Тема 12: Пожилой и старческий возраст

1. Границы пожилого возраста

2. Факторы, влияющие на старение

3. Психологический портрет старости

4. Смерть как кризис индивидуального существования

12.1. Границы пожилого возраста

Старость — один из самых парадоксальных и противоречивых периодов жизни, связанный с тем, что «последние вопросы бытия» (М. М. Бахтин) встают перед человеком во весь рост, требуя разреше­ния неразрешимого — совместить возможности старого человека в понимании мира и его жизненный опыт с физической немощью и невозможностью активно воплотить в жизнь все понимаемое.

Начиная с мифологической архаики, человечество интересуется сравнениями мира детства и мира старости. Но хотя аналогии между детством и старостью достаточно формальны и поверхностны, они не лишены интереса. Прежде всего бросается в глаза «зеркальность» старости и детства: если детство — начало жизни, «заря», то ста­рость — конец, «закат»; если детский организм предельно пластичен, то старчес­кий — в высшей степени ригиден. Но главное, что роднит детство и старость, — это то, что и ребенок, и старик меняют осознание своего положения в социуме, сравни­вая себя со взрослым, зрелым человеком; оба они в известном смысле отделены от общества своеобразными институтами социализации: ребенок — попечительством, воспитанием, школьным обучением и т.д., а старый человек — институтом социаль­ного обеспечения старости (пенсией), опекунства и т.д.

Тем не менее современная старость другая, не такая, какой была, скажем в древности или в средние века, и осознание современным человеком старения и ста­рости — другие. Средняя продолжительность жизни в бронзовом веке, по-видимому не превышала 18—20 лет, а во времена Римской империи — 23 года; в средние века она поднялась до 35 лет, в XIX в. достигла 44 лет, а уже в 70-е гг. XX в. — 68—72 лет. Канули в Лету представления о возрасте 50—60 лет как о старости и немощности, смертность в этом возрасте упала даже по сравнению с концом XVIII в. почти в 4 раза. В наше время реальные возможности жить простираются в среднем до 70 лет, а лимит трудоспособности значительно опережает дату старости в большинстве высокоразви­тых стран. Современному человеку очень трудно почти 25 лет своей жизни осознать как период угасания, распада, ненужности и т.д.

Хотя старение и неизбежный биологический факт, тем не менее культурная среда, в которой оно происходит, оказывает на него влияние. Старинная французская пословица — «Каждый стареет так, как он жил» — намечает лишь одну из тенденций, присущих пожилому и преклонному возрасту. Она не отражает иных закономерностей этого возрастного периода. В действительности старости присущ свой лик, роднящий доселе несхожих людей. Сюда относится и некото­рая эгоцентричностъ, и медлительность в принятии решений, влеку­щих за собой серьезные изменения в жизни, и особая недоверчивость. Считается, что выход на пенсию является как бы разделяющей чертой между возрастом активных действий, здоровья и бодрости и периодом старости, когда активность сменяется пассивностью, жизнь превращается в борьбу за здоровье, интересы становятся уже — жизнь течет по типу «семейно-бытовых картинок». Принято счи­тать, что старости присущи болезни, также как молодости — здоровье. Известна история, цитируемая американскими врачами, специ­ализирующимися на лечении людей пожилого возраста. 90-летний мужчина по имени Моррис обратившийся к врачу с жалобой на левое колено, услышал в ответ удивившую его фразу: «Ради гос­пода бога, чего вы ждете в вашем возрасте?» На что Моррис весело ответил: «Понимаете, доктор, моему правому колену тоже 90 лет, и оно не болит». Это выдуманная история, но смысл ее ясен. С незапа­мятных времен старость и болезни ассоциировались так же неиз­менно, как лошадь ассоциировалась с повозкой. В конечном счете большинство людей считали, что возраст означает неизбежный пе­реход к болезням, бессилию и неподвижности. Однако, теперь это не так. Сегодняшние престарелые, к примеру, США и иных эконо­мически развитых стран, опровергают эти представления. Ровно по­ловина людей, которым от 75 до 84, не испытывают проблем со здоровьем, которое требовало бы специального лечения или огра­ничивало их деятельность. Социолог Б.Нойгартен утверждает: «Даже в самой старой возрастной группе, среди тех, кому за 85, более трети утверждают, что они не испытывают ограничений, связан­ных со здоровьем».

В противовес пессимизму обыденных представлений о старо­сти психологи говорят о таких своеобразных новообразованиях стар­ческого возраста, как: 1) чувство принадлежности к группе или груп­пам; 2) чувство, что «ты здесь дома» — личностный комфорт во взаимодействии с людьми; 3) чувство общности с другими людьми, переживание похожести на них; 4) вера в других — чувство, что в каждом человеке есть что-то хорошее; 5) мужество быть несовершен­ным — ощущение того, что ошибки делать естественно, что совсем не обязательно быть всегда и во всем «первым» и «правильным», «лучшим» и «непогрешимым»; 6) ощущение себя человеком — чув­ство, что ты часть человечества; 7) оптимизм — чувство, что мир можно сделать лучшим местом для жизни.

В то же время старение реально создает много психологических трудностей: ведь это годы «вынужденной праздности», часто прово­димые в отрыве от работы с ощущением контраста «той» и «этой» жизни, который многими воспринимается как унизительный. Вынуж­денное безделье часто становится патогенным фактором в соматичес­ком и психическом отношении, поэтому многие стараются остаться работоспособными, трудиться и приносить посильную пользу (хотя мнение, что все пенсионеры хотят продолжать трудиться, тоже не­верное: статистика показывает, что это всего лишь одна треть всех людей пенсионного возраста).

Выделение периода старения (геронтогенеза) и старости связано с целым комплексом социально-экономических, биологических и психологических причин, поэтому период позднего онтогенеза изу­чается различными дисциплинами — биологией, нейрофизиологи­ей, демографией, психологией и т.д. Общее постарение населения является современным демографическим феноменом: доля групп людей старше 60-65 лет составляет свыше 20% общей численности населения во многих странах мира (шестая или восьмая часть всей мировой популяции).

Средняя продолжительность жизни современного человека зна­чительно выше, чем у его предков, и это означает, что пожилой и старческий возраст превращается в самостоятельный и достаточно продолжительный период жизни со своими социальными и психоло­гическими особенностями. Эти демографические тенденции приво­дят также к усилению роли пожилых и старых людей в обществен­ной, политической, культурной жизни общества и требуют анализа сущностных характеристик развития человека в этом периоде жизни. Геронтолог И. Давыдовский говорил, что опыт и мудрость всегда были функцией времени. Они остаются привилегией взрослых и пожилых. Для геронтологии как науки не так важно «прибавить годы к жизни»; важнее «прибавить жизнь к годам».

Процесс старения неоднороден. Традиционно выделяют три градации периода геронтогенеза: пожилой возраст (для мужчин — 60-74 года, для женщин — 55-74 года), старческий возраст (75-90 лет) и долгожители (90 лет и старше). Но современные исследования показывают, что в последние десятилетия процесс старения замедляется (человек 55—60 лет может совершенно не ощущать себя старым и по социальным функциям может находиться в когорте взрослых — зрелых — людей), да и само старение внутри указанных фаз не является однородным (кто-то устает от жизни уже к 50 годам, а кто-то и в 70 может быть полным сил и жизненных планов). Как говорил Б. Спиноза, никто не знает, «к чему способно тело».

Геронтология утверждает, что человеческая жизнь может колебаться в пределах от 120 до 180 лет. Предположим, что это стало реальностью для каждого. Действительно ли в этом случае все проживут одно и то же время? Если бы жизнь измерялась годами, гово­рить о чувстве возраста не было бы смысла. Вполне понятно, что психологически жизнь течет по-разному. В одной старинной притче приводится надпись на надгробии: «Родился в ...10 году — умер в ...70 году. Прожил три года». И напротив, жизнь может вмещать в себя столетия. Так, Р. Баландин, работавший над биографией В.И. Вернад­ского, писал: «Измерять длительность человеческой жизни годами, все равно, что книгу — страницами, живописное полотно — квадратными метрами, скульптуру — килограммами. Тут счет другой и ценится иное: сделанное, пережитое, продуманное».

Хорошо, когда о завершенном жизненном пути скажут, что он вместил в себя сотни лет. Но каково, скажем, 30-летнему сознавать себя 200-летним? Верно ли, что чем больше человек делает, мыслит, напряженнее живет, тем быстрее и безнадежнее он стареет психологически? Оказывается, наоборот — такие люди дольше сохраняют ощущение молодости.

Если внезапно «забыть» свой хронологический возраст, то, как показали эксперименты А. А. Кроника, лишь каждый четвертый чувствует себя «на свои» 20, 30 и т.д.; 55% испытуемых чувствуют себя моложе, а каждый пятый — старше. Любо­пытно, что в возрасте до 30 лет моложе чувствует себя каждый второй, в среднем — на 4 года. А среди тех, кому за 30, «моложе» стали уже 73%, причем и «омолодились» они в среднем на 8 лет.

Человек может считать себя моложе по многим причинам. Простейшая из них — кокетство, которым легко пользуются рекламщики: к примеру, стоит объявить не­кий товар «молодежным» (одежду, обувь, автомобили), как его покупательская спо­собность вырастает почти вдвое, так как его покупают все, кто относит себя к молодежи, т.е. люди практически всех возрастов.

Но вещи — лишь символы возраста, который «выдают» поведение, слова, поло­жение в обществе, стиль жизни — все это признаки, свидетельствующие о зрелости. Кроме того, существуют социокультурные «метки» возраста, например возраст для начала карьеры (24-26 лет), брака (20-25), выхода на пенсию (60-65), отклонение от которых создает известные проблемы. Ориентируясь на социокультурные нормати­вы, человек и переживает себя моложе или старше. Киевский социолог Н.В. Панина показала, что люди, не достигающие соответствующих нормативов своей возрастной группы, как правило, чувствуют себя моложе.

Все сказанное позволяет говорит о «социальном возрасте». Для психологов же более интересен возраст во внутренней системе отсчета. И здесь за ощущением собственной молодости часто стоит социально-психологическая незрелость, инфанти­лизм. В современном обществе процент социально-инфантильных личностей значите­лен в любой возрастной когорте. Их характерные черты: эгоцентризм, неумение счи­таться с другими людьми, несдержанность в общении и т.д.