дворянское гнездо

Характер диалога в романе изменяется только один раз, во время свидания Лизы и Лаврецкого. Он становится "импрессионистским", передающим эмоциональную атмосферу свидания, намекает на чувства героев. Диалог состоит из отрывочных фраз и неполных предложений, в которых повторяются отдельные слова. Замешательство Лаврецкого передано многоточиями и повторами: "Лиза!... Лиза... "Я...я...я... люблю вас"). Психологическое состояние героев дано в авторских "описательных" ремарках: "сердце его захолонуло", "произнес он с невольным ужасом" и т.д. Как было отмечено, главные герои "все подлинно гармонические моменты любви... переживают вне ситуации общения" . Диалог занимает большое место в повести, но его значение специфично: "Вы сегодня были сердиты. - Я? - Вы. - Отчего же, помилуйте... - Не знаю, но вы были сердиты и ушли сердитыми. Мне было очень досадно, что вы так ушли, и я рада, что вы вернулись". В речевых интонациях передаются эмоции героев; разговоры "ни о чем" отражают неопределенность их чувств, диалоги создают эмоциональную атмосферу, в которой формируются отношения Аси и господина Н. Н., запечатлевают причудливую смену настроений героини. Диалог становится драматичным (когда реплики приравниваются к действию) в повести однажды - во время свидания, выявляя грубость и непоследовательность поведения Н. Н. (неожиданную для него самого). В самый решительный момент герой вспоминает о Гагине и восклицает: "Ваш брат... ведь он все знает... Он знает, что я вижусь с вами". Эта фраза определяет последующее развитие событий. В этом диалоге каждое слово равно поступку. И эти действия не соответствуют характеру отношений, сложившихся у молодых людей ранее. Поэтому героиня не сразу понимает смысл слов и переспрашивает: "Я должен был ему все сказать. - Должны? - проговорила она невнятно". Дальнейшие обвинения, которые предъявляет Н. Н. Асе ("Да, да, - повторил я с каким-то ожесточением, - и в этом вы одни виноваты..."; "посмотрите лее, что вы наделали..."), являются, по сути, его самым решительным действием, в ответ на которое Ася отвечает не словами, а резким и неожиданным движением: "...она вдруг вскочила - с быстротою молнии бросилась к двери и исчезла...". Таким образом, диалог в повести и романе выполняет различные функции. Подытоживая вышеизложенное, можно сказать, что близкие по тематике повесть и роман Тургенева конца 50-х гг., с характерной для его творчества коллизией "счастья и долга", при ближайшем рассмотрении обнаруживают различия в характере конфликта, в изображении хронотопа, в роли второстепенных персонажей, в масштабах художественного мира, широте отражения действительности, форме повествования.

В эпилоге «Дворянского гнезда» звучит элегический мотив скоротечности жизни, стремительного бега времени. Прошло восемь лет, ушла из жизни Марфа Тимофеевна, не стало матери Лизы Калитиной, умер Лемм, постарел душой и телом Лаврецкий. В течение этих восьми лет совершился, наконец, перелом в его жизни: он перестал думать о собственном счастье и добился того, чего хотел – сделался хорошим хозяином, выучился пахать землю, улучшил быт своих крестьян. В сцене встречи Лаврецкого с молодым поколением дворянского гнезда Калитиных выражено предчувствие Тургеневым ухода в прошлое целой эпохи русской жизни.

Роман появился в печати в 1859 году, накануне крестьянской реформы, которая очень много изменила не только в жизни крестьянства, но и всего общества. Русское дворянство оказалось перед лицом таких жизненных испытаний, которые обернулись трагедией для многих его представителей.

В романе рядом с Лаврецким оказываются те силы, которые связаны со светлым будущем, здоровым, открытым всему лучшему. Не случайно действие в эпилоге происходит весной: «Опять повеяло с неба сияющим счастьем весны; опять улыбнулась она земле и людям; опять под ее лаской все зацвело, полюбило и запело». Дом Калитиных как будто помолодел. Он, казалось, кипел жизнью и переливался весельем через край, из окон на улицу неслись радостные звуки звонких молодых голосов, беспрерывного смеха. Как элегическое прощание с жизнью звучат слова Лаврецкого: «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!»

Герой живет в ожидании конца. Обращаясь к молодому поколению, Лаврецкий говорит: «Играйте, веселитесь, растите, молодые силы… жизнь у вас впереди, и вам легче будет жить: вам не придется, как нам, отыскивать свою дорогу, бороться, падать и вставать среди мрака: мы хлопотали о том, как бы уцелеть, – сколько нас не уцелело – а вам надобно дело делать, работать».

Особенно впечатляющим моментом в эпилоге является картина последнего свидания Лизы и Лаврецкого. Оно безмолвно, как то чувство, которое не умерло в душах героев. И автор не хочет прикасаться к нему, предоставляя нам право домыслить и дочувствовать самим.

В данной ситуации Тургенев остается верен собственным художественным принципам. Он всегда был убежден, что художник должен быть «тайным» психологом. Все, что чувствует героиня, выражает ее внешность: «Она прошла близко мимо него, прошла ровной, торопливо-смиренной походкой и не взглянула на него; только ресницы обращенного к нему глаза чуть-чуть дрогнули, только еще слегка наклонила она свое исхудалое лицо – и пальцы сжатых рук, перевитые четками, еще крепче прижались друг к другу».

Образы тишины и безмолвия вообще имеют символическое значение для Тургенева. Этот образ - выражение внутренней тишины духа, внутренней нравственной деятельности, высшей духовной красоты. Красота и обаяние тихой жизни видятся и слышатся Лаврецкому в его неказистом Васильевском, где жила тетка Глафира. Только после того, как герой услышал эту тишину русской жизни, он смог понять и полюбить Лизу с тишиной ее веры, с глубокой скрытой красотой ее души. Не углубляясь в диалектику души своих героев, Тургенев, тем не менее, передает всю полноту их внутренней жизни.

Эпилог романа является концентрированным выражением всей его проблематики, символического, образного значения. В нем заключен основной лирико-трагический мотив, передана атмосфера и настроение увядания, исполненного поэзии заката. При этом Тургенев показывает, что в русском обществе подспудно зреют новые, лучшие, светлые силы.

Таким образом, художественная манера Тургенева-писателя с полной силой реализована в эпилоге романа «Дворянское гнездо».