1. В.В. Гольмстен. Доисторическое прошлое Самарского края, «Краеведение», ч. I, стр. 161.

эти древнейшие из известных нам погребений, вырастает в нашем представлении, как одно громадное целое», распространенное от Причерноморья до Иркутска ¹ .

Позднее с переходом на работу в Ленинград, в Гос. Академию истории материальной культуры, В.В. Гольмстен в корне перестраивается и в ее работах 30-х годов археологические памятники освещаются с позиций исторического материализма, выступают как полноценные источники для реконструкции древнейших эпох истории человеческого общества ² .

На средину 30-х годов падают раскопки в Южном Приуралье научного сотрудника Гос. Академии истории материальной культуры (Ленинград) Г.В. Подгаецкого и К.В. Сальникова.

Г.В. Подгаецкий раскопал в 1936 г. у пос. Ново-Аккермановка к югу от г. Орска могильник из каменных колец, содержавший погребения андроновской культуры и сарматский курган. Им обращено внимание на наличие в андроновских памятниках Южного Приуралья значительного количества черт, типичных для эпохи бронзы Нижнего Поволжья ³ .

К.В. Сальниковым, руководившим в составе экспедиции Подгаецкого отрядом, работавшим на средства Оренбургского Музея краеведения, раскопано несколько сарматских

^{1. В.В. Гольмстен. Материалы по археологии Самарской губернии. Бюллетень ОАИЭ № 2, Самара, 1925 г.}

^{2. В.В. Гольмстен. О происхождении скорченных костяков в погребениях родового общества, ПИДО, 1935, № 5–6; В.В. Гольмстен, Е.И. Горюнова. О мордовском «феодализме», КСИИМК, VIII, М.- Л., 1940 г.}

^{3. Г.В. Подгаецкий. Могильник эпохи бронзы близ г. Орска, МИА I, М.- Л., 1940 г.}

курганов у аула Джанатан, к востоку от г. Орска ¹ . В 1937 году им по поручению Оренбургского музея исследован у с. Погромного близ г. Бузулук могильник эпохи бронзы, давший еще более, чем Ново-Аккермановский могильник, яркие доказательства смешения черт, характерных для племен эпохи бронзы западно-сибирских с одной стороны и поволжских с другой стороны ² .

Затем в археологических исследованиях на территории Южного Приуралья наступает более чем десятилетний перерыв. Возобновляются они работами молодого московского археолога А.А. Формозова ³ . Он ввел в научный оборот много северо-казахстанских стоянок с микролитическим инвентарем, доказал их энеолитический возраст и однокультурность части их с энеолитом Южного Урала, объединяя эту группу в понятие южноприуральской или южноуральской энеолитической культуры. Ему принадлежит широкая постановка вопроса о происхождении андроновской культуры, которую в западных районах ее распространения, он в согласии с другими исследователями, выводит из южноуральского энеолита.

В 1949 году А.А. Формозовым были предприняты и небольшие полевые исследования по среднему течению р. Урала и его притоков от пос. Таналыкского до пос. Уртазымского. Здесь на

1. ^{К.В. Сальников. Сарматские курганы близ г. Орска. МИА, I, М.- Л., 1940 г.}

2. ^{К.В. Сальников. Хвалынско-андроновские курганы у с. Погромного, «Советская археология», ХIII, М.-Л., 1950 г.}

3. ^{А.А. Формозов. Энеолитические стоянки Кустанайской области и их связь с ландшафтом. Бюллетень Комиссии по изучению четвертичного периода № 15, 1950 г.; он же – Археологические памятники в районе Орска, КСИИМК, ХХХVI, М.- Л., 1951 г.; Он же – К вопросу о происхождении андроновской культуры, КС ИИМК, ХХХIХ, М.- Л., 1951 г.}

протяжении 80 км им зарегистрировано 13 пещер, а в Домбаровском районе Чкаловской области им обследованы древние рудники, «обогатительная фабрика» и поселения эпохи бронзы на р. Киимбай. В 1950 г. по поручению Чкаловского Областного Музея памятники на р. Киимбай обследовались К.В. Сальниковым, которым было вскрыто одно каменное кольцо с андроновским погребением и заложена траншея на прибрежном поселении с микролитическим инвентарем и обследованы древние меднорудные разработки.

Самое широкое и полное использование археологических памятников Южного Приуралья, как исторического источника, мы видим в работах К.Ф. Смирнова ¹ . Правда, им привлекаются лишь материалы савроматско-сарматского периода и рассматриваются они в связи с одновременными памятниками Нижнего Поволжья. Всю эту территорию он объединяет в понятие Северного Прикаспия. Обращая внимание на ряд черт в савроматских погребениях, общих с погребальными обрядами местных племен предыдущей исторической эпохи – бронзового века и прослеживая эволюцию памятников материальной культуры на всем тысячелетнем протяжении савромато-сарматского периода, К.Ф. Смирнов

1. ^{К.Ф. Смирнов. Сарматские курганные погребения в степях Поволжья и Южного Приуралья. «Доклады и сообщения исторического факультета Московского Гос. университета, вып. 5, Москва, 1947 г.; Он же – О погребениях роксолан, ВДИ, 1948 г. № 1; Он же – Сарматские погребения Южного Приуралья, КС ИИМК, ХХII, М., 1948 г.; Он же – Сарматские племена Северного Прикаспия – КС ИИМК ХХХIV, Москва, 1950 г.}

доказывает автохтонность племен Южного Приуралья и всего Северного Прикаспия. Он доказывает не только автохтонность, но и высоту самобытной культуры сарматов, возражая против трактовки сарматского Поволжья и Приуралья, как глухой отсталой, варварской провинции. Такой взгляд на сарматов свойственен авторам, которые смотрели на наши края как бы через очки греко-римского мира.

Разнородность сарматских погребений К.Ф. Смирнов относит за счет многоплеменности сарматского населения, причем не только выделяет памятники отдельных племен, но и стремится ряде случаев достаточно убедительно связать конкретный тип погребального обряда с известными по сведениям античных авторов этническими объединениями: аорсами, роксоланами, аланами. Намечая основные вехи исторического развития савромато-сарматских племен, в основу этого развития К.Ф. Смирнов кладет процессы, протекавшие внутри общественно-экономической жизни общества. Но отнюдь не замыкается в границах рассматриваемой территории, а устанавливает культурные связи с племенами и народами как соседними, так и отдаленными – со Средней Азией, Западной Сибирью, Причерноморьем, Кавказом. Он останавливается и на тех политических событиях в странах древнего мира, которые так или иначе отражались на судьбах сарматских племен, тем более на тех, в которых непосредственно последние принимали участие. В частности им убедительно прослежены на археологических материалах передвижения отдельных племен, в том числе и исторически известное вторжение сарматов в скифские земли Причерноморья.

Подводя итоги по результатам археологических исследований на Южном Урале за советский период, можно констатировать, что до 1930-х годов характер полевых исследований, задачи, которые ставили в этой работе перед собой археологи, ничем не отличались от характера работ дореволюционных исследователей. По-существу в это время продолжалось лишь накопление фактического материала, а попытки обобщений и выводов делались с позиций чистого миграционизма. Изменения культуры, хозяйственного строя древнего населения Урала объяснялись сменой племен и народов. Вопрос о внутреннем развитии местного населения даже не ставился, как и вопрос о характере общественного строя.

В 1930-е годы отдельные исследователи не ограничиваются установлением датировки и культурной принадлежности изучаемого памятника.

Марксистско-ленинское учение об обществе помогло археологам определить не только хозяйственный строй и быт древних уральских племен в ту или иную эпоху, но и установить характер общественных отношений. С 1930-х годов даже в статьях, посвященных публикации результатов раскопок, исследователи отмечают черты, характерные для той или иной ступени развития первобытно-общинного родового строя. Г.В. Подгаецкий на основании установления развитого скотоводства и наличия парных погребений видит в эпоху бронзы в Южном Приуралье патриархально-родовые отношения ¹ . Б.Н. Граков