Учебники Монографии и др / Ордолиберализм концепция и песпективы применения в России

61

жит насилие и жажда наживы (вспомним марксовскую концепцию "так называемого первоначального накопления капитала").

Именно насильственную, по своей сути, природу капиталистических отношений не хотят признавать неоклассики, игнорируя само понятие "капитализм". Отвращение к зомбартовскому объяснению природы капитализма испытывали не только неоклассики, но также и его коллеги по молодой исторической школе, в частности, Макс Вебер.

Веберовская трактовка природы капитализма хорошо известна. Вебер полагал, что принципы накопительства и призвания, трактуемые протестантской моралью как главные императивы экономического поведения индивида, стали причиной генезиса капитализма в Европе. По Веберу, таким образом, капитализм возник в Европе не раньше XVI столетия (вернее, именно тогда появились его первые ростки). Разумеется, такой взгляд на генезис капитализма во многом противоречит и марксизму, и учению В. Зомбарта. Однако у концепции Вебера, если приложить ее к анализу конкретных ситуаций, заметны слабые места. Скажем, по мнению многих историков, капитализм впервые появился в католической Италии примерно на рубеже XIV и XV веков (правда, итальянский "прорыв" был затем подавлен феодальной реакцией). В начале XVII в. капитализм расцвел в Шотландии, стране тоже во многом католической. Именно развитию капитализма в Италии и Шотландии у Зомбарта уделено много внимания, что явилось своего рода его ответом на веберовскую теорию.

Хотя Зомбарт считается последним крупным представителем немецкой исторической школы, его подход к пониманию развития экономических систем во многом повлиял на немецких ордо-либералов. Автор намерен остановиться, в частности, на взаимосвязи между учением Вальтера Ойкена и молодой исторической школой в лице Вернера Зомбарта. Сравнение этих двух ученых дает наиболее полное представление об общих чертах и различиях между молодой исторической школой и ордолибералами. Но предварительно надо сделать некоторые замечания по поводу эволюции немецкой исторической школы.

Сейчас трудно представить, насколько популярна была историческая школа в Германии в начале ХХ в. К началу Первой мировой войны последователи Менгера (то есть австрийской школы) были почти полностью вытеснены представителями исторической школы из германских университетов. Евроцентристские и германофильские, по своей сути, концептуальные идеи молодой исторической школы лучше соответствовали духу кайзеровской Германии, чем абстрактно-либеральные концепции маржиналистов. Даже Вернер Зомбарт, который сочувствовал в молодости марксистам, в зрелые годы обратился к национализму.

Главным недостатком молодой исторической школы, к которой в начале своей научной карьеры принадлежал и сам В. Ойкен, была слишком сильная приверженность эмпиризму. Она рассматривала экономическую науку как междисциплинарный предмет, базисом которого являются история и география.

Некоторые исследователи видят в ордолиберализме германское продолжение американского институционализма. Действительно, между американским институционализмом и ордолибералами есть немало общего. Во-первых, оба направления обращают основное внимание на правовые аспекты хозяйственной жизни. Во-вторых, ими признается национальная уникальность экономических систем.

Однако Ойкен и его последователи не делали заимствования из теорий институционалистов США. В схожести американского институционализма и школы ордолибералов нет ничего удивительного, если обратиться к истокам обоих направлений экономической мысли. Как было сказано, Вальтер Ойкен сформировался как ученый, будучи еще приверженцем молодой исторической школы. А Джон Коммонс, один из основателей американского институционализма, тоже учился у представителей исторической школы. Торстейн Веблен также часто обращался к научному багажу исторической школы. Таким образом,

63

вторичный (если не третичный) фактор экономического развития. Но это не означает, что представители исторической школы были ретроградами, просто они мыслили несколько шире. Логику их рассуждений по этому вопросу можно воспроизвести следующим образом. Да, НТП оказывает существенное влияние на трансформацию экономической системы. Но для того чтобы в обществе делались и внедрялись изобретения, необходимы институциональные условия, например, патентное право. Многие великие изобретения были сделаны в Китае еще в древности и в средние века, но лидерами в экономическом развитии стали народы Западной Европы, создавшие в эпоху нового времени основы защиты исключительных прав изобретателей.

Таким образом, трактовки генезиса капитализма у Ойкена и Зомбарта почти не отличаются по сути. Согласно Ойкену, капитализм возник на волне меркантилизма. Зомбарт же считал, что истоки капитализма надо искать в трансформации структуры средневекового государства в пользу увеличения милитаристской составляющей государственной машины.

В Европе эпох крестовых походов и Ренессанса увеличились военные расходы государства, стали более востребованы предприимчивые дельцы для организации военных экспедиций. Эти дельцы выступали в роли государственных чиновников, но в то же время они работали на себя, накапливая капиталы. В период меркантилизма данный тип предпринимателей был очень распространен в Европе, Зомбарт даже причислил к ним некоторых государей. Но почему именно государство в лице своих чиновников и предприятий стало источником зарождения капитализма? Зомбарт отвечает на этот вопрос так: «Государственное предприятие обладало всегда резкими характерными чертами. Это относилось к внешним рамкам устройства предприятия. Во времена недостаточного образования капиталов суммы, на которые государственные власти имели возможность основывать предприятие, являлись значительными, часто сами по себе достаточно большими, чтобы вообще можно было начать предприятие. Вспомним крупные транспортные предприятия, которые вплоть до XIX столетия и позднее могли держаться только на силе государственного капитала; вспомним устройство верфей и т.п.»2. Но не только финансовый фактор стал причиной активного участия государства в процессе формирования капитализма. Был еще организационный аспект, о чем Зомбарт пишет следующее: «Таким же выдающимся был организационный аппарат, которым располагало государство. Снова перенесемся в те времена, когда еще недоставало вышколенного персонала, и дадим себе отчет в том, какими преимуществами обладало государство в лице своего чиновничьего аппарата перед частными предпринимателями, которые еще только должны были воспитать свой штат...»3.

Вальтер Ойкен особо не задерживал внимание в своих трудах на вопросах генезиса капитализма. Он по существу солидаризируется с Зомбартом, хотя и ссылается на немецкого историка Фридриха Майнеке (в некоторых российских источниках - Мейнеке). (Не связано ли это с личной антипатией Ойкена к Зомбарту, который в начале 1930-х гг. занял откровенно националистическую позицию?) Признавая вслед за Зомбартом важную роль государства в генезисе капитализма, Ойкен в то же время пытался с ним полемизировать, хотя, на наш взгляд, не совсем удачно. Он писал: «Разумеется, государь, проводя свою экономическую политику, сплошь и рядом вторгался в хозяйственную жизнь, он в значительной степени становился инициатором и носителем экономического прогресса. Но государь мер-

2Зомбарт В. Собрание сочинений в 3-х томах. Том 1. СПб.: «Владимир Даль», 2006. С. 125.

3Там же. Эти размышления Зомбарта очень интересно примерить к генезису постсоветского капитализма. Ведь большинство предпринимателей пришло в российский бизнес как раз из бывших советских государственных структур. Это вполне понятно: государственный чиновник обладает информацией, межличностными связями и знаниями законодательства в куда больших объемах, нежели индивид, никогда не имевший отношения к государственной службе. Таким образом, можно сделать вывод, следуя Зомбарту, что (во всяком случае, до конца 1990-х гг.) в российском обществе имел место ранний, то есть меркантилистский капитализм.

64

кантилисткой эпохи был далек от желания регулировать всю хозяйственную деятельность своих подданных, как она сложилась в городе и деревне в силу старых традиций и связей. Он вмешивался в экономические процессы, т.е. строил фабрики, заселял новые земли, вводил запреты на ввоз или вывоз товаров, лишь в той мере, в какой этого требовали, по его мнению, интересы государства. В остальном же он предоставлял экономику, которая в тот период в целом изменялась незначительно, самой себе. Тем самым меркантилистская политика не устраняла раскола между государством и обществом вплоть до конца абсолютистской эпохи»4. Можно сделать вывод, что Ойкен считал государство одной из инициирующих генезис капитализма сил; но, чтобы оценить место этой силы в сравнении с другими факторами генезиса, надо было бы рассказать и о других источниках происхождения капитализма, однако Ойкен оставляет их «за кадром».

Таким образом, проблема генезиса капитализма у Ойкена описана в расплывчатых тонах, он как бы стремится абстрагироваться от исторической школы и особенно Зомбарта, но в то же время продолжает тесно придерживаться их постулатов.

Различие между Ойкеном и Зомбартом в понимании эволюции капитализма

Понимание эволюции капитализма у Ойкена отличается от зомбартовского взгляда в следующих пунктах, Зомбарт был убежден, что капитализм идет от расцвета в эпоху Ренессанса к затуханию в индустриальном периоде. Ойкен же считал, что капитализм, напротив, идет к рассвету, если только это движение не будет нарушено социалистами. Ойкен выдвинул концепцию трех стадий развития капитализма - меркантилизм, либерализм и экономическое государство. Последняя стадия, это, собственно, уже не стадия развития капитализма как такового, а стадия экономического развития, в рамках которой трансформируется капитализм. Как и Людвиг Мизес, Ойкен идеализировал вторую стадию, то есть либерализм, полагая, что именно на ней предпринимательская инициатива нашла наиболее полные возможности для реализации5.

Другим полем расхождений между Ойкеном и Зомбартом является взгляд на динамику капитализма. Это – очень важный аспект всех теорий о происхождении капитализма, поскольку признание за капитализмом динамики естественным образом влечет за собой вопрос о возможности завершения капиталистического развития. Зомбарт вслед за Марксом признает преходящий характер капитализма, за которым последует социалистическое общество (правда, зомбартовский социализм отличается от его марксистского варианта). Ойкен же категорически отрицал динамический характер капитализма6. В этой связи он приводит пример Нидерландов, где капитализм на протяжении длительного времени оставался статичен. Из модели капиталистического общества Ойкена почти изгнан психологический фактор. Если у Зомбарта психология играет ведущую роль в развитии капитализма, то у Ойкена главенствующее место отведено государственным структурам.

В своем отрицании неотъемлемости динамики для капиталистической экономики Ойкен зашел столь далеко, что вообще отверг сами термины "капитализм" и "социализм". Вначале он сделал это по отношению к социализму, когда в 1932 г. выдвинул тезис о том, что в Советском Союзе фактически развивается капитализм, приобретший на данном этапе исторического развития страны столь необычные формы. В конце 1930-х гг. Ойкен отказался и от термина "капитализм". По его мнению, каждая экономика имеет свой национальный уклад, поэтому использование таких универсальных понятий как "капитализм" и "социализм" не имеет смысла. Подобные рассуждения окончательно наводят на мысль о том, что

4Ойкен В. Структурные изменения государства и кризис капитализма // Теория хозяйственного порядка. Фрайбургская школа и немецкий неолиберализм». М.: Экономика, 2002. С. 11.

5Там же. С. 23.

6Там же. С. 9.

65

Ойкен вовсе не порвал с исторической школой, хотя и всячески старался от нее абстрагироваться. На отрицание капитализма и социализма повлияло также личное негативное отношение Ойкена к марксизму. Видимо, он до того отрицательно относился к учению Маркса, что решил полностью исключить из своего научного лексикона его терминологию.

Во многом политический характер концептуальных идей Ойкена относительно капитализма привел основателя школы ордо-либералов к некоторым очень декларативным и отчасти даже спекулятивным выводам об эволюции капитализма. В частности, более чем сомнителен его тезис о том, что капитализм не обязательно обладает динамикой. Как было сказано выше, Ойкен приводит тому пример Нидерландов; также в подкрепление своего тезиса он указывал на Англию конца XIX столетия, где экономика перестала расти в сравнительно длительном периоде. Но ему легко возразить. Да, в самой Англии в указанное время прекратилось строительство новых предприятий, экономическая жизнь впала в застой. Однако на периферии Британской империи капитализм, экспортированный из метрополии, вовсю процветал и развивался. То же самое можно сказать и о голландском капитализме – ведь Нидерланды тоже были колониальной империей.

Нам, россиянам, должны быть интересны рассуждения Ойкена о Советской России. При всей кажущейся абсурдности сделанного Ойкеном вывода о том, будто в России при большевиках начала развиваться некая особая форма капитализма, сегодня мы можем по-иному посмотреть на эти рассуждения. Дело в том, что, как признают многие исследователи, социализма в России в прошлом столетии не было, а была какая-то уникальная форма общественного устройства. Некоторые экономисты в связи с этим вспоминают концепцию азиатского способа производства, рассматривая СССР как индустриальную инкарнацию аграрного "восточного деспотизма" (в 1950-е с этой идеей выступил К.-А. Виттфогель, в 1990- е гг. - Л.С. Васильев и Р.М. Нуреев). Ойкен в начале тридцатых годов считал, что советская форма экономики не что иное, как некий переходный этап от докапиталистического общества к капитализму. В частности, он писал по этому поводу: «Россия в своем нынешнем хозяйственном порядке обнаруживает определенное сходство как с североамериканской экспансионистской страной, так и со старыми капиталистическими странами Европы давно прошедшей меркантилистской эпохи»7.

По мнению Ойкена, до 1917 г. в России существовало в основном докапиталистическое общество. Получается, что в России не было объективных предпосылок для социалистической революции. А намерения официальных советских властей построить социализм, по мнению, Ойкена были просто красивыми декларациями, призванными увлечь и организовать массы. Сейчас мы видим, что эта интерпретация во многом кажется правдоподобной. Мнение Ойкена относительно российского социализма в принципе соответствует взглядам большинства американских советологов (включая Р. Пайпса), видевших в рождении командной экономики Советского Союза результат социально-экономического отставания царской России. Если следовать логике Ойкена, Россия в конце XX в. преодолела только первый этап эволюции капитализма, то есть совершила переход от меркантилистского капитализма к либеральному капитализму. Страны Западной Европы сделали это на два с лишним столетия раньше. Интересен также еще один вывод Ойкена относительно России советского периода. По его мнению, советское государство было отделено от народных масс, что, в принципе, соответствует западноевропейскому государству этапа меркантилизма8. Признавая возможность развития в России капитализма, Ойкен отчасти отрицал европоцентристский подход молодой исторической школы, которая настаивала на исключительно европейской природе капитализма.

7Ойкен В. Структурные изменения государства и кризис капитализма // Теория хозяйственного порядка. Фрайбургская школа и немецкий неолиберализм». М.: Экономика, 2002. С. 28.

8Ойкен В. Структурные изменения государства и кризис капитализма. С. 29.

66

"Экономическое государство" Ойкена – это результат Первой мировой войны и революций в Европе. Оно, по мнению Ойкена, вмешалось в экономические процессы, создав в лице государственной распределительной системы альтернативу рынку и свободному предпринимательству. Экономическое государство постепенно вытесняет рынок и частный сектор, что ведет к кризису капитализма и заменяет объективные законы экономического развития субъективной волей. Таким образом, В. Ойкен рассматривает государство как внешнюю по отношению к экономике силе. Здесь он расходится с молодой исторической школой. В. Зомбарт не проводил разделения экономики и государства, государство у него органически встроено в экономическую систему. Тем не менее, это – лишь частное отклонение Ойкена от молодой исторической школы. В целом Ойкен продолжает ее традиции.

Теория экономических систем В. Ойкена

Хотя к концу 1930-х гг. Ойкен, как было сказано выше, отказался от употребления терминов "капитализм" и "социализм"9, но этот поворот нельзя рассматривать как окончательный порыв с традициями исторической школы. Отвергнув теории формаций и классов, признававшиеся Вернером Зомбартом, Ойкен как бы вернулся к истокам исторической школы. Дело в том, что основатель исторической школы Фридрих Лист создавал свою теорию как попытку заполнить пробелы в классической теории, главным из которых он полагал бессистемность классической методологии. Именно на эту отрицательную особенность современной ему неоклассики указывал Вальтер Ойкен10.

Если нет формаций, то, в таком случае, какие существуют формы хозяйствования? Ойкен вывел две чистые формы хозяйства: «идеально-типические хозяйственные системы, во-первых, не-менового «централизованно управляемого хозяйства» и, во-вторых, «менового хозяйства». Система «централизованно управляемого хозяйства» характеризуется тем, что вся экономика регулируется планами, исходящими из одного центра. Если экономика общества состоит из двух и более отдельных хозяйств, каждое из которых составляет и проводит в жизнь свои планы, то это – система «менового хозяйства»11. Между этими двумя чистыми формами располагается множество различных комбинаций планового и ме-

нового хозяйств.

Эволюция хозяйства, согласно Ойкену, шла по пути от жестко централизованно управляемого хозяйства (то есть натурального хозяйства) к меновому хозяйству. «Собственное натуральное хозяйство и централизованно-административное хозяйство – родные братья6», писал Ойкен. По его мнению, через интеграцию родовых натуральных хозяйств формировалось меновое хозяйство, достигшее своего расцвета в индустриальную эпоху. Таким образом, централизованно управляемое хозяйство – это анахронизм, проявляющий себя в исключительных случаях, если речь идет о цивилизованном обществе. В этих рассуждениях просматриваются следы французской Школы "Анналов", которая рассматривала прогресс европейской цивилизации как постепенную интеграцию общественных систем. Таким образом, Ойкен переводит анализ эволюции общества из плоскости изучения насилия и эксплуатации в плоскость изучения консолидации индивидов и социальных групп. Похожим образом рассуждал еще Фридрих Лист, когда строил свою концепцию ассоциации производительных сил.

9Надо отметить, что даже такие либералы, как Ф. Хайек и Дж. Сорос, не отрицают существования капитализма.

10Конечно, он также писал о недостатках методологии и исторической школы, но под исторической школой Ойкен подразумевал знакомых ему Зомбарта и Шмоллера, которые уже очень сильно отклонились от истоков своей школы.

11Ойкен В. Основы национальной экономии: Пер. с нем. / Общ. ред. В.С. Автономова, В.П. Гутника, К. Херр- манн-Пиллата. М.: Экономика, 1996. С. 106.

6Там же. С. 114.

67

Отрицание Ойкеном традиционной теории формаций и капитализма, в частности, позволяет нам по-иному взглянуть на экономическую историю России и иных стран. Получается, если следовать логике Ойкена, что нет отставших и передовых в экономическом отношении наций. Нет народов, большинство представителей которых имеют докапиталистическую ментальность, как это утверждал Вернер Зомбарт, и, соответственно, наций с капиталистической ментальностью. Есть созидаемые государством формы, образующие экономическую систему, которая обладает уже заданными правилами поведения. Таким образом, причинная нагрузка экономического развития перемещается из сферы материального воспроизводства в область политики и связанных с ней социально-культурных процессов, что, собственно, и доказывали В. Зомбарт и другие представители исторической школы.

Насколько научно обоснован этот культурно-политический детерминизм? Прежде всего, надо подчеркнуть, что в своем подчеркивании первичности полити-

ки и культуры В. Ойкен далеко не одинок. Можно вспомнить хотя бы В.О. Ключевского, который хорошо показал, как трансформация религиозного сознания и борьба политических группировок внутри православной церкви в XV в. повлияли на все экономическое развитие России. Многие современные исследователи признают, что прими противостояние Горбачева и Ельцина неблагоприятный для второго оборот, и экономическая система современной России была бы совсем иной.

Означает ли признание первичности политики и культуры, что причины глобальных экономических процессов не постижимы полностью? Ведь мы не можем обладать всеми данными о мотивах поведения того или иного политика. Разумеется, нет. Знать все причины поведения отдельного индивида, наделенного властью, невозможно. Но мы можем понимать те социальные среду и связи, заставляющие индивида действовать так, а не иначе. Человек – это продукт культуры и общества, в котором он развивался и развивается, так утверждала немецкая историческая школа. Исходя из этого постулата, мы можем максимально приближенно понять действия индивида и отдельных социальных групп.

Итак, общество у Зомбарта, и у Ойкена – это сложная структура, где существуют тысячи форм и связей, а не сведенные вместе две социальные группы, эксплуататоры и эксплуатируемые, обреченные бороться друг с другом, как это представлено у Маркса. Другая крайность – общество в трактовке неоклассиков, состоящее из миллионов абсолютно независимых индивидов, стремящихся максимизировать свои доходы. Таким образом, историческая школа и ее крайнее ответвление, ордо-либерализм, находятся где-то посередине между марксизмом и неоклассикой.

Резюмируя все сказанное, можно сделать следующие выводы:

•Вальтер Ойкен не порывал с исторической школой, а, напротив, в своих рассуждениях шел к ее истокам, то есть к Фридриху Листу;

•теорию ордо-либералов нельзя считать частным случаем неоклассики, это – симбиоз неоклассики с немецкой исторической школой;

•ордо-либералы методологически близки институционалистам, что является результатом сильного воздействия на оба направления немецкой исторической школы.

Литература

1.Вебер М. История хозяйства. Город. М.: КАНОН-пресс-Ц, «Кучково поле", 2001.

2.Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. М.: РОССПЭН, 2006.

3.Гутник В. Политика хозяйственного порядка в Германии. М.: Экономика, 2002.

4.Зомбарт В. Собрание сочинений в 3-х томах. СПб.: «Владимир Даль», 2006.

5.Ойкен В. Основы национальной экономии: Пер. с нем. / Общ. ред. В.С. Автономова, В.П. Гутника, К. Херрманн-Пиллата. М.: Экономика, 1996.

68

6.Ойкен В. Структурные изменения государства и кризис капитализма // Теория хозяйственного порядка. Фрайбургская школа и немецкий неолиберализм». М.: Экономика, 2002.

7.Тарушкин А.Б. Институциональная экономика. СПб.: «Питер», 2004.

69

Раздел 2.3. Орло-либерализм - основа социального рыночного хозяйства

Гутник В.П. (ИМЭМО РАН)

Теоретическое обоснование политики хозяйственного порядка и ее основные принципы

1. Особенности возникновения теории хозяйственного порядка и ее конституирующие элементы

Либеральная традиция принципиально не признает права государства вмешиваться в процесс хозяйственного формотворчества, заниматься «политэкономической инженерией». Однако в реальной действительности чисто эволюционное развитие лишь в редких случаях приводит к созданию эффективных или хотя бы общественно приемлемых хозяйственных форм и правил поведения и властные структуры с неотвратимой активностью приступают к корректировкам или радикальным изменениям хозяйственных порядков. В лучшем случае это делает государство, в худшем (при слабом или безответственном государстве) – олигархические группы или придворная камарилья.

Непризнание активной роли государства в реформировании хозяйственного порядка, в системной трансформации ставит либералов в трудное положение: они сдают позиции мощным группам интересов, которые формируют хозяйственные условия, выгодные для них, но не отвечающие критериям свободного предпринимательства и конкурентного рынка.

Поэтому в среде самого либерализма постепенно стала осознаваться необходимость упорядочивающей деятельности государства. Наиболее ярко это проявилось в германском неолиберализме 1930–1950-х годов, и особенно в ордолиберальных концепциях экономистов и юристов Фрайбургской школы во главе с Вальтером Ойкеном и Францем Бёмом. Ордолиберализм считает неправомерным ограничивать роль государства лишь контролем за соблюдением правил хозяйствования. Государство обязано также создавать эти правила, изменять их в случаях, когда они перестают быть действенными или не соответствуют требованиям и условиям данного этапа развития. При этом государство не может рассчитывать на адекватное и быстрое изменение форм и механизмов хозяйственной деятельности и вынуждено вмешиваться и в эту сферу, с тем чтобы новые правила и нормы не повисли в воздухе. Институциональные преобразования совершаются в результате и деятельности хозяйствующих субъектов («спонтанное» становление, развитие и видоизменение рыночных институтов), и целенаправленной экономической политики государства. Становление эффективного и социально приемлемого хозяйственного порядка в современных условиях немыслимо без активной, цельной и всеобъемлющей политики хозяйственного порядка. Последняя не означает активного вмешательства государства в хозяйственные процессы, хотя экономическая политика и не может обходиться без такого вмешательства. Однако оно может быть минимизировано (или, точнее, оптимизировано), если политика порядка проводится последовательно и комплексно. Ведь сбои в хозяйственных процессах возникают либо из-за внешних воздействий, с которыми рыночная хозяйственная система не может самостоятельно совладать и тогда призывает на помощь государство, либо вследствие неэффективного порядка, в чем виновата уже сама экономическая политика.

Понять секреты социального рыночного хозяйства невозможно без знания концепций, теоретически и идеологически подготовивших и обосновавших этот порядок, созданный на

70

руинах тоталитарного нацистского режима. Именно в практичной и рациональной Германии предпосылкой системных реформ неизбежно должны были стать теоретические разработки основных принципов и правил новой системы. Новый строй был теоретически обоснован – не предписан во всех деталях, не представлен в виде чертежей-планов, а именно обоснован как некий цельный «эскиз». Концепция социального рыночного хозяйства никогда не считалась замкнутой, завершенной; напротив, она была открыта для постоянного видоизменения и совершенствования, но в рамках принципиально выбранного порядка.

Социальное рыночное хозяйство – это не просто модель экономического развития или вариант соединения эффективной экономики с принципами социальной справедливости. Это особый тип общественного устройства и даже особый способ мышления. Без распространения новой идеологии свободы и порядка, порывающей не только со старыми нормами национал-социализма, но и с принципами олигархической псевдодемократии Веймарской республики и с начатой ею «эпохой экспериментов», либеральные реформы вряд ли были бы приняты населением.

Успех социального рыночного хозяйства в послевоенной Германии во многом был обусловлен ясной и целенаправленной экономической политикой по созданию вполне определенного хозяйственного и социального порядка. Такая политика не могла быть и не была спонтанным озарением или постепенным продвижением вперед методом проб и ошибок. Политики знали, чтó они создают, куда ведут страну, широко информировали общественность о своих намерениях, а потому и предприниматели, и работники осознавали смысл данной политики, даже если не всегда были с ней согласны [1]. Впрочем, были и ошибки, и компромиссы, и существенные отступления от некоторых основополагающих принципов, но в целом эта политика – по меньшей мере на протяжении первых пятнадцати лет – оставалась относительно взаимосвязанной и сильной.

Дополнительную силу и внутреннюю устойчивость ей придавало то, что она опиралась на мощный теоретический фундамент, созданный немецкими учеными-неолибералами в 1930-1940-е годы и укрепленный в 1950-е, – на концепции свободного общества и свободной экономики, эффективного конкурентного порядка и социальной справедливости, правового и антитоталитарного государства, признающего приоритет свободы индивида и гуманистических начал в политическом устройстве. В отличие от других стран Запада (например, США) в Германии, проводившей в 1933-1945 гг. экономическую политику коллективизма и корпоративизма исходя из «единства» интересов народа, бизнеса и государства, ученым либерального направления приходилось доказывать эффективность и необходимость конкурентного порядка. При этом те же ученые учитывали горький опыт системы laissez faire (т. е. невмешательства государства в экономику), порождавшей не свободную конкуренцию, а господство картелей, исходили из необходимости сильного государства, проводящего политику поддержания конкурентного порядка. Следовательно, спецификой этого направления либеральной экономической мысли (в отличие, например, от Австрийской, Лондонской или Чикагской школ) было убеждение в плодотворности государственного участия в становлении и обеспечении функционирования свободного и конкурентного рыночного порядка.

Особо следует подчеркнуть, что эти концепции были далеки от абстрактных экономических теорем, а, напротив, имели непосредственную практическую направленность. Не случайно почти все ученые, которых позже стали называть «духовными отцами» социального рыночного хозяйства, стремились повлиять на текущую политику, давали рекомендации государственным органам или прямо переходили работать в правительственный аппарат, а профессор Людвиг Эрхард в 1948 г. возглавил работу по практическому воплощению идей свободной, эффективной и социально справедливой экономики в Западной Германии. Разумеется, он не смог реализовать неолиберальные концепции полностью – отчасти из-за