5_kniga

спросила, в чем дело. Она пробормотала:

— Я просто удивляюсь, как вы оба можете так долго любить друг друга, в то время как я влюбляюсь и разлюбляю так часто… Мама, ты должна мне рассказать, как сделать так, чтобы мужчина любил меня, а не мое тело… Я бы хотела, чтобы мальчишки сначала заглядывали в мои глаза, как отец смотрит в твои глаза; я бы желала, чтобы они хотя бы раз заглянули в мое лицо, потому что оно не самое уродливое, но они все заглядываются на мою фигуру, и больше ничего. Я бы так хотела, чтобы кто-то провожал меня взглядом, как Джори провожает Мелоди…

Синди обняла меня и положила мне голову на плечо.

— Мне так стыдно, мама, правда, так стыдно за вчерашнее ночное происшествие. Спасибо, что не ругаешь и не пилишь меня. Я обдумала то, что ты сказала, и ты — права. Лэнс был наказан, а виновата во всем я. — Она умоляющим взглядом заглянула мне в глаза. — Мама, я серьезно: я люблю Лэнса. Все девушки в моей школе начали делать это, когда им было еще одиннадцать,

двенадцать и тринадцать. А я все держалась, хотя мальчишки бегали за мной больше, чем за другими. Девчонки думали, что я тоже занимаюсь этим, хотя я и понятия не имела. Однажды я услышала, как мальчишки обсуждают девчонок, и оказалось, что я одна белая ворона. Они говорили обо мне как о ненормальной или лесбиянке. И тогда я решила, что в это Рождество позволю Лэнсу все, что он захочет. И это будет мой ему подарок.

Я недоуменно смотрела на нее, думая, правду ли она говорит, а она продолжала оправдываться, говоря, что она — единственная девственница в своей группе, что это действительно странно для девушки в нашем мире; что она уже считается старой.

— Пожалуйста, мама, не возмущайся, потому что если ты будешь стыдить меня, то я устыжусь и перестану говорить. Мне хотелось этого, начиная с двенадцати лет, но я слушалась тебя и держалась долго. Но ты должна понять: то, что я делала с Лэнсом, не случайная связь. Я люблю его. И пока не вошли вы с Бартом… мне… мне было так хорошо.

все подготовились к Рождеству; елка стоит наряженная, подарки завернуты и разложены, но Мелоди, как обычно, сидит в своих комнатах, будто только там она чувствует себя в безопасности.

— Кэти, — сказал Крис, — было бы здорово, если бы ты не держала меня за недоумка. Лэнс не улетел, потому что аэропорт не работает. Полеты прекращены. В данный момент Лэнс находится в нескольких метрах от моего телефона. Он пришел ко мне и во всем сознался. Я подлечил его сломанный нос, другие раны и ругал страшным образом Барта. Он — зверь, мальчик теперь с изуродованным лицом.

Рано утром следующего дня мы услышали по радио, что все дороги завалены снегом. Поступило предупреждение: всем оставаться дома. Мы оставили радио включенным на весь день, надеясь на то, что метеорологи будут беречь наши жизни и предупреждать по мере надобности.

— Никогда раньше зима в этих горах не была столь жестокой, — драматизировал ситуацию звучный мужской голос по радио. — Побиты все

погодные рекорды.

Час за часом мы наблюдали, как снег заносит нас, стремясь Изолировать от остального мира. К нам с Синди присоединился Джори.

И вновь я видела, как мы четверо, закрытые в единственной комнате, шепчемся о Санта Клаусе, надеясь, что он придет и отыщет нас. Крис тогда написал ему письмо. Как жаль мне было наших близнецов, когда они проснулись на утро после Рождества! Они просыпались для новых несчастий, не в силах даже припомнить ничего хорошего в прошедшем.

Звук кашля Джори вернул меня к настоящему. Я со страхом взглянула на него: каждые несколько минут Джори задыхался от пароксизмов кашля.

Вскоре он направился в кресле-каталке в свою комнату, сказав, что хочет лечь. Я с удовольствием помогла бы ему, но знала, что Джори хочет делать все сам.

— Я снова начинаю ненавидеть этот дом, — проворчала Синди. — Теперь вот Джори простудился. Я знала, что здесь так и будет: холодно и страшно. Я специально позвала Лэнса с

собой, чтобы чуть отвлечься от этого кошмара. Я надеялась, что у нас на Рождество будет каждый день вечеринка, мы все будем слегка пьяные и веселые. И я позабуду, что я живу рядом с этими тенями, рядом с Бартом и этим скрюченным Джоэлом. А теперь у меня никого нет, кто бы успокоил меня, кроме тебя, мама. Джори держится так отдаленно; он думает, что я еще слишком ребенок, чтобы понять его проблемы. Мелоди вообще ни с кем не разговаривает. Барт слоняется с таким видом, будто замыслил преступление. А этот старик пугает меня так, что холод пробегает по спине. У нас нет знакомых. Никто никогда не приезжает в гости. Мы все заперты здесь и действуем друг другу на нервы. Я так жду этот бал, который замыслил Барт. По крайней мере, там я смогу встряхнуться и повеселиться.

Как из-под земли появился Барт с криком:

— Ты не останешься здесь! Ты подкидыш, которого пригрела моя мать!

Синди вспыхнула:

— Ты опять пытаешься сжить меня со света, шут гороховый? Теперь у тебя это не выйдет! Я теперь

не боюсь тебя!

—Не смей называть меня шутом! Подкидыш!

—Ну, ну, что ты сможешь со мной сделать,

шут?! — Синди дразнила его, прячась за стульями и столами, провоцируя погоню. Тем самым она давала себе хоть одно развлечение в этот скучный день.

—Синди! — возмутилась я. — Как ты можешь так разговаривать с Бартом? Сейчас же извинись перед ним, сейчас же!

—Нет, извиняться я не буду — мне не в чем извиняться! — Она кричала не на меня, а на Барта. — Он — зверь, маньяк, он ненормальный, и хочет сделать нас всех такими же ненормальными!

Я увидела, как бледнеет лицо Барта, и закричала что было силы:

— ОСТАНОВИСЬ!

Но Барт рванулся и схватил Синди за волосы. Она пыталась вырваться, но он держал ее крепко. Я вмешалась, чтобы предотвратить попытку Барта ударить ее. Барт навис над Синди и произнес:

— Если ты еще хоть раз попытаешься говорить со мной в таком тоне, малышка, ты пожалеешь об этом. Ты любишь свое тело, свое лицо, свои волосы… Но еще одно оскорбление — и ты будешь прятать их от людей и разобьешь все зеркала!

Его тон показывал, что угрожал он серьезно. Я помогла Синди встать.

—Барт, ты не посмеешь. Всю жизнь ты отравлял существование Синди. Как ты можешь после этого обвинять ее в том, что она хочет возмездия?

—Ах, так? Ты на ее стороне, и это после того, что она сказала?

—Синди, скажи ему, что ты извиняешься, — умоляюще попросила я. Затем обернулась к Барту. — И ты извинись, я прошу.

В темных глазах Барта была нерешительность, когда он увидел мое горе и отчаяние. Но она моментально прошла, едва Синди взвизгнула:

— Нет! Я не извинюсь! И я не боюсь его! Ты такой же придурок, как этот старый шут, который бродит по дому и бормочет себе под нос. Мальчик,

из тебя тоже скоро песок посыпется! Может, ты и свихнулся на том, что тебе не надо ничего, что нужно мужчине, братик!

—Синди… — в шоке прошептала я. — Извинись перед Бартом.

—Никогда, никогда, НИКОГДА, в особенности после того, как он поступил с Лэнсом!

Ярость на лице Барта испугала меня.

К счастью, в тот же момент в комнату вошел Джоэл. Он встал со скрещенными на груди руками и спокойно встретил яростный взгляд Барта:

— Сын мой, прости ей. Бог видит и слышит все, и час кары господней наступит. Она — как птичка, которая действует по инстинкту, не зная законов морали. Она говорит, поступает, как дитя, бездумно. Она — ничтожество по сравнению с тобою, Барт. Это просто копна волос на голове и вешалка для тряпок — а ты рожден для того, чтобы мыслить и вести за собой.

Ярость Барта погасла. Он последовал за Джоэлом, не взглянув в нашу сторону. Я была потрясена и испугана: Барт так послушно следовал за ним, не

задав ни единого вопроса, не изрекая ни единого возражения. Как и чем Джоэл завоевал его?

Синди упала в мои объятия и зарыдала.

— Мама, что с нами случилось? Отчего мы говорим друг другу гадости? Отчего мне так захотелось оскорбить его? Но я хочу отплатить Барту. Я хочу вернуть ему обратно каждую гадость, что он говорил мне.

Она рыдала и всхлипывала у меня на руках, пока не ослабела. Она так напоминала мне себя саму, когда мне страстно хотелось любить и быть любимой; жить полной, насыщенной жизнью, поспешно, не дожидаясь своей эмоциональной зрелости…

Я вздохнула и прижала ее к себе. Когда-нибудь, как-нибудь, конечно, все наши проблемы разрешатся. Я утешалась только этой мыслью и молилась, чтобы Крис поскорее вернулся домой.

РОЖДЕСТВО

Как всегда в свой канун, Рождество с его очарованием и душевным спокойствием воцарилось-таки в наших встревоженных сердцах,