опыт трансформации старопромышленных городов / ЧНЧ 2012-2013 (часть1)

На первый взгляд, в отрывке топоним «Amsterdam» использован в своем прямом значении, но при более детальном рассмотрении становится очевидным его новый контекстуальный смысл: нетранслитерированное заимствование «Amsterdam» выступает как часть амплификационной фигуры. В данном случае это антитеза, реализующаяся в составе высказываний, связанных между собой отношениями лексической и контекстуальной противопоставленности. Лексическое противопоставление «Ленинград» – «Amsterdam» реализуется благодаря наличию в тексте антонимической пары «земля» – « небо»: здесь на земле... (Ленинград) / В небе...

(Amsterdam).

Контекстуальная антонимия проявляется во второй части отрывка, где отсутствует прямое лексическое противопоставление, но антитеза усиливается посредством повтора («В небе летит самолет «Ленинград» – «Amsterdam») и графического оформления «Amsterdam». Лексемы иноязычного происхождения, использованные в своей исконной графике, обладают большей выразительностью (образное приращение смысла за счет нетранслитерированности).

Необходимо отметить, что для интернациональных топонимов характерна утрата экспрессивности. Поэтому, намеренное употребление подобного рода заимствований в латинице позволяет говорить о транслитерации как об изобразительном приеме в рок-поэзии. Следовательно, заимствование «Amsterdam» выполняет в рок-тексте не только номинативную, экспрессивную, но и усилительную функцию: ср. нетранслитерированые прагматонимы в тексте

«Урок географии»: «И все, что я знаю об Ирландии,

мама, – это Jameson, Guiness и Connemara».

Метафорическое и метонимическое переосмысление иноязычных лексем является достаточно продуктивным средством достижения особой выразительности современной рок-поэзии. С помощью метафоры или метонимии заимствования часто претерпевают семантическую деривацию.

В текстах А. Васильева значительное место занимают транформации известных текстов Серебряного века: так, известная строка из есенинского посвящения «Собаке Качалова» «Дай, Джим, на счастье ла- пу мне» у Васильева претерпевает грамматическую трансформацию: «Дай, Джим, на лапу счастье

УДК: 81’246.2

мне…» . Васильев в современном контексте, введенном с откровенной иронией, переосмысливает традиционные мотивы.

Итак, игровые приемы активно используются в текстах А. Васильева, где они могут обеспечивать наиболее выразительную передачу мысли. Использование игровых приемов в его творчестве носит принципиальный характер.

Анализ языкового материала позволяет говорить о том, что игровые приемы используются автором на всех уровнях языка. Так как языковая игра представляет собой некую языковую неправильность, использование подобных приемов отражает стремление к разрушению существующих традиций, стереотипов.

Отказ от стереотипов проявляется и в использовании приема сознательного нарушения пресуппози-

ции: «Жизнь, как и кровь, / Показалась мне сладкой

на вкус»; «… до размеров вселенной сужая зрачки».

С помощью игровых приемов, в особенности приема непрямых номинаций, у рок-авторов появляется возможность легализовать темы, отвергаемые цензурой культуры («Герой на героине, героиня на

героине – и двойная сплошная пролегла между ни-

ми…»). Это своего рода игра в цензуру, поскольку необходимость расшифровать высказывание заставляет адресата заострить на нем внимание.

Игровые приемы используются в текстах А. Васильева не только для создания оппозиции, но и для репрезентации своей картины мира (поскольку картина мира реализуется через язык, то неприемлемую картину мира можно изменить посредством изменения языка).

Литература

1.Кожевникова Т.С. Базовая тематика русской рокпоэзии в творчестве авторов мейнстрима: автореф. дис. … канд. филол. наук. – Челябинск, 2012.

2.Новый большой англо-русский словарь / Под общ. рук. Ю.Д. Апресяна, Э.М. Медниковой. – М., 2000.

3.Чебыкина Е.Е. Русская рок-поэзия: прагматический, концептуальный и формо-содержательный аспекты: автореф. дис. … канд. филол. наук. – Екатеринбург, 2007.

4.Шукуров Д.Л., Красильникова М.Ю. Авангард, пси-

хоанализ и PR-креатив: перформативное творчество в дискурсе интегрированных коммуникаций // Теория и практика общественного развития. – Краснодар, 2012. – № 8. –

С. 63 – 65.

И.Ю. Мишинцева

Череповецкий государственный университет

Переключение кодов (ПК) – это «специфическая способность билингва успешно участвовать в двуязычном типе коммуникации, осуществляя выбор языка в соответствии с экстралингвистическими факторами (компонентами коммуникативной ситуации), соединять в одном высказывании, предложе-

нии или словосочетании единицы двух языков, не нарушая при этом грамматические нормы ни одного из них» [1, c. 48].

ПК в художественном тексте используются с разными целями. Прагматические функции переключений в художественных произведениях подразделя-

ются на две группы, противопоставленные друг другу по признаку сходства с живой речью. Одна группа функций сходна по своему составу с прагматическими свойствами переключений кодов в устной речи. Это настоящие переключения в речи персонажей. Сюда относятся такие функции, как адресатная, предметно-тематическая, фатическая, самоидентификации, металингвистическая, цитатная, эмоциональная, воздействия и эмфатическая.

Врезультате анализа 2050 переключений в речи героев художественных произведений было выявлено, что часть ПК, представленных в художественных текстах, по сюжету произведений не являются переключениями. Их функция заключается в создании у читателя впечатления коммуникации на гостевом языке.

Вфункции создания эффекта коммуникации на гостевом языке в речи персонажей исследуемых художественных произведений использована почти половина всех переключений. Она связана с тем, что по сюжету коммуникация героев происходит на языке, отличном от того, с помощью которого смысл высказываний передается читателю. Читающий книгу понимает, на каком языке идет общение между героями, по отдельным авторским комментариям, а также отдельным словам и выражениям действительного языка коммуникации, действующим как гостевые единицы в тексте. Например:

“ Ya lo veo,” he said in Spanish. “I have seen him,” speaking from the front of his mouth with almost no movement of his lips in the way that is quieter than any whisper. He looked at the sentry as Robert Jordan smiled at him and, pointing with one finger, drew the other across his throat. Robert Jordan nodded but he did not

smile [4, c. 69].

Действие романа For Whom the Bell Tolls происходит в Испании во время войны. Практически все общение между героями произведения идет на испанском языке, поскольку они монолингвальные испанцы. Единственным билингвом среди основных персонажей является главный герой, американец Роберт Джордан, по образованию преподаватель испанского языка. Однако читателю произведение представлено на английском языке с множеством отдельных переключений на испанский. Их основная функция – напомнить читателю и создать впечатление, что все высказывания в действительности произнесены на испанском языке. ПК в указанном выше примере происходит в речи старого испанского партизана Ансельмо, владеющего только испанским языком. Смысл высказывания дублируется также на английском. Присутствует комментарий автора о том, что речь произносится на испанском.

Рассмотрим подобный пример стилизации под французскую речь:

Madame Merle looked a moment at Pansy. “I wonder whether she understands that,” she murmured.

“You see she can't stay with us!” And Pansy's father gave a rather joyless smile. “Go into the garden, ma bonne, and pluck a flower or two for Madame Merle,” he went on, in French.

“That’s just what I wanted to do,” Pansy exclaimed, rising with promptness and noiselessly departing [5, c.

220].

Главная функция обращения ma bonne (моя хорошая) состоит в том, чтобы создать впечатление речи на французском языке. Это подтверждает комментарий автора he went on, in French. Персонаж, которому принадлежит высказывание, мистер Озмонд, является американцем по происхождению, но владеет французским языком на высоком уровне. Речь адресована его пятнадцатилетней дочери Пэнси, обучавшейся в монастыре у французских монахинь. Оба героя имеют высокую компетенцию как во французском, так и в английском языке. Однако, находясь в момент разговора в том монастыре, где воспитывалась Пэнси, общаются они преимущественно на французском. Читатель может видеть отдельные переключения на французский язык.

Подобные примеры обнаруживаются и в ПК на итальянский язык:

“I think you do not know anything about being conquered and so you think it is not bad.”

“ Tenente,” Passini said. “We understand you let us

talk. Listen. There is nothing as bad as war.” [3, c. 66].

Действие в романе A Farewell to Arms происходит в Италии во время второй мировой войны. Большинство персонажей – монолингвальные итальянцы. Так, герой, которому принадлежит высказывание, Пассини – итальянский солдат. Все его высказывание произнесено на итальянском языке, однако мы это понимаем благодаря переключению Tenente «лейтенант».

Функция создания эффекта коммуникации на ГЯ реализуется во всех структурных типах переключений, однако наиболее продуктивными в этом плане являются ПК между компонентами сложного предложения (33 %) и межфразовые переключения

(27 %).

Эта функция, как правило, сопровождается дополнительными функциями, и только в совокупности они дают нужный эффект.

1. Создание эффекта коммуникации на ГЯ + фатическая функция. Например:

“ Hola, woman,” he said [4, c. 173].

She smiled and said, “ Hola, Comrade, …” [4, c. 54].

В действительности коммуникация здесь происходит на испанском языке. Читателю напоминают об этом с помощью клише приветствия Hola «привет».

Такое сочетание вполне закономерно, поскольку подобные клише в первую очередь создают впечатление о языке, и, как правило, являются первыми словами, которые узнает изучающий иностранный язык.

2. Создание эффекта коммуникации на ГЯ + адресатная функция. Например:

“All right. Good luck, Tenente.” [3, c. 236].

“What do they look like to you, guapa?” [4, c. 119].

“Listen, Inglés, this is interesting.” [4, c. 129].

В нашем материале адресатную функцию выполняют, в основном, обращения. Они очень часто помогают создавать эффект коммуникации на ГЯ, как в рассмотренных выше примерах, Tenente «лейтенант», guapa «зайчонок» и Inglés«англичанин».

3. Создание эффекта коммуникации на ГЯ + предметно-тематическая функция:

“Keep the máquina,” Pilar said [4, c. 478].

В рассматриваемом примере ПК máquina«пулемет», в дополнение к основной своей функции, выполняет предметно-тематическую роль, поскольку является одним из ключевых слов по теме, задействованной в художественном тексте (военное дело). Подобные ключевые слова на протяжении всего произведения употребляются на испанском языке.

4. Создание эффекта коммуникации на ГЯ + функция повтора.

Дополнительная функция повтора содержания высказывания на ГЯ непосредственно связана с функцией создания эффекта коммуникации на ГЯ, и в нашем материале она была обнаружена только в этом сочетании. Например:

“Viva nosotros,” Andrés shouted. “Long life to us.” [4, c. 406].

“Eras mucho caballo,” he said, meaning, “Thou wert

plenty of horse.” [4, c. 341].

Такое сочетание функций характерно для межфразовых ПК. В этом случае одно предложение строится на МЯ, а другое с тем же значением на ГЯ, таким образом, для читателя, не знающего ГЯ, не составит труда понять смысл высказывания на нем, поскольку значение продублировано на основном

УДК: 81’246.2

языке текста произведения. Это излюбленный прием Э. Хемингуэя. В произведениях этого писателя его реализуют 10% всех переключений (95 ПК). Однако он встречается и у других авторов:

“Monsieur, il est parti—he has gone away.” [2, c.

274].

5. Создание эффекта коммуникации на ГЯ + эмоциональная функция. Например: “ Qué va(ну да, вот

еще), man, there is nothing!” [4, c. 202].

Итак, прагматические свойства переключений с целью создания эффекта коммуникации тесно связаны с художественным текстом и не могут быть использованы в живой речи. Их можно рассматривать как литературный прием, способствующий созданию образности произведения.

Литература

1.Чиршева Г.Н. Двуязычная коммуникация. – Черепо-

вец: ЧГУ, 2004.

2.Fitzgerald F.S. Tender is the Night. – Moscow: Raduga Publishers, 1983.

3.Hemingway E.A. Farewell to Arms. – Moscow: Progress Publishers, 1969.

4.Hemingway E. For Whom the Bell Tolls. – М., 1981.

5.James H. The Portrait of a Lady. – London: Penguin Books, 1997 (1881).

И.Ю. Мишинцева

Череповецкий государственный университет

Под переключением кодов (ПК) понимается «специфическая способность билингва успешно участвовать в двуязычном типе коммуникации, осуществляя выбор языка в соответствии с экстралингвистическими факторами (компонентами коммуникативной ситуации), соединять в одном высказывании, предложении или словосочетании единицы двух языков, не нарушая при этом грамматические нормы ни одного из них» [1, c. 48].

Это явление находит выражение в художественном тексте, когда билингвальные авторы наделяют своих персонажей двуязычием. Грамматически верные переключения кодов классифицируются на несколько структурных типов. Одним из которых являются внутрифразовые ПК, которые, в свою очередь, подразделяются на ПК в пределах словосочетания и ПК между обособленными компонентами предложения. Рассмотрим эти типы более подробно.

При ПК в пределах словосочетания наблюдается наиболее тесное взаимодействие грамматик двух языков. Это самый распространенный вид переключений в художественных произведениях (38 % от общего числа примеров). Внутри этого типа выделяются острова ГЯ (54 %) и вкрапления (46 %).

Острова ГЯ состоят из одной или нескольких лексических единиц гостевого языка и сочетающих-

ся с ними системных морфем ГЯ. Островные переключения в англоязычных художественных произведениях происходят на французский (55 %), испанский (28 %), итальянский (9 %) и латинский языки

(8 %).

Рассмотрим морфологические модели, по которым образованы острова испанского языка:

1) Словосочетания:

А) Существительное + прилагательное (26 %): “We killed a pair of guardia civil,” he said, explain-

ing the military saddles.” [3, c. 46].

Остров ГЯ состоит из существительного guardia и прилагательного civil. ПК представлено субстантивным словосочетанием.

Б) Существительное + предлог родительного падежа de + существительное (8 %):

“Now he would like to retire like a matador de

toros.” [3, c. 58].

Остров ГЯ состоит из существительного matador, предлога родительного падежа de и существительного во множественном числе toros. ПК представляет собой субстантивное словосочетание.

В) Единичными примерами представлены модели «существительное + существительное» (3 %), «указательное прилагательное + существительное» (1 %), «наречие + прилагательное» (1 %), «предлог + суще-

ствительное» (1 %), «глагол + местоимение-клитика» (1 %), «числительное + существительное» (1 %), «глагол + существительное» (1 %).

2) Отдельные слова:

А) Существительное (57 %):

“Haven’t you heard la gente?” [3, c. 87].

Остров ГЯ состоит из существительного во множественном числе с артиклем.

Б) Глагол (1 %):

“… but only Viva my father.” [3, c. 380].

Остров ГЯ представлен глаголом в третьем лице, единственном числе, повелительном наклонении. Эти грамматические значения передаются окончанием –a .

Под вкраплением понимается одиночная лексическая единица (морфема или слово) ГЯ, которая подчиняется грамматическим правилам матричного языка. Такие ПК встречаются в конституэнтах МЯ+ГЯ, где грамматику устанавливает матричный язык, т.е. вкрапления могут быть оформлены системными морфемами матричного языка, но не могут содержать системные морфемы гостевого языка. Например,

“But he asked me to tell what I know about a

máquinaand I told him.” [3, c. 59].

В этом примере элемент испанского языка máquina (машина, пулемет) является вкраплением, поскольку состоит из одной содержательной морфемы ГЯ – существительного и не содержит системных морфем ГЯ. Это вкрапление функционирует в роли дополнения.

Подавляющее большинство вкраплений представлены существительными (88 %), 7 % составляют прилагательные, 4 % - глаголы, 1 % - причастие. Преобладание существительных объясняется количественным распределением между синтаксическими функциями, которые выполняют ПК рассматриваемого типа. В превалирующих функциях дополнения и предикатива закономерно использование существительных.

Переключения в обособленных компонентах

предложения занимают второе место по распространенности и составляют 31 % от общего числа ПК в художественных произведениях.

Рассматриваемые ПК в художественных произведениях представлены следующими компонентами предложения:

81’373.421

1) обращения; Обращения составляют 56 % ПК данного типа

(380 единиц), например:

"What is, mon ami?" asked Poirot placidly, from the depths of his comfortable chair [2, c. 1]. Переключение на ГЯ (французский) mon ami выполняет функцию обращения.

2) обособленный оборот; Переключения в функции обособленного оборо-

та реализуются в 30 % (210 единиц) ПК рассматриваемого типа:

“ Qué va, it’s not true.” [3, c. 173]. Переключение

«Qué va» на испанский язык («вот еще») находится в позиции обособленного оборота.

3) компонент (часть) сложного предложения

(clause);

Переключения как часть сложного предложения

составляют 11 % от ПК рассматриваемого типа. Например,

“Me cago en tu padre , but I begin to think thou art

afraid to see the bull come out” [3, c. 436]. 4) присоединяемая часть (tag).

Меньшую долю – 3 % (18 ПК) составляют пере-

ключения в присоединяемых частях (tag switches).

Присоединяемые части представлены следующими категориями:

1) междометия. Например,

“You have it with you – hein?” [2, c. 4].

2) простое нераспространенное предложение: “And you will leave it with me, n’est-ce pas?” [2,

c. 5].

Итак, мы рассмотрели внутрифразовые ПК в художественном тексте и их некоторые структурные особенности. Все эти переключения являются грамматически верными и не нарушают грамматику принимающего языка.

Литература

1.Чиршева Г.Н. Двуязычная коммуникация. – Черепо-

вец: ЧГУ, 2004.

2.Christie A. Poirot Investigates. – N.Y.: Bantam Books, 1979 (1923).

3.Hemingway E. For Whom the Bell Tolls. – М., 1981.

А.В. Моисеенко

Череповецкий государственный университет

биологической продуктивности системы; 2) равновесное состояние, когда скорость процессов восстановления экосистемы выше или равна скорости процессов нарушений; 3) кризисное состояние – скорость антропогенных нарушений выше скорости восстановительных процессов при сохранении естественного характера экосистем; 4) критическое состояние – возникновение обратимых изменений, вызванных антропогенными факторами; 5) катастрофическое состояние – возникновение труднообратимых изменений, вызванных антропогенными факторами; 6) состояние коллапса – необратимые изменения в экосистеме [4, c. 259].

Социально-экологическая классификация угасания природы учитывает изменения не только в окружающей среде, но и состоянии здоровья человека, проживающего на определенной территории, предполагая постепенное прохождение через следующие стадии: 1) благополучная ситуация – естественное состояние экосистем, рост продолжительности жизни человека, снижение уровня заболеваемости; 2) зона напряженной экологической ситуации – экосистемы переходят от кризисного состояния к критическому, отдельные показатели здоровья населения ухудшаются, при этом значения по продолжительности жизни, инвалидности сохраняются на прежнем уровне; 3) зона экологического бедствия – экосистемы переходят от критического состояния к катастрофическому, показатели здоровья населения существенно ухудшаются, сокращается продолжительность жизни, возрастает частота и скорость наступления инвалидности; 4) зона экологической катастрофы – переход состояния природы от катастрофического к коллапсу, территория становится непригодной для проживания человека [4, c. 260].

Очевидно, что и в языковом аспекте целесообразно выделение подобных стадий состояния того или иного языка, особенно в свете природных трактовок языка как живого организма, который подобно человеку появляется, живет, функционирует, постоянно изменяясь, может находиться на грани исчезновения и погибнуть, т.е. стать мертвым языком.

Представим изменение состояний языка в виде градации, состоящей из четырех этапов, где каждому соответствует определенный цвет. В основе описываемой эколингвистической классификации – три критерия: престиж языка, функциональность языка и преемственность языка.

1)Благополучная ситуация (зеленый насыщенный цвет) – язык престижен, успешно функционирует на той или иной территории, изучается детьми в качестве родного, соответственного есть уверенность

втом, что этот язык будет и далее передаваться другим поколениям.

2)Зона напряженной языковой ситуации (размытый зеленый цвет) – это ареал, в пределах которого происходят существенные, но еще обратимые изменения: падает престиж родного языка, сокращается число его функций; язык мало используется в семейном общении, ограниченно в повседневном общении вне дома, особенно в городах; вместе с тем язык функционирует в образовании, СМИ и искусстве. В

этой ситуации необходимы специальные меры по восстановлению языковых ресурсов.

3)Зона катастрофической языковой ситуации (желтый цвет) – язык находится на грани исчезновения; престиж языка катастрофически падает, язык не используется в образовании, СМИ, искусстве, ограниченно в общении сельских жителей, преемственность языка находится под угрозой. В данном случае ревитализация языка возможна при условии принятия специальной программы, направленной на создание позитивного имиджа языка и активное изучение языка детьми.

4)Состояние языкового коллапса (красный цвет)

–язык утрачен, нет носителей данного языка, соответственно нет возможности получить какие-либо сведения об этом языке, чтобы принять меры по его ревитализации.

Перейдем к рассмотрению примеров.

Так, в республике Чувашия чувашский язык изучается в качестве родного в сельской местности, и в качестве второго языка в городах. Исследователями отмечается падение престижа чувашского языка среди населения: чувашский язык практически не используется в общении вне дома, около 40 % школьников испытывают затруднения в общении на чувашском языке, дети не читают художественную литературу на чувашском языке, считается, что коммуникация на русском языке заведомо будет более успешной, в целом, чувашский язык ассоциируется с «деревней, хамством и грязью». Очевидно, что в данном случае речь идет о несбалансированной языковой ситуации, хотя положение пока не является катастрофическим. В этом случае необходимы меры по ревитализации языка и восстановлению языковых ресурсов [5, c. 56]. Это может быть целый ряд осоз- нано-принятых решений, среди возможных называются следующие: 1) введение обязательного ЕГЭ по чувашскому языку, 2) выставки, театральные постановки на чувашском языке, 3) работа с родителями по пропаганде родного языка, 4) введение нового Интернет-провайдера, помогающего овладеть чувашским языком [3].

Интересно отметить, что в 2000-2001 гг. данные по состоянию чувашского языка были более позитивными: возрос престиж языка, сами чуваши стали общаться на родном языке без чувства стыдливости, робости, увеличилось количество часов в школах на изучение чувашского языка, оживилось семейное и производственное общение на чувашском языке, стали появляться названия улиц и торговых предприятий на этом языке [1, c. 76]. Однако, к 20112012 гг. ситуация несколько ухудшается. Причины, скорее всего, лежат в социально-экономической области: экономические спады, сокращение рабочих мест, еще большая концентрация населения в городах, утрата чувства стабильности и уверенности в завтрашнем дне, и, как результат, рост престижа русского языка, как языка, который может помочь человеку стать успешным.

Рассмотрим ситуацию в республике Дагестан. На территории республики проживает 28 народов, функционирует 28 языков, языком просвещения, культуры, науки, делопроизводства, СМИ является

русский язык. В качестве негативных процессов отмечаются следующие: 1) родные языки не в состоянии обеспечить людей престижной и стабильной работой (это не «язык хлеба»); 2) городское население активно переходит на русский язык, при этом не испытывая каких-либо нравственных или психологических трудностей, наоборот, постоянное общение на русском языке как бы делает человека столичным жителем, принадлежащим к элите; 3) выделяются группы горожан, которые не умеют читать и писать на родном языке; могут только изъясняться; понимают родную речь, но сами не говорят; совсем не понимают родную речь. Очевидно, что данная ситуация требует особой языковой политики, которая будет направлена на восстановление ресурсов языков коренного населения Дагестана, будет способствовать сохранению этих языков и обеспечит их преемственность [2, c. 97].

Сегодня в современном мире существует два разнонаправленных языковых процесса – экспансия доминирующих языков, престижных в силу экономических, социальных и культурологических причин, и как следствие утрата престижа локальных языков с небольшим числом носителей. Второй процесс – осознание необходимости существования языкового разнообразия, поскольку именно свободное владение родным языком способствует полной самореализации человека, лишает его чувства ложного стыда по поводу его происхождения, повышает его самоуважение, и делает счастливым.

В последних социолингвистических работах выделяется два типа контактов, в результате которых жизнеспособность того или иного языка может оказаться под угрозой [6] .

«Вертикальный» контакт – когда та или иная группа населения остается на своей территории, и при этом становится частью более крупной территориальной единицы, т.е. становится частью какоголибо государства. Здесь, если этой группе удается сохранить за собой отдельную территорию проживания, у языка появляется больше шансов не потерять свой статус и использоваться в каждодневном общении. В случае, когда население ассимилируется, смешивается с другими языковыми коллективами, безусловно, необходимы специальные меры и воля государства для сохранения родных языков.

УДК 81

«Горизонтальный» контакт – группа покидает свою территорию, устремляется в другую страну, где выше уровень жизни, хорошая экологическая обстановка. Очевидно, что изучение языка принимающей стороны является в данном случае естественным. Однако, необходимо сознавать, что изучение нового языка и использование родного языка сформирует у будущих поколений билингвальную компетенцию и обеспечит больше возможностей в этой стране. Соответственно, языковая политика в таких регионах должна базироваться на двух принципах: 1) сохранение языковых традиций принимающей стороны;

2)языковая адаптация иммигрантов.

Вкачестве заключения перечислим предлагаемые решения для сохранения лингвистического равновесия в условиях всемирной глобализации, которые, на

наш взгляд, являются весьма своевременными:

1)распространение идеологии равенства языков,

2)поддержка престижа языков малых групп, 3) целесообразное распределение функций между двумя языками, 4) осознание высокой степени ответственности государства, правительства, правозащитных организаций в формировании сбалансированной и грамотной языковой политики в регионе.

Литература

1.Андреев И.А. Языковая ситуация в Чувашии в начале XXI столетия // Язык и общество на пороге нового тысячелетия: итоги и перспективы: Тезисы докладов международной конференции. – М., 2001. – С. 75 - 77.

2.Джидалаев Н.С. Специфические особенности современной языковой ситуации в Республике Дагестан // Язык и общество на пороге нового тысячелетия: итоги и перспективы: Тезисы докладов международной конферен-

ции. – М., 2001. – С. 96 - 98.

3.Линдзи К. Что исчезает до того, как умирает язык. Фатальная потеря престижа пикардского, тамазигхт и чувашского языков. Чувашский язык. Ч. IV. – URL: http: //

www.katelynnlindsey.weebly.com

4. Реймерс Н.Ф. Надежды на выживание человечества: Концептуальная экология / Н.Ф. Реймерс. – М., 1992. –

С. 259 - 260.

5.Сущенко Е.А. Словарь-справочник лингвоэкологических терминов и понятий / Под ред. Л.Г. Татарниковой.

–СПб., 2011. – С. 56.

6.Bastardas-Boada A. Linguistic sustainability and language ecology. – URL: http: // www.ecoling.net

Л.В. Молчанова

Воронежский государственный университет

В данной статье рассматривается область, в которой наглядно проявляется реагирование языка на информационную революцию, освоение им новых реалий и обратное влияние указанного процесса освоения на действующие языковые нормы. Таковой областью является виртуальная коммуникация, и в

частности, чат. Однако не следует думать, что данный вид коммуникации используется лишь в неформальном общении. В настоящее время речь идет о его активном применении при общении ученых посредством сети Интернет. Научный текст и – шире – научная коммуникация является одной из наиболее

востребованных сфер человеческой деятельности и познания с точки зрения исследовательского интереса.

Объектом изучения является немецкоязычное научное сетевое общение, которое понимается как профессиональное коммуникативное взаимодействие ученых, осуществляемое посредством сети Интернет, и которое отличают языковые и дискурсивные характеристики научного сетевого общения применительно к жанру немецкоязычных научных сетевых форумов по проблемам лингвистики. В рамках данного формата рассматриваются лексические особенности данного вида научного дискурса.

Сетевой дискурс можно охарактеризовать как личностно-ориентированный и статусно-ориентиро- ванный (институциональный) в зависимости от адресата: общение может происходить как с определенным лицом, реальным собеседником, так и с воображаемым (виртуальным) собеседником. Это вполне справедливо и для научного сетевого дискурса; участвуя в научных сетевых форумах, можно адресовать свое сообщение определенному человеку, ответить на определенное сообщение, либо поделиться своими мыслями, идеями со всеми участниками конференции. Что касается коммуникативной ситуации, сетевой дискурс является сложной комбинацией различных типов дискурса, в которых реализуются разные жанры, а именно: электронная почта, электронные разговоры (чат), система электронных досок объявлений Би Би Эс, сетевые форумы. Отличительными чертами сетевых форумов являются сходство с научной конференцией в ее неформальной части, удаленность в пространстве и времени, наличие фиксированных правил общения, тематическое подразделение и лингвистические особенности.

Анализ лингвистических особенностей научного сетевого дискурса в пространстве немецкого языка на уровне лексики выявил следующие характеристики немецкоязычных научных сетевых форумов:

1. Насыщенность речи терминами всех типов.

Это объясняется семантико-коммуникативной спецификой термина, его принципиальной однозначностью, точностью, экономичностью, номинативной и различительной функцией, стилистической нейтральностью, большой информационной насыщенностью по сравнению с обычными словами. (Not-

wendigkeit des Definierens; denkbares Kommunikationssystem; Zweitsprache; Wahrheitskriterien; Verkehrs-

raum; abstrakter Begriff; emotional-expressive Stilfärbung). Помимо собственно научной терминологии в сетевом дискурсе выделяют три группы использования компьютерной терминологии:

- специфические компьютерные термины, употребляемые только людьми, связанными с компьюте-

рами (Scrollen, Server, Modem, Сhat);

-слова, заимствованные компьютерной терминологией из других областей, которые приобрели иное значение в компьютерном дискурсе (Domain - в компьютерном дискурсе это заключительная часть интернетовского адреса):

-общелитературные слова, которые в компьютерном общении приобрели терминологическое значение (flame — " спор, постепенно переходящий с предмета спора на личности")

2. Фразеологизмы собственно научного стиля, стиля публицистики, а также сниженного стилисти-

ческого тона (sächlicher Stil; allgemeine Betrachtungen; etw. ist in der Praxis zu prüfen; unter dem Ge sichtspunkt; aus erster Hand)

3. Словообразование:

- использование абстрактных существительных с суффиксом –ung: (Rechnerunterstützung bei der Bear-

beitung fachlexikalischer Probleme; Entstehung; Verständigung; Zuordnung)

-сокращения: употребляются, главным образом,

вцелях языковой экономии. Сокращению подлежат большей частью слова в справочном аппарате научных документов или «заголовочной части»: союзы и предлоги: Sprache u. Welt; библиографические элементы: BBC-Nach.; единицы измерений, технические условные обозначения: HP, Kap., Hr, kg, LKW; названия фирм, учреждений: NTSC, PAL, BBC, AEG.

Помимо общеупотребительных сокращений, как

P.S.:, MfG, z.B., etc., Bsp, usw используются также специфичные, не всегда понятные коммуникантам сокращения. Здесь немецкий язык наиболее подвержен влиянию английского языка. Сокращаются наиболее часто употребляемые слова, такие, как

Sry/Sorry, Thx/thanks, pls/please. При этом авторы указывают на аббревиатуру LOL - Laughing out loud (громко смеюсь) как на наиболее употребительную.

- усечения: Vllt – vielleicht ; Slm – schlimm; Sfz – seufzen; Hmpf – hümpfen; Sep – Separat; I au – ich

auch; aus D (Deutschland).

4. Риторические средства как стилистические приемы. Приемы стилистической выразительности, возникшие на основе вторичной номинации, также можно отнести к лексическим особенностям текстов немецкоязычных научных сетевых форумов.

- гипербола: в текстах научных сетевых форумов гипербола создается с помощью традиционных суперлативов и усилительных слов-приставок (blitzneu;

extrafein; Doppelsinn; extraneu; es ist unwahrschein-

lich).

- литота является приемом выражения «умаления» качественного признака путем его полного или частичного отрицания(er redet nicht schlecht; sie hat

dafür wenig erhalten).

- метафора (der blinde Zufall; die Sprache lebt in

jedem Menschen; die Stadt ist so klug).

5. Заимствования. Лексический состав немецкоязычных научных форумов пополняется с помощью неологизмов, жаргонизмов, заимствований в компьютерной лексике. Как правило, в основе каждого словообразовательного гнезда лежит заимствование или калькирование англоязычной корневой морфемы (Chatter-Slang, Cyber-Talk, Online-Chat,

Client-Server-Prinzip).

Параллельно с заимствованием преимущественно англоязычных слов для передачи новых значений развиваются новые значения и у слов немецких: hän-

gen, laden, texten, Internet-Seite, Raum.

6. Употребление эмоционально окрашенной лексики. Эмоциональность на лексическом уровне наряду с графическим оформлением высказывания выражается с помощью эмоциональной и оценочной лексики: das musste so schrecklich auβergewöhnlich

sein; total falsche Meinung.

Эмоционально-экспрессивная окраска содержания сетевых научных форумов является основой эстетической функции, реализующей двойное назначение – прямое, как способ эстетического воздействия и эстетического наслаждения, и дополнительное – способ оптимизации конкретных прагматических функций.

Итак, спецификой научного сетевого дискурса на лексическом уровне является сдержанность в использовании специальной лексики, обязательное толкование вводимых в дискурс терминов, доступ-

ность понимания излагаемого текста. Научная информация популяризуется посредством компьютерной сети, поэтому язык компьютерных научных форумов весьма демократичен, то есть ему присущ ряд особенностей, которые сближают его с разговорным стилем, хотя сохраняется прочная связь с научным стилем изложения, а именно, для него характерна объективность и точность передачи информации, информативная насыщенность, сжатость и лаконичность.

ным данным) сократил на головном предприятии холдинга «Северсталь – Российская сталь» Череповецком металлургическом комбинате около 19 тысяч человек, а деньги, выделенные правительством России на преодоление кризиса, потратил на приобретение золотоносного прииска. Таким образом, обычная личность превращается в песчинку, пыль под ногами вершителей глобализационных процессов.

С другой стороны, как отмечает философ А.С. Панарин, личности в условиях глобализации вместо «гражданских свобод» навязывается «свободная чувственность» [9, с. 308]. При этом «чувственность, высвобожденная из-под контроля разума и морали» отвечает следующим критериям:

Во-первых, «подменяя реальные социальные и политические права правами чувственности, по мнению А.С. Панарина, можно, не поступаясь ни привилегиями, ни властью, прослыть сторонником прав личности и прав человека» [9, с. 309].

Во-вторых, как показывает тот же А.С. Панарин, «заполучив вместо граждан, хорошо осознающих свои социальные интересы, адептов раскованной чувственности, можно запустить на полную мощность массовую «индустрию удовольствия» и внушить субъективную удовлетворенность тем людям, у которых есть все обычные основания для неудовлетворенности и протеста» [9, с. 309].

Одним словом, происходит умелая подмена, ловкая манипуляция, когда личность вместо реальных прав и свобод, возможности участвовать в социаль- но-политических процессах получает их иллюзорную видимость и, освобождаясь (под массированным воздействием СМИ, массовой культуры) от каких бы то ни было норм и запретов погружается в «брутальную чувственность» [9, с. 309]. Например, вовлеченная в этот поток индустрии зрелищ и развлечений, одним из которых сегодня, несомненно, является спорт (особенно футбол) фанатствующая молодежь может прыгать по электричке и скандировать:

Кто не прыгает – тот мясо!

Мясу смерть! Мясу смерть! («Мясо», между прочим, – это «Спартак», хотя все присутствующие «лохи» тоже немножко ощущают себя «мясом»…)

И это еще самое безобидное из скандируемых запевок, потому что все остальное спрессовано из не- прилично-нецензурных слов и выражений. Однако, превратившись в «человека толпы», вполне приличные молодые люди (юноши и девушки), которые потом потихонечку расходятся, почему-то снимая и пряча шарфики с символикой любимого клуба, оказываются способными на такие «отвязанные» действия.

Следует также заметить, что одновременно личность фактически лишается за счет ловкой манипуляции сознанием [6] и реального права выбора, когда под воздействием тех же СМИ ей навязывается определенное решение («Голосуй или проиграешь!», «Голосуй сердцем!» и т.п.), да и вообще навязывается определенная модель поведения в обществе. Поэтому, как справедливо замечает В.П. Филимонов, «манипуляция сознанием является одним из важнейших инструментов осуществления глобальной власти» [12, с. 29].

Более того, в условиях распространения информационных технологий обеспечивается система тотального контроля над личностью, что связано с возможностью накапливания персональных данных о каждом человеке, о чем еще в конце 60-х годов прошлого столетия говорил тот же З. Бжезинский, заявлявший о необходимости осуществления «почти непрерывного контроля за каждым гражданином», накопления информации на каждого в виде постоянно обновляемых «файлов-досье», которые должны содержать «помимо обычной информации самые конфиденциальные подробности о состоянии здоровья и поведении каждого человека» [7, с. 40 - 41].

Такой тотальный контроль над личностью стал возможным с созданием единой всемирной компьютерной сети, которая позволяет вести слежку за каждым жителем планеты, за всеми его перемещениями, за его доходами и расходами.

Технически это обеспечивается присвоением каждому человеку идентификационного номера или личного кода, который представляет собой «имя, однозначно определяющее или именующее объект системы и представляющее собой последовательность цифр» [8, с. 31]. При этом фактически человек становится объектом управления или вещью среди вещей и получает новое имя – цифровое, под которым (а не под своим личным) он и фигурирует в электронной системе.

Таким образом, в рамках создаваемой электронной системы («электронного концлагеря») происходит полное обезличивание человека, лишение его индивидуальности, превращение его в номер…

Помимо электронных карточек в последнее время для взаимоотношений человека (точнее, номера, идентичного в этой системе человеку) с электронной системой начинают использоваться миниатюрные устройства – микрочипы. Как подчеркивается в одном из последних документов Русской Православной Церкви, « записанный в микрочип идентификационный номер будет служить как «электронным кошельком», так и средством для определения местоположения человека в реальном масштабе времени с помощью спутниковых систем глобального позиционирования» [10, с. 14]. Все это позволяет отслеживать контакты, круг общения каждого человека, а в будущем «практически полный контроль за жизнью общества» [10, с. 14]. Все это, безусловно, создает реальную угрозу свободе личности…

Подводя итоги, необходимо отметить, что в условиях глобализации происходит подчинение интересов суверенных субъектов общественно-политичес- ких, социально-политических и культурных процессов (государств, национальных образований, человека) мировой элите. А личность в этих обстоятельствах, по нашему мнению, по существу, в значительной степени (или даже полностью) лишается соци- ально-политических, гражданских прав, личной свободы и обезличивается в системе тотального электронного контроля («электронного концлагеря»), утверждаемого новыми хозяевами мирового порядка.

Усвоение персонального дейксиса детьми является на сегодняшний день актуальным вопросом в онтолингвистике. Актуальность тем более повышается, если проводить исследование данного вопроса на стыке двух языков (в данном случае английского и русского), что позволяет выявить не только закономерности усвоения языковых реалий детьми, говорящими на разных языках, но и сравнить эти закономерности между собой. По нашему убеждению, это позволяет выявить, какие языковые особенности и каким образом влияют на формирование мышления человека, а также на формирование его культурного менталитета.

Для начала приведем понятие персонального дейксиса. Дейксис вообще – это использование языковых выражений и других знаков, которые апеллируют к физическим координатам коммуникативного акта – его участникам, его месту и времени. Соответствующие вербальные средства именуются дейктическими. Понятие персонального дейксиса включает в себя указание на участников коммуникативного акта. К специализированным средствам его выражения относится вся категория лица и средства ее выражения (личные и притяжательные местоимения, грамматические формы лица глаголов в русском языке и т.п.)

В фокусе данного исследования находятся личные и притяжательные местоимения, а также личные глагольные формы в речи англо- и русскоговорящих детей раннего возраста. В статье приводятся результаты наблюдений за речью Лизы Елисеевой и Джейн Краттенден. Речь обеих девочек была представлена в виде печатных записей. Рассматривается период от 1 года 10 месяцев до 2-х лет 9 месяцев.

Согласно англоязычным и отечественным исследователям, порядок появления личных местоимений следующий: 1) 1-е лицо, единственное число («я»),

2) 2-е лицо, единственное число («ты»), 3) 3-е лицо (Г.Р. Доброва, однако, в своем исследовании замечает, что русские дети иногда могут сначала усваивать местоимения 3-го лица [3, c. 103].

Собственно дейктической функцией обладают лишь местоимения 1-го и 2-го лица, так как обозначают участников коммуникации, в то время как местоимения 3-го лица употребляются и в дейксисе, и в анафоре [1, c. 25]. Исходя из этого положения, усвоение детьми персонального дейксиса знаменуется усвоением противопоставления «я – ты» и появлением способности понимать чужую точку зрения. Таким образом, правильное использование личных местоимений 1-го и 2-лица и является свидетельством усвоения персонального дейксиса.

Рассмотрим языковые особенности, которые могут оказывать влияние на характер усвоения персонального дейксиса. Во-первых, это наличие личных окончаний глаголов в русском языке (глагольные формы настоящего и будущего времени), что, в свою очередь, обусловливает возможность продропа (опущения личного местоимения и вообще субъекта). Таким образом, русскоговорящие дети вполне «имеют право» на эллиптические высказывания вроде «знаю», «хочу», «играет» и т.п. В английском языке личные глагольные формы представлены весьма ограниченно (ср.: to be (am, is, are, was), to have (has), work - works), соответственно продроп нетипичен для английского языка. Конечно, некоторые диалогические ситуации делают эллипсис возможным и здесь, но такие ситуации в англоязычной речи не настолько часты. Т.е. англоязычные ребенок «обязан» назвать субъект в большинстве случаев, а если речь идет о «я» или «ты» - употребить личное местоимение. Русскоязычные же дети, повторимся, могут во многих случаях обойтись одними личными глагольными формами.