1333313_readingbook Актуальные проблемы семантики и ее представления в словарях Этап I. Семантика

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Уральский государственный университет им. А.М. Горького»

ИОНЦ «Русский язык»

филологический факультет

кафедра современного русского языка

Актуальные проблемы семантики и ее представления в словарях Этап I. Семантика

Хрестоматия

Подпись руководителя ИОНЦ Дата

Екатеринбург

2008

ХРЕСТОМАТИЯ ПО СЕМАНТИКЕ

Раздел I. Семантика как лингвистическая дисциплина.

Апресян Ю.Д. Языковой знак и понятие лексического значения Блумфильд Л. Использование языка.

Кобозева И.М. Две ипостаси содержания речи: “значение” и “смысл”. Лайонз Дж. Традиционная семантика.

Новиков Л. А. Лексико-семантическая система и лексическое значение. Толстой Н.И. Некоторые проблемы сравнительной славянской семасиологии.

Раздел II. Лексическая семантика.

Апресян Ю.Д. О языке толкований и семантических примитивах. Апресян Ю.Д. Коннотации как часть прагматики слова. Апресян Ю.Д. Типы неоднозначности в языке и речи.

Апресян Ю. Д. Интегральное описание языка и толковый словарь. Апресян Ю.Д. Семантический язык как средство толкования лексических

значений.

Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999. Вежбицкая А. Из книги «Семантические примитивы» Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография.

Караулов Ю. Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем Мельчук И. А. Опыт теории лингвистических моделей "смысл текст":

Семантика, синтаксис.

Морковкин В. В. Идеографические словари.

Найда Ю. А. Процедуры анализа компонентной структуры референционного значения.

Падучева Е. В. О семантической деривации: слово как парадигма лексем Семантика и категоризация..

Раздел III. Синтаксическая семантика.

Демьянков В.З. «Теория речевых актов» в контексте современной лингвистической литературы: (Обзор направлений)

Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений)

Серль Дж. Р. Что такое речевой акт.

Чейф У. Данное, контрастивность, определенность, подлежащее, топики и точка

зрения

Шмелева Т. В. Смысловая организация предложения и проблема модальности

Раздел I. Семантика как лингвистическая дисциплина.

И.М. Кобозева ДВЕ ИПОСТАСИ СОДЕРЖАНИЯ РЕЧИ: “ЗНАЧЕНИЕ” И “СМЫСЛ” //

Язык о языке : Сб. ст. / Под общ. рук. и ред. Н. Д. Арутюновой. — М. : Языки рус. культуры, 2000.

Во многих естественных языках для обозначения содержания языковых выражений существует не одно, а (по меньшей мере) два слова: смысл и значение в русском языке,

Sinn и Bedeutung в немецком, sense и meaning в английском, смисъл и значение в

болгарском, jelentöség и értelem в венгерском, sens и signification во французском. Что это

— случайность, пример языковой избыточности или же отражение того факта, что в сознании носителей языка присутствуют два связанных между собой, но не тождественных понятия о содержании — два концепта, соответствующие двум ипостасям сущности, которую мы нерасчлененно обозначаем как “содержание” языкового выражения или “информацию”, передаваемую этим выражением?

Попробуем через анализ обыденного употребления слов смысл и значение реконструировать соответствующие им концепты “наивной семиотики”, то есть той части русской языковой картины мира, которая содержит неосознаваемые представления людей о знаках. Данные для такого рода реконструкции многообразны. Это и сочетаемость исследуемых слов, и их семантические и словообразовательные дериваты, и их этимология. Мы, в основном, опираемся на анализ сочетаемости ключевых слов, хотя отчасти затронем и другие характеристики.

1. Замечания об эмпирическом материале

Синонимические словари русского языка подают смысл и значение в интересующих нас употреблениях как синонимы. Толковые словари, толкуя смысл через значение, а значение через смысл, тем самым также рассматривают их как синонимы, хотя и не абсолютные. Ср. значение = ‘то, что данное явление, понятие, предмет значит, обозначает’ , смысл = ‘значение, внутреннее содержание чего-либо, постигаемое разумом’. Из данных толкований видно, что при наличии существенной общей части, которую можно обозначить как ‘содержание’, ‘информацию’, второе отличается от первого введением дополнительного “участника” — ‘познающего разума’. Однако иллюстративный материал словарных статей недостаточен для того, чтобы убедиться в адекватности предлагаемой трактовки семантического различия между смыслом и значением. Так что ее можно считать интересной гипотезой, нуждающейся в обосновании.

Материал, которым располагаем мы, — корпус примеров из текстов разных жанров, в которых изучаемые слова употребляются нетерминологически, — показывает четкую тенденцию к противопоставлению этих двух слов и позволяет выявить признаки, на которых основано это противопоставление.

<…>

2. “Семиотическое” значение значения и смысла и проблема его идентификации

Оба исследуемых слова полисемантичны. Интересующее нас значение “содержания, информации”, которое естественно назвать “семиотическим”, является для них, по мнению большинства лексикографов, главным, но не единственным. В этой связи возникает проблема идентификации “семиотических” употреблений, то есть проблема установления того, что в данном контексте слово выступает именно в “семиотическом” значении.

Признаком “семиотического” употребления наших слов мы считаем возможность построить синонимичную перифразу, устранив ключевое слово и заменив его

описательным выражением типа (то),что Х о(бо)значает/выражает; то, что кто-то хотел сказать при помощи Х; то, как надо понимать/ истолковывать X. Так, в примере

(6) Значение этой надписи не ясно слово значение употреблено семиотически, что показывает возможность перифразы Не ясно, что означает эта надпись. А в примере (7) Значение этого события огромно слово значение употреблено несемиотически, так как замена его на описательный оборот нужного типа невозможна: *То, что означает это событие, огромно. В большинстве случаев такой тест дает однозначный результат, но в некоторых контекстах возникает неопределенность.

Рассмотрим подробнее вопрос о соотношении семиотического и несемиотических значений у каждого из исследуемых слов.

У значения выделяют два значения: 1) то, что нечто значит, обозначает (интересующее нас “семиотическое” значение); 2) важность, значительность, роль.

При более пристальном рассмотрении в рамках несемиотического значения можно выделить по меньшей мере семь употреблений: 1) значимость, важность, ср. (8)

Приобретает особое политическое значение правильное решение вопроса о неплатежах; 2) влиятельность, ср. (9) Он так юлил, что часовые невольно почувствовали свое значение; 3) ценность, ср. (10) Если только понятие долга имеет для него какое-нибудь значение, он почувствует даже отвращение при мысли о том, что он мог поддаться расчету на выгоды, которыми сопровождалось бы для него нарушение долга; 4) роль, ср.

(11)пророческое для нас значение Пушкина; 5) воздействие, влияние, последствия, ср.

(12)В чем значение провозглашения независимости Намибии для нас?; 6) предназначение, функция, ср. (13) Спорт не только формирует личность, он имеет и другое значение, связанное с раскрытием возможностей человеческого тела и духа; 7) сила, статус, ср.

(14)Из-за грубых нарушений УПК ряд доказательств потерял свое доказательственное

значение.

Разумеется, мы не настаиваем на окончательности вышеприведенного разбиения несемиотических употреблений. Они достаточно близки между собой, и, по-видимому, могут быть возведены к единому гештальту — представлению о доле, части нагрузки, которая падает на некоторый объект, лицо или событие в ряду ему подобных в некоторой ситуации, участниками которой они являются. Кстати, образ “распределения нагрузки” косвенно поддерживается данными этимологии: один из синонимов “несемиотического” значения — важность — этимологически связан с идеей “веса”. В связи с этим рискнем предположить следующий путь семантической деривации: прямое значение слова значение — семиотическое, что подтверждает и этимология: значение < значить/знак < знать. Типичная метафора для информации — содержимое вместилища, контейнера — носителя информации. Каждый знак содержит, несет в себе свое значение как полезный груз, точнее часть общего груза — мысли, подлежащей выражению. Обобщая, получаем тот же гештальт: доля нагрузки, приходящаяся на некоторый объект в ряду других, совместно с ним участвующих в некотором процессе. Тогда возникновение несемиотических употреблений можно рассматривать как перенос данного гештальта на другие типы объектов. Заметим, что соссюровский термин значимость , или ценность (valeur), входит в тот же круг образов, акцентируя внимание на том, что содержание знака есть лишь доля некоего общего содержания, приходящаяся на данный знак после разделения этого общего содержания между всеми знаками, покрывающими определенную сферу человеческого опыта.

<…>

Сложнее обстоит дело со смыслом. У этой лексемы выделяют три значения: 1) значение 1; 2) цель, разумное основание чего-либо; 3) разум. (Последнее характеризуется как устаревшее во всех случаях его употребления, за исключением связанного употребления в составе фраземы здравый смысл, и мы далее не будем его рассматривать). В данном случае направление семантической деривации, по-видимому, противоположно тому, что мы имели в случае значения. Первым здесь было несемиотическое

употребление, относящееся к сфере целесообразной деятельности. Смысл — это мысль, представление о некотором благе, пользе, выступающая как мотивировка предпринимаемого субъектом действия. Тогда смысл в семиотическом употреблении можно рассматривать как сужающую синекдоху: это мысль, мотивирующая совершение речевого действия, в частности, и прежде всего — мысль, выражаемая в ходе этого действия. Область контекстов, допускающих двоякое (семиотическое и несемиотическое) понимание у смысла оказывается шире, чем у значения, поскольку носителями смысла в отличие от значения гораздо чаще выступают несобственно знаковые сущности.

<..>

3. Концептуальный анализ значения и смысла

Скрытые от непосредственного наблюдения различия между двумя концептами “наивной семиотики” проявляются в виде доступных для анализа различий в сочетаемости соответствующих лексем, то есть в составе их валентностей (активных и пассивных), или, иначе говоря, составляющих их окружение семантико-синтаксических позиций, и в спектре возможностей заполнения этих позиций.

Исследуя окружение смысла и значения, мы обнаружили, что сочетаемостные различия между ними проявляются как в количестве открываемых позиций, так и в характере их заполнения.

Общими для смысла и значения являются следующие четыре синтагматических партнера:

1.Носитель ‘содержания’. Примеры заполнения этой позиции — надпись в примере (6) или долгая речь в (21):

(21) Смысл этой долгой речи тот, что без денег ничего не выйдет.(В.И.Даль)

2.Экспликация ‘содержания’. Пример заполнения — предложение без денег ничего не выйдет в (21).

3.Предикат, актантом которого является ‘содержание’, напр., исказить в (22) (22) Он исказил смысл моих слов.

4.Определение к ‘содержанию’, напр., заманчивый (смысл), точное (значение). Партнером, специфическим для смысла и никогда не встречающимся в контексте

значения является:

5. Область бытования ‘содержания’, например предложные группы в будущем и в

восприятии населения в (23):

(23) Я не исключаю, что в будущем слово “партия” в восприятии населения

наполнится каким-то другим смыслом.

Ниже эта синтагматическая особенность смысла предстанет как отражение отличительной черты соответствующего понятия о содержании.

Рассмотрим последовательно результаты анализа сочетаемости смысла и значения по всем указанным позициям.

3.1. Типы носителей смысла и значения.

Существенным для наших целей является два семантических противопоставления на множестве выражений, выступающих в роли Носителя содержания хотя бы при одном из анализируемых слов.

Первое противопоставление связано с природой носителя. Одни носители информации являются знаками по преимуществу, то есть чем-то, возникшим и используемым только как средство передачи информации. Это знаки естественного языка и построенные из них выражения (слово, речь, стихи и т.п.), а также элементы других знаковых систем и создаваемые с их помощью “тексты” — жесты, изобразительные символы (например, элемент герба), ритуалы (например, обычай красить яйца) и т.п. Другие носители информации — это объекты и явления самого разного происхождения, которые возникают и существуют сами по себе, независимо от потребностей передачи

информации внутри некоторого сообщества и вообще, как правило, независимо от воли человека (например, лицо, пороки, запах, природа, сон, суматоха и т.п.). Промежуточное положение между этими двумя типами носителей занимают артефакты и целенаправленные действия, для которых знаковая функция выступает как побочная, дополнительная к их главной функции. Так, храм — это прежде всего место общения с Богом, но вместе с тем храм функционирует и как знак, несущий информацию об устройстве мира, ср. следующий пример:

землю, море, воздух. планеты и звезды. (“Моск. худ.” 1990)

Казнь, главное назначение которой — покарать преступника, может побочно функционировать как знак, своей формой информируя о характере совершенного преступления. Так, в одном из стихотворений Пушкина описывается сцена посмертных мук ростовщика, поджариваемого в аду на вертеле, по поводу которой завязывается следующий “проясняющий” диалог:

(25) А я: “Поведай мне: в сей казни что сокрыто?” Вергилий мне: “Сей казни смысл велик: одно стяжание имев всегда в предмете, жир должников сосал сей злой старик и их безжалостно крутил на этом свете”.

(А.С.Пушкин)

Сравнение сочетаемости значения и смысла по валентности Носителя показывает, что множество носителей значения является собственным подмножеством носителей смысла. (Это отражается в более высокой частоте встречаемости семиотического ЛСВ лексемы смысл в текстах неспециального характера по сравнению с таким же ЛСВ лексемы значение).

Смысл могут иметь сущности любого из трех классов, рассмотренных выше, то есть любые объекты и явления, доступные восприятию. Это могут быть знаки естественного языка, как в (23) и выражения, построенные из этих знаков как в (22). Это могут быть ритуалы, как в следующем примере:

(26)Христиане переняли обычай римлян пересылать в качестве поздравлений друг другу окрашенные яйца, вложив в него иной смысл...(из газет.)

Это могут быть артефакты, дополнительно выполняющие функцию знаков, как храм в (24) или модель свитера, как в (27):

(27)У меня есть модель свитера с длиннющими рукавами, которые обязательно надо засучивать. В этом и смысл моей работы: постоянно засучивать рукава...(Из газет)

Это и целенаправленные действия, как казнь в (25). Наконец, это могут быть объекты природного происхождения, например, лицо в (28):

(28)Лица... людей наделены смыслом. (Ж.-П. Сартр)

вся природа в целом , как в (29):

(29) Надо остаться наедине с природой, погрузиться в неё, чтобы понять ее внутренний смысл. (Из газет)

и вообще, практически любая ситуация, например наблюдаемая сценка случайного столкновения прохожих, как в (30):

небом. Будь нас четверо или пятеро, мы, наверное, отметили бы это столкновение,

...мы посмеялись бы над растерянным выражением двух детских лиц. Но

одинокого человека редко тянет засмеяться — группа приобрела для меня на миг острый, даже свирепый, хотя и чистый, смысл (Ж.-П. Сартр).

Значение же могут иметь только те носители информации, для которых знаковая функция является если не главной, то по крайней мере побочной, а значит, существуют правила и договоренности, регламентирующие способ интерпретации таких носителей в рамках некоторого сообщества. Так, если речь идет о конвенциональных жестах, общепринятых в рамках некоторого языкового сообщества, то передаваемая ими информация называется значением, ср.:

(31) Если бы она знала значение этого жеста, она бы оскорбилась.

Если же речь идет об индивидуальном, конкретно-ситуативном способе передачи информации с помощью мимики и жестов, то употребляется уже слово смысл :

(32) Изредка она наклонениями головы, глазами и улыбками делала мальчику

знаки, смысл которых был таков, чтобы он не глупил и вслух при всех не заговаривал с Воронюком о таких вещах. Дай, мол, срок, всё устроится само собой, будь спокоен.

(Б.Л.Пастернак)

Если же мы встречаем слово значение применительно к стихийному явлению, то такое употребление сразу переводит данное явление в разряд знаков по преимуществу, т.е. намекает на включенность его в какую-то знаковую систему. Так, например, такое стихийное с материалистической точки зрения, явление, как сон может трактоваться как имеющее значение:

(33) Ее тревожит сновиденье. Не зная, как его понять, мечтанья страшного значенье Татьяна хочет отыскать. (А.С.Пушкин)

И это влечет за собой представление о том, что сон — текст на некотором языке, который можно понять, если знаешь этот язык. Сонники — это не что иное, как “толковые словари” языка снов. Запахи в общем случае не бывают носителями значения. Мы не говорим об объекте, обладающем характерным запахом, что он является значением этого запаха, даже если мы получаем информацию о наличии этого объекта поблизости только благодаря его запаху (хотя и можем сказать что-то типа Этот запах означает, что загорелась электропроводка/что здесь курили травку, ср. понятие природного знака-

индекса в семиотике). Другое дело — запахи, специально разрабатываемые парфюмерами, для которых аромат духов — это не просто свойство, воспринимаемое обонянием, а сложный знак, состоящий из простых знаков, каждый из которых связан с вполне определенным содержанием — например, возрастной характеристикой, настроением. чертой характера и т.п. То есть в этой области , как и в других областях, связанных с производством предметов потребления, действует определенная семиотическая система, благодаря чему соответствующие артефакты побочно функционируют как знаки. Тем самым запах духов попадает в третий выделенный выше класс носителей информации, и как таковой может быть носителем не только смысла, но и значения:

Таким образом, ограничения на сочетаемость смысла и значения с разными типами носителей показывают, что концепт значения в обыденном русском языке связан с презумпцией существования знаковой системы, элементом которой или текстом на языке которой выступает носитель значения. Концепт смысла такой презумпции не имеет.

Второе измерение, по которому различаются носители смысла и значения, присуще только знакам по преимуществу и связано со сложностью структуры носителя. Здесь имеется шкала, полюсами которой являются, с одной стороны, единицы языка, с другой стороны, — целые тексты на этом языке, а промежуточное положение занимают разной степени сложности языковые образования — словосочетания, предложения и т.п. Бросается в глаза обратная зависимость между сложностью структуры выражения и

употребительностью применительно к нему слова значение. Так, при правильности сочетаний смысл закона/пьесы/этой долгой речи сочетания значение закона/пьесы/этой долгой речи могут быть сочтены правильными только при несемиотическом прочтении значения. Понять причину этого соотношения мы сможем только после того, как будет проанализирована сочетаемость данных лексем по другой общей для них валентности — валентности экспликации содержания.

3.2. Экспликации смысла и значения.

Различие между концептами смысла и значения отчетливо выявляется при сравнении характера их экспликации (явной или подразумеваемой) при одном и том же носителе. Рассмотрим для начала такой носитель как слово, потому что именно с этим типом носителя свободно сочетаются обе лексемы. С другими видами общих носителей

— языковыми выражениями, большими, чем слово, — как было сказано выше, значение употребляется достаточно редко, и к рассмотрению соответствующего материала мы обратимся позднее, когда будем располагать результатами анализа “наивных” суждений о

смысле и значении слов.

3.2.1. Значение слова vs смысл слова

3.2.1.1. Значение слова как его словарное толкование (инвариант интенсионала).

Когда говорят о значении слова, имеют в виду то его содержание, которое эксплицируется словарным толкованием. Ср.:

(35)Значенье слова “коса” различно. (В.И. Даль)

(36)Бопре в отечестве своем был парикмахером, потом в Пруссии солдатом, потом приехал в Россию pour etre outchitel, не очень понимая значение этого слова. (А.С.

Пушкин)

(37)Я мог расслышать массу слов, которые они часто повторяли...; я незаметно вытащил из сумки свой многоязычный словарь и начал отыскивать слова. Нельзя сказать, чтобы найденные слова звучали ободряюще, вот значения большинства из них : “ordog” — дьявол, “pokol” — ад, ”stregoica“ — ведьма, “vroloc“ и “vlkosak“ — значение

обоих слов одно и то же, но одно по-словацки, а другое по-сербски обозначает что-то среднее между оборотнем и вампиром. (Б.Стокер)

Ясно, что в (35) речь идет о трех прочтениях формы коса, которые известны каждому носителю русского языка и для всех них одинаковы. Именно эти три прочтения сопоставляются трем омонимам коса в толковых словарях. В (36) имеется в виду, что француз Бопре согласился приехать на службу в Россию, даже не зная, какой род деятельности обозначает русское слово учитель, поскольку иначе в скрытой цитате пофранцузски было бы употреблено французское слово, выражающее то же самое или по меньшей мере близкое содержание. В (37) в качестве экспликаций значения иностранных слов выступают либо их переводные эквиваленты в родном языке, значение которых известно его носителю, либо в случае отсутствия точных эквивалентов — толкование на родном языке. Таким образом, значение слова — это то содержание, та информация, которая закреплена за ним в данном языке. Используя терминологию лингвистической семантики, можно было бы сказать, что значение слова — это его виртуальный сигнификат.

Когда говорят о смысле слова, то, как правило, имеют в виду нечто иное. Что же именно? Пытаясь дать ответ на этот вопрос, мы выявили по меньшей мере четыре возможных понимания смысла слова.

3.2.1.2. Смысл слова как его экстенсионал.

Во-первых, экспликацией смысла слова может выступать указание на его экстенсионал, или денотат. Так происходит в тех случаях, когда предполагается

вариативность в оценке границ множества объектов или ситуаций, обозначаемых данным словом. Ср.:

(38) Вот мы то и дело говорим “партия”. Это слово на уровне бытового каждодневного сознания ...мало для кого означает некую общность в 20 млн. человек.

Реальность эту уловил и четко выразил поэт: “...мы говорим партия, подразумеваем Ленин”. Ну, а в наши дни — Горбачев... (такое понимание нашло выражение в формуле “Партия начала перестройку”). Но не только Горбачев. Еще: ЦК КПСС...; еще —

обком, горком, райком в лице их секретарей и нанятых служащих. Вот, пожалуй, и все. Первичная организация воспринимается уже как нечто иное —

хотел бы под ним подразумевать именно это, массово распространенное содержание.

(Из газет)

Говоря о другом смысле слова партия автор высказывания (38), очевидно, не предполагал, что изменится разделяемое всеми носителями русского литературного языка определение выражаемого данным словом понятия, его сигнификат (вследствие чего, в частности, должен был бы измениться и способ его перевода на другие языки). То, что может, с его точки зрения, измениться, — это соотнесенность данного имени с объектами мира дискурса, например оно будет соотноситься со всем множеством членов данной организации, а не только с его “верхушкой”.

Подобная, так сказать, экстенсиональная, неоднозначность иногда предстает как полисемия, т.е. наличие у слова двух разных значений. Ср. два значения слова народ (по словарю Ожегова):1) население страны; 2) основная трудовая масса населения страны. Но чаще такая неоднозначность “не дотягивает” до языковой полисемии. Так экстенсионал слова боярство — это либо множество всех представителей высшего сословия древней и средневековой Руси, либо его собственное подмножество — бояре, состоящие на службе у князя, в отличие, например, от новгородских или митрополичьих бояр ( см. Средневский 1958: 160-162). Именно этот аспект семантики слова уточняет А.С.Пушкин, употребив его

вконтексте, допускающем оба понимания:

(39)Не Ф(едор), а Языков, т.е. меньшое дворянство, уничтожило местничество и

боярство, принимая сие слово не в смысле прид[ворного] [?] чина, но в смысле а[ристокрации]. (А.С.Пушкин )

Тем не менее в толковых словарях русского языка боярство фигурирует как однозначное слово, обозначающее “внешний слой господствующего класса” (Ожегов), что вполне допустимо, поскольку в большинстве случаев неоднозначность указанного типа легко разрешается за счет контекста, ближайшего языкового (например, за счет ограничительных определений), либо широкого, включающего знание соответствующих исторических реалий.

В отечественной лексикологии говорят в таких случаях о диффузности значения. В англоязычной лингвистической семантике используется термин vagueness — “нечеткость, размытость”. Нечеткость данного рода встречается, во-первых, у собирательных существительных типа народ, партия, боярство и т.п., которые могут обозначать как некоторое множество, так и его собственное подмножество. При этом возможны различные соотношения множества и подмножества. Так, народ используется для номинации всего множества и его основной части в противовес некоторой выделенной группе, а партия и боярство — для номинации всего множества и его меньшей выделенной группы в противовес основной части. Во-вторых, такая нечеткость в принципе возможна у любого имени класса объектов, в пределах которого выделимы подклассы, различающиеся по какому-либо признаку, но не имеющие в обыденном языке