опыт трансформации старопромышленных городов / ЧНЧ 2012-2013 (часть1)

∙исполнительность и дисциплинированность;

∙эмоциональная устойчивость (самообладание);

∙постоянное стремление к повышению уровня теоретических знаний и практических навыков;

∙способность выделить главное в работе, сконцентрироваться на решении наиболее важных вопросов;

∙правильная оценка собственных способностей и возможностей;

∙умеренная склонность к возможным рискам;

∙хорошая память.

Второе направление работы по предотвращению утечек конфиденциальной информации – обучение персонала. Если сотрудник не знаком с политикой безопасности своей организации он не сможет действовать в соответствии с ней. При приеме на работу пользователи (потребители) информационных ресурсов должны быть ознакомлены с:

∙перечнем сведений, составляющих конфиденциальную информацию и информацию, составляющую коммерческую тайну;

∙нормативно-правовыми вопросами (законодательные акты, права и обязанности пользователей, сроки конфиденциальности информации);

∙нормативными документами, определяющими порядок обращения с конфиденциальной информацией и информацией, составляющей коммерческую тайну;

∙нормативными документами, определяющими порядок отнесения информации к конфиденциальной информации и информации, составляющей коммерческую тайну (для руководителей, имеющих данное право);

∙с требованиями по обеспечению информационной безопасности при работе в ККС и АИС и обязанностями пользователей по их выполнению;

∙с мерами ответственности за нарушение требований по обеспечению информационной безопасности.

Перечень документов по информационной безопасности для ознакомления сотрудников утверждается директором по безопасности.

В результате обучения сотрудники должны знать:

∙положения нормативных документов по защите информации;

∙признаки осуществления преднамеренного или непреднамеренного доступа к конфиденциальной информации и информации составляющей коммерческую тайну, действия сотрудников в случае обнаружения данных фактов.

Кроме того, они должны приобрести устойчивые навыки и умения при работе с конфиденциальной информации и информации составляющей коммерческую тайну.

Процесс обучения сотрудников предприятия должен быть постоянным и планомерным, так как система защиты конфиденциальной информации предприятия требует развития и совершенствования.

Используются следующие формы обучения:

- лекции, семинары и практические занятия (тренажи) по действиям персонала в различных ситуациях;

-тестирование сотрудников и оценка уровня их подготовленности;

-решение различных ситуационных задач, связанных с защитой конфиденциальной информации;

-решение интеллектуальных задач, направленных на получение сотрудниками предприятия навыков прогнозирования различных ситуаций, связанных с возникновением возможных каналов утечки информации, угроз ее безопасности;

-использование специализированных программ обучения для обеспечения лекционных курсов и практических занятий.

Обучение персонала предприятия по вопросам защиты конфиденциальной информации проводится дифференцированно, по категориям должностных лиц – для руководителей подразделений, их заместителей, сотрудников предприятия. При выборе форм и методов обучения персонала учитывают уровень профессиональной подготовленности сотрудника, стаж работы по конкретной специальности, специфику решаемых им задач по защите конфиденциальной информации, результаты контроля деятельности сотрудника по выполнению установленных требований по защите информации на предприятии.

Метод инструктажей применяется руководством предприятия и руководителями структурных подразделений для информирования сотрудников, работающих с конфиденциальной информацией, о положениях вновь принятых (утвержденных) норматив- но-методических документов, а также требований вышестоящих органов государственной власти (организаций). Во время инструктажей особое внимание должно уделяться анализу практической работы по исключению появления каналов утечки сведений конфиденциального характера и по предотвращению возникновения угроз защите информации.

Метод индивидуальной и воспитательной работы заключается в систематическом и целенаправленном воздействии на процесс формирования и развития личности сотрудника предприятия в цепях наиболее полного использования его профессиональных возможностей и способностей, деловых, высоких моральных и иных положительных качеств для обеспечения сохранности доверенных по службе (работе) сведений конфиденциального характера.

Цель проверки уровня знаний – с помощью оценки знания сотрудниками предприятия положений нормативно-методических и внутренних организа- ционно-распорядительных документов определить степень подготовленности каждого сотрудника к выполнению практических задач по защите информации. Проверка уровня знаний проводится как руководством предприятия, так и сотрудниками ре- жимно-секретного подразделения, службы безопасности, подразделения охраны.

Метод контроля в работе с персоналом предприятия имеет своей целью оценить эффективность работы каждого сотрудника предприятия по обеспечению защиты конфиденциальной информации, использования совокупности сил и средств предприятия. Контроль может быть периодическим (плановым) и внезапным. Проводится сотрудниками штатных подразделений предприятия, решающих задачи по организации защиты информации.

Социальный капитал – это сочетание социальных институтов, норм, ценностей, сетей и организаций, которые создают формы взаимодействия внутри общества и являются активом общества, необходимым для создания индивидуального и коллективного богатства. Иными словами, это то, что позволяет интенсифицировать развитие, включая дополнительные, нематериальные и не имеющие отношения к принуждению стимулы, – это то, что позволяет подключать к процессу человеческий ресурс. Социальный капитал образуется из желания людей проявлять инициативу, думать, прикладывать усилия. И самое главное – договариваться, создавать новые формы взаимодействия [9, с. 48 - 49].

По мнению Г.В. Тюрина в России словосочетание «социальный капитал» выглядит противоречиво и парадоксально, поскольку «социальное» традиционно воспринимается как дотационное, затратное, пассивное. А капиталом сегодня могут быть не только финансовые средства или заводы и станки, но и качества людей, их квалификации и формы взаимоотношений.

Он рассматривает людей как ресурс, как актив, который должен быть капитализирован. Низкая капитализация человеческого ресурса всегда означает низкую капитализацию всех прочих ресурсов. Осознавая, что человек – это основной ресурс развития, модернизация понимается, прежде всего, как капитализация человеческого ресурса.

Капитализация человеческого ресурса требует ряда составляющих: роста профессионализма, роста знаний и квалификации, но в не меньшей степени она требует капитализации форм коллективного взаимодействия, умения и способности граждан вступать в конструктивный контакт друг с другом. А это, в свою очередь, определяется тем, какие ценности доминируют, какие механизмы доверия и недоверия практикуются в данном обществе.

Все более актуальной как во всем мире, так и в России становится проблема реализации социального потенциала старшего поколения. Под социальным потенциалом пожилых людей понимаются возможности пенсионеров к обучению и трудовой деятельности; их возможности участвовать в жизни общества (принимать участие в различных мероприятиях, состоять в общественных организациях, электоральный потенциал пожилых). К потенциалу пожилых людей также относится тот жизненный и профессиональный опыт, которым обладают пожилые люди, и который может быть полезен другим поколениям.

Повышению внимания к этой проблеме способствуют несколько факторов. Один из них – постоянное увеличение числа людей пенсионного возраста. Уже к 2020 г. соотношение работающих и пенсионеров по разным оценкам составит один к одному [2, c. 35].

Рост доли лиц пенсионного возраста увеличивает нагрузку на бюджет, сокращает возможности реализации программ и проектов, направленных на социальную защиту других категорий населения. Усиливается противоречие между ответственностью общества перед старшим поколением, чьим трудом и усилиями создавались основы современных трансформационных процессов, и необходимостью отвлечения существенных материальных и социальных ресурсов на обеспечение старости и качества жизни старшего поколения.

Вместе с тем рост продолжительности жизни, повышение ее качества раздвигают границы трудоспособности и возможности включения в активную деятельность все большего количества ее представителей [5]. Тот факт, что пенсионеры все чаще рассматриваются не как пассивные получатели социальных дотаций, а как активная часть населения с серьезным потенциалом, также изучается в данной проблеме

[10].

Необходимо признать, что статусно-ролевая позиция в социуме у пожилых значительно изменяется

всвязи с трансформацией их отношений в обществе. Ряд отечественных исследователей (И.Г. Беленькая, М.В. Вдовина, Р.С. Яцемирская и другие) сходятся во мнении, что после достижения возраста выхода на пенсию статус пожилых «постепенно, но неуклонно снижается» [1]. Происходит процесс своеобразного отстранения пожилого человека от круга семейного общения, с утратой профессиональных позиций начинается и процесс сокращения социальных связей, сопряженный с высоким уровнем смертности лиц пожилого возраста и с ухудшающимся состоянием здоровья, мешающим свободе передвижения. В крайней своей форме сложение этих двух процессов приводит пожилого человека в состояние одиночества. Неудивительно, что старение общества главным образом ассоциируется с потребностью в обслуживании, а она в свою очередь с растущей финансовой нагрузкой на муниципальные бюджеты.

Но современная ситуация выглядит несколько иначе. Люди пожилого возраста хотят и могут вести полноценный образ жизни и быть активными членами общества. Они активизируются в сфере общественной и хозяйственно-бытовой деятельности. А. А. Амвросов, В. Х. Беленький, И. К. Морозов, В. С. Семенов, В. Д. Шапиро считают общественную деятельность прямым проявлением социальной активности пожилого населения и определяют ее как «добровольное, безвозмездное занятие, осуществляемое по поручению государственных и общественных организаций» [11, c. 70]. По их мнению, предоставляя возможность пожилым людям участвовать

вобщественно-политической деятельности, общество выполняет долг перед старшим поколением, с

одной стороны, а с другой – помогает пожилым поддерживать высокий жизненный тонус и сохранять чувство социальной полноценности [4]. В.Г. Доброхлеб в своей статье «Ресурсный потенциал пожилого населения России» также отмечает, что «в нашей стране определенная доля старших возрастных когорт сохраняет ресурсный потенциал, в том числе здоровье, высокий уровень образования, значительный интеллект, потребность продолжать трудовую деятельность, участвовать в общественных делах».

Население пожилого возраста должно быть интегрировано в процесс социального развития общества, что есть важный стратегический аспект, и для России имеет серьезное не только политическое и социальное значение, но и ресурсосберегающее – пожилые люди могут дольше оставаться важным экономическим потенциалом общества, который может оказать влияние на благополучие и развитие России [6].

Потенциал пожилых вполне может использоваться, по крайней мере, в двух направлениях: в секторе экономики в качестве рабочей силы, базирующейся на остаточном трудовом потенциале, а также значительно шире – в формировании гражданского общества и правового государства, поскольку пожилые люди являются носителями огромного жизненного опыта, устойчивых мировоззренческих позиций.

Эксперты и СМИ лишь вскользь упоминают о том, что построение общества знаний, о котором вслед за западными учеными и политиками стали говорить с высоких трибун и в нашей стране, невозможно без адекватного использования опыта старшего поколения. СМИ очень редко и скупо пишут и говорят о том, что в России фундаментальная и прикладная наука, высшая школа, наукоемкие отрасли экономики держатся – пока – в основном благодаря труженикам старшего поколения.

Современные исследования свидетельствуют, что профессиональный и жизненный опыт вкупе с биологически обусловленными компенсирующими стратегиями обеспечивают возможность пожилым людям выполнять производственные задачи на таком же, а часто и более высоком уровне, чем это способны сделать их молодые коллеги. С одной стороны – пенсионеров принимают на работу, т.к. на их должности из-за низкой оплаты молодежь не идет, а с другой – в каждом третьем случае вынужденную лояльность в организациях проявляют потому, что именно пожилые обладают эксклюзивными профессиональными качествами [3, c. 46].

На Западе все чаще можно услышать о профессиях «второй половины жизни». Представители таких профессий – как правило, уважаемые люди, работающие неполный рабочий день. Это эксперты, консультанты, психоаналитики, бизнес-тренеры высокого уровня и т.д. В современной России консультационная, экспертная и тому подобная деятельность представителей «третьего возраста» в профессиональном пространстве не систематизирована и является, скорее, исключением из правил. Альтернативой могло бы стать возвращение к системе наставничества на производстве.

Современные реалии, в первую очередь развитие прогресса, изменили отношение к жизненному опыту старшего поколения в обществе. Воспитание и наставничество – наиболее распространенные социальные механизмы овладения опытом. Трансмиссия культуры не осуществляется генетически, но передается от поколения к поколению, являясь основой социализации молодых людей. Именно поэтому, несмотря на интенсивные трансформационные процессы современного российского общества, старшее поколение до сих пор сохраняет за собой выполнение воспитательной функции. Так, в профессиональ- но-деловой среде издавна существовал институт наставничества, первоочередной задачей которого была социализация «подопечных», их интеграция в профессиональную среду. Кроме того, важную роль играла и психологическая сторона вопроса – наставники пользовались уважением на предприятии. Деятельность, направленная на обучение и социализацию молодежи, представляла собой вершину карьеры, особенно в рабочих специальностях. Однако если воспитательная функция старшего поколения, осуществляемая в семьях, практически не утратила своего значения, то наставничество как воспитательная функция, реализуемая на производстве, претерпело значительные изменения, вплоть до полного угасания [8, c. 38 - 45].

Но в силу того, что не всегда есть условия для реализации этого социального потенциала, многие возможности так и остаются неиспользованными. По мнению И. С. Хижняковой отсутствие возможностей для самореализации пенсионеров также отрицательно сказывается и на всем обществе в целом, так как пожилые люди способны, и более того, хотят приносить пользу своему обществу, своему городу и стране, но просто не могут этого сделать из-за неэффективной социальной политики в отношении пожилых людей и отсутствия возможностей для самовыражения.

Существует немало региональных и межрегиональных организаций, благотворительных фондов, светских и церковных, которые оказывают реальную помощь множеству пожилых, престарелых и немощных людей. Но чаще всего рядовой пенсионер может рассчитывать только на государственные дотации и помощь родственников, т.к. большинству подобных организаций недостает координации и взаимной поддержки в трудных обстоятельствах, они занимаются «специфическими» целевыми группами, да и сами пенсионеры о существовании многих организаций зачастую не знают. Существует самоорганизация пенсионеров в клубы и объединения. В подобных группах они пытаются решить свои проблемы и оказать друг другу посильную помощь. Назрела необходимость создать национальную структуру типа координационного совета по проблемам старшего поколения для решения приоритетных задач [7].

Литература

1. Вдовина М.В. Регулирование межпоколенческого конфликта в российской семье. – М., 2009.

Дискурс и нарратив – сложные, взаимно пересекающиеся явления, характер отношений между которыми в современной лингвистике определен недостаточно полно.

Из-за многоаспектности самих явлений дискурса

инарратива и некоторой терминологической неопределенности разделить эти понятия представляется сложной задачей. Тем не менее можно назвать как минимум четыре признака, позволяющие разграничить дискурс и нарратив.

1.Дискурс – свободное образование, не имеющее строгой структуры, хотя способен порождать структуры внутри себя. Даже разделение внутри дискурса на центральные и периферийные единицы не является навсегда заданным: одни и те же жанры могут перемещаться в зависимости от выполняемой на данный момент функции. Нарратив представляет собой структуру, в которой существует обязательный набор элементов, прочно связанных между собой.

2.Дискурс потенциально не ограничен, так как постоянно развивается, являясь открытым для появления новых единиц. Количество элементов и отношения между ними внутри нарратива заданы заранее.

3.Дискурс – это неконтролируемый в своей изменчивости процесс. Нарратив – это система, обладающая высокой степенью устойчивости, зафиксированный результат взаимодействия повествователя

иобъекта повествования.

вествователя, то есть субъект самоидентифицируется именно через нарратив.

Теории, рассматривающие взаимосвязь дискурса и нарратива, весьма многочисленны и разнообразны, но все же нам представляется возможным выделить три точки зрения, к одной из которых склоняется то или иное учение.

Сторонники первой точки зрения отождествляют нарратив и дискурс. Б. Робертс, говоря о политическом подтипе нарратива, в качестве синонима использует понятие «политический дискурс», не проводя между ними никаких различий [5]. Учитывая названные ранее отличительные черты дискурса и нарратива, мы считаем эту точку зрения по меньшей мере спорной.

Согласно следующей позиции, нарратив является подвидом (фрагментом) дискурса. В частности, У. Лабов рассматривает нарратив как речевое событие на уровне дискурса. Основу временной организации в нарративе составляет цепочка последовательных положений, одно из которых определяет стержень нарратива, а другие зависят от него. Лабов выделяет четыре структурных типа нарративных положений:

–абстракция, изначальное положение в нарративе, сообщающее всю последовательность событий;

–ориентационное положение дает информацию о времени, месте и событиях, личностях участников и их первоначальном поведении;

–положение усложняющих действий, последовательное положение, сообщающее о следующем со-

видуальность, становясь частью дискурса, сливается с общим информационным потоком. В дискурсе важен не субъект речи, а связь сказанного с тем, что было сказано до и будет сказано после. Однако сам дискурс может выступать в роли субъекта, диктуя индивидуумам, как себя вести. Непременным условием формирования нарратива является наличие по-

том)?»;

– кода, финальное положение, возвращающее нарратив к началу процесса рассказа и предотвращающее возможный вопрос «И что случилось потом?».

Нарратив как речевое событие, по Лабову, характеризуется следующими чертами:

–оценочность (информация о последствиях происходящих событий для человеческих нужд и желаний);

–способность сообщать нечто (нарратив требует от личности занять больше социального пространства, чем в какой-либо другой ситуации обмена информацией);

–достоверность (степень того, насколько слушатели верят, что описываемое событие происходило в той форме, в которой излагает нарратор);

–причинность (условия достоверности, с неизбежной логикой ведущие нарратора к определенному механизму повествования);

–распределение похвалы и порицания (оценочное решение нарратора по отношению к событиям и их участникам);

–точка зрения (пространственно-временная область, из которой информация передается наблюдателю);

–объективность (здесь необходимо различать объективное событие, получаемое нарратором из собственного опыта, и субъективное событие, извлекаемое нарратором из эмоциональных реакций);

–развязка (множество усложняющих действий, которые следуют за основным событием) [4].

Й. Брокмейер и Р. Харре рассматривают нарратив «как подвид дискурса, но как вид наивысшего уровня или классифицирующего понятия в таксономии нарративных форм более низкого уровня», поддерживая таким образом мнение о соотношении дискурса и нарратива как части и целого. Являясь дискурсивной реальностью, нарратив представляет собой некую форму, внутренне присущую способам получения знания человека. В качестве специфической разновидности дискурса нарратив действует как особо гибкая модель. Поскольку нарратив выступает посредником между личностью и обобщенными канонами культуры, он существует одновременно и как модель мира, и как модель собственного «я», посредством историй конструирующего себя в мире

[1, с. 31, 33 - 40].

Д. Шиффрин понимает нарратив как форму дискурса, с помощью которой мы реконструируем и репрезентируем прошлый опыт как для самих себя, так и для окружающих. Хотя нарративы и является единицами дискурса, которые можно изучать вне зависимости от контекста, они все же зависимы от своих личных, социальных и культурных значений. Когда мы рассказываем историю, мы всегда совершаем нечто большее, чем просто сообщение о том, что произошло – мы излагаем наш опыт, что-то, что случилось с нами и значимо для нас [6, p. 18-20].

Согласно Е.И. Шейгал, нарратив – это один из способов экспликации смысловых доминант в дискурсе, к которым относятся также лозунг, идеологема, мифологема и др. Смысловые доминанты выступают в роли своеобразных центров притяжения, вокруг которых разворачивается дискурс. Именно они определяют направление его развертывания [3, с. 86 - 87].

Наконец, сторонники третьей точки зрения объединяют дискурс и нарратив инструментативнообъектными отношениями: дискурс и его характеристики служат средством для анализа нарратива. Ина-

че говоря, дискурс – это способ описания и изучения нарратива. Когда исследователь упоминает термин «нарративный дискурс», он может иметь в виду дискурс, обладающий свойством нарративности, но чаще всего подразумевает дискурс нарратива как особой повествовательной структуры.

Безусловно, разнообразие взглядов на соотношение этих понятий связано прежде всего с многоаспектностью самого дискурса, которому большинство исследователей дают самостоятельные определения. Так, Т. ван Дейк, интерпретируя дискурс как завершенный вербальный продукт или коммуникативное событие в особых социально-пространственных условиях, полагает, что каждый нарратив – это дискурс действия, но не наоборот. Голландский лингвист разделяет нарративы на естественные и искусственные. Естественные нарративы возникают, когда мы делимся своим личным опытом в повседневных разговорах. К искусственным нарративам относятся те, что требуют специфической ситуации для своего воплощения: мифы, сказки, романы, драмы и др. Такие нарративы имеют «сконструированную» природу, то есть нарративный акт был конвенционально оценен как «искусство» [7].

Сложность анализа нарратива обусловлена и большим количеством сопредельных понятий – таких как «наррация» (процесс повествования), «нарративность» (свойство объекта обладать структурой излагаемого материала) и не имеющего аналогов в русском языке понятия «tellability», способности истории стать объектом повествования, ее потенциала быть рассказанной.

Ж. Женетт, также используя термин «нарративный дискурс», подвергает рассмотрению многозначное слово recit. В первом значении это повествовательное высказывание, устный или письменный дискурс, который излагает ряд событий. Во втором значении recit обозначает последовательность событий, реальных или вымышленных, составляющих объект данного дискурса, а также совокупность различных характеризующих эти события отношений следования, противопоставления, повторения и т.д. В третьем значении это некоторое событие, но это не событие, о котором рассказывают, а событие, состоящее в том, что некто рассказывает нечто, то есть сам акт повествования, наррация. При этом сам признак повествования относится, по Женетту, не к нарративу, а к дискурсу как таковому [2, с. 62-63]. Таким образом, одним и тем же словом можно обозначить и сам дискурс (или его подтипы), и нарративный акт.

Нам представляется, что наиболее аргументированной является вторая точка зрения, согласно которой нарратив определяется как составная часть дискурса. Дискурс в целом, как непрекращающийся процесс, трудно поддается анализу, поэтому стремление выделить внутри него элементы, отличающиеся стабильностью и структурированностью, к которым в том числе относится нарратив, обоснованно.

Литература

1. Брокмейер И., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы фило-

софии. – 2000. – № 3. – С. 31, 33 - 40.

Социальный капитал – понятие относительное новое, а поэтому досконально не изученное. Научный мир на данный момент не выработал даже единого определения данного понятия. Есть несколько сентенций, нам наиболее подходящим кажутся слова Фрэнсиса Фукуямы: «Социальный капитал – это общепринятые нормы и ценности, практикуемые определенной группой людей и позволяющие им сотрудничать; это определенный потенциал общества или его части, возникающий как результат наличия доверия между его членами» [7, с. 54].

Как мы видим, в первую очередь в сущности социального капитала выделяются именно нормы и ценности, которые позволяют сотрудничать группе людей. Нам кажется, что данные категории как нельзя лучше подходят для применения в корпоративной сфере. Ведь отношения в коллективе строятся именно на системе норм, ценностей, на основе которых происходит консолидация группы и становится возможным сотрудничество. Поэтому становится возможным говорить о социальном капитале в организации. Этому можно найти подтверждение и в работе Ф. Фукуямы: «Он [социальный капитал] может быть воплощен и в мельчайшем базовом социальном коллективе – семье, и в самом большом коллективе из возможных – нации, и во всех коллективах, существующих в промежутке между ними».

Накопление социального капитала, или, если говорить по-другому, то наращивание ценностей организации, культуры, системы поведения и так далее, становится основополагающим моментом в успешном развитии предприятия. На данный момент почти каждая крупная компания имеет свою систему корпоративных ценностей и норм общения (как внутри компании, так и с клиентами). Принципы формирования этих составляющих очень интересны для изучения, особенно любопытным нам показались мероприятия по их корректировке. Тем более что на многих предприятиях соответствие корпоративным ценностям является преимущественным качеством работника, даже по отношению к сугубо профессиональным характеристикам.

Одним из относительно свежих методов измерения компетенций работника является «Оценка 360 градусов». Под компетенциями работника, помимо деловых качеств, мы подразумеваем и соответствие корпоративным ценностям, нормам. Компетенции –

умение, качество или способность человека, существенно влияющее на его эффективность в работе.

Впервые этот метод был предложен Питером Уордом в 1987 г.: «Оценка 360 градусов это – систематический сбор информации о работе индивидуума (или группы), получаемой от некоторого числа лиц, заинтересованных в его работе, и обратная связь по ней» [6, c. 32]. Если давать более подробное определение, приближенное к современным реалиям, то этот метод можно интерпретировать как оценку компетенций сотрудника кругом лиц: руководителем, подчиненными, коллегами, клиентами (внешними и внутренними), поставщиками, самим сотрудником1. Главным в этом методе становится именно получения обратной связи.

В арсенал российских HR-служб «оценка 360» вошла только в середине 2000-х, на Западе этот метод получил развитие десятью годами ранее.

Сфера применения метода [5]:

∙саморазвитие и индивидуальное консультирование (получение обратной связи позволяет сотруднику скорректировать свое поведение и наметить сферы развития);

∙корпоративное обучение и развитие (получение обратной связи перед тренингом позволяет участнику понять его потребности в обучении и помогает ему нацелиться именно на аспекты курса, которые более всего соответствуют его потребностям);

∙командообразование (имеется в виду командная обратная связь, позволяющая определить сильные и слабые места команды, до начала командной работы);

∙управление эффективностью работы (регулярная обратная связь позволяет человеку судить, насколько повысилась его эффективность работы);

∙стратегическое и организационное развитие (возможность определить точки, где особо требуется развитие, применение метода 360 градусов в этом ключе основывается на том, что изменяя поведение конкретных людей, можно изменить образ действия организации в целом);

1 Примечание: если к оценке присоединяются иные заинтересованные лица (потребители, клиенты, поставщики, партнеры), то метод «360» трансформируется в методику «540 градусов».

∙оценка эффективности тренингов и других обучающих мероприятий (проводится после тренинга, вопросы направлены на определение на уровне поведения какие произошли изменения в поведение сотрудника после прохождения тренинга);

∙оплата труда (не используется на 100 процентов при определении размера оплаты).

Главный инструмент замера – анкета. Как правило, она составляется по единому образцу для всех респондентов. Предлагаются различные вопросы, которые, как правило, разделены по блокам соответствия корпоративным ценностям и существует специальная шкала оценки. Вопросы в анкете должны содержать подробные и ясные формулировки. Как правило, проведение анкетирования в рамках данного метода – очень трудоемкий процесс, поэтому он зачастую автоматизирован через электронные системы. Одним из важнейших этапов становится сбор обратной связи – то есть тем самых анкет от респондентов. На основе их обработки делаются выводы о соответствии работника занимаемой должности, уровне зарплаты, корпоративным ценностям, миссии

ицелям компании.

Для более четкого понимания приведем конкретный пример применения этого метода на группе предприятий «Северсталь».

Оценка идет по пяти компетенциям – в соответствии с пятью ценностями предприятия: внимание к клиентам, эффективность и оперативность, безопасность, командная работа, уважение к людям. В рамках «Оценки 360» сотрудник должен сам выбрать экспертов. Выбранным людям приходит приглашение по электронной почте с оповещением и ссылкой на анкету. Сбор и обработка обратной связи проходит автоматизировано, в системе ETWeb. Среди особенностей – возможность выбрать шкалу: 100-баль- ную или дискретную с интервалами. Также есть вариант «не могу оценить» (хотя обычно такой вариант не предусматривается). По результатам «Оценки 360» будут проведены индивидуальные собрания с каждым работником, прошедшим через оценку. На

УДК 81

этих собраниях работник сможет услышать основные результаты и рекомендации по дальнейшей работе.

Несмотря на относительную новизну применения этого метода, он уже успел заслужить положительные отзывы. Метод «Оценки 360 градусов» позволяет оценить деловые, профессиональные компетенции сотрудника, определить соответствует ли он принятым корпоративным ценностям, выявить взаимоотношения с другими сотрудниками. Помимо определения индивидуальных качеств сотрудника, «оценка 360 градусов» позволяет сделать выводы о взаимоотношении подразделений в компании, существовании конфликтов, налаженности коммуникации между этими подразделениями и так далее – т.е. спектр применения этого метода очень широк.

Литература

1.Анцупов А.Я., Ковалев В.В. Социально-психологи-

ческая оценка персонала. – М., 2008.

2.Бирли У., Козуб Т. Оценка 360 градусов. Стратегии, тактики и техники для воспитания лидеров. – М., 2009.

3.Варламова Е. Оценка персонала по методу «360 гра-

дусов»// Кадровое дело. – № 11. – 2004. – С. 15 - 18.

4.Вязигин А. Оценка персонала высшего и среднего звена. – М., 2006.

5.Кириллова Е. Оценка 360: плюсы и минусы // HR Лига. Сообщество кадровиков и специалистов по управлению персоналом. - 2009. – URL: http://www.hrliga.com/index.-

php?module=news&op=view&id=5555 (дата обращения 03.10.2012).

6.Уорд П. Метод 360 градусов. – М., 2006.

7.Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию / Ф. Фукуяма. – М., 2004.

8.Эйхингер Р., Ломбардо М. Резюмируем знания по методике «360 градусов» // HR-Life.ru. Все из жизни HR-

менеджера. – 2011.– URL: http://www.hr-life.ru/article/-

rezyumiruem-znaniya-po-metodike-360-gradusov (дата обращения 03.10.2012).

9. Круговой обзор // Северсталь Российская Сталь. –

2012. – № 37. – С. 4.

А.Н. Ларионова

Череповецкий государственный университет

Творчество А.А. Григорьева представляет собой уникальный синтез поэзии, художественной прозы, литературной критики и мемуаров. Феномен Григорьева – в неразрывной связи его произведений и личности их автора. Естественно, что одной из основных особенностей его творчества является автобиографизм, что отмечают Б.Ф.Егоров, А.И. Журавлева и др. исследователи.

Аполлон Григорьев вырос в Замоскворечье, в относительно патриархальной семье. Его отец – Александр Иванович, потомственный дворянин, мать - Татьяна Андреевна, дочь крепостного кучера. Как незаконнорожденный, Аполлон Григорьев не имел

права на дворянское звание, дарованное его деду, и был определен в мещанское сословие. Известный славист Ричард Виттакер, отмечая данный факт биографии А.А. Григорьева, замечает, что "эта ненормальность в его общественном статусе обусловила угол зрения, под которым он рассматривал русскую жизнь. Отчужденный от интересов дворянства, Григорьев до конца жизни считал себя отщепенцем и непрестанно выражал подчеркнутую симпатию к низшим городским классам, в особенности к купцам, мещанам, дворовым людям" [3, с. 12]. Неслучайно они становятся предметом изображения в первых главах мемуаров Григорьева, присутствуя рядом с автобиографическим героем.

Воспоминания А.А. Григорьева под названием "Мои литературные и нравственные скитальчества" впервые были опубликованы в 1862 г. в журнале «Время» и стали закономерным итогом творчества А.А. Григорьева, его эстетических и нравственных исканий. В заглавии произведения слово «скитальчества» присутствует далеко не случайно. Для автора – это не столько перемещение в пространстве, сколько поиски внутреннего «я». При этом само пространство, безусловно, занимает важное место в системе художественных координат его мемуаров.

Первый литературный топос, который возникает

вэтом ряду, - топос Замоскворечья. В трактовке данного понятия мы будем опираться на точку зрения Михаила Михайловича Бахтина, рассматривавшего топос как составную часть хронотопа, понимаемого, в свою очередь, как «существенная взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе» [2, с. 234]. Характеризуя художественное пространство, Бахтин отмечает также, что оно может в тексте втягиваться в движение времени, сюжета, истории. Мы видим это

в«Воспоминаниях» А. Григорьева. Конкретное место действия всегда будет связано для автора мемуаров с происходящими там событиями, обликом и судьбами живущих там людей.

Для произведений эпического рода характерна фрагментарность пространства; пространственные перемещения осуществляются легко и свободно благодаря фигуре повествователя – посредника между изображаемой жизнью и читателем. Учитывая художественную условность пространства в литературе, его «можно разделить на абстрактное и конкретное»

[7, с. 185].

Художественно-документальный жанр мемуаров изначально ориентируется на конкретное пространство, которое не просто «привязывает» изображенный мир к тому или иному месту, но активно влияет на суть изображаемого. В «Воспоминаниях» постоянно идет речь о Москве и ее топографических реалиях (Берсеневка, Солодовка, Болото, Кремль и т.д.); и эти реалии – своего рода метонимии определенного уклада жизни. В первой части «Воспоминаний» Григорьев больше всего пишет об укладе Замоскворечья, как и в целом об этом особом уголке Москвы. Подобное внимание к нему Григорьева объясняется, прежде всего, биографическими факторами. Здесь прошли его детство и юность: «Вот тут-то, на Болвановке, началось мое несколько-сознательное детство, то есть детство, которого впечатления имели и сохранили какой-либо смысл…» [1, с. 10]. Естественно, что писатель говорит об этом уголке Москвы с особым трепетом, как отмечает Б.Ф.Егоров «с отдельными краткими разливами субъективного чувст-

ва» [6, с. 359].

Переезд семьи с Тверской улицы, центра Москвы в Замоскворечье А.Григорьев представляет как подлинное начало своего духовного развития: «Воскормило меня, возлелеяло Замоскворечье. Не без намерения напираю я на этот местный факт моей личной жизни. Быть может, силе первоначальных впечатлений обязан я развязкою умственного и нравственного процесса, совершившегося со мною, поворотом к

горячему благоговению перед земскою, народною жизнью» [1, с. 10]. Неслучайно автор подчеркивает простоту жизненного уклада, называя его «земским» или «земщиной».

Замоскворечье А. Григорьева – это развернутый художественный образ, созданный из разного рода описаний, проникнутый индивидуальным авторским видением. Это Замоскворечье тридцатых годов XIX в. В мемуарах создается психологический портрет купечества и дворянства именно Замоскворечья.

Жанр воспоминаний позволяет Григорьеву дать свою, субъективную оценку всему происходящему. Фигура автора-рассказчика организует все произведение, которое строится как диалог с читателем. Рассказ о Замоскворечье производит впечатление доверительной беседы во время прогулки, в ходе которой рассказчик дает описание улиц, домов, церквей, людей и т.д., причем, это панорамная картина: «Перед нами три жилы Замоскворечья, то есть, собственно, главных-то две: Большая Полянка да Якиманка…» [1, с. 9]. Григорьев постепенно открывает читателю уголки Замоскворечья: «Пойдемте, например, со мною от большого каменного моста прямо, все прямо, как вороны летают. Миновали мы так называемое Болото… да! главное представьте, что мы идем с вами поздним вечером…» [1, с. 8]. В описании Замоскворечья присутствуют названия улиц, мостов, монастырей, следовательно, изображенное пространство «географично». Ритм и характер описания словно бы заданы ритмом движения по Замоскворечью. Таким образом, пространство Замоскворечья в «Воспоминаниях» Ап. Григорьева (пользуясь терминологией Ежи Фарино) разомкнуто, «за счет перевода времени в форму обозримого пространства, откуда видно и прошлое и будущее» [11, с. 358].

Панорамное зрение совмещается в описаниях Григорьева с конкретным видением отдельных уголков, домов Замоскворечья: «Нас встречает большой дом итальянской и хорошей итальянской архитектуры… Дома как дома, большею частью каменные и хорошие, только явно назначенные для замкнутой семейной жизни, оберегаемой и заборами с гвоздями, и по ночам сторожевыми псами на цепи» [1, с. 9].

Вто же время, как отмечает рассказчик, «между каменных домов проскачут как-нибудь и деревянные, маленькие, низенькие, но какие-то запущенные, как-то неприветливо глядящие, как-то сознающие, что они тут не на месте на этой хорошей, широкой и большой улице» [1, с. 9]. Метафоричность описаний сочетается с упоминанием конкретных примет, деталей изображенного мира: «Потянулись уютные, красивые дома с длинными-предлинными заборами, дома большею частью одноэтажные, с мезонинами.

Вокнах свет, видны повсюду столики с шипящими самоварами; внутри глядит все так семейно и приветливо, что если вы человек не семейный или заезжий, вас начинает разбирать некоторое чувство за-

висти» [1, с. 10].

Прогулка по Замоскворечью для Григорьева не только возвращение в места его детства, но и путешествие в средневековую Москву. Так, название Болвановка актуализирует в памяти читателя сказания о русских князьях, поклонявшихся богам татар-

ской орды. Заканчивается первая прогулка с читателем среди замоскворецкой крепостной челяди – прислуги в доме Григорьевых. Замоскворечье в мемуарах Григорьева «населено» людьми, придающими характерный облик этому уголку Москвы. В главе «Дворня» мы знакомимся с дворовыми, отношения с которыми у героя было теплее, ближе, чем с родителями. У дворовых почерпнул он знание городского фольклора: «А много, все-таки много обязан я тебе в своем развитии, безобразная, распущенная, своекорыстная дворня… Нет или мало песен народа, мне чуждых: звучащие детскому уху, они отдались как старые знакомые в поздней молодости…» [1, с. 10].

Глава «Сторона» рисует юго-западный район Замоскворечья, куда переселились Григорьевы спустя десять лет после рождения Аполлона Александровича. Это место вместе с его обитателями ассоциируется у Григорьева с пьесами А.Н. Островского, которые он называл «наидействительнейшими». Именно Островский открыл в жизни замоскворецкого купечества «своеобычность русского образа жизни», и А.А. Григорьев горячо это принял. Как справедливо замечает Р. Виттакер, «восставая против культурного кодекса московского дворянства, он < А.А. Григорьев> как критик отстаивал чисто русское начало, присущее замоскворецким купцам, и утверждал, что именно в этих якобы попранных и отверженных купеческих типах живы идеальные национальные черты» [3, с. 15]. Сам Островский так описывал куль- турно-интеллектуальную среду, выведенную в его пьесах: «За Москвой-рекой не живут своим умом, там на все есть правило и обычай, и каждый человек соображает свои действия с действиями других. К уму Замоскворечье очень мало имеет доверия, а имеет предания и уповает на обряды и формы» [10, с. 56].

Это был замкнутый в себе район, отрезанный от центра и более развитых предместий рекой; тот район, где сохранились старинные русские обычаи, описанные в Воспоминаниях А.А. Григорьева в главе «Мир суеверий». Среди населения Замоскворечья преобладали купцы, торговцы, чиновники, речь и нравы которых были еще архаичнее, чем принятые в

УДК 94(47). 084.3

Москве. В семейной жизни здесь властвовали старые патриархальные нравы. Культура Замоскворечья отличалась обилием народных преданий, в большом ходу были сказки и сказания, сохранялись песни и поговорки, а крестьянское происхождение жителей этого района со всей очевидностью проявлялось в повседневном укладе.

В обособленной жизни Замоскворечья А.А. Григорьев видит чистоту национальных черт и обычаев и потому пишет о нем с особой теплотой. Знание Григорьевым этого мира, ощущение себя частью его придают образу Замоскворечья не только топографическую идентичность, но многомерность и выразительность. Для А.А. Григорьева образ Замоскворечья – это ностальгия о своем детстве, проведенном в отдаленном уголке Москвы, именуемом Замоскворечье.

Список литературы

1.Григорьев А. Воспоминания. – Л., 1980.

2.Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. – М., 1975.

3.Виттакер Р. Последний русский романтик: Аполлон Григорьев (1822-1864) / Пер. с англ. М.А. Шерешевской – СПб., 2000.

4.Володина Н.В. Концепты, универсалии, стереотипы в сфере литературоведения: монография. – М., 2010.

5.Егоров Б.Ф. Аполлон Григорьев. – М., 2000.

6.Егоров Б.Ф. Художественная проза Ап. Григорьева / А.А. Григорьев Воспоминания. – М., 1980. – С. 337 – 368.

7.Есин А.Б. Время и пространство // Введение в литературоведение: Учеб. пособие / Под ред. Л.В. Чернец. – М.,

2004. – С. 185.

8.Махов А.Е. Топос, общее место // Литературная энциклопедия терминов и понятий. – М., 2001. – С. 1076.

9.Москвин В.П. Топика и инвенция // Русская речь.

2010. – № 2.

10.Островский А.Н. Записки замоскворецкого жителя

//Островский А.Н. Полн. собр. соч.: в 12 т. – М., 1973 –

1980. – Т. I.

11.Фарино Ежи. Введение в литературоведение. –

СПб., 2004.

12.Хазагеров Г.Г., Лобанов И.Б. Риторика. – Ростов

н/Д., 2004.

В.В. Левашов

Череповецкий государственный университет

во» любой мог прочитать заявление Б.В. Савинкова о том, что генерал Л.Г. Корнилов пользуется абсолютным доверием Временного правительства [5, с. 170]. Или в той же газете под заголовком «Правительственные мероприятия. Беседа с Н.В. Некрасовым», читаем о том что, Временное правительство считается только с влиятельными людьми, среди которых находиться и Верховный главнокомандующий генерал Л.Г. Корнилов [5, л. 170]. Далее Некрасов опять же, решительно заявляет, что Временное правительство выражает полное политическое доверие генералу Корнилову и более того Верховному главнокомандующему совершенно чужды все политические игры и интриги которые разворачиваются вокруг него [5, с. 170].

Хочется заметить, что это были заявления не последних людей в политической элите революционной России. Так, Николай Виссарионович Некрасов во Временном правительстве занимал посты, сначала министра путей сообщения (2 марта – 2 июля 1917 г.), а затем министра финансов (24 июля – 28 августа), во время июньского кризиса занимал должность заместителя министра-председателя Временного правительства. Борис Викторович Савинков же, с 19 июля был назначен товарищем (заместителем) министра, управляющим Военным и морским министерством при А.Ф. Керенском, во время выступления генерала Л.Г. Корнилова занимал пост военного ге- нерал-губернатора Петрограда и его окрестностей.

Объявление Верховного главнокомандующего в контрреволюционном заговоре, вызвало в российской революционной общественности большой резонанс. Со всех концов России «революционная демократия» посылала телеграммы, адресованные Временному правительству и лично Александру Федоровичу Керенскому. В одних она гневно осуждала действия генерала Л.Г. Корнилова и требовала скорейшего предания его военно-революционному суду, в других заверяла Временное правительство в своей полной поддержке его политического курса на местах и необходимости объединиться всем демократическим силам против контрреволюционной угрозы.

Так, в телеграмме из Любимовского от Бюро партии социалистов революционеров при Донецком содовом заводе, говорилось следующее: «как диктатор Корнилов России не нужен. Вождя социалистов Керенского поддерживаем [2, с. 7]». В телеграмме из Астрахани, Исполнительная комиссия совета депутатов констатирует, что революционный солдат и рабочий сознают, что настал момент быть или не быть свободе. Взрыв негодования, вызванный предательством Корнилова сплотил вокруг Советов и Временного правительства всю революционную демократию [2, с. 6]. Следующая телеграмма от собрания трудящихся рогозенского сахарного завода, в ней трудящиеся заверяют Временное правительство в своей полной поддержке [1, с. 119]. Временный комитет выборных от населения и войсковых частей города Царского села, в своей телеграмме, выражал негодование по поводу без примерного по своему предательству мятежного восстания генерала Корнилова, лично призывавшего правительство к безжалостной борьбе с разложением армии. Свидетельст-

вует свою преданность Временному правительству, работающему в единении с революционно-демокра- тическими силами страны. И ждет, что виновники мятежа понесут должную кару по всей строгости закона и что, усилиями правительства будут пресечены раз и навсегда дальнейшие попытки нарушить единство и силу революционного народа [2, с. 3].

Подобные телеграммы пришли от Андреевского волостного собрания [1, с. 120], от Енисейской городской думы [1, с. 148], от Исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов Одессы [1, с. 118], и из многих других мест. Практически все они повторяли друг друга, менялись формулировки, менялись слова, однако смысл оставался одним и тем же.

На этом фоне исключением являются телеграммы, пришедшие из Устюжны и Джизака. В телеграмме из Устюжны акцентируется внимание на том, что правительство в проведении своей политики должно опираться на «живые силы страны», прежде всего на органы демократии. Правительство должно быть коалиционным, однако партии симпатизирующие корниловщине не могут в него входить [1, с.

121].

Однако наибольший интерес представляет телеграмма, пришедшая из Джизака, городка в Туркестане на окраине России, от Собрания всех воинских чинов частей гарнизона, рабочих и граждан города. В ней можно выделить две самостоятельные части. Первая, непосредственно касается корниловского выступления. Собрание города Джизака изъявляет готовность поддержать Временное правительство и Центральный исполнительный комитет в объединенной борьбе с контрреволюционным заговором. Вместе с тем оно открыто заявляет, что в своем заговоре Л.Г. Корнилов не мог действовать изолированно, что весь заговор прямо или косвенно был организован теми контрреволюционными силами которые объединились, вокруг него на Московском совещании. Более того называются виновники заговора, это дворянская общественность, при поддержке высшей буржуазии и руководимая кадетской партией [1, с.

123 - 124].

И вторая часть посвящается политическим изменениям, которые должны последовать вслед за ликвидацией выступления. Собрание высказалось, что единственно верной силой революции остается рабочий класс, крестьянство и народная армия, организованная в советы рабочих солдатских и крестьянских депутатов. Защиту и управление завоеваний революции, созыв учредительного собрания и ликвидацию губительной войны, может обеспечить только власть опирающаяся на революционные классы и армию. Такой властью может быть, по мнению Совета Джизака, только революционное правительство избранное и ответственное перед Всероссийским исполнительным комитетом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Именно такую революционную власть Собрание всех войсковых чинов, рабочих и граждан города Джизака будет поддерживать всеми своими силами и организация-

ми [1, с. 125 - 126].

Справедливости ради стоит отметить, что и в поддержку генерала Л.Г. Корнилова также приходи-