2.2 Проблема выбора исторического пути. Стратегия и тактика политических партий

После Февраля предстояло не только как можно быстрее решать указанные ключевые проблемы, но и в целом сделать в рамках демократического развития выбор дальнейшего исторического пути страны. Куда и как идти? Идти ли по буржуазно-реформистскому пути парламентской демократии чисто западного типа или формировать общественное устройство и отношения с учетом национальных особенностей и традиций? Или попытаться соединить исторически обусловленные формы демократии с западными, а также сочетать эволюционные преобразования с радикальными?

Решение этих непростых задач зависело в конечном счете от основных социальных сил страны, их интересов и “равнодействующей” их борьбы. Среди этих сил подавляющее большинство составляло 120-миллионное крестьянство, наименее организованное, большей частью безграмотное, но в случае его вовлечения в политическую борьбу фактически решавшее ее исход. Важным фактором являлся также социокультурный раскол российского общества, начавшийся еще с Петра I и приведший к взаимному отчуждению “верхов” и “низов”. Европеизированной культуре “верхов” противостояла традиционная почвенная культура “низов” с ее общинными ценностями и традициями. Ситуацию осложняло и то, что население национальных окраин России (около ½ населения страны!) находилось на разных ступенях общественного развития и принадлежало к различным цивилизационным типам. (Кстати, не забудем, говоря о перспективах, что многонациональные империи – Австро-Венгерская и Османская – после Первой мировой войны развалились).

Однако непосредственно выбор путей общественного развития страны обычно обусловливается раскладом политических сил, сложным взаимодействием партий, правительственных и общественных организаций и их лидеров. Особенно это относилось к России, так как политизация общества, повышенная роль политических партий были неизбежны в условиях двоевластия, точнее – много- и безвластия. А каким видели будущее страны основные политические партии, что они предлагали народу и что представляли собой в 1917 г.? После Февраля образуется масса партий (насчитывают 50, 70, даже 100), но политическая жизнь определялась уже сложившимися общероссийскими партиями, которые значительно выросли и активизировались.

Политический спектр российской многопартийности существенно изменился и сдвинулся к левому центру. Черносотенно-монархические партии были разрушены, октябристы постепенно сошли с политической арены, и теперь правый фланг заняла партия народной свободы (кадеты), которая осталась единственной крупной либеральной партией в России и которая выражала интересы в основном интеллигенции, городских средних слоев, буржуазии и помещиков. Численность кадетов выросла примерно в 5 раз, достигнув 70-100 тыс. человек. Они входили во Временное правительство всех четырех составов и фактически определяли его политику. Кадеты после Февраля стали, по собственному признанию, “опоздавшей партией”, так как революция оставила позади их программные требования. Их нынешние ответы на вызовы времени: Россия должна развиваться в западном варианте как буржуазная парламентская республика; война – до победного конца; помещичья земля крестьянам – только за выкуп; 8-часовой рабочий день, повышение заработной платы и т.д. – после победы; Россия должна остаться единой и неделимой; все вопросы (проведение реформ) должно решать Учредительное собрание, созыв которого они стремились оттянуть, здраво полагая, что на выборах победят социалистические партии.

На политической сцене послефевральской России доминировали красные, социалистические знамена. Тон поначалу задавали действовавшие нередко единым блоком умеренные социалисты – меньшевики и эсеры, которые имели достаточно широкие возможности легальной деятельности еще в годы войны.

Меньшевики, представлявшие интересы главным образом квалифицированных рабочих и части интеллигенции, не сыграв особой роли в революционных событиях, сумели занять ведущее место в Петроградском и ряде других Советов. Их численность также быстро росла (в апреле-мае – около 100 тыс., осенью превысила 200 тыс. человек), но партия (ее председателем избрали П.Б.Аксельрода) оставалась разобщенной. Существовали две относительно самостоятельные фракции: меньшевиков-интернационалистов (Ю.О.Мартов) и оборонцев различных оттенков, а правая плехановская группа “Единство” вообще порвала с партией. В основе политической доктрины меньшевиков – тезис о неготовности России к социализму, поэтому необходимы сотрудничество с либеральной буржуазией и условная поддержка Временного правительства. Из-за боязни разрыва с буржуазией и гражданской войны соглашались с отсрочкой важнейших преобразований до Учредительного собрания. Лишь по вопросу о войне, признавая ее империалистический характер и выступая за всеобщий демократический мир, выдвинули “фиговый” лозунг “революционного оборончества”. То есть меньшевики фактически шли в фарватере кадетской политики.

Партия социалистов-революционеров, партия крестьянского социализма, росла особенно бурно и стала самой массовой в России (по разным оценкам, 700-1200 тыс. человек). В нее записывались порой целыми деревнями, а в армии – ротами. Но в ней тоже не было единства: наряду с центром (лидер партии В.М.Чернов) существовали правое (Б. Савенков) и левое (М.А.Спиридонова) крыло. По большинству принципиальных вопросов эсеры перешли на позиции меньшевиков, также говоря о “преждевременности” социализма в России. Поэтому решили “урезать социальную программу” до пределов “реальной коалиции всех классов” (В. Чернов), положив в стол свои прежние радикальные программные требования. Разделяли эсеры, за исключением левых, и меньшевистскую тактику.

Большевики, представители наиболее радикальных слоев населения, подвергались в годы войны репрессиям и, выйдя из подполья, насчитывали не более 24 тыс. человек. Но в апреле в их рядах было уже 80 тыс., а в октябре – более 300 тыс. человек. В первый месяц после Февраля российские руководители большевиков, многие из которых только что вернулись из ссылки, занимали (особенно Л.Б.Каменев), достаточно умеренные позиции. Они исходили из того, что буржуазная революция еще не закончена, так как осуществлены не все требования программы-минимум. Поэтому интересы рабочих необходимо отстаивать путем контроля и давления на буржуазное Временное правительство, в том числе и по вопросу о войне, не поддерживая прямо меньшевистский лозунг “революционного оборончества”. Кроме того в партии наметилась, особенно на местах, тенденция к организационному объединению с меньшевиками. Таким образом, весной все основные партии, включая большевиков, исходили из ближайших буржуазно-демократических перспектив России, необходимости сотрудничества социалистических партий и диалога политических сил страны (другое дело, что этот диалог вряд ли мог долго продолжаться).

Ситуация изменилась с возвращением из эмиграции В.И.Ленина. Он выдвинул радикальную стратегию и тактику, которая была наиболее целостно сформулирована в знаменитых “Апрельских тезисах”. Схема Ленина была внешне логична и проста. Стратегически – начать уже сейчас переход к “социалистическому этапу революции” и установлению «диктатуры пролетариата», которая только одна способна завершить буржуазно-демократические преобразования и начать постепенные шаги к социализму. При этом Ленин (как практически одновременно и Л.Д.Троцкий в американской эмиграции) рассматривал революцию в России как пролог пролетарской революции в Европе, в близость которой он фанатично верил. Путь (тактика) – мирный, агитационно–разъяснительный. Первый этап – ликвидация двоевластия, переход всей власти в руки Советов, так как буржуазное Временное правительство ничего не даст народу. Второй этап – передвижка власти в Советах: меньшевики и эсеры тоже не решатся на радикальные преобразования, и народ вскоре переизберет их, заменив большевиками. Поэтому – никакого объединения, четкое размежевание с другими партиями. Придя к власти, большевики при активном участии самих рабочих и крестьян немедленно решат назревшие проблемы: прекращение войны, введение 8-часового рабочего дня и рабочий контроль, конфискация помещичьих земель и передача их крестьянам, контроль Советов за производством и распределением против экономического хаоса. (На Апрельской конференции сюда добавится и требование права наций на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства). Будущее государственное устройство – не парламентаризм, во многом формальный, а советская система, республика рабоче-крестьянских Советов “снизу доверху” как подлинно демократическая власть, уже найденная самим народом. (Заметим, что Советы рабочих депутатов, которые впервые возникли еще в 1905 г. и которые несли в себе явный отпечаток российских общинно-вечевых традиций, прямой демократии, к лету 1917 г., независимо от Ленина, приобрели уже определенную структурированность – созыв всероссийских съездов, существование ЦИКов). Были в тезисах и откровенно утопические предложения, вроде выборности госчиновников и т. д. Как видим, тезисы Ленина отражали как вполне объективные тенденции, так и доктринальные и личностные заблуждения. Но популистские “простые” ответы на сложные вопросы, призывы самим, немедленно осуществлять свои чаяния не могли не стать привлекательными для масс.

Поначалу тезисы Ленина не нашли понимания и поддержки даже среди ближайших соратников, политические противники встретили их резко негативно как раскалывающие общество, ведущие к гражданской войне, а Плеханов вообще назвал их бредом. После напряженной общепартийной дискуссии, в которой Ленин сумел опереться на средний слой партийцев (сыграли свою роль как потрясающая целеустремленность и энергия Ленина, так и реальное развитие общественно-политического процесса в стране), большинство пунктов его программы стали платформой действий всей партии. Ключевым большевистским лозунгом становится лозунг “Вся власть Советам!”.