Промышленная революция

Понятие «технология» сформировалось за какие-то пятьдесят лет, начиная с 1700 года. Само это слово предполагает, что в нем содержится techne, т.е. секреты ремесла, и «‑логия», т.е. организованное, систематизированное, целенаправленное знание. Первое техническое учебное заведение – Школа мостов и дорог – было основано во Франции в 1747 году; за ним последовали первая Школа сельского хозяйства в 1770 году и первая Школа горного дела в 1776 году (обе в Германии). В 1794 году был основан первый технический университет – Политехническая школа во Франции, а вместе с ней возникла и профессия инженера. Вскоре, в период с 1820 по 1850 год, в систематизированную отрасль знания были преобразованы медицинское образование и медицинская практика.

Параллельно с этим в Великобритании с 1750 по 1800 год наблюдался переход от патентов, закреплявших монопольные права для обогащения королевских фаворитов, к патентам, выдаваемым в целях содействия применению знаний для разработки новых орудий труда, изделий и производственных технологий, а также в целях поощрения изобретателей, делавших свои открытия всеобщим достоянием. Такая политика не только положила начало целой эпохе стремительного технического изобретательства в Великобритании; она также привела к тому, что ремесло перестало быть таинством и секретом.

Величайшим документом, свидетельствовавшим о грандиозном переходе от ремесла к технологии, стала «Энциклопедия» – одна из наиболее значительных книг в истории, изданная с 1751 по 1772 год Дени Дидро (1713-1784) и Жаном Д’Аламбером (1717-1783). В этом знаменитом труде была предпринята попытка представить в организованном и систематизированном виде знания обо всех ремеслах, чтобы дать людям возможность получить «специальные знания», не нанимаясь в ученики. Не случайно статьи в «Энциклопедии», посвященные конкретным ремеслам, например, прядению или ткачеству, были написаны отнюдь не ремесленниками. Их авторами стали «специалисты в области информации»: аналитики, математики, логики, в том числе, например, Вольтер и Руссо. Основная идея «Энциклопедии» состояла в том, что успешные результаты материальной деятельности, от разработки орудий труда и технологий до производства готовых изделий, достигаются через систематизированный анализ и целенаправленное применение знаний.

Кроме того, «Энциклопедия» учила, что принципы, приносящие положительные результаты в одном ремесле, дадут их и в любом другом, а это было равнозначно разрушению традиционных представлений об ученом и ремесленнике.

Ни одно из технических учебных заведений XVIIIвека не стремилось к выработкеновых знаний, как, впрочем, не стремились к этому и создатели «Энциклопедии». Никто даже не пытался рассуждать о применениинауки для разработки орудий производства, технологий и изделий, т.е. об использовании научных знаний в области техники и технологии. Эта идея созрела лишь через сто лет, в 1830 году, когда немецкий химик Юстус фон Либих (1803-1873) изобрел сначала искусственные удобрения, а затем – способ сохранения животного белка. Тем не менее первые технические школы и «Энциклопедия» выполнили задачу, которая, пожалуй, имела гораздо более важное значение. Они свели воедино, систематизировали и сделали всеобщим достояниемtechne,навыки и секреты различных ремесел, сложившиеся на протяжении тысячелетий. Практический опыт они преобразовали в знания, практическое обучение – в учебники, секреты – в методологию, а конкретные действия – в прикладную науку. Все это послужило основой для промышленной революции – процесса глобального преобразования общества и цивилизации на основе развития техники.

Именно это изменение в значении знания и обеспечило неизбежность и доминирующую роль современного капитализма. Стремительное развитие техники привело к такой потребности в капитале, которая во много раз превосходила возможности ремесленников. Новая техника и технология требовали концентрации производства, т.е. перехода к мануфактуре. Накопленные знания невозможно было эффективно применить в десятках тысяч мелких мастерских в городах и в кустарном производстве на селе. Для этого требовалось сосредоточить производство под одной крышей.

Для применения новой техники и технологии требовалось много энергии, источником которой служили вода или пар и которую невозможно было поделить между множеством мелких производителей. Однако энергетические нужды, будучи важным фактором, имели все же второстепенное значение. Главное заключалось в том, что производство, основанное на умении, навыках и мастерстве ремесленников, почти в одночасье сменилось производством, основанным на технике и технологии. В результате столь же стремительно капиталисты заняли центральную позицию в экономике и общественной жизни. До того они всегда оставались «на вторых ролях».

Вплоть до 1750 года крупные предприятия принадлежали не частным владельцам, а государству. Старейшим, а в течение нескольких столетий и крупнейшим производственным предприятием Старого Света был знаменитый арсенал, которым владело и управляло правительство Венеции. Даже «мануфактуры» XVIIIвека, такие, как Мейсенский и Севрский фарфоровые заводы, находились в собственности государства. Но уже к 1830 году в странах Запада преобладали крупные частные капиталистические предприятия. Еще через 50 лет, ко времени смерти Маркса в 1883 году, они распространились по всему миру, за исключением таких его удаленных уголков, как Тибет и пустынные районы Аравийского полуострова.

Конечно, распространению техники и капитализма оказывалось сопротивление. Случались целые восстания, например, в Англии и в немецкой Силезии, но они носили местный характер, продолжались несколько недель, самое большее несколько месяцев, и были не в состоянии даже замедлить темпы экспансии капитализма.

Труд Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» появился в тот же год, когда Джеймс Уатт получил патент на усовершенствованную паровую машину. Но в своей книге Смит практически не уделяет внимания станкам, фабрикам и промышленности. В ней по-прежнему анализируется ремесленное производство. И сорок лет спустя, после наполеоновских войн, фабрики и станки еще не стали определяющим фактором с точки зрения философов и писателей, внимательно следивших за развитием социальных процессов. Они не играют почти никакой роли в экономических теориях Давида Рикардо (1772-1823). В романах Джейн Остин, самого тонкого критика общественных процессов Англии начала XIXвека, вы не встретите ни промышленных рабочих, ни банкиров. Общество в ее представлении является в полной мере «буржуазным», но оно остается доиндустриальным, обществом помещиков и арендаторов, приходских священников и морских офицеров, адвокатов, ремесленников и торговцев. Только в далекой Америке Александр Гамильтон увидел, что машинное производство быстро становится основной формой хозяйственной деятельности. Но даже из его последователей мало кто обратил внимание на «Доклад о производствах» (1791); к нему вернулись лишь через много лет после смерти Гамильтона – в 1804 году.

Тем не менее уже в 30-е годы прошлого столетия Оноре де Бальзак издавал один за другим пользовавшиеся огромным успехом романы, в которых изображал жизнь капиталистической Франции, где доминирующую роль играли банкиры и фондовая биржа. Спустя еще 15 лет фабричное производство и станки, а также новые классы – капиталисты и пролетарии – стали занимать центральное место в книгах Чарльза Диккенса. В романе «Холодный дом» (1852-1853) новое общество и его противоречия образуют побочную сюжетную линию в противопоставлении двух способных братьев – сыновей управляющего имением. Один становится крупным промышленником на севере страны и намеревается добиться избрания в парламент, чтобы бороться против власти землевладельцев. Другой остается верным вассалом разоренного, поверженного, никчемного (но докапиталистического) «дворянина». Другой роман Диккенса – «Тяжелые времена» (1854) – первое и, бесспорно, наиболее яркое произведение о промышленном строе, в котором повествуется об остром конфликте на ткацкой фабрике и жестокой классовой борьбе.

Небывалые темпы преобразования общества привели к социальной напряженности и конфликтам иного порядка. Сегодня мы знаем, что широко распространенное, если не всеобщее, мнение о том, что фабричным рабочим в начале XIXвека жилось тяжелее, чем безземельным работникам в доиндустриальной деревне, ни в коей мере не соответствует действительности. Конечно, им приходилось тяжело, и обращались с ними грубо. Но они в огромных количествах приходили на фабрики именно потому, что здесь им было лучше, чем на самом дне пребывающего в застое тиранического и голодающего сельского общества. «Прекрасная зеленая земля Англии», которую Уильям Блейк в своей знаменитой поэме «Новый Иерусалим» надеялся освободить от новых «мельниц Сатаны», реально представляла собой сплошную сельскую трущобу.

Хотя индустриализация с самого начала означала для населения улучшение материального положения, а не «обнищание», согласно знаменитому выражению Маркса, преобразования шли головокружительными темпами, и это глубоко шокировало людей. Представители нового класса – пролетарии – «отчуждались» от средств производства (еще один термин, придуманный Марксом). Такое отчуждение, предсказывал он, с неизбежностью приведет к эксплуатации пролетариата. Это, в свою очередь (по Марксу), будет служить основой концентрации собственности у кучки крупных владельцев и растущего обнищания бесправного пролетариата – до тех пор, пока система не рухнет под тяжестью собственного веса, а оставшиеся немногочисленные капиталисты не будут свергнуты пролетариями, которым «нечего терять, кроме своих цепей».

Сегодня ясно, что Маркс оказался лжепророком: все его прорицания сбылись с точностью до наоборот. Но это стало понятно задним числом. Большинство же современников Маркса разделяли его взгляды на капитализм, хотя и не обязательно соглашались с его прогнозами относительно конечных результатов и последствий. Даже противники марксизма принимали его анализ «внутренних противоречий капитализма». Некоторые были уверены, что пролетарскую чернь будут держать в узде военные; так, например, считал один из крупнейших капиталистов XIX века американский банкир Дж.П. Морган (1837-1913). Либералы всех мастей полагали, что как-нибудь удастся провести реформы, и жизнь улучшится. Но в конце XIX века практически каждый мыслящий человек разделял убеждение Маркса в том, что капитализм – это общество неизбежных классовых конфликтов, и, в сущности, к 1910 году большинство «мыслящих людей», во всяком случае в Европе (а также в Японии), склонялись в пользу социализма. Величайший представитель партии консерваторов XIX столетия Бенджамин Дизраэли (1804-1881) во многом разделял точку зрения Маркса на капиталистическое общество, так же как и его коллега в континентальной Европе Отто фон Бисмарк (1815-1898); именно поэтому Бисмарк после 1880 года обеспечил принятие социального законодательства, которое позднее, уже в XX веке, привело к возникновению «государства всеобщего благоденствия». Один из консерваторов в области социальной критики, летописец создания американского благосостояния и европейской аристократии, американский писатель XIX века Генри Джеймс был настолько обеспокоен проблемой классовой войны и так сильно ее опасался, что написал на эту тему свой самый захватывающий роман – «Княгиня Казамассима». Он писал его в 1883 году – в год смерти Карла Маркса.