Материалы по криминалистике / Материалы по криминалистике / Белкин_учебник / Курс криминалистики. В 3-х т. Т.1._Белкин Р.С_2001, 3-е изд

201

связи между объектами науки. Вводятся символы и знаки, заменяющие слова, а иногда и целые предложения жаргонного языка, который в результате становится более компактным и точным. “Язык считается точным, если все его термины однозначно определены и каждое предложение, содержащее такие термины, построено по заранее определенным правилам; язык считается адекватным, если получаемые в нем предложения могут описать все существующие ситуации в области объектов, информацию о которых выражает, хранит и передает данный язык”. Язык науки вступает во вторую стадию развития - стадию формализации.

Разумеется, неверно считать, что язык конкретной науки проходит эти стадии развития в строгой последовательности либо что его развитие обязательно завершается полной формализацией. Процессы формализации языка, как нам представляется, могут начинаться в определенный момент его развития еще на первой стадии и идти параллельно с разработкой отдельных научных терминов. Кроме того, по нашему мнению, наряду с формализованной частью всегда имеется часть языка науки, не поддающаяся формализации, как бы далеко она ни зашла. Примером этому служат наиболее формализованные научные языки: математики, химии, символической логики и т. п.

Изменения, которые присущи языку науки, претерпевает также и язык криминалистики.

Язык криминалистики - система ее общих и частных понятий, выражаемых определениями и обозначениями (знаками, терминами). Под понятием, как это следует из логики, подразумевается целостная совокупность суждений о каком-либо объекте; под определением (то есть под определением понятия) - раскрытие содержания понятия посредством указания на существенные признаки объектов, объединяемых данным понятием; под знаком - “материальный чувственно-воспринимаемый объект, который символически, условно отсылает к обозначаемому предмету, явлению, действию или событию, свойству, связи или отношению предметов, явлений, действий или событий, сигнализирует о предмете, явлении, свойстве и т. п., которые им обозначаются”; под термином, выполняющим роль своеобразного языкового знака, подразумеваются словосочетание или слово, однозначно выражающие понятие или принятые для обозначения чего-либо.

Следует также иметь в виду, что “каждое научное понятие существует в языке науки не изолированно, само по себе, а лишь в системе связанных с ним понятий, относящихся к одному и тому же предмету изучения, и лишь в этой системе оно приобретает свой смысл и значение”. Это характерно и для криминалистических понятий, система которых образует важнейшую часть языка криминалистики, формализация которого еще только начинается и притом лишь в нескольких узких областях.

К тенденциям развития языка криминалистики, по нашему мнению, следует отнести:

1. Расширение круга употребляемых определений. Эта тенденция отражает как рост, так и качественное изменение криминалистических знаний и проявляется в двух направлениях: в увеличении числа криминалистических

202

определений, то есть определений таких понятий, которыми оперирует только криминалистическая наука (например, дактилоскопия, следоведение, негативные обстоятельства), и в увеличении числа криминалистически интерпретированных определений, употребляемых в научном или естественном языке (например, криминалистическая интерпретация таких определений, как определения следа, признака, тактики, инсценировки, приема, средства).

Определение выполняет коммуникативную и познавательные функции. Поэтому оно, во-первых, должно быть однозначным и общепринятым (в идеале) и, во-вторых, выражать определенную “порцию” знаний об объекте познания. Отсюда следует, что привнесение в криминалистику новых понятий с их определениями может осуществляться лишь за счет действительного расширения уже познанного ею, за счет реальных результатов научного познания. В этой связи не могут быть приняты предложения отдельных авторов о введении в язык криминалистики новых определений, не имеющих познавательного значения и, более того, дезорганизующих коммуникативные связи между областями криминалистики. Так, именно поэтому, неоправданна попытка ввести в криминалистику определение понятия установления групповой принадлежности объектов как “группофикации” (по аналогии с идентификацией), ибо определение это не несет никакой познавательной нагрузки, а кроме того, нуждается в специальных комментариях для уяснения.

2. Изменение определений. Данная тенденция проявляется как в замене одних определений другими, так и в уточнении употребляемых определений, а значит, и обозначающих их терминов и знаков.

Процесс изменения определений - закономерен и необходим, ибо он отражает развитие, изменение знаний о предмете. Определение перестает полностью соответствовать раскрываемому в нем понятию, если изменилось представление об этом понятии. Как правильно отмечал Б. Фогараши, “в таких случаях старые определения не становятся ложными, но область их применения ограничивается, и в отношении полноты понятия определение должно быть сформулировано так, чтобы оно включало в себя новые элементы, новые моменты, вызванные и осуществленные изменениями... Дальнейшее развитие определения должно основываться, с одной стороны, на изменении и развитии предмета, с другой - на развитии наших сведений, нашего знания. Материалисты не исходят из нового определения, чтобы на его основе объяснить факт; они на основе действительного развития опытных данных и на основе его анализа устанавливают новые определения. Новое определение или уточненное, развитое дальше определение есть результат исследования, но оно служит также вспомогательным средством для дальнейшего анализа и накопления опыта”.

Изменение определений, отражая изменение знания, всегда протекает в обстановке борьбы старого с новым, а в науке - в обстановке дискуссии. Характерный пример этого в криминалистике - дискуссии об определениях предмета данной науки, криминалистической тактики, тактических приемов, образцов, специальных познаний и т. п. Старые же взгляды и представления противодействуют как признанию новых фактов и их научному объяснению,

203

так и употреблению новых терминов, знаков, подчас независимо даже от того, что ими обозначается.

3.Дифференциация определений. В процессе изменения и уточнения понятий и раскрывающих их содержание определений происходит дифференциация последних по признаку их подчиненности. В этом заключается основа криминалистических классификаций. При этом выделяется группа определений, относящихся к наиболее широким криминалистическим понятиям - категориям. В криминалистике, как и в любой науке, складывается система таких понятий - криминалистических категорий, - определения которых выступают родовыми по отношению к определениям понятий, входящих в объем этих категорий. Такими категориями являются, например, понятие предмета науки, понятия криминалистической техники, тактики и методики расследования, понятия приема, средства, рекомендации.

4.Унификация терминологии криминалистики. Тенденция унификации криминалистической терминологии проявляется двояко. Во- первых, в сокращении числа терминов, обозначающих один и тот же объект, например, признак папиллярного узора или признак почерка, тот или иной тактический прием, причем это число стремится к единице (идеальный случай, когда для обозначения объекта существует один термин). Во-вторых, в замене нескольких принятых терминов одним новым, который будет существовать не наряду со старыми терминами, а вместо них.

В последнее время процесс унификации криминалистической терминологии развивается весьма активно по обоим направлениям. Одновременно с унификацией существующих терминов во всех разделах криминалистики происходит обновление и пополнение криминалистической терминологии за счет использования терминов теорий информации и моделирования, математической статистики и математической логики, а также других областей знания. В связи с этим хотелось бы сделать следующие принципиальные замечания.

Замена существующего термина (терминов) новым представляется вполне оправданной только в том случае, если новый термин обозначает новое определение понятия, содержание которого изменилось или существенно уточнено. Так, например, закономерна замена терминов “следственная тактика” или “тактика следствия” термином “криминалистическая тактика”, ибо изменилось содержание обозначаемого данным термином понятия об этом разделе криминалистики. Стремление сохранить в этом случае старый термин для обозначения нового определения тактики неизбежно порождает двусмысленность в употреблении термина, ибо остается неясным, что им обозначается: старое или новое понятие тактики.

Если же понятие, обозначаемое термином, хотя и изменилось, но при этом не утратило своих существенных черт, то есть если изменения коснулись, например, только его объема, то термин, учитывая силу языковой традиции, целесообразно сохранить. Так например, несмотря на последовательные изменения представлений о предмете криминалистики, название этой науки не изменилось, да в этом и нет необходимости, поскольку привычный термин по-

204

прежнему употребляется однозначно и новое толкование предмета науки вполне может обозначаться существующим термином. Точно так же не возникло необходимости в замене терминов “признак”, “прием”, “средство”, несмотря на изменение обозначаемых этими терминами понятий применительно к их интерпретации в криминалистике.

Введение в криминалистику нового термина, заимствованного из другой области знаний, для обозначения существующих в криминалистике понятий, по нашему мнению, допустимо лишь в следующих случаях.

1.Во-первых, когда этот термин обозначает новый аспект рассмотрения старого понятия, его вновь обозначаемое качество, то есть, по существу, появляется новое определение (в ином аспекте, под другим углом зрения) объекта. Например, когда применительно к доказательству употребляется термин “информационный сигнал”, то им обозначается информационная сущность доказательств - новый аспект рассмотрения этого понятия и процесса работы с доказательствами, который нельзя выразить в существующих терминах. Такой новый термин не отменяет старых, а сосуществует с ними. Образуется система терминов, обозначающих один и тот же объект, но применительно к разным характеристикам этого объекта, к разным аспектам его рассмотрения. В этой множественности терминов проявляется диалектическая множественность сторон объекта, с точки зрения которых он может быть охарактеризован; естественно, что когда говорится об унификации криминалистической терминологии, не имеется в виду этот случай.

2.Во-вторых, когда новый термин правильнее и полнее обозначает употребляемые в криминалистической науке определения, понятия. В этом случае новый термин заменяет прежние. Так было, например, с термином “криминалистическая физика”, взамен которого стали употреблять термин “физические методы исследования в криминалистике”, правильнее обозначающий определяемое понятие.

3.В-третьих, когда произошло разделение обозначаемого старым термином понятия и он уже не выражает всего понятия в целом. В этом случае для обозначения отделившейся части понятия вводится новый термин, а старый употребляется только для обозначения оставшейся части понятия. Так, например, произошло в методике расследования с употреблявшимся ранее термином “биологическая экспертиза”. Если прежде этим термином обозначали все исследования объектов живой природы, то после вычленения понятия исследования выделений человеческого организма и обозначения таких исследований термином “судебно-медицинская экспертиза вещественных доказательств” прежний термин стал обозначать только экспертизу объектов животного и растительного происхождения. Таким образом, объем обозначаемого ранее понятия сузился, а наряду с прежним стал употребляться новый термин для обозначения отделившейся части старого понятия.

По нашему мнению, отрицательно следует отнестись к проявляющемуся

впоследнее время в криминалистике известному увлечению “модными” терминами других наук, которые употребляются взамен общепринятых терминов для обозначения непересмотренных понятий. В ряде случаев это

205

термины из теории моделирования (например, не слепок, а “гипсовая модель следа”), теории вероятностей, геометрии (например, “секторный” или “сегментный” осмотр), теории информации и пр. В этой связи уместно привести слова К. Шеннона о том, что “при помощи нескольких магических слов, таких, как информация, энтропия, избыточность..., нельзя решить всех нерешенных проблем”. Подобная “модернизация” терминологии не только не способствует ее унификации, но, напротив, вносит путаницу, искусственность

имногозначность в употребление терминов. Отрицательно следует реагировать

ина предложения о введении новых терминов, когда это не обусловливается необходимостью. Так, например, едва ли можно согласиться с А. В. Дуловым и П. Д. Нестеренко, предложившими термин “психологический эксперимент”, заимствованный из психологии, для обозначения действий, полностью охватываемых либо понятием допроса, либо понятием следственного эксперимента.

Влитературе последнего времени эта опасная тенденция проявляется достаточно широко. Еще в начале 80-х гг. получил известное распространение термин “криминалистическая информация”, которым некоторые авторы обозначали информацию, характеризующую событие преступления и отдельные его элементы. При ближайшем рассмотрении оказалось, что этот термин не соответствует требованию однозначности определяемых им понятий, поскольку далеко не вся информация, им обозначаемая, значима для криминалистики, для решения криминалистических задач и вообще может именоваться криминалистической.

Общее определение информации может носить только гносеологический или науковедческий характер. Всякое иное определение должно отражать функциональное назначение информации. Поэтому нет и не может быть криминалистической информации, отличающейся, например, от некоей процессуальной или какой-то еще информации, а есть информация криминалистически значимая, которой именуется любая информация, имеющая значение для решения криминалистической задачи. Таким термином можно обозначить данные о состоянии погоды в определенный день (”климатическая информация”?), действия животных-трупоедов (”зоологическая информация”?), степень родства проходящих по делу лиц (”генеалогическая информация”?) и любые другие данные, имеющие значение по делу. В то же время эти данные могут оказаться процессуально значимыми, что вовсе не требует именовать их уголовно-процессуальной или гражданско-процессуальной информацией. Таким образом, естественно можно заключить, что термин “кри- миналистическая информация” не несет никакой конкретной, определенной смысловой нагрузки.

Другим проявлением указанной опасной тенденции служит стремление придать общее значение термину, определяющему содержание не всего понятия, а лишь характеризующему какую-то одну его сторону. Так, взамен термина “расследование преступления” обозначающего процесс доказывания по делу, предлагается оперировать термином “информационно-поисковая” или “поисково-познавательная” деятельность следователя. Хотя и тот и другой

206

термин отражает не все содержание доказывания, а лишь одну из его сторон. Еще более алогичным представляется термин “криминалистическая

деятельность”, получивший также известное распространение в последнее время. Тут и вовсе непонятно, о чем идет речь, поскольку в природе никакой “криминалистической деятельности” не существует, а применительно к правовым процессам существует процессуальная, оперативная или оперативно- розыскная, административная, наконец, организационная деятельность. Этот термин не имеет смысла, он ничего конкретного не обозначает и не выражает, а лишь заставляет гадать, что имел в виду использующий его сочинитель.

Совершенно недопустимо засорять язык науки терминами, заимствуемыми из жаргона преступников. Преступный жаргон не может быть источником для языка науки.

5. Разработка знаковых систем криминалистики. Эта тенденция проявляется в попытках создать унифицированные системы математических и иных символов, обозначающих или выражающих определенные криминалистические понятия. К ним относятся, например, системы цифрового обозначения признаков папиллярных узоров, признаков внешности, графических знаков, обозначающих обнаруживаемые при осмотре объекты. Знаковые системы криминалистики - наименее разработанная часть языка науки и в то же время одна из наиболее перспективных его частей. Именно с этой частью связана возможность использования в криминалистике некоторых положений кибернетики, математической логики, семиотики и других развивающихся областей знания.

Из характеристики тенденций развития языка современной криминалистики было бы неправильно делать вывод о том, что элементы языка не обладают стабильностью. Даже самый подвижный элемент языка криминалистики - определения понятий - в каждый конкретный момент развития науки обладает определенной устойчивостью. Система определений никогда не изменяется полностью, для нее характерно эволюционное обновление. Еще более устойчива система криминалистических терминов, которые в силу упоминавшейся языковой традиции нередко сохраняются даже при изменении содержания обозначаемых ими понятий. Однако и при этих условиях однозначное употребление принятой терминологии должно раскрывать содержание соответствующих понятий на уровне современного о них представления, в том числе и в первую очередь самых общих понятий - криминалистических категорий. Поэтому, исходя из представлений о предмете советской криминалистики, попытаемся сформулировать определения некоторых наиболее важных криминалистических категорий.

5.2. КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ 5.2.1. Криминалистическая техника

Понятие криминалистической техники относится к числу первых сложившихся в криминалистике понятий. Известно, что на этапе возникновения криминалистики в понятие криминалистической (а в то время - уголовной) техники включали все содержание криминалистической науки. С течением времени криминалистическая техника стала складываться как один из

207

разделов криминалистики, который также вначале именовался уголовной техникой. Этот термин обозначал способы применения естественных наук (главным образом, химии, физики, биологии) при расследовании преступлений. Затем под техникой стали понимать систему “приемов исследования вещественных доказательств и физических признаков в целях розыска, опознания и идентификации лиц и предметов, фигурирующих в следственных делах”.

После того, как в 1938 г. Б. М. Шавер резко выступил против деления криминалистики на технику, тактику и методику, как “понятного для буржуазной криминалистики”, но не приемлемого, научно необоснованного для советской криминалистики, понятие криминалистической техники, как самостоятельного раздела криминалистической науки, долгое время не появлялось в отечественной литературе. Только в 1958 г. С. П. Митричев вновь употребляет термин “криминалистическая техника”.

В 1959 г. А. И. Винберг в учебнике по криминалистике для средних специальных учебных заведений определяет криминалистическую технику как “совокупность научно-технических приемов и средств, применяемых при расследовании преступлений для обнаружения, сохранения, фиксации, изъятия и исследования различных судебных доказательств”. Это определение криминалистической техники некоторое время разделялось большинством советских криминалистов.

Исследуя правовые, методологические основы применения, современное состояние и перспективы развития научно-технических средств расследования преступлений, Н. А. Селиванов в 1965 г. сформулировал иное определение криминалистической техники. Он писал: “Криминалистическая техника, как раздел науки криминалистики, может быть определена следующим образом. Это - научно выработанная система технических средств и методов, созданных на основе обобщения следственной, экспертной и судебной практики, а также активного применения достижений естественных и технических наук, и предназначенных для использования при осуществлении мер защиты от преступлений, при фиксации материальной обстановки мест происшествий, собирании вещественных доказательств, их следственном осмотре и предварительном исследовании, в уголовной регистрации, при розыске и задержании преступников, а также в процессе криминалистической экспертизы, с целью предупреждения, предварительного расследования преступлений и правильного разрешения уголовных дел в суде”.

Достоинство этого определения состоит в том, что технико- криминалистические средства и методы образуют систему и что эта система научно обоснована. Но определение, на наш взгляд, излишне пространно, и, самое главное, оно сводит содержание этого раздела науки к системе уже разработанных, то есть существующих средств и методов. Из определения следует, что научно обоснована криминалистикой лишь сама система этих средств и методов; все остальное в криминалистической технике опирается либо на практику, либо на положения иных наук. Но криминалистическая техника как раздел науки - есть прежде всего система научных положений,

208

теоретических элементов (напомним, что наука - это в первую очередь теоретическое знание) и уже затем результатов приложения этих теоретических положений - технико-криминалистических средств и методов. Последние обоснованы прежде всего положениями криминалистической науки даже в тех случаях, когда представляют собой данные других наук, используемые криминалистикой. В этом и заключается смысл активного, творческого их приспособления криминалистикой для нужд судопроизводства. Наконец, криминалистическая техника не может представлять из себя систему, состоящую только из существующих уже средств и методов, ибо находится, как всякая наука, в постоянном развитии, в постоянном поиске.

Учитывая изложенные соображения, роль и значение общей теории криминалистики для других разделов этой науки, в 1970 г. мы предложили следующее определение криминалистической техники:

Криминалистическая техника - это система научных положений и разрабатываемых на их основе технических (в широком смысле) средств, приемов и методик, предназначенных для собирания, исследования и использования доказательств и иных мер раскрытия и предупреждения преступлений.

С тех пор было предложено еще несколько определений криминалистической техники.

В. Я. Колдин в 1971 г. писал: “Криминалистическая техника - это раздел криминалистики, осуществляющий разработку научно-технических средств и методов расследования и предупреждения преступлений”. По поводу этого определения мы отмечали, что оно страдает, на наш взгляд, серьезными недостатками: в нем не говорится о системе научных положений, составляющих теоретическую основу техники; в определении речь идет только о разработке средств и методов, следовательно, существующие уже средства и методы тем самым исключаются из содержания техники (Курс, т. 1, с. 199).

Видимо, учтя замечания, а также появившиеся в литературе предложения по корректировке нашего определения предмета криминалистики, В. Я. Колдин изменил свое определение техники, изложив его по-иному: “Криминалистическая техника как раздел криминалистики представляет систему теоретических положений и принципов разработки и применения научно-технических средств и методов обнаружения, фиксации, изъятия, накопления и переработки овеществленной информации о расследуемом событии, а также технических средств и способов предупреждения преступлений”.

Думается, что это определение точнее предыдущего, хотя едва ли была необходимость упоминать наряду с теоретическими положениями принципы, которые, как известно, тоже суть теоретические положения. И - как и в прежнем определении - снова из содержания техники исключены фактические средства и методы техники: идет речь об их разработке и применении, но не о них самих.

Изменил свое определение техники и Н. А. Селиванов, включив в него в качестве основы для разработки средств и методов соответствующие

209

теоретические положения.

С удовлетворением мы можем констатировать, что наше предложение включить в определение криминалистической техники (а впоследствии мы это распространили и на определения тактики и методики) указание на систему научных положений, которые являются базой для разработки технических средств, приемов и методик работы с доказательствами, не встретило возражений и было реализовано. Эти научные положения по своему содержанию представляют собой элементы соответствующих частных криминалистических теорий и, как таковые, становятся частями общей теории криминалистики. Самостоятельного же значения в отрыве от общей теории криминалистики, как уже отмечалось, они не имеют. Сущность разрабатываемых на базе этих положений средств и приемов криминалистической техники заключается в том, что они по своему содержанию представляют собой данные естественных и технических наук, специально используемые криминалистикой в целях борьбы с преступностью. Иногда считают, что естественнонаучный характер отдельных из этих средств и приемов придает термину “техника” (в криминалистическом смысле этого понятия) в известной степени условное значение. Под техникой в собственном смысле слова обычно понимают “совокупность вещей, создаваемых и применяемых человеком на основе целенаправленного использования материалов, законов и процессов природы и выступающих в качестве материальных средств целесообразной (прежде всего трудовой и особенно производственной) деятельности людей”.

Необходимо заметить, что не все средства и приемы криминалистической техники соответствуют этому определению. Так, например, строго говоря, к технике в собственном смысле этого слова не относится содержание процесса исследования признаков проявления динамического стереотипа при письме, хотя сама аппаратура, которую использует при этом криминалист, - это техника. Однако несмотря на условное значение термина “техника” как обозначения рассматриваемого раздела криминалистики, в целом его можно принять, ибо тенденции развития криминалистической техники совпадают с тенденциями развития техники в собственном смысле слова.

По мнению Ю. С. Мелещенко, существуют три группы закономерностей, определяющих развитие техники.

Первая группа - это изменения техники, связанные с используемыми материалами. Такие закономерности характеризуются следующими тенденциями: а) расширением ассортимента природных материалов, вовлекаемых в орбиту технического применения; б) все более широким применением искусственных материалов; в) постоянным совершенствованием естественных и искусственных материалов. Проявление указанных тенденций в развитии криминалистической техники нетрудно заметить, например, на материалах, применяемых в криминалистике для выявления следов и получения с них слепков и оттисков.

Вторая группа закономерностей развития техники связана с изменением

210

конструктивных особенностей, структуры и функций технических устройств. Тенденциями, характеризующими закономерности этой группы, являются: а) углубляющийся процесс дифференциации и специализации средств труда или их элементов; б) усложнение технических средств наряду с процессом унификации их элементов; в) автоматизация. В криминалистической технике активно протекают процессы дифференциации и специализации средств исследования, что выражается в создании новой аппаратуры и инструментов, приспособленных для решения задач отдельных видов криминалистической экспертизы, а внутри каждого из видов - для исследования отдельных категорий объектов.

Анализируя влияние научно-технического прогресса на деятельность судебно-экспертных учреждений, М. Я. Сегай указывает на активный процесс коренного перевооружения инструментальной базы экспертной техники. Он пишет: “Оснащение судебно-экспертных учреждений современными приборами и исследовательской аппаратурой обеспечили активное освоение и использование в экспертной практике высокочувствительных аналитических методов исследования вещественных доказательств: атомного эмиссионного и абсорбционного спектрального анализов, лазерного микроспектрального анализа, инфракрасной и ультрафиолетовой спектрофотометрии, радиоспектроскопии, масс-спектроскопии, радиоактивационного анализа, рентгеновского фазового анализа, электронной микроскопии и других. Это обстоятельство ускорило процесс дифференциации и интеграции научных знаний в разработке как узкоспециальных, так и комплексных экспертных методик, углубляющих и расширяющих возможности познания признаков и свойств объектов экспертного исследования, а также процессов их взаимодействия с окружающей средой”.

Логическим следствием расширения возможностей экспертизы стало включение в орбиту судебного исследования новых объектов, доказательственные свойства которых ранее были недоступны для следствия и суда. Это не может не повлиять на процесс доказывания, характерной чертой которого, по Н. С. Алексееву, стало “совершенствование старых и введение новых методов исследования доказательств, основанных на развитии науки и техники, и в связи с этим включение в число доказательств все новых и новых предметов материального мира, а также использование в процессе доказывания данных других наук”.

Прямое отношение к криминалистической технике имеет и компьютеризация производства, расширение сферы применения электронно- вычислительных машин. О. М. Глотов еще в 1972 г. справедливо указывал в этой связи, что использование ЭВМ может повлечь за собой коренную перестройку криминалистических учетов, что “не исключена и возможность усовершенствования на этой же базе приемов и средств анализа доказательств в уголовном деле с передачей ряда логических операций и действий машине. Первые практические использования машинной обработки криминалистической информации приводят к предположениям, что работа по борьбе с преступностью находится на пороге глубоких качественных