Тексты н. М. Карамзин "записка о древней и новой россии"

Самодержавие есть палладиум России, целость его необходима для ее счастья; из сего не следует, чтобы государь, единственный источник власти, имел причины унижать дворянство, столь же древнее, как и Россия. Оно было всегда не что иное, как братство знаменитых слуг великокняжеских или царских. Худо, ежели слуги овладевают слабым господином, но благоразумный господин уважает отборных слуг своих и красится их честью. Правда благородных суть не отдел монаршей власти, но ее главное, необходимое орудие, двигающее состав государственный... Дворянство есть наследственное; порядок требует, чтобы некоторые люди воспитывались для отправления некоторых должностей, и чтобы монарх знал, где ему искать деятельных слуг отечественной пользы. Народ работает, купцы торгуют, дворяне служат, награждаемые отличиями и выгодами, уважением и достатком. Личные подвижные чины не могут заменить дворянства родового, постоянного, и хотя необходимы для означения степеней государственной службы, однако ж, в благополучной монархии не должны ослаблять коренных прав его, не должны иметь выгод оного. Надлежало бы не дворянству быть по чинам, т.е. для приобретения некоторых чинов надлежало бы требовать благородства, чего у нас со времен Петра Великого не соблюдается: офицер уже дворянин. Не должно для превосходных дарований, возможных во всяком состоянии, заграждать пути к высшим степеням, - но пусть государь дает дворянство прежде чина и с некоторыми торжественными обрядами, вообще редко и с выбором строгим... Дворянин, облагодетельствованный судьбою, навыкает с самой колыбели уважать себя, любить отечество и государя за выгоды своего рождения, пленяться знатностью - уделом его предков - и наградою личных будущих заслуг его. Сей образ мыслей и чувствований дает ему то благородство духа, которое, сверх иных намерений, было целью при учреждении наследственного дворянства, - преимущество важное, редко заменяемое наследственными дарами простолюдина, который в самой знатности боится презрения, обыкновенно не любит дворян и мыслит личной надменностью изгладить из памяти людей свое низкое происхождение... И так, желаю, чтобы Александр имел правилом возвышать сан дворянства, коего блеск можно назвать отливом царского сияния, - возвышать не только государственными хартиями, но сими, так сказать, невинными, легкими знаками внимания, столь действительными в самодержавии...

Как дворянство, так и духовенство бывает полезно государству по мере общего к ним народного уважения. Не предлагаю восстановить патриаршество, но желаю, чтобы Синод имел более важности в составе его и в действиях; чтобы в нем заседали, например, одни архиепископы; чтоб он, в случае новых государственных постановлений, сходился вместе с Сенатом для выслушивания, для принятия в свое хранилище законов и для обнародования, разумеется, без всякого противоречия... Не довольно дать России хороших губернаторов, - надобно дать и хороших священников; без прочего обойдемся и не будем никому завидовать в Европе.

Дворянство и духовенство, Сенат и Синод, как хранилище законов, над всеми - государь, единственный законодатель, единовластный источник властей. Вот основание Российской монархии, которое может быть утверждено или ослаблено правилами царствующих.

Державы, подобно людям, имеют определенный век свой: так мыслит философия, так вещает история. Благоразумная система в жизни продолжает век человека, благоразумная система государственная продолжает век государств. Кто исчислит грядущие лета России? Слышу пророков бесконечного бедствия: но, благодаря всевышнего, сердце мое им не верит! Вижу опасность, но еще не вижу погибели.

Еще Россия имеет 40 миллионов жителей и самодержавие, имеет государя к общему благу; если он как человек ошибается, то без сомнения с добрым намерением, которое служит нам вероятностью будущего исправления ошибок.

Карамзин. Записка о Древней и Новой России. СПБ., 1914. С. 1-133.