опыт трансформации старопромышленных городов / ЧНЧ 2012-2013 (часть1)

красного дерева), а затем поверхность ее покрывали лаком, создавая впечатление полированной поверхности. Были и более сложные решения: изображались деревянные профилированные филенчатые панели или замысловатые хитросплетения готической резьбы.

Иногда рисунки обоев имитируют многоцветный орнамент мозаики или глянцевую поверхность печных изразцов. Замечательна вариантность обоев второй половины Х1Х в. Наделенные одинаковым рисунком, но с разнообразной цветовой трактовкой эти варианты производят различное, подчас противоположное впечатление и применяются в помещениях разного назначения.

В последней четверти XIX в. в изготовлении обоев наблюдается интересный технологический прием. Колер бумаги становится одним из цветовых компонентов рисунка. При этом в бумагу вводится пигмент, окрашивающий ее в тот или иной колер, чаще всего золотистых оттенков. Нередко применялась технология, известная в производстве набивных тканей, так называемый метод «резерважа»: краской наносился фон, а незакрашенная поверхность составляла рисунок.

Надежным датировочным элементом бумажных обоев является ширина листа. В XVIII – первой трети XIX вв. она составляет 52 – 54 см, редко 57 см. В 30 – 40- х годах эта величина уменьшается до 17 см. Обойные листы этой ширины производятся всю вторую половину XIX в.

Бумага в XVIII – начале XIX вв. применялась любого качества, но для дорогих обоев стремились использовать хорошие сорта. Однако чаще всего это грубая бумага, по качеству близкая к современной оберточной, как ее тогда называли, бумага, изготавливаемая машинным способом, в это время была на стадии изобретения, совершенствования и внедрения, а наиболее распространенным видом промышленной бумаги была бумага ручного изготовления. Она вырабатывалась путем выливания на тонкие металлические решетки, сквозь которые вниз стекала влага. После просушки листы снимали, а на бумаге оставались следы решетки. Если рассматривать такой лист на просвет, на нем без труда можно заметить сетку взаимно перпендикулярных линий, так называемых «пержей». Края отдельных листов такой бумаги обрезали (для равномерности ширины), раскладывали на специальном столе и склеивали в одну ленту. После того как клей просыхал, бумагу грунтовали, лощили или атласили. Затем наступала самая ответственная операция в изготовлении обоев – нанесение рисунка. По схеме технологического процесса она приближалась к ситценабивной технике. Для этого употребляли резные доски, которыми рисунок печатался на поверхности бумаги. Количество досок равнялось количеству применяемых колеров.

К середине XIX в. достаточно широкое применение получила бесконечная бумага, и обои теперь печатают на ней. Бумага – непрочный отделочный материал. Она легко рвется, неустойчива к влаге. Не лучше дело обстоит и с клеевыми красочными составами, применявшимися в первой половине XIX в. при окраске и расписывании стен. Они выгорают,

причем неравномерно – на солнечных стенах загрязняются, истираются и осыпаются и, наконец, реагируют с активными химическими агентами воздуха, теряя свои колористические характеристики.

Мы привыкли считать, что продолжительность жизни обоев составляет около пяти лет, обоев современных, достаточно прочных и устойчивых к различным неблагоприятным воздействиям. Тем удивительнее обои-долгожители XIX в., которые могли служить до 30 – 40 лет.

Причиной этому, по-видимому, служили другие масштабы барского дома. Помимо этого, реже пользовались парадными комнатами. Конечно, наивно было бы думать, что стены в течение десятилетий оставались чистыми и невредимыми. Но изнашивались они неравномерно – страдала, в основном, нижняя часть стен, которую без особого труда и материальных затрат можно было подвергнуть несложному ремонту. Ремонт был прост – накладывали бумажные заплатки, а затем окрашивали, подбирая максимально приближенный колер.

В первой половине XIX в. в России работало несколько Бумажных обойных фабрик. Самой популярной из них была царскосельская под Петербургом. «В деле обоев первое место принадлежит без всякого прекословия царскосельской обойной фабрике ведомства Его Императорского величества, – писал «Журнал мануфактур и торговли» в 1829 г., – Изделия оной богатством, вкусом, чистотою отделки и величайшим сходством с дорогими материями не имеют себе равных. Богатые и прекрасные узоры, цвета живые, чистая и нежная печать, вернее тень, отличают их от всех так, что они могут сравниться с лучшими иностранными» [1, с. 164]. Из подмосковных популярностью пользовались Жилкинская обойная фабрика, хотя качество производимых ею обоев было заметно ниже царскосельских.

Коллекция обоев содержит около тысячи различных образцов XVIII – XX вв, то есть практически охватывает весь хронологический диапазон применения бумаги в качестве отделочного материала. Собрана она на памятниках архитектуры в процессе проектно-исследовательских работ, но более значительная часть ее поступлений состоит из обоев жилых домов рядовой застройки Петербурга, Москвы, Которые были намечаемы к сносу. Уникальные образцы, найденные в этих домах, лишний раз свидетельствуют о той осторожности, с которой нужно относиться к ликвидации так называемого «ветхого фонда» в Москве и Санкт-Петербурге, о настоятельной необходимости тщательного обследования каждого дома, подлежащего сносу.

Литература

1. Бирюкова Н.Ю. Западноевропейское прикладное искусство XVII – XVIII вв. Ленинград: Искусство, 1972. –

С. 119, 127, 164.

2.Киселёв И.А. Обои московского ампира // Панорама искусства. – М., 1978. – С. 228.

3.Николаев Е.В. Классическая Москва. – М., 1975. –

С. 210.

4. Соколова Г.М. Лоджии Рафаэля. – Л., 1975. – С. 167.

Социальный капитал – может быть определен как компонента общественных отношений, которая минимизирует операционные затраты предприятия. Он включает в себя капитал общения, сотрудничества, взаимодействия, взаимного доверия и взаимопомощи, формируемого в пространстве межличностных экономических отношений. Ф. Фукуяма определяет социальный капитал как «набор неформальных ценностей или норм, которые разделяются членами группы и которые делают возможным сотрудничество внутри этой группы» [1]. А также как «определенный потенциал общества или его части, возникающий как результат доверия между его членами» [1]. The World Bank дает следующее определение: «Социальный капитал относится к социальным институтам, взаимоотношениям и нормам, которые формируют качество и количество взаимодействий между людьми в обществе.. Социальный капитал – это не просто сумма этих институтов, которые являются фундаментом общества, это тот клей, который удерживает их вместе». The World Bank также отмечает, что социальный капитал можно представить как совокупность горизонтальных связей между людьми. Они включают в себя социальные контакты

исвязанные с ними нормы, которые влияют на общество, производительность и благосостояние. Социальный капитал – это знания, которые передаются

иразвиваются через взаимоотношения между работниками, партнерами, поставщиками и покупателями [5]. Инвестирование в социальной капитал требует определенных затрат, итогом которых являются повышение качества управления предприятием, повышается инвестиционная привлекательность предприятия, вследствие улучшения финансовых показателей его деятельности, уменьшает социальную напряженность, укрепляется репутацию и имидж, что повышает рейтинг предприятия как работодателя и т.д. Социальную политику предприятия можно рассматривать как фактор привлечения высококвалифицированных сотрудников на предприятие, как реальный инструмент в конкурентной борьбе за рабочую силу: социальные программы поддерживают высокий уровень производительности труда, а также качества выпускаемой продукции. Например забота о физическом здоровье сотрудников, различные медицинские программы, способствуют повышению и поддержанию трудоспособности на производстве. Таким образом, к социальному капиталу имеют отношение все те факторы, которые создают возможность возникновения и развития социальных связей

иобеспечивают их сохранение. Так, природные ресурсы и технологии, используемые фирмой, могут не изменяться, а ее социальный капитал может расти по мере развития внешних связей и имиджа фирмы. Социальный капитал имеет ряд специфических черт.

Во-первых, это всегда продукт организованного взаимодействия, поэтому он имеет общественную, а не индивидуальную природу. Для обладания социальным капиталом человек должен быть связан с другими людьми.

Во-вторых, социальный капитал как элемент функционирования социально-организованной общественной системы не может находиться в частной собственности, т.е. является общественным благом. Несмотря на то, что социальный капитал не является собственностью отдельной фирмы, он входит в структуру активов фирмы и используется каждым предприятием. Дж. Коулмен определяет человеческий капитал как внешние и внутренние связи организации. Можно купить фирму и вместе с ней социальный опыт по ее организации и управлению [4].

Основная роль социального капитала состоит в том, что он способствует укреплению доверия между участниками контрактов на основе социальной идентичности и возможности предвидения действий участников взаимоотношений на основе разделяемых ими норм. Он позволяет хозяйствующим субъектам лучше интерпретировать действия друг друга, снижает неопределенность и риск оппортунистического поведения. Важно, что социальный капитал как особый ресурс дополняет и способен замещать другие экономические ресурсы и таким образом ведет к снижению как производственных, так и трансакционных издержек. На наш взгляд, можно выделять социальный капитал двух типов.

Во-первых, социальный капитал выступает в форме норм, правил поведения, общих для всех хозяйствующих субъектов; как деперсонифицированное доверие; как объединение хозяйствующих, организующее их коллективное действие для достижения общих интересов. В этой форме социальный капитал представляет собой действующие социальные нормы и запас социальных контактов агента.

Во-вторых, социальный капитал выступает в форме локальных групповых норм и правил; как персонифицированное доверие; в форме личных связей хозяйствующего субъекта. Социальный капитал данного рода представляет собой запас социальных контактов, позволяющий за счет локального взаимодействия обеспечивать устойчивость экономических агентов, повышать их конкурентоспособность за счет исключительного доступа к определенным видам экономических ресурсов. Он облегчает реализацию частных интересов в режиме преференций, частного обмена услугами. Оба типа социального капитала сосуществуют взаимно дополняют друг друга и обладают свойством взаимозаменяемости. Если признавать социальный капитал по своей природе общественным благом, так как это делает Дж.

Коулман, то следует обратить внимание на два следующих момента.

Во-первых, Дж. Коулман обращает внимание на то, что социальный капитал обычно является побочным результатом иных общественных действий.

Во-вторых, социальный капитал оказывается явно недоинвестирован. Он в значительной степени зависит от того, как развивалось данное сообщество ранее, от того, какие проявления общественного действия способствовали возникновению и закреплению определенных норм правил и ценностей. Как пишет Ф. Фукуяма, «социальный капитал не может стать результатом действий отдельного человека, он вырастает из приоритета общественных добродетелей над индивидуальными» [1].

Выгоды от создания благоприятной среды для реализации свободных контрактных отношений доступны всем, но делать вложения в социальный капитал данного типа мало кто заинтересован. Подобные инвестиции связаны с затратами, не приносящими текущих выгод. В современной российской экономике бизнес явно недоинвестирует в создание собст-

УДК 82.4

венных сетей социальных взаимодействий и поэтому обречен на проигрыш в конкуренции с более сильными социальными сетями. По нашему мнению, основной вклад социального капитала в эффективность функционирования фирмы состоит в усилении сетевого эффекта.

Литература

1. Курбатова М.В., Апарина Н.Ф. Социальный капитал предпринимателя: Форма его проявления и особенности в современной Российской экономике // Экономический вестник Ростовского государственного университета. –

2008. – Т 6. – № 4. – С. 45 - 61.

2.URL:http://ru.wikipedia.org/wiki/ Социальный капитал

(дата обращения 7.10.2012).

3.Сидорина Т.Ю. Социальный капитал - индивидуальный или общественный (корпоративный) ресурс? // Журнал исследований социальной политики, 2007. – № 3 –

С. 319 - 334.

4.Скоблякова И.В. Циклы воспроизводства человеческого капитала. – М., 2006.

5.URL:http://worldbank.org (дата обращения 7.10.2012).

Н.А. Быстрова

Череповецкий государственный университет

ниями и ни за что не откажусь от этого названия. Быть может в них найдутся противоречия, но меня они не пугают. Стараясь по возможности точно передать сиюминутные впечатления, я думаю, что общее должно быть верно» [2, с. 52]. Это произведение действительно посвящено больше впечатлениям от городов Европы. Очерки «Из деревни» посвящены помещичьему быту: «В заметках моих я выскажу не только факты, идущие, по-моему, к делу, но и те соображения и ощущения, которые вызвали меня на тот или другой шаг. Словом, я буду рассказывать, что я думал, что сделал и что из этого вышло. Хорошо так хорошо; худо так худо, лишь бы правда была. Не одна тысяча людей пойдут теперь моею дорогой. Если мой читатель еще менее меня опытен в земледелии, то я порадуюсь возможности быть ему хотя сколько-нибудь полезным, крикнув впотьмах: тут яма, держи правей, я уж в ней побывал; а если он сам дока, то ему и книги в руки, а я с особенною радостью и жадностью стану слушать его советы» [2, с.

53].

Очерки отличаются по манере повествования, по тематике, но в том и другом цикле очерков воссоздаются образы русского и западного человека, вырастающие до национальных типов.

В очерках «Из-за границы» автор отмечает национальные черты в поведении людей: «Англичане чинно сидели где-нибудь в углу, французы гуляли или читали, немцы курили или спали, русские играли в карты» [2, с. 9].

Проявляются национальные качества характера и в отношении людей разных наций к достопримечательностям: «Если бы я был немецкий или английский турист, то рассмотрел бы в подробностях этот собор, но так как этот памятник не только не первой, но и не второй, а разве десятой величины то я поглядел на него с одной да с другой стороны, сказал про себя «что ж собор ничего», и пошел в магазин за по-

купками» [2, с. 12].

Так, русские, по наблюдениям Фета, не только плохо знают достопримечательности Берлина, но не все из них видели памятник Крылова в Москве. От частных замечаний Фет переходит к общим заключениям: «Сказать по правде, мы ничего не осматриваем – ни своего, ни чужого» [2, с. 13]. Очевидно, что автор-повествователь не отделяет себя от образа типичного представителя русской нации.

В очерках «Из-за границы» в создании образов русского и западного человека основными приемами оказываются прием сопоставления-противопоставле- ния и прием самоиронии.

Путешествуя по Пруссии, автор удивляется тому, что почва там неплодородная, а вместе с тем, огромное народонаселение этой страны довольствуется этим малым, отправляет продукты в Англию, при этом «все одеты прилично, по состоянию. Встретишь извозчика или поселянина – лошадь, воз, сбруя, – все в порядке; босых почти нет, и ни одного нищего»

[2, с. 25].

Отличается менталитет русского человека и иностранца, различно и их поведение: «При одинаковом образовании, один народ весел и живет изо дня в день насущными радостями, иногда самыми детски-

ми. Другой носит печать невыносимой апатии и скуки» [2, с. 27]. Фет отмечает веселый и легкий характер венок, в отличие от них француженки более умеренны в своей радости «но все видно, что они довольны и не скучают. Зато наши соотечественницы очевидно с утра до ночи заняты разрешением мировых вопросов. Глубокомысленная дума не сходит с лица» [2, с. 47]. Похожи в том на нас и англичане. Автор наблюдает за женщиной лет 50 из Англии, «ей противны и горы, и осел, и погонщик, и каменистая дорога; но ведь за катанье на осле в горы платят деньги – следовательно, это удовольствие, и во что бы то ни стало надо им воспользоваться» [2, с. 48]. В отличие от англичан и русских, венгры веселятся от души: «Зато полновесный венгерец, с отекшим лицом, затылком и ногами не чета этим господам. Когда поутру у Шпруделя Лабицкий заиграл попурри из национальных венгерских песен, толстяк не выдержал: стал пошатываться, притопывать ногами чуть не махнул венгерку; а ведь старику под шестьдесят лет! Спрашивается, какой музыкой можно заставить хотя бы одиннадцатилетнего англичанина сделать подобное неприличие?» [2, с. 48].

Путешествуя по Германии, автор замечает на скале вырезанное русское «Авось» и делает вывод: «В этом слове весь русский человек» [2, с. 43].

Автор противопоставляет не только непосредственные образы европейского и русского человека, но и в целом образы жизни людей в разных странах. Если в Германии коренные жители ведут размеренный образ жизни, и русскому путешественнику там скучно, то во Франции, Париже жизнь бьет ключом: экипажи там быстрее, торговля бойчее и образы французов отличаются от немецких представителей. Особое внимание Фета занимают типы парижских дам: «Мужчины – парижане, за незначительным исключениями, одеваются не без вкуса, но чрезвычайно просто; зато парижанки!...всякая парижанка умеет из дурного лица сделать чуть не красоту, и в этом случае другим женщинам с ними спорить мудрено. Здесь про немиловидную женщину не говорят, как она дурна, а говорят, как она глупа. Парижанка так все расположит и примостит, что одно скрывает другое, а быть может и то и другое поддельно. Где теперь не носят подвязных кос? Но вы с первого взгляда их узнаете. Узнайте же у парижанки. Да она шляпку перед вами снимет и покажет прическу, вы и тут не узнаете. А о прочих частях туалета и говорить нечего. Это не наряд, а цветок самородок» [2, с. 66]. Говоря о свойствах национального типа, Фет отмечает: «Французы великие мастера подмечать свои собственные забавные стороны. Иллюстрации выходят ежедневно десятками…» [2, с. 67]. Автор за манеру поведения, за общение с другими называет такой тип людей «живыми типами». Он отмечает и гостеприимство жителей Франции, описывая, как остановился на три дня у совершенно незнакомой ему французской семьи: «Напрасно говорить о вежливости хозяина – он француз. Разговор переходил от ежедневных событий собственного семейного круга к вопросам общеполитическим и литературным… смею уверить моих читательниц, что в продолжение почти трех дней, проведенных в замке, я

ни разу не слыхал насмешливых суждений о соседстве, без которых не обойдется у нас ни один разго-

вор» [2, с. 107].

Через образы людей автор представляет и темные стороны жизни в различных странах Европы. Он рисует образы тряпичников, собирающих еду и одежду. Перед читателями предстает толстая безобразная, грязно-серая хромая женщина: «Вся она с головы до ног походила скорее на толстую связку грязных тряпок, чем на живое существо» [2, с. 108].

Если в очерках «Из - за границы» Фет небольшими штрихами рисует образ западного человека, при этом не забывая охарактеризовать поведение соотечественников, то в другом его произведении, очерках «Из деревни», он выводит несколько типов русского человека.

Прежде всего это тип русского помещика. Перед нами проходит вереница нерадивых хозяев, приводящих свое поместье в запустение, и, напротив того, предприимчивых землевладельцев, которым даже с введением новых законов удается процветать и приумножать свое богатство. Так, например, автор в нескольких словах раскрывает нам образ помещика Семена Семеновича: «Все богатство Семена Семеновича состояло из 400 десятин превосходной земли» [2, с. 290]. Помещик раскрывает секрет своей успешной деятельности: «Меня здесь считают богачом, – заметил Семен Семенович с добродушною улыбкой.

– А все мое богатство состоит в том, что до вступления в настоящую должность, поглощающую у меня почти все время, я делал все сам» [2, с. 291]. Главные его принципы – всякая вещь имеет собственную цену и нельзя вести дела, о котором не имеешь понятия: «Мы напрасно обвиняем то или другое сословие. Общественные недостатки у нас те же во всех, – убежден Семен Семенович, – и у крестьян, и у помещиков до сих пор всегда были деньги, с одной стороны, на водку, а с другой – на несоразмерные со средствами затеи, и вечно чувствовался недостаток в необходимом. У меня, как видите, затей никаких нет, но на дело полезное всегда найдутся средства» [2, с. 292]. Фет отмечает, что таких людей в России немного, но именно в них нуждается время: «Один такой мало разглагольствующий, но много и разумно трудящийся человек гораздо благотворнее действует на свой околоток, чем целые собрания доморощенных философов, проповедующих с пеною у рта непереваренную нескладицу» [2, с. 292]. Подобно Семену Семеновичу ведет себя и помещик Матвей Матвеевич: «Хорошо владея новыми языками, особливо немецким, он много и с толком читает, но охотно говорит только о практических сторонах жизни. Подвижный, как ртуть, он дома не посидит на месте и постоянно ищет производительного занятия. Он вечно в поле, на гумне, в коровнике, в саду или в кабинете за письменным столом над контрактами, планами, со счетами, ключами или деньгами в руках, а не то на крыльце пред собравшимися рабочими. Даром он не истратит лишней копейки, но там, где предприятие обещает успех, он не задумается пустить в оборот тысячи» [2, с. 373]. На таких помещиках среднего звена, по мнению Фета, и держится сельское хозяйство России. Автор набрасывает порт-

рет «среднего землевладельца», как он его себе представляет: «Я вижу его напрягающим последние умственные и физические силы, чтобы на заколебавшейся почве устоять, во имя просвещения, которое он желает сделать достоянием своих детей, и, наконец, во имя любви к своему делу. Вижу его устанавливающим и улаживающим новые машины и орудия, почти без всяких к тому средств; вижу его по целым дням перебегающим от барометра к спешным полевым работам, с лопатой в руках в саду и даже на скирде непосредственно наблюдающим за прочною и добросовестною кладкой ее; а в минуты отдыха – за книгою или журналом. Все это не выдумка праздной фантазии, а дело, на которое я могу вокруг себя указывать пальцами» [2, с. 374].

После отмены крепостного права появляется новый тип человека – вольнонаемный рабочий. Это все тот же крестьянин, который либо не считает себя свободным, либо наоборот слишком хорошо понял для себя правила новых порядков. В главе «Филипп и Тит» автор рисует образы двух крестьян. Один берет заранее заработную плату и старается вести себя так, чтобы в его услугах не нуждались и увольняли. Другой притворяется больным, чтобы не работать. Такая возможность представляется, потому что крестьянин больше не заинтересован в производительности труда, работает он не на себя, а на помещика, деньги получит в любом случае.

Не только нерадивостью крестьян объясняет автор их бедственное положение: «Пока они владели землею по дворам – жили хорошо. Один брат около земли хлопочет, а другой на стороне промышляет; хоть бы у меня стоя в работниках, он и хлеба-то дома не ест, да еще и домой деньги несет. Вот им было и легко. А теперь они все помешались на дележах» [2, с. 380]. Фет показывает, что патриархальный уклад семьи в русских деревнях постепенно рушится и это приводит к бедственному положению.

В качестве особого типа Фет выделяет тип кре- стьянина-говоруна добродетельно-сиротливого. «Это весьма распространенный тип русского мужика, и надо отдать ему должную справедливость – самый несносный … Он сумеет проникнуть к вам в кабинет, в гостиную, в спальню и даже залезть своим кислосладеньким голоском под череп. Какой резон ему ни представляйте, хоть на смех скажите: "Надо тебя повесить", он клянется, что устами вашими сама мудрость вещает, и вслед за тем снова затягивает свою однообразную ноту» [2, с. 379]. Этот тип автор также представляет через конкретного персонажа, крестьянина Семена, который всеми правдами и неправдами вступается в защиту собственного сына. Его автор рассматривает и как замечательный образчик «крестьянского красноречия, столь знакомого деревенским старожилам, главный прием которого заключается в просьбе дегтю при желании получить овса» [2, с. 380].

Фет рисует образы крестьян, приводящих свое хозяйство в запустение из-за пристрастия к пьянству. Так он рассказывает о жилище крестьянина Филиппа, которого сложно встретить трезвым: «Трудно себе представить более грязное и запущенное человеческое жилище. Я застал двадцатилетнюю хозяй-

скую дочь одну, если не считать старуху-мать, от головной боли валявшуюся под грязным полушубком на лавке. Девушка, сама в грязной рубахе и не менее грязном сарафане, мела дырявый скачущий пол, покрытый перьями» [2, с. 176]. Когда же автор находит хоть небольшие изменения к лучшему, он искренне радуется. Застав работника не в пьяном, как обычно, а в трезвом виде, да еще и при честном расчете, повествователь восклицает: «Я очень рад, что пришлось окончить мои заметки рассказом об этом отрадном факте; а то, быть может, и читателю, так же как и мне, не раз приходил в голову нижеследующий вопрос. Отчего в моих заметках выступает преимущественно темная сторона нашей земледельческой жизни?» [2, с. 177]. Фет сам отвечает на свой вопрос: «Ответ прост. Я ничего не сочинял, а старался добросовестно передать лично пережитое, указать на те, часто непобедимые препятствия, с которыми

УДК 316

приходится бороться при осуществлении самого скромного земледельческого идеала» [2, с. 177].

Так, образы русского и западного человека в очерках А.А. Фета оформляются, с одной стороны, в условиях некоего жанрового единства произведений, авторского поэтического и мировоззренческого постоянства, с другой – в условиях меняющихся жанровых настроений автора, его поэтики и мировоззрения.

Литература

1. Абрамовская И.С. Очерки Фета и традиция литературного путешествия // Фет А.А. Сочинения и письма: в 20 т. – Т. 4. Очерки: Из-за границы. Из деревни. – СПб.,

2007.

2. Фет А.А. Сочинения и письма: в 20 т. – Т. 4. Очерки: Из-за границы. Из деревни. – СПб., 2007.

С.Л. Вершинина

Череповецкий Государственный университет

Главным компонентом, который дополняет человеческий капитал, является социальный капитал. Социальный капитал (social capital) представляет собой связи между людьми, которые зависят от нормы поведения и доверия. Социальный капитал в организации представляет собой пусковой механизм для распространения знаний.

Ученые по-разному расценивают влияние доверия на социальный капитал. Фукуяма приравнивает доверие к социальному капиталу, Патнам расценивает его как элемент социального капитала, Лессер утверждает, что доверие – это отдельное понятие и может быть как источником социального капитала, так и его результатом [5]. Последнее мнение основывается на идее, что доверие и социальный капитал укрепляют друг друга. Социальный капитал создает прочные отношения, а возникшее в их результате доверие генерирует взаимность и доверие, а также результат этого процесса - доверие на макроуровне, в итоге чего формируются общие ценности. Следовательно, необходимо отметить, что элементы социального капитала связаны между собой и зависят от формы и уровня социального капитала.

Различают две формы существования социального капитала: структурный и когнитивный. Социальный капитал включает несколько уровней, в частности макро, мезо и микро. Доверие в организации, также как и корпоративные нормы и ценности относятся к микроуровню и принадлежат когнитивной части социального капитала.

Актуальность темы определяется тем, что доверие является одним из важных и определяющих фак-

торов качества связей, эффективности и жизнедеятельности структуры организации. Многие специалисты считают доверие фундаментом не только межличностных отношений, но и эффективности деятельности компаний. И, конечно же, доверие является одним из существенных факторов, влияющих на профессиональную мотивацию персонала. Выделяют следующие ключевые факторы, от которых зависит доверие: результативность деятельности, порядочность во взаимоотношениях и проявление заботы о людях.

Современные исследователи единодушно признают доверие важным для жизни организации психологическим фактором, способствующим ее развитию и повышающим эффективность деятельности.

Изучение доверия в организации (а в последние годы и недоверия) является одним из наиболее развитых и востребованных направлений исследований в зарубежной психологии, социологии, менеджменте.

Постепенно формируется данное направление и в отечественной социальной психологии. К проблеме доверия в деловых отношениях в разные годы обращались И.В. Антоненко, И.В. Балуцкий, А.Л. Журавлев и В.А. Сумарокова, П.Н. Шихирев и некоторые другие авторы [1].

Несмотря на многообразие моделей и принципов анализа доверия в организации, можно выделить следующие основные направления работ в этой области. Первое направление рассматривает доверие и недоверие как факторы экономической эффективности организации. В фокусе внимания исследователей

названного направления оказываются показатели эффективности и механизмы влияния организационного доверия и недоверия на них (напрямую, опосредствованно и т.д.). По мнению большинства исследователей, доверие снижает внутренние издержки, повышая способность работников к сотрудничеству и командной работе, позволяя снизить расходы на контроль их деятельности и влияя на готовность подчиняться указаниям руководителя. Кроме того, доверие в организации снижает текучесть кадров и, следовательно, сокращает административно-управ- ленческие расходы на подбор, адаптацию и обучение персонала.

В последние годы появляются экспериментальные данные о влиянии того или иного уровня доверия на поведение работников организации. Распространенным является анализ доверия в качестве основы важного организационного ресурса – социального капитала. Р.М. Крамер отмечает, что в организационной среде доверие как социальный капитал в основном рассматривается на трех уровнях: уменьшение издержек внутри организаций.

Второе исследовательское направление изучает основания и факторы формирования доверия и недоверия в организации. Одна из наиболее актуальных проблем исследований – анализ условий и факторов поведения менеджеров, способствующих формированию доверия подчиненных. Практической целью этого изучения является понимание того, что должны делать менеджеры, чтобы вызывать доверие сотрудников. Р.С. Мейер и Дж. Г. Дэвис выделяют три основных компонента доверия работников организации ее менеджерам [3]: последовательность («руководство компании старается поступать справедливо»), доброжелательность («руководство компании искренне стремится понять, что волнует сотрудников»), компетентность («руководство компании хорошо знает свою работу»).

Еще одним актуальным направлением исследований является исследование динамики и процессов формирования доверия и недоверия в организации. Р. Левицки, М. Стивенсон и В. Банкер считают, что доверие в деловых отношениях проходит три фазы [4]. На первой, когда доверие не сформировано, отношения строятся на основе расчета. Такие отношения основаны на предположении, что другому партнеру не выгодно нарушить свои обязательства. Если они не будут нарушены, то процесс формирования доверия перейдет в следующую фазу – фазу знания. Для ее протекания значимыми являются опыт отношений, частота и глубина контактов и взаимодействия. Если доверие соответствует ожиданиям сторон, то в развитии отношений наступает следующая стадия, считают Р. Левицки, В. Банкер и М. Стивенсон [4]. Это фаза тождества, которая характеризуется признанием общности ценностей, целей и интересов взаимодействующих сторон. Отношения доверяющих друг другу людей характеризуются психологической близостью и стабильностью. Авторы подхода отмечают, что темп перехода отношений из одной

фазы в другую может быть различным, иногда отношения прерываются на какой-либо стадии. Это зависит о большого числа объективных и субъективных факторов.

Четвертое направление исследований доверия в организации включает работы, посвященные изучению взаимосвязи доверия и недоверия с организаци- онно-психологическими феноменами (феноменами совместной жизнедеятельности). Следует отметить, что это направление является наименее проработанным. Основная причина, по нашему мнению, в том, что результаты подобных исследований не имеют прямого практического применения.

В крупнейшей американской металлургической компании «Nucor», оказавшейся в недавнем прошлом на грани банкротства, все сотрудники – от топменеджеров до рабочих – были переведены на сокращенную рабочую неделю с соответствующим уменьшением заработной платы. Но при этом никто не был уволен. И когда, преодолев кризис, компания снова встала на «прежние рельсы», огромный энтузиазм всех работников позволил ей быстро подняться и стать одной из первых в сталелитейной промышленности США. Рабочие «Nucor» с готовностью пошли на сокращение заработка, поскольку не сомневались, что менеджеры, предложившие им такой вариант, страдают от кризиса в той же мере, что и они, но при этом ставят своей целью не допустить их увольнения.

Можно выделить ряд факторов, которые будут определять степень развития социального капитала на уровне организации:

1.Склонность членов группы доверять друг другу, которая определяет способность к ассоциации и зависит от существования внутри сообщества норм и ценностей, разделяемых всеми ее членами. Здесь важно не только доверие между коллегами на одном уровне, но и доверие к начальнику. Атмосфера доверия во многом определяется политикой управления руководителя. Если руководитель никому не доверяет, контролируя по мелочам своих работников, то уровень доверия сотрудников будет низким не только к такому начальнику, но и друг к другу.

2.Делегирование полномочий тесно связано с уровнем доверия в коллективе. Если начальник доверяет добросовестности своих работников и наделяет их полномочиями и властью влиять на производственный процесс, принимать активное участие в принятии решений, то такие работники отвечают более ответственным отношением к труду.

3.Информированность сотрудников о тех или иных процессах, происходящих в коллективе, а также знание как можно большего количества своих коллег по работе. Этот фактор во многом зависит от разветвленности социальных связей в организации, как горизонтальных, так и вертикальных, и от готовности сотрудников к активному взаимодействию.

4.Развитие неформальных отношений в организации. Управление персоналом через неформальные каналы коммуникации обеспечит быстрое получение

ираспространение информации, поскольку охватывают значительно больший объем аудитории, чем формальные. Неформальные каналы способны передавать и получать информацию, как по горизонтали, так и по вертикали. Развитию неформальных отношений в коллективе способствуют корпоративные мероприятия, совместное участие сотрудников в различных тренингах, на выставках и т.д.

Необходимыми предпосылками доверия работников к руководителям являются:

-компетентность руководителей, их справедливость, умение правильно оценить результаты работы

ипо достоинству вознаградить работников;

-способность к оперативному принятию решений, содействующих эффективной работе предприятия в условиях рынка;

-добросовестность и честность как по отношению к работникам, так и по отношению к акционерам компании.

В каждой организации доверие должно предопределять взаимоотношения между коллективом работников и высшим управленческим персоналом для реализации установленных целей. Поддержка работниками высших руководителей создает благоприятные условия для решения стратегических задач, формирования планов, принятия и проведения в жизнь инвестиционных решений и др. Доверие в коллективе способствует успешной совместной работе, позволяет сообща решать сложные вопросы, обмениваться мнениями, а также разрабатывать конструктивные решения.

Принимая во внимание все вышеперечисленное, несколько удивительно, на первый взгляд, выглядят показатели, демонстрирующие высокий уровень доверия опрошенных работников к руководителям промышленного предприятия ОАО «Череповецкий «Азот», в котором они работают: доверяют 57,3 % работающих респондентов, в том числе, 18,1 % доверяют полностью (не доверяют - 14,5 %). И это несмотря на высокую конфликтность отношений между работодателями и работниками в новых условиях, вопреки всем разговорам о причастности руководства предприятия, оказывающих решающее влияние на состояние производственных и непроизводственных процессов, к коррупции, неспособности руководителей обеспечить своим работникам достойные заработки, постоянные задержки заработной платы на многих предприятиях, возросшую угрозу потери работы и другие негативные явления, характерные для трансформационного периода. Такое доверие к руководству предприятия создает благоприятные условия для реализации даже весьма непопулярных, но необходимых организационных и производственных планов и программ. Как бы то ни было, но руководитель предприятия не может успешно осуществить задуманное, если его идеи, планы и усилия не поддержит определенная часть трудового коллектива.

Анализ массива данных по социально-демогра- фическому срезу показал, что женщины в большей

мере, чем мужчины склонны доверять своим руководителям. Более других доверяют руководству предприятий и организаций также самые молодые и особенно пожилые работники (соответственно в возрасте до 30 лет и старше 60 лет), а также работающие пенсионеры.

Уровень доверия к руководству предприятия

(в % от числа опрошенных)

Доверие, являющееся важнейшим основанием и компонентом социального капитала, повышает адаптационные ресурсы трудового коллектива, расширяя социальные связи, способствуя повышению уверенности работников в своих силах, в своей способности противостоять неблагоприятным процессам кризисного периода.

Литература

1.Заславская Т.Н., Рывкина Р.В. Социология эконо-

мической жизни: Очерки теории. Новосибирск: Наука.

Сиб. отд-ние, 1991. – С. 349 – 350.

2.Козырева, П.М. К вопросу о доверии в трудовых коллективах // Социологические исследования, 2008. –

№11. – С. 24 – 33.

3.Николаев И., Ефимов С., Марушкина Е. Доверие как экономическая категория // Общество и экономика,

2006. – № 1. – С. 75 – 104.

4.Патрушев В.Д. Труд и досуг рабочих (бюджет времени, ценности и мотивы). – М., 2006. – С. 97 – 100.

5.Потеряхин А. Доверие к руководству и профессиональная мотивация персонала. – URL: http://www/hrportal.ru (дата обращения 14.10.2012)

6.Темницкий А.Л. Социокультурные факторы формализации трудовых взаимоотношений // Куда идет Россия?.. Формальные институты и реальные практики / Под общ.

ред. Т.И. Заславской. – М., 2002. – С. 152.

Специфика отражения кризиса в деловых журналах, как, впрочем, и любого другого явления, состоит в том, что с точки зрения социальной конвенции адресант в медиапространстве инициирует ожидаемый адресатом коммуникативный акт. Инициатива эта изначально принадлежит адресанту согласно законам организации социальной иерархии (социальных ролей). Здесь, естественно, включаются конвенциональные позиции относительно печатного медиатекста: письменный характер коммуникации, периодичность выхода издания, форматные характеристики (количество полос, расположение материалов на полосе, выделение заголовочных комплексов и пр.), публицистический стиль изложения материалов, тематические и стилистические особенности, определяющиеся жанром текстов (такими, как, актуальность темы; ориентация в большей степени на рассуждение, чем описание; в том числе и выражение субъективных соображений и эмоций и т.д.) [1]. Экспертные высказывания относительно кризиса в медиапространстве становятся одним из маркеров отражения кризиса, поэтому специфика использования вариантов экспертного мнения для формирования образа кризиса 2008 - 2010 гг. в деловой периодике требует серьезного осмысления. Экспертное поле формируется, прежде всего, через статусные профессиональные характеристики. В нашем исследовании нас интересуют, прежде всего, параметры кризисного дискурса, поэтому эксперты, характеризующие кризис, оказывающиеся комментаторами отдельных кризисных или антикризисных процессов, первичны для наших рассуждений. В качестве экспертов относительно кризиса выступают как иностранные (прежде всего западные специалисты, связанные с фондовым рынком), так и отечественные аналитики, часты обращения к высказываниям и мнениям представителей государства, в том числе первым лицам государства.

В каждом конкретном журнале, безусловно, фиксируется собственный вариант отражения экспертных позиций. В качестве эмпирической базы исследования взяты публикации журнала «Эксперт» в период с марта 2008 по декабрь 2010. Выбор журнала «Эксперт» продиктован объективной включенностью журнала в экономический российский дискурс и подтверждаемой рейтинговыми данными качественной характеристикой издания [2]. Временные рамки обусловлены, с одной стороны, первым зафиксированным случаем появления концепта «моногород» в качестве предмета аналитических усилий

авторов журнала, верхняя граница – признанием «объяснительной» исчерпанности концепта. Из традиционных вариантов осмысления темы кризиса здесь явно выделяются: мировой кризис и демократия в России, модернизация России – опыт прошлого

всопоставлении с опытом Запада и Востока, национальная инновационная система, кадровое обеспечение модернизации. Безусловным фактом оказывается национальная специфика осмысления мирового кризиса. В частности, увидеть национальную, культур- но-историческую специфику происходящего кризиса

врамках мирового в виде формирования оппозиции «моногород» - «инноград», которые фиксирует одно из особых полей отражения кризиса в «Эксперте». Экспертное поле, формирующее оппозицию «моногород» - «инноград» весьма показательно, поскольку представляет собой два варианта формально очень схожих парадигм.

Так, нами выделены позиции:

Моногород

1.администрация градообразующего предпри-

ятия

2.администрация моногорода

3.администрация области

4.властные структуры РФ

5.профсоюз

6.аналитики

7.институты, научные фонды и под.

8.пресс-служба, пресс-секретарь

9.администрация предприятия, связанного с градообразующим

10.контролирующие и следственные органы: генпрокуратура, следственный комитет, ростехнадзор.

Инноград

1.представитель иннограда

2.властные структуры РФ

3.местная власть

4.отечественный бизнес

5.иностранный бизнес

6.аналитики

7.архитектура

8.институты, научные фонды и под.

9.власти других стран

Как видим, моногород представлен несколько более расширенным списком, но это объясняется наличием двух заинтересованных сторон уже участвующих в процессе поиска решения для моногорода – это градообразующее предприятие и городская