой является раскрытие преступлений”.

Так в криминалистике появился термин “методика расследования преступлений”, наряду с которым впоследствии стал употребляться термин “частная методика”. Правда, В. И. Громов в той же работе нередко смешивал

290

методику с методологией расследования, употребляя эти понятия как равнозначные, но существо дела от этого не менялось: в любом случае он писал именно о методических рекомендациях.

Вводя в науку термин “методика расследования преступлений”, В. И. Громов не предлагал изменить систему криминалистики. Однако его предложение вызвало именно эти последствия, и уже в учебнике по криминалистике, вышедшем в 1935 г., методика расследования стала называться самостоятельным разделом криминалистики, система которой, таким образом, стала трехчленной. Эта система получила закрепление и во второй части учебника по криминалистике 1936 г., специально посвященной методике расследования преступлений; ее придерживались и авторы учебника “Криминалистика”, который вышел в 1938 г.

В 1938 г. Б. М. Шавер предложил построить систему криминалистики по типу систем отраслевых правовых наук, разделив ее на общую и особенную части. В общую часть он включил криминалистическую технику и ту часть тактики, которая, по его мнению, не относилась к науке уголовного процесса, а в особенную - применение основных принципов криминалистики к расследованию отдельных видов преступлений и методику их расследования. Эта концепция получила дальнейшее развитие в написанном им совместно с С. А. Голунским учебнике по криминалистике для высших учебных заведений, а затем с некоторыми изменениями и в учебнике по криминалистике для юридических школ. Эти изменения коснулись содержания криминалистической тактики, в которой по-прежнему рассматривались традиционные вопросы тактики отдельных следственных действий.

Первый учебник по криминалистике для юридических вузов, вышедший после окончания Великой Отечественной войны (1950-1952 гг.), построен применительно к двухчленной системе криминалистики. В 1955 г. вопрос о системе криминалистики был предметом дискуссии, проведенной ВНИИ криминалистики Прокуратуры СССР. Докладчики А. И. Винберг и А. Н. Васильев и большинство участников дискуссии подвергли критике двучленную систему науки. А. И. Винберг выразил мнение, что система криминалистики должна состоять из четырех частей: введения в науку, криминалистической техники, криминалистической тактики и методики расследования. С его точки зрения, во введении должна идти речь о предмете, методе и системе науки, истории развития советской криминалистики и реакционной сущности криминалистики буржуазной, об основных принципах и понятиях криминалистической техники, тактики и методики расследования, об основах исследования вещественных доказательств. А. Н. Васильев счел целесообразным вернуться к трехчленной системе криминалистики (техника, тактика, методика).

Предложение о возврате к трехчленной системе криминалистики поддержали в процессе дискуссии М. С. Строгович, Л. Н. Гусев, С. А. Голунский. Возражая докладчикам, Б. И. Шевченко предложил иную систему криминалистики, разделив ее на общую тактику, криминалистическую технику, тактику следственных действий и тактику расследования отдельных видов