ПЬЕСЫ ЗАР.ТЕАТР / Шекспир / ШЕКСПИР. Отелло / ШЕКСПИР. Отелло, венецианский мавр (пер.Вейнберга)

Вильям Шекспир. Отелло, венецианский мавр (перевод П.Вейнберга)
Перевод Петра Вейнберга

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Дож Венеции.
Брабанцио, сенатор.
Два других сенатора.
Грациано, брат Брабанцио.
Лодовико, родственник Брабанцио.
Отелло, генерал, мавр.
Кассио, его лейтенант (помощник).
Яго, его поручик (адъютант).
Pодpиго, венецианский дворянин.
Mонтано, предшественник Отелло в управлении Кипром.
Шут, в услужении Отелло.
Герольд.
Дездемона, дочь Брабанцио и жена Отелло.
Эмилия, жена Яго.
Бьянка, куртизанка, любовница Кассио.

Офицеры, дворяне, послы, музыканты,
матросы, слуги.

Первый акт - в Венеции, остальные - на Кипре.

АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА I

Венеция. Улица. Входят Родриго и Яго.

Pодpиго

Нет, Яго! Нет, ты что ни говори,
А больно мне, что ты, располагавший
Моей казной, как собственной своею,
Про это знал...

Яго

Да черт возьми, постой!
Меня совсем ты выслушать не хочешь.
Я презирать себя позволю, если
Хоть снилось мне все это.

Родриго

Ты всегда
Мне говорил, что ненавидишь мавра.

Яго

И от меня ты отвернись с презреньем,
Когда я лгал. Три знатных гражданина,
Желавшие доставить у него
Мне место лейтенанта, хлопотали
Усердно за меня. И этой чести
Я стоил; да, как честный человек
В том поклянусь: себе я цену знаю...
Но этот мавр, без памяти, влюбленный
В свой гордый нрав и замыслы свои,
От этих просьб отвертывался: долго
Напыщенной какой-то болтовней,
Напичканной военными словами,
И, наконец, ходатаям моим
Он отказал. "Затем что, - объяснил он, -
Уже себе я выбрал лейтенанта".
И кто же тот избранник?
Великий арифметик, флорентиец,
Какой-то Кассио, с одной красоткой
Уже себя связавший по рукам,
Не шедший никогда пред эскадроном
И знающий порядок боевой
Не более прядильщика любого.
Теория лишь книжная одна,
С которою сенатор каждый в тоге
Не менее его знаком, хвастливость
Без сведений практических - вот все
Военное искусство флорентийца.
И все-таки он выбран - да; а я,
Я, чьи дела не раз Отелло видел
В Родосе, в Кипре и в других странах
Языческих и христианских - я
Попутного лишен внезапно ветра
Цифирником и счетчиком простым.
Он - лейтенант, а я - прости мне, Боже! -
Поручиком у мавра остаюсь.

Pодpиго

Что до меня, так я скорей желал бы -
Клянусь тебе - быть палачом его.

Яго

Тут никаким лекарством не поможешь.
Таков у нас порядок службы: тот
Лишь предпочтен, кто знатен и с связями;
Не следуют уж старому Порядку,
Где первому наследовал второй.
Судите же теперь; синьор, вы сами:
Имею ль я один хоть повод быть
Расположенным к мавру?

Pодpиго

Так ему бы
Уж не служил я вовсе.

Яго

Успокойся!
Служа ему, служу я сам себе.
Нельзя, чтоб мы все были господами
И чтобы все имели верных слуг.
Конечно, есть такие подлецы,
Которые, почтительно сгибаясь
И ползая, влюбленные в свое
Презренное лакейство, как ослы,
Работают из-за одной лишь пищи;
А чуть они состареются - вон
Сейчас их гонят. Палками бы этих
Всех честных подлецов! Но есть другие,
Которые под маской верной службы
Скрывают мысль лишь о самих себе,
И, господам отлично угождая
Услужливостью видимой, меж тем
Свои дела ведут с большим успехом;
А понабив карманы, начинают
Самим себе служить и угождать.
Вот в этих-то людях есть здравый смысл,
И к этим-то и сам принадлежу я.
Да-да, синьор,
Будь мавром я, я б не остался Яго:
То верно так, как что Родриго - ты.
Служа ему, себе служу я только.
Свидетель Бог - тут ни любви, ни долга,
А только их личина для прикрытья
Намерений особенных моих:
Ведь внешними поступками раскрыть
Моей души и внутренность и сущность -
Не все ль равно, что на ладонь ее
Всю выложить и дать в добычу галкам?
Нет, я не тот, каким кажусь!

Родриго

Ну, если
И здесь еще одержит верх губан,
Так счастие везет ему большое!

Яго

Теперь скорей ее отца будите:
Пусть он бежит в погоню, отравляйте
Его покой, на весь кричите город,
Родню ее восстановить старайтесь
Хоть он живет на почве благодатной -
Замучь его ты мухами; хоть он
И счастия великого добился -
Старайся ты то счастье растревожить,
Чтоб яркий цвет утратило оно.

Родриго

Вот дом отца! Я стану громко кликать.

Яго

Да, да, кричите, сколько хватит сил,
Тем голосом ужаснейшим, которым
Вопят, когда в беспечный час ночной
Вдруг город многолюдный загорится.

Pодpиго

Брабанцио! Брабанцио! Синьор!

Яго

Брабанцио! Вставайте! Воры! Воры!
Вставайте! Эй! Поберегите дом
И дочь, и сундуки! Эй! Воры, воры!

Брабанцио появляется в окне.

Брабанцио

Что тут за шум? Что значат эти крики?
В чем дело? Что случилось здесь?

Pодpиго

Синьор,
Домашние все ваши нынче дома?

Яго

А двери все у вас затворены?

Брабанцио

Да вам-то что? К чему вопросы эти?

Яго

К тому, что вы ограблены, синьор.
Вставайте же скорее, одевайтесь,
Не мешкая. Вам разорвали сердце...
Утратили вы часть своей души...
Да, в этот час, в минуту эту черный
Старик-баран в объятьях душит вашу
Овечку белую. Синьору скорее
Набатом разбудите спящих граждан,
Иначе - черт вас в деда превратит.
Скорей, скорей!

Брабанцио

Да что вы, помешались?

Pодpиго

Знаком ли вам, почтеннейший синьор,
Мой голос?

Брабанцио

Нет, а кто вы?

Pодpиго

Я - Родриго.

Брабанцио

Ах, негодяй! Да я ж тебе сказал,
Чтоб ты не смел пред этим домом шляться!
Ведь ясно я тебе уж объявил,
Что дочь моя не для тебя; а ты,
Отужинавши плотно и напившись
Напитков одуряющих, в безумьи
Пришел сюда, кичась отвагой глупой,
Нарушил мой покой...

Pодpиго

Синьор, синьор!

Брабанцио

Но будь вполне уверен, что влиянье
Мое и сан тебя заставят горько
За это поплатиться.

Pодpиго

Ах, синьор,
Послушайте!

Брабанцио

Зачем ты мне толкуешь
О грабеже? Ведь город здесь, а дом мой -
Не ферма отдаленная.

Pодpиго

Синьор,
Почтеннейший Брабанцио, поверьте,
Я к вам пришел, как добрый человек.

Яго

Черт возьми, синьор! Вы один из тех, которые откажутся от служения
Богу, если того потребует дьявол. Мы пришли сюда, чтоб оказать вам услугу, а
вы принимаете нас за мошенников. Верно, вам хочется, чтоб ваша дочь
сошлась с варварийским жеребцом, чтоб ваши внуки ржали подле вас, чтоб
рысаки были вашими двоюродными братьями, а иноходцы - племянниками?

Брабанцио

Ты еще что за богохульник?

Яго

Я - человек, пришедший вам сказать, что в эту минуту ваша дочь и мавр
изображают собою зверя о двух спинах.

Брабанцио

Ты - негодяй!

Яго

А вы, синьор, - сенатор.

Брабанцио

За это ты ответишь мне, Родриго,
Ты мне знаком.

Родриго

За все я отвечаю.
Но будьте так добры, скажите мне,
По вашему ли мудрому согласью,
По вашему ль решенью ваша дочь
Прекрасная в глухую эту полночь
Отправилась без всякой стражи, кроме
Наемного мерзавца-гондольера,
В сластолюбивые объятья мавра?
Коль это вам известно и свершилось
По вашему согласью, значит мы
Вам нанесли большое оскорбленье;
А если нет, так здравый смысл вам скажет,
Что этот гнев на нас несправедлив.
Не думайте, прошу вас, что, забывши
Приличие, над вами я пришел
Шутить и издеваться. Нет! Дочь ваша,
Когда на то не дали вы согласья,
Ужасно провинилась, повторяю,
Сковав свой долг, и ум, и красоту
С бездомным, безобразным чужеземцем.
Скорее убедитесь сами в том;
И если вы ее найдете в доме
Иль в комнате ее - за мой обман
Меня тогда предайте правосудью.

Брабанцио

Огня! Огня скорее высекайте,
Свечей сюда! Зовите слуг моих!
Со сном моим все это слишком схоже...
Уж мысль одна о том меня терзает...
Огня, огня, вам говорят!
(Скрывается в окне.)

Яго

Прощайте!
Я должен удалиться. Неприлично,
Неловко мне, по званью моему,
Свидетелем явиться против мавра;
Оставшись же, я должен это сделать.
Ведь наш сенат, я знаю, не накажет
Отставкою его, а разве легкий
Даст выговор: он так необходим
Сенаторам для предстоящей кипрской
Войны, что уж никем другим они
Не заменят Отелло в этом деле.
Вот почему, хоть он мне ненавистен,
Как муки адские, но должен я
Флаг выкинуть любви - конечно, мнимой;
А вы, чтобы верней его найти,
Брабанцио к "Стрелку" теперь направьте.
Там и меня найдете. До свиданья.
(Уходит.)


Из дома выходят Брабанцио и слуги с факелами.

Брабанцио

Так правда все! Свершилось злодеянье!
Нет, нет ее - и для меня теперь
Все в будущем лишь горечь и мученье!
Родриго, где, скажи, ее ты видел?
Несчастная! Ты говоришь, что с мавром?
О, кто ж теперь отцом захочет быть?
Как ты узнал, что то была она?
О, как меня ты страшно обманула!
Что ж, что она тебе сказала? Эй,
Еще огня, еще огня! Будите
Домашних всех! Как думаешь, успели
Они уж обвенчаться?

Pодpиго

Полагаю.

Брабанцио

О небеса! Да как ей удалось
Уйти отсель? О, кровная измена!
Отцы, отцы, не верьте с этих пор
Ни в чем, ни в чем вы дочерям не верьте!
Да нет ли в самом деле чар таких,
Которыми влекутся в заблужденье
И молодость, и девственность? Родриго,
Ты не читал ли где-нибудь о том?

Родриго

Читал, синьор.

Брабанцио

Где брат мой? Позовите.
О, для чего, Родриго, я не отдал
Ее тебе!.. На поиски скорей!
Сюда - одни, туда - другие. Где же
Мне их найти? Не знаешь ли, Родриго?

Родриго

Я думаю, что указать могу.
Пошлите-ка сперва за доброй стражей
И следуйте за мною.

Брабанцио

Ну, веди,
Веди скорей! Я в каждом доме буду
Кричать, чтоб мне давали подкрепленье.
Берите-ка оружье. Призовите
Чиновников дозорных поскорее.
Идем! Идем, Родриго, добрый мой,
За этот труд тебя вознагражу я.

Уходят.


СЦЕНА II

Там же. Другая улица.
Входят Отелло, Яго и служители с факелами.

Яго

Хоть на войне я убивал людей,
Но совести считал всегда противным
Обдуманно убийство совершить.
Мне к этому недоставало часто
Жестокости. Раз девять или десять
Готовился я в бок его пырнуть.

Отелло

И хорошо, что этого не сделал.

Яго

Да как же быть? Он хвастал так ужасно
И, говоря о вас, употреблял
Обидные такие выраженья,
Что я, при всей сердечной доброте,
С большим трудом сдержал негодованье.
Однако же, скажите мне, синьор,
Обвенчаны ли вы? Вам надо помнить,
Что наш маньифико любим здесь всеми
И в этом случае его ведь голос
Вдвойне сильней, чем самый голос дожа.
Он разведет, наверно, вас, подвергнет
Тяжелым наказаниям, какие
Закон, его усиленный влияньем,
Ему отдаст на выбор.

Отелло

Что ж, пускай
Он бешенству, как хочет, предается,
Но ведь мои заслуги пред сенатом
Перекричат все жалобы его.
Притом, когда увижу я, что чванство
Дает почет, то объявлю везде,
Что родом я из царственного дома.
Что не нужна сенаторская шапка
Мне для того, чтоб право я имел
Хотя б на то высокое блаженство,
Которого достигнул я теперь.
Да, Яго, знай, когда бы Дездемоны
Я не любил, за все богатства моря
Не заключил бы в тесные границы
Жизнь вольную бездомную свою.
Но посмотри, что за огни там?

В отдалении показываются Кассио и несколько
офицеров с факелами.

Яго

Это -
Ее отец разгневанный, и с ним
Его друзья. Уйти бы вам.

Отелло

Напротив,
Желаю я, чтобы меня нашли.
Заслуги, сан и совесть без упрека
Меня вполне - я знаю - оправдают...
Они ли то?

Яго

Нет, Янусом клянусь,
Мне кажется, другие.

Отелло

Это - дожа
Служители, и лейтенант мой с ними.
Ночь добрая, друзья мои! Здорово!
Что скажете?

Кассио

Нас дож сюда отправил,
Чтоб передать поклон вам, генерал,
И попросить к нему сейчас явиться,
Не медля ни минуты.

Отелло

Для чего?
Не знаете?

Кассио

Как мог я догадаться,
Получены сейчас из Кипра вести -
Важнейшие какие-то дела.
Сегодня в ночь с галер сюда прислали
Посланников двенадцать, одного
Вслед за другим. Теперь у дожа
Сенаторов довольно собралось!
За вами раз тогда же посылали,
Но посланный вас дома не застал.
Теперь сенат во все концы отправил,
Чтоб разыскать скорее...

Отелло

Хорошо,
Что вы меня здесь встретили. Я только
Зайду сказать два слова в этот дом
И возвращусь немедленно.
(Уходит.)

Кассио

Поручик!
Что у него тут за дела?

Яго

Сегодня
Он ночью взял к себе на абордаж
Галеру превосходную, и если
Признается законным приз его,
Он навсегда свое составил счастье.

Кассио

Мне не совсем понятно.

Яго

Он женился.

Кассио

На ком?

Яго

На...

Отелло возвращается.

Что ж, пойдемте, генерал?

Отелло

Идем.

Кассио

А вот еще другой отряд:
Он также вас отыскивает.

Входят Брабанцио, Родриго и дозорные
с факелами и оружием.

Яго

Это -
Брабанцио. Взгляните, генерал!
Он с умыслом недобрым - берегитесь!

Отелло

Стой! Кто идет?

Pодpиго

Синьор, он здесь.

Брабанцио

Хватайте
Разбойника!

С обеих сторон обнажаются мечи.

Яго

А, это вы, Родриго?
Ну, что ж, синьор, к услугам вашим я.

Отелло

Умерьте гнев, друзья мои, вложите
Вы светлые мечи свои в ножны,
Не то роса их ржавчиной покроет.
Почтеннейший синьор мой, вы годами
Внушаете повиновенья больше,
Чем этим всем оружьем.

Брабанцио

Подлый вор!
Куда, куда ты дочь мою упрятал?
Проклятый, ты околдовал ее!
Да я сошлюсь на все, что смысл имеет.
Возможно ли, чтоб, не связав себя
Оковами каких-то чар проклятых,
Возможно ли, чтоб девушка такая
Прекрасная, невинная, на брак
Смотревшая с такою неприязнью,
Что юношам знатнейшим и красавцам
Венеции отказывала всем,
Чтоб девушка такая, говорю я,
Решилась дать себя на посмеянье
Всеобщее, из дому убежать
И на груди укрыться закоптелой
Созданья безобразного, в ком все
Внушает страх, а не любви отраду?
Суди меня весь мир, когда не ясно,
Что ты ее гнуснейшим колдовством
Очаровал, что девственную юность
Ты погубил напитками и зельем,
Волнующими страсти. Я хочу,
Чтобы вполне исследовано было
Все это дело, а меж тем оно
Правдоподобно так и для рассудка
Так осязательно, что я сейчас же
Беру и арестую здесь тебя,
Обманщика мирского, человека
Искусного в проклятом колдовстве,
В занятиях, законом запрещенных.
Эй, взять его, а если станет он
Противиться - вы с ним не церемоньтесь!

Отелло

Друзья мои и вы, все остальные,
Сдержите руки. Если б роль моя
Была борьба, ее бы я исполнил
Без помощи суфлера - верьте мне.
Куда хотите вы, чтоб шел я с вами
На ваше обвиненье отвечать?

Брабанцио

В тюрьму, в тюрьму, пока тебя к ответу
Не позовут закон и правый суд!

Отелло

Да как же я могу повиноваться?
Как я тогда приказ исполню дожа,
Которого послы сюда пришли,
Чтоб звать меня по делу государства?

Один офицер

Он точно прав, почтеннейший синьор.
В совете дож. Наверно, посылали
И вас просить.

Брабанцио

Как, дож в совете? Ночью?
Ведите же его туда за мной -
И у меня ведь дело не пустое.
Сам дож и все сенаторы-собратья
Должны смотреть на это оскорбленье,
Как на свое. Когда давать мы будем
Таким делам свободный ход, тогда
У нас в главе правленья скоро станут
Язычники и подлые рабы.

Уходят.


СЦЕНА III

Там же. Зал совета.

Дож и сенаторы сидят за столом. Офицеры стоят в
отдалении.

Дож

В полученных известиях, однако,
Согласья нет - и это нам мешает
Им веру дать.

1-й сенатор

Да, правда, разногласья
Довольно в них. Мне пишут, что число
Галер - сто семь.

Дож

А мне, что их - сто сорок.

2-й сенатор

А мне, что их - две сотни. Но хотя
В числе галер и не согласны письма,
Так как догадки в разных донесеньях
Ведут всегда к ошибкам, все ж они
Все говорят, что этот флот - турецкий
И что на Кипр плывет он.

Дож

В этом всем
Есть много вероятья; потому-то
Не тешу я себя различьем в числах,
Но главному я верю - и боюсь.

Матрос
(за сценой)

Скорей меня впустите! Новость! Новость!

Входят офицер и матрос.

Офицер

Вот посланный с галер.

Дож

Ну что? В чем дело?

Матрос

Турецкий флот плывет теперь к Родосу.
Мне приказал об этом донести
Сенаторам синьор Анджело.

Дож

Ну,
Что скажете об этой перемене?

1-й сенатор

Да я скажу, что это невозможно
И разуму противно. Это шутка,
Которою хотят нас с толку сбить.
Ведь стоит нам сообразить, как важен
Для турок Кипр, потом припомнить то,
Что их Родос не так интересует,
Затем что взять гораздо легче Кипр,
Где нет больших и прочных укреплений,
Где средств к защите нет таких, какими
Богат Родос. Подумаем об этом -
И мы поймем, что турки ведь не так
Неопытны, чтоб, главное оставив
И пренебрегши предприятьем легким
И выгодным, пуститься на другое -
Опасное, неприбыльное.

Дож

Да,
Они плывут, наверно, не к Родосу.

Офицер

Вот с новыми вестями к вам гонец.

Входит гонец.

Гонец

Почтенные синьоры, оттоманы,
Поплывшие к Родосу, близ него
С другим еще соединились флотом.

1-й сенатор

Я так и знал. А сколько их, как слышно?

Гонец

Всех тридцать кораблей. Затем они
Обратно повернули и теперь
Уже на Кипр плывут. Синьор Монтано,
Ваш преданный и доблестный слуга,
Об этом извещает вас и просит,
Чтоб вы ему поверили.

Дож

Теперь
Сомненья нет: их путь направлен к Кипру.
Что, в городе ли нынче Марк Люкезе?

1-й сенатор

Он теперь во Флоренции.

Дож

Напишите ему от нас и попросите, чтоб он возвратился, не медля ни
минуты.

1-й сенатор

Вот и Брабанцио с доблестным мавром.

Входят Брабанцио, Отелло, Яго, Родриго
и офицеpы.

Дож

Отелло доблестный, сейчас должны мы
Употребить вас в дело против турок,
Врагов республики. Но я не вижу...
(К Брабанцио.)
А, здравствуйте, почтеннейший синьор!
И ваш совет, и ваша помощь - нынче
Нам все нужны.

Брабанцио

А я их жду от вас,
Светлейший дож, простите мне: не сан мой,
Не эта весть о новом, важном деле
Заставили меня с постели встать.
Не общая меня забота взволновала
Затем, что скорбь душевная моя
Бежит таким потоком неудержным,
Что скорби все другие поглощает,
Не становясь слабее ни на миг.

Дож

Но что, синьор? Что с вами? Что случилось?

Брабанцио

Дочь, дочь моя!

Дож

Мертва?

Брабанцио

Да, для меня!
Обманута, похищена ворами,
Обольщена снадобьем колдунов
И чарами, затем что невозможно,
Не будучи слепой, кривой, безумной,
Впасть в страшное такое заблужденье
Без колдовства.

Дож

Кто б ни был человек,
Решившийся таким гнуснейшим средством
У вас взять дочь, а у нее - сознанье,
Кровавую закона книгу вы
Раскроете и выберете в ней
Возмездие, какое захотите.
Хоть будь мой сын родной, не изменю я
Решения.

Брабанцио

Нижайше вашу светлость
Благодарю. Виновный - этот мавр,
Которого по делу государства
Вы, кажется, послали звать сюда.

Дож и сенаторы

Такую весть нам очень грустно слышать.

Дож
(к Отелло)

Что можете вы отвечать на это?

Брабанцио

Да только то, что правду я сказал.

Отелло

Почтенные, знатнейшие синьоры
И добрые начальники мои!
Что дочь увез у этого я старца -
Не выдумка; не выдумка и то,
Что я на ней женился; но на этом
Кончается и весь проступок мой.
Я груб в речах; к кудрявым фразам мира
Нет у меня способности большой,
Нет потому, что этими руками
Я с семи лет до нынешнего дня
На лагерных полях привык работать.
Изо всего, что в мире происходит,
Я говорить умею лишь о войнах,
Сражениях; вот почему теперь,
Здесь говоря за самого себя,
Едва ли я сумею скрасить дело.
Но пусть и так: я, с вашего согласья,
Все ж расскажу вам, прямо, без прикрас
Весь ход любви моей; скажу, какими
Снадобьями и чарами, каким
Шептанием и колдовством всесильным -
Ведь в этом я пред вами обвинен -
Привлек к себе я дочь его.

Брабанцио

Такая
Смиренная и робкая девица,
Красневшая от собственных движений -
И вдруг она, наперекор природе,
Своим летам, отечеству, богатству,
Всему, всему, влюбилась в то, на что
До этих пор и посмотреть боялась!
Нет, только тот, кто поврежден в рассудке
Иль кто совсем с ума сошел, допустит,
Что может так забыться совершенство,
Наперекор всем правилам природы -
И объяснить такое дело должно
Ничем иным, как происками ада.
А потому я утверждаю вновь,
Что на нее он действовал каким-то
Снадобьем одуряющим иль зельем,
Для этого приправленным нарочно.

Дож

Так утверждать - не значит доказать,
И подкрепить должны вы обвиненье
Свидетельством яснее и точнее
Таких пустых догадок и таких
Незначащих и мнимых заключений.

1-й сенатор

Ну, говорите же скорей, Отелло:
То правда ли, что к средствам запрещенным,
Насильственным прибегли вы затем,
Чтоб подчинить себе и отравить
Девицы юной чувства? Или в этом
Успели вы посредством убеждений
И тех речей, которые влекут
К одной душе другую?

Отелло

Умоляю,
Пошлите вы сейчас к "Стрелку" за нею.
И пусть она в присутствии отца
Все обо мне расскажет; если я
Из слов ее виновным окажусь,
Тогда меня не только что доверья
И сана, мне дарованных от вас,
Лишите вы, но пусть ваш суд правдивый
И жизнь мою отнимет у меня.

Дож

Пошлите же сейчас за Дездемоной.

Отелло
(к Яго)

Сведи их, друг: ты знаешь, где она.

Яго уходит с несколькими офицерами.

А между тем, почтенные синьоры,
Пока она придет сюда, я вам
Так искренно, как Богу открываю
Свои грехи, скажу, как я успел
Снискать любовь прекрасной этой девы
И как она мою приобрела.

Дож

Рассказывай, мы слушаем, Отелло.

Отелло

Ее отец любил меня и часто
Звал в дом к себе. Он заставлял меня
Рассказывать историю всей жизни,
Год за год - все сражения, осады
И случаи, пережитые мной.
Я рассказал все это, начиная
От детских дней до самого мгновенья,
Когда меня он слышать пожелал.
Я говорил о всех моих несчастьях,
О бедствиях на суше и морях:
Как ускользнул в проломе я от смерти,
На волосок висевшей от меня;
Как взят был в плен врагом жестокосердым
И продан в рабство; как затем опять
Я получил свободу. Говорил я
Ему о том, что мне встречать случалось
Во время странствий: о больших пещерах,
Бесплоднейших пустынях, страшных безднах,
Утесах неприступных и горах,
Вершинами касающихся неба;
О каннибалах, что едят друг друга,
О племени антропофагов злых
И о людях, которых плечи выше,
Чем головы. Рассказам этим всем
С участием внимала Дездемона,
И каждый раз, как только отзывали
Домашние дела ее от нас,
Она скорей старалась их окончить,
И снова шла, и жадно в речь мою
Впивалася. Все это я заметил
И, улучив удобный час, искусно
Сумел у ней из сердца вырвать просьбу
Пересказать подробно ей все то,
Что слышать ей до этих пор без связи,
Урывками одними привелось.
И начал я рассказ мой, и не раз
В ее глазах с восторгом видел слезы,
Когда я ей повествовал о страшных
Несчастиях из юности моей.
Окончил я - и целым миром вздохов
Она меня за труд мой наградила,
И мне клялась, что это странно, чудно
И горестно, невыразимо горько;
Что лучше уж желала бы она
И не слыхать про это; но желала б,
Чтоб Бог ее такою сотворил,
Как я; потом меня благодарила,
Прибавивши, что, если у меня
Есть друг, в нее влюбленный, - пусть он только
Расскажет ей такое ж о себе -
И влюбится она в него. При этом
Намеке я любовь мою открыл.
Она меня за муки полюбила,
А я ее - за состраданье к ним.
Вот чары все, к которым прибегал я.
Она идет - спросите у нее.

Входят Дездемона, Яго и офицеры.

Дож

Ну, и мою бы дочь увлек, конечно,
Такой рассказ. Брабанцио почтенный,
Что кончено, того не воротить,
И следует вам с этим примириться.
Вы знаете, что люди чаще бьются
Хоть сломанным оружьем, но оружьем,
Чем голыми руками.

Брабанцио

Я прошу,
Послушайте еще ее признанье,
И если здесь сознается она
В участии своем хоть вполовину -
Пусть смерть падет на голову мою,
Когда его смущу я укоризной.
Поди сюда, любезное дитя!
Ты знаешь ли, кому из здесь сидящих
Почтеннейших синьоров ты должна
Оказывать всех больше послушанья?

Дездемона

Я знаю то, отец мой благородный,
Что надвое распался здесь мой долг:
Вам жизнию и воспитаньем я
Обязана; и жизнь, и воспитанье,
Сказали мне, что вас должна я чтить:
Вы мой глава, я ваша дочь, родитель,
Но вот мой муж. Позвольте же и мне
Быть столько же покорной мавру, сколько
И мать моя, с своим отцом расставшись
И выбрав вас, была покорна вам.

Брабанцио

Ну, Бог с тобой! Я кончил, ваша светлость.
Угодно вам - мы перейдем к делам
Республики. О, лучше б я хотел
Приемыша иметь, чем дочь родную!
Мавр, подойди и выслушай меня.
От всей души даю тебе я то,
Что у тебя от всей души бы вырвал,
Когда б ты им уже не завладел.
(Дездемоне.)
Ну, милое сокровище, душевно
Я радуюсь, что дочери другой
Нет у меня, а то б я стал тираном
Из-за побега твоего и в цепи
Ее сковал. Я кончил, ваша светлость.

Дож

Позвольте же, как будто вместо вас,
Мне высказать теперь такое мненье,
Которое могло б влюбленным этим
Ступенями служить для достиженья
Приязни вашей.
Когда уж нет спасенья, грусть должна
Окончиться с сознанием несчастья
И гибели последней из надежд.
Оплакивать исчезнувшее горе -
Вернейший путь призвать другую скорбь.
Когда нельзя предотвратить удара -
Терпение есть средство отомстить
Насмешкою судьбе несправедливой.
Ограбленный, смеясь своей потере,
У вора отнимает кое-что:
Но, горести предавшись бесполезной,
Ворует он у самого себя.

Брабанцио

Так, знаете, уступим-ка с улыбкой
Мы туркам Кипр: он все ведь будет наш.
Ох! Хорошо такие рассужденья
Переносить тому, кто удручен
Лишь сладким утешеньем, в них лежащим.
Но каково тому, кто, кроме их,
Обременен печалью? Для уплаты
Своей тоске он должен занимать
У бедного терпенья. Эти речи,
Способные и утешать, и мучить,
Двусмысленны, как их ни поверни.
Слова всегда останутся словами!
Я никогда не слышал, чтоб могло
Растерзанное сердце излечиться
Тем, что ему подсказывает ухо.
Теперь я вас покорнейше прошу
Заняться здесь делами государства.

Дож

Турки, могущественно вооруженные, плывут к Кипру. Вам, Отелло, лучше,
чем другим, известны средства обороны этого места. Хотя мы имеем уже там
наместника высокодоблестного, но общественное мнение - этот верховный
властелин успехов - возлагает большую надежду спасения на вас. Поэтому вам
придется теперь омрачить блеск вашего нового счастья этой неминуемой и
бурной экспедицией.

Отелло

Почтенные сенаторы, привычка -
Тиран людей, и для меня она
Кремнистое, стальное ложе брани
В пух_о_вую перину превратила.
Я, признаюсь, в труде тяжелом радость
Открытую, прямую нахожу -
И в бой готов идти на оттоманов.
Поэтому к вам обращаюсь я
С смирением полнейшим и прошу,
Чтоб сделано распоряженье было
Насчет жены моей, чтоб ей жилище
Назначили, и слуг, и содержанье,
И, словом, все удобства, как прилично
Высокому рождению ее.

Дож

Хотите вы, так пусть живет она
У своего отца.

Брабанцио

Я не согласен.

Отелло

Ни я.

Дездемона

Ни я. Я не хочу там жить,
Чтоб, находясь перед отца глазами,
Его всегда сердить и раздражать.
Светлейший дож, внемлите благосклонно
Моей мольбе, и слово снисхожденья
Пусть ободрит неопытность мою.

Дож

Чего же вы хотите, Дездемона?

Дездемона

Светлейший дож, я доказала миру
Тем, что пошла открыто и бесстрашно
Навстречу всем превратностям судьбы,
Что для того я мавра полюбила,
Чтоб с мавром жить. Ведь сердце-то мое
Призванию его и покорилось.
В его лице мне дух его являлся;
Я подвигам его и славе громкой
Свою судьбу и душу посвятила.
Поэтому, почтенные синьоры,
Когда я здесь останусь молью мира,
Меж тем как он поедет на войну,
То именно того лишусь, за что я
Люблю его, и тяжко будет мне
Переносить разлуку с милым сердцу.
Позвольте же мне ехать вместе с ним.

Отелло

Сенаторы, подайте голоса!
Я вас молю не отказать ей в просьбе.
Свидетель Бог, молю не для того,
Чтоб угодить желаньям сладострастным,
Не для того, чтоб юной страсти жар
Мне одному дарил бы наслажденье,
Но для того, чтобы ее душа
От всех забот и мук была свободна.
Но Боже вас, синьоры, сохрани
От мысли той, что важным вашим делом
Пренебрегу, не расставаясь с ней.
Нет, нет! Когда беспечные забавы
Крылатого Амура наведут
Изнеженность и сладкую истому
На мысль мою и действия мои,
Когда они мое испортят дело,
Тогда пускай из шлема моего
Простой горшок себе устроят бабы,
И пусть тогда на честь мою падут
Постыднейший позор и оскорбленье!

Дож

Пусть будет так, как сами вы решите -
Остаться ей иль ехать. Наше дело
Не терпит отлагательства, и медлить
Никак нельзя. Вы едете сегодня.

Дездемона

Сегодня в ночь?

Дож

Сегодня в ночь.

Отелло

Я рад.

Дож

Мы снова здесь сойдемся вместе завтра
Часу в десятом утра. Вы, Отелло,
Кого-нибудь из ваших офицеров
Оставите: он ваше полномочье
И прочие бумаги все, какие
Вам следует, к вам привезет.

Отелло

Позвольте
Поручика оставить моего:
Он человек и честный, и надежный.
Он привезет ко мне жену мою,
А также все, что вы сочтете нужным
Послать ко мне.

Дож

Ну что ж - пусть будет так.
Теперь вам всем желаю доброй ночи.
(К Брабанцио.)
Почтеннейший синьор, коль добродетель
Как красота прекрасна, то ваш зять,
Поверьте мне, не черен, а прекрасен.

1-й сенатор

Прощайте, храбрый мавр, и Дездемону
Храните вы от всяких бед.

Брабанцио

Смотри
За нею, мавр, смотри во все глаза:
Она отца родного обманула,
Так и тебя, пожалуй, проведет.

Дож, сенаторы и другие уходят.

Отелло

Нет, жизнь даю за верность Дездемоны;
(К Яго.)
С тобой я оставляю, честный Яго,
Мою жену. Прошу тебя, скажи
Своей жене смотреть за ней; а после,
При случае удобном, привези
Обеих их. Пойдем же, Дездемона -
Один лишь час могу я дать любви
И всем другим заботам посторонним:
Мы времени покорствовать должны.
(Уходит с Дездемоной.)

Родриго

Яго!

Яго

Что скажешь, благородная душа?

Родриго

Как ты думаешь, что я намерен сейчас сделать?

Яго

Думаю, что ты сейчас отправишься спать.

Родриго

Я сейчас пойду и утоплюсь.

Яго

Ну, если ты сделаешь это, я после того перестану любить тебя. И к чему
это, глупый человек?

Родриго

Глупость жить, когда жизнь - мученье; и мы обязаны умереть, когда
смерть может быть нашим исцелителем.

Яго

О, чепуха! Я смотрю на смерть уже пятое семилетие, и с тех пор, как
научился различать благодеяние от оскорбления, не встречал еще человека,
который бы умел любить себя. Нет, что касается меня, то я скорее бы
обменялся своею человечностью с обезьяною, чем решился бы утопиться изо
любви к какой-нибудь цесарке.

Родриго

Да что же мне сделать? Сознаюсь, мне самому стыдно, что я так влюблен,
да нет сил преодолеть это!

Яго

Нет сил? Пустяки! Быть таким или иным - зависит от нас самих. Наше тело
- наш сад, а наша воля - садовник в нем. Захотим ли мы посадить там крапиву
или посеять салат, иссоп, тмин; захотим ли украсить этот сад одним родом
трав или несколькими; захотим ли запустить его по бездействию или
обработать с заботливостью - всегда сила и распорядительная власть для этого
лежат в нашей воле. Если бы на весах нашей жизни не было чашечки рассудка
для уравновешивания чашечки чувствительности, то кровь и пошлость нашей
натуры довели бы нас до безумнейших последствий. Но у нас есть рассудок для
прохлаждения бешеных страстей, животных побуждений, необузданных похотей.
Вот почему то, что ты называешь любовью, есть, я думаю, простой побег или
отпрыск.

Pодpиго

Это невозможно.

Яго

Да, просто похоть крови, потворствуемая волею. Ну полно, будь мужчиной!
Утопиться!.. Топи лучше кошек и слепых щенят. Я объявил себя твоим другом,
сознаюсь, что привязан к тебе канатами надежной толщины и никогда не мог
быть тебе полезным так, как теперь. Насыпь-ка денег в свой кошелек, ступай
на войну, измени лицо свое поддельной бородой - но, повторяю, насыпь-ка
денег в свой кошелек. Невозможно, чтобы Дездемона долго любила мавра.
Невозможно, чтобы и он долго любил ее. Любовь эта стремительно началась, и
ты увидишь такой же разрыв ее; но не забудь кошелька с деньгами! Эти мавры
изменчивы в своих желаниях... Наполни же кошелек свой деньгами. Пища,
которая кажется ему теперь такою же сладкою, как саранча, скоро сделается
для него горше колоцинтов. Она должна перемениться вследствие своей
молодости; когда насытится его телом, то увидит, как ошиблась. Да, ей нужна
будет перемена, непременно нужна - вот почему следует наполнить кошель
деньгами. Если уж ты непременно хочешь погубить себя, так употреби для этого
средство более приятное, чем утопление. Собери денег, сколько можешь. Если
ложная святость и непорочные клятвы бродяги-чужеземца и хитрой венецианки не
победят моей смышлености и стараний целого ада, то ты завладеешь ею,
только достань денег. Какой вздор - утопиться! Ведь это ни к чему не
поведет... Уж лучше тебе повеситься, насладившись блаженством, чем
утопиться, ничего не добившись!

Родриго

Но оправдаешь ли ты мои надежды, если я последую твоим советам?

Яго

Будь совершенно уверен во мне... А теперь доставай деньги. Я говорил
тебе часто и теперь снова повторяю: я ненавижу мавра. Причин на это у меня
достаточно - у тебя тоже не меньше. Соединимся же вместе для мщения. Если
тебе удастся приставить ему рога, то этим ты себе доставишь удовольствие, а
мне - потеху. Много есть такого в утробе времени, что скоро откроется. Ну,
марш - доставай деньги! Завтра мы потолкуем об этом подробнее. Прощай.

Родриго

Где мы увидимся завтра утром?

Яго

У меня.

Родриго

Я приду пораньше.

Яго

Ну, прощай. Но ты слышал, Родриго?

Родриго

Что такое?

Яго

Ни слова больше о том, что хочешь утопиться - слышал?

Родриго

Я раздумал. Я продам все мои поместья.

Яго

Ступай, да припаси побольше денег.

Родриго уходит.

Вот так всегда из дураков таких
Я кошелек свой делаю; а тратить
Из-за одной пустой забавы время
С болванами подобными - ведь значит
Срамить себя и опытность свою.
Я ненавижу мавра. Ходят слухи,
Что на моей супружеской постели
Он исполнял обязанность мою.
Не знаю я, правдивы ль эти слухи;
Но одного простого подозренья
Довольно мне, чтоб поступать, как будто
Уверен я. Он верит мне во всем -
Тем лучше я в делах своих успею.
Наш Кассио красавец... Как бы это?..
Вот было бы вдвойне отличной шуткой -
Занять его мне место и потом
Его же взять, чтоб оперить мой план!
Но как? Но как? Подумаем однако:
Не худо бы начать, спустя немного,
Нашептывать Отелло в уши, будто
С его женой он чересчур уж дружен.
У Кассио красивое лицо,
Он ловок, мил; он будто с тем лишь создан,
Чтоб обольщать всех женщин, и к нему
Приревновать нетрудно; а у мавра
Такой простой и добродушный нрав,
Что честным он считает человеком
Умевшего прикинуться таким,
И за нос так водить его удобно,
Как глупого осла.
Так, решено! Зачатье совершилось,
А тьма и ад потом на помощь мне придут.
И плод чудовищный для света извлекут.
(Уходит.)


АКТ ВТОРОЙ

СЦЕНА I

Приморский город на Кипре. Терраса.
Входят Монтано и два офицера.

Moнтано

Не видно ли чего на море с мыса?

1-й офицер

Нет, ничего. Сердито ходят волны,
И паруса ни одного не видно
Между водой и небом.

Монтано

Ветер сильно
На суше здесь шумел, сильнее рева
Не слышали еще бойницы наши.
Когда он так и в море свирепел -
Не выдержать никак дубовым ребрам
От натиска громадных гор воды.
Ну, что-то мы услышим?

2-й офицер

Что рассеян
Турецкий флот. Чтоб убедиться в том
Взгляните-ка на пенящийся берег -
Ревущие валы как будто бьются
С толпою туч; бичуем грозным ветром,
Чудовищную гриву океан
Всю разметал и точно хлещет влагой
В Медведицу сверкающую, с тем,
Чтоб загасить блестящих сторожей
У полюса, недвижного от века.
Да, признаюсь, такого возмущенья
Я не видал еще на бурном море.

Монтано

Да, если флот турецкий не успел
Куда-нибудь укрыться в гавань - верно,
Он утонул. Бороться с этой бурей
Никак нельзя.

3-й офицер
(входя)

Синьоры, новость, новость!
Конец войне. Отчаянная буря
Так турок угостила хорошо,
Что планы их совсем перевернулись.
С венецианского узрели корабля
Крушение и гибель большей части
Флотилии турецкой.

Монтано

Это верно?

3-й офицер

Он только что вошел к нам в гавань. Это
Веронское судно. На нем приехал
К нам лейтенант воинственного мавра,
Микеле Кассио; а сам Отелло,
Назначенный правителем на Кипр,
Еще плывет сюда.

Mонтано

Я очень рад
Такому назначенью: он правитель
Достойнейший.

3-й офицер

Но тот же лейтенант,
Доставивший нам радостную весть
О гибели турецкой, очень грустен
И молится он о спасеньи мавра,
Которого отбила от него
Свирепая, безумнейшая буря.

Mонтано

И я молю: "Спаси его, Творец!"
Когда-то я был под его начальством
И, признаюсь, он истый полководец.
Пойдемте-ка на берег посмотреть
На тот корабль, что только что приехал,
И, может быть, бесстрашного Отелло
Мы различим хоть где-нибудь вдали,
Где сходится вода с лазурным небом.

3-й офицер

Пойдем, пойдем! Ведь каждое мгновенье
Теперь нам ждать приходится гостей.

Входит Кассио.

Кассио

Благодарю всех доблестных мужей
Воинственного Кипра за признанье
Достоинства Отелло. О, пусть небо
Пошлет ему защиту от стихий!
Я потерял его на бурном море...

Mонтано

На крепком ли плывет он корабле?

Кассио

Да, у него корабль построен прочно,
И опытный, искусный кормчий с ним.
Вот отчего мои еще надежды
Не умерли, а исцеленья ждут.

Крики за сценой: "Корабль! Корабль!"
Входит 4-й офицер.

(Офицеру.)

Что значат эти крики?

4-й офицер

Весь город пуст; на берегу собрались
Толпы людей, и все кричат: "Корабль!"

Кассио

Предчувствие мне говорит, что это
Правитель наш.

Пушечные выстрелы.

2-й офицер

Там, слышно, салютуют:
То - дружеский салют.

Кассио

Синьор, прошу вас,
Узнайте, кто приехал, и сейчас
Нам дайте знать.

2-й офицер

Иду и все исполню.
(Уходит.)

Mонтано

Что, лейтенант, женат наш генерал?

Кассио

И очень счастливо: он взял девицу,
Способную собою оправдать
Излишества молвы и описаний,
Способную собою превзойти
Каракульки хвалебно-громких перьев:
Она - краса Творения, и в ней
Все чудеса его соединились.

Возвращается 2-й офицер.

Кассио

Ну что? Кто там приехал?

2-й офицер

Некто Яго,
Поручик генерала.

Кассио

Каково!
Как счастливо и скоро путь свершил он!
Сам ураган и бешеное море,
Ревущий ветр, подводные утесы
И отмели песчаные - враги,
Изменники, сокрытая преграда
Безвинному килю - теперь, как будто
Уразумев всю силу красоты,
Губительный характер свой смирили,
Позволив путь свершить благополучно
Божественно-прекрасной Дездемоне.

Mонтано

А кто она?

Кассио

Та, о которой я
Вам только что рассказывал: над нашим
Начальником начальник. Храбрый Яго
В проводники ее назначен был
И наши ожидания неделей
Опередить успел он. О Юпитер,
Великий бог, спаси Отелло! Вздуй
Дыханием твоим всесильным парус
Его, чтоб мог он гордым кораблем
Скорее осчастливить эту гавань
И утолить в объятьях Дездемоны
Любовь свою, и наш упавший дух
Воспламенить, и острову всему
Спокойствие доставить. Но смотрите!

Входят Дездемона, Эмилия, Яго, Родриго
и свита.

Кассио

Смотрите - вот богатство корабля
На берегу явилось. Мужи Кипра,
Склоните же колена перед ней!
Приветствуем, синьора, вас! Да будет
Небес благословенье перед вами
И сзади вас: да окружит оно
Отвсюду вас!

Дездемона

Благодарю от сердца!
Но, храбрый Кассио, какие вести
Дадите вы мне о моем супруге?

Кассио

Не прибыл он еще; но смею верить,
Что он здоров и скоро будет здесь.

Дездемона

Ах, я боюсь! Как с ним вы разлучились?

Кассио

Великая борьба небес и моря
Виной тому. Но, чу! Там крики "парус!"

За сценой кричат: "Парус! Парус!"
Пушечные выстрелы.

2-й офицер

Вы слышите - вон крепость салютует:
Вновь, стало быть, приятельский салют.

Кассио

Узнайте-ка!

2-й офицер уходит.

А, здравствуйте, поручик!
(Эмилии.)
Синьора, здравствуйте.
(Целует ее.)
Мой добрый Яго,
Не гневайся за эту вольность; мне
Моей страны обычай позволяет
Любезности такие.

Яго

О, синьор,
Когда б она губами угощала
Вас точно так, как языком - меня,
Вы скоро бы умаялись!

Дездемона

Помилуй!
Она совсем не говорлива.

Яго

Нет,
Уж слишком говорлива. Каждый раз,
Ложась в постель, я в этом убеждаюсь.
При вас она, я знаю, прячет в сердце
Свой язычок и мысленно со мной
Ругается.

Эмилия

К такому обвиненью
Я повода тебе не подала.

Яго

Ну да, ну да! Вы все за дверью дома -
Картиночки, а в спальне у себя -
Колокола; в домашних кухнях - кошки
Вы дикие; святые вы, когда
Ругаете другого, и чертовки,
Когда другой самих вас оскорбит;
Шутихи вы в хозяйстве и хозяйки -
В постелях.

Дездемона

Фи! Бесстыдный клеветник!

Яго

Нет, это так - иначе будь я турок.
Встаете вы затем, чтоб забавляться,
Ложитесь же, чтоб делом заниматься.

Эмилия

Ну, уж тебя не попрошу я, верно,
Похвальное мне слово написать.

Яго

И не просите!

Дездемона

Что ж ты написал бы,
Когда б тебе пришлось меня хвалить?

Яго

О добрая синьора, не просите
Меня о том: я только и умею,
Что осуждать.

Дездемона

Нет, нет, прошу тебя.
Пошел ли кто на пристань?

Яго

Да, синьора.

Дездемона

Я все грущу, но обмануть себя
Притворною веселостью стараюсь.
Ну, что ж бы ты мне в похвалу сказал?

Яго

Я думаю об этом, но моя
Фантазия пристала к мозгу плотно,
Как птичий клей к сукну; я вместе с ней
И мозг и все могу, пожалуй, вырвать.
Но трудится беременная муза,
И, наконец, вот что родит она:

Если ум соединился в ней с телесной красотой,
То от первого ей польза - и погибель от второй.

Дездемона

Прекрасно! Ну, а если бы она
Была умна и вместе некрасива?

Яго

Коль умна да не красива, то красавец уж найдется,
Для которого по сердцу дурнота ее придется.

Дездемона

Час от часу не легче!

Эмилия

А ежели красива и глупа?

Яго

Нет, красавица быть дурой никогда, поверь, не может:
Добывать себе потомство глупость ей всегда поможет.

Дездемона

Это все старые глупые парадоксы, придуманные для увеселения глупцов в
трактирах. Какую же жалкую похвалу найдем мы для той, которая и дурна, и
глупа?

Яго

Нет такой дурной и глупой, чтоб безумного того же
Не творила, что творится и разумной, и пригожей.

Дездемона

О, какая нелепость! Худшей ты воздаешь лучшую похвалу. Но что же ты
сказал бы о женщине, действительно стоящей восхваления? О женщине, которая,
сознавая свое достоинство, могла бы заставить само злословие похвалить ее?

Яго

Та, которая прекрасна и при этом не горда
И, владея даром слова, не болтает никогда;
Та, которая богата, но простые носит платья,
И немногого желает, говоря "могу желать я";
Та, которая и может за обиду отомщать,
Но умеет оскорбленья и сносить, и забывать;
Та, которая настолько здравым смыслом обладает,
Что башку трески на семги хвост никак не променяет;
Та, которая все мысли скрыть умеет от людей
И не смотрит на влюбленных, поклоняющихся ей -
Ну, создание такое, если только есть такое,
Может быть пригодно...

Дездемона

На что?

Яго

На то, чтоб выкармливать глупцов и записывать, сколько вышло пива в
доме.

Дездемона

О, какое слабое и несостоятельное заключение! Не учись у него, Эмилия,
несмотря на то, что он твой муж! Как вы думаете, Кассио, разве он
высказывает не бесстыдное и нахальное мнение?

Кассио

Он говорит без обиняков, синьора. Вы полюбите его больше как солдата,
чем как ученого.

Яго
(в сторону)

Он берет ее за руку! Хорошо, шепчитесь! Даже такою тонкою паутиной
можно запутать такую большую муху, как Кассио. Да-да, улыбайся ей! Я свяжу
тебя твоею же любезностью. Да, это так: ты поступаешь, как должно... Если
такие шутки, как эти, отымут у тебя твое лейтенантство, лучше бы тебе не
целовать так часто твоих трех пальцев; но ты опять делаешь то же самое, чтоб
разырать роль светского человека. Отлично, славный поцелуй, отличная
любезность, право! Что это, опять пальцы к губам? Желал бы я, чтоб они
сделались для тебя клистирными трубками.

Трубы.

Вот и мавр! Я узнаю звук его труб.

Кассио

Да, правда.

Дездемона

Пойдем к нему навстречу.

Кассио

Да вот он сам.

Входит Отелло со свитою.

Отелло

О милая моя воительница!

Дездемона

Милый

Отелло мой!

Отелло

Дивлюсь и восхищаюсь,
Что ты меня опередила здесь.
О счастие души моей, когда бы
За каждым ураганом наступало
Спокойствие такое - пусть бы ветры
Ревели так, чтоб даже смерть проснулась,
И пусть суда взбирались бы с трудом
На горы волн, не ниже гор Олимпа,
И с них опять летели в самый низ,
В глубокие, как самый ад, пучины!
Когда б теперь мне умереть пришлось,
Я счел бы смерть блаженством высочайшим,
Затем что я теперь так полно счастлив,
Что в будущем неведомом боюсь
Подобного блаженства уж не встретить.

Дездемона

О нет! Дай Бог, чтоб с днями нашей жизни
И наш покой с любовью бы взрастали!

Отелло

Аминь, благие силы неба! Мне словами
Не высказать блаженства своего.
Оно вот здесь остановилось. Слишком
Мне хорошо.
(Целует Дездемону.)
И это лишь одно
Единственным пусть будет разногласьем
У наших душ.

Яго
(в сторону)

О, вы теперь отлично
Настроены; но я спущу колк_и_,
Которые поддерживают эту
Гармонию - ручаюсь честью в том!

Отелло

Пойдемте в замок. Ну, друзья, вот новость:
Войне конец, турецкий флот погиб.
Ну, как-то здесь, на Кипре, поживают
Старинные знакомые мои?
(Дездемоне.)
Тебя, мой друг, здесь встретят с восхищеньем:
В былые дни меня любили здесь.
О милая моя, от наслажденья,
От счастия я говорлив без меры!
Прошу тебя, мой добрый Яго, в гавань
Сходить и там пожитки взять.
Да приведи ко мне и коменданта:
Он человек отличный, и его
За доблесть я глубоко уважаю.
Идем же, Дездемона! Снова я
Приветствую тебя на почве Кипра.

Отелло, Дездемона и свита уходят.

Яго
(одному из слуг)

Иди и жди меня в гавани. (К Родриго.) Ну, Родриго, если у тебя в сердце
есть мужество - говорят, что люди, когда влюбятся, становятся благородными,
даже если благородство и не составляет их врожденного качества - слушай
меня. Сегодня ночью лейтенант начальствует над стражей замка. Но прежде я
должен сказать тебе: Дездемона положительно влюблена в него.

Родриго

В него? Нет, это невозможно!

Яго

Положи палец на губы - вот так, и слушай. Припомни, с какою пылкостью
она прежде полюбила мавра, и единственно за его хвастовство и фантастические
рассказы. Так неужели она всегда будет любить за болтовню? Конечно, ты не
настолько доверчив, чтобы верить этому. Глазам ее нужна пища, а какое ей
наслаждение постоянно смотреть на дьявола? Когда кровь охладится
удовлетворением чувственной потребности, тогда, чтобы снова воспламенить ее
и насытить новые желания, необходимы красота лица, соответствие лет,
ловкость манер, любезность - словом, все, чего недостает мавру. Этот-то
недостаток покажет ее нежным чувствам, что они обманулись: она начнет
вздыхать, скучать, а наконец и ненавидеть мавра; сама природа произведет
такое действие и заставит ее решиться на какой-нибудь новый выбор. Теперь,
допустив такое предположение, как самое естественное и очевидное, скажи: кто
скорее Кассио может достигнуть такого счастья - Кассио, этого легкокрылого
плута, который прикрывает любезными и ловкими манерами свои
отвратительно-распутные наклонности?.. Никто, решительно никто... Это тонкий
и ловкий плут; он отлично пользуется обстоятельствами; он умеет чеканить и
пускать в обращение разные достоинства, хоть на самом деле у него нет
никаких достоинств... Дьявольский плут! Да к тому же плут этот молодой и
красивый и имеющий все те свойства, на которые глупость и молодость смотрят
с удовольствием... Заразительно ловкий плут, и Дездемона уже испытала его
действие...

Родриго

Я не могу поверить этому: в ней столько истинного благородства.

Яго

Провались ты со своим благородством! Ведь вино, которое она пьет,
сделано из винограда? Будь она благородна, никогда бы она не полюбила мавра.
Благородство, черт побери! Ты разве не видел, как она держала его за руку?
Ты не заметил этого?

Родриго

Да, это я видел, но это была простая вежливость.

Яго

Нет, это распутство, клянусь моею рукою; это - оглавление, темный
пролог к истории разврата и грязных мыслей. Губы их так сближались, что
дыхание одного целовалось с дыханием другого. Гнусные мысли, Родриго!
Когда уже пошла в ход эта взаимность, то скоро они перейдут к главному
упражнению - к плотской развязке... Нет, Родриго, позволь мне быть твоим
руководителем: ведь я заставил тебя приехать сюда из Венеции. Будь сегодня
ночью в числе стражи; я позабочусь, чтоб тебя назначили туда. Кассио тебя не
знает... я буду недалеко от вас. Постарайся как-нибудь рассердить Кассио:
громким ли говором, насмешкою ли над его распоряжениями... чем-нибудь
другим наконец, к чему только представится удобный случай.

Родриго

Хорошо.

Яго

Кассио вспыльчив и горяч в гневе; очень может быть, что он ударит тебя
своей саблей - ты постарайся довести до этого, потому что этим именно я
возмущу киприотов, и для прекращения бунта необходимо будет сместить Кассио.
Таким образом, тебе откроется скорейший путь к осуществлению твоих желаний и
будет наилучшим образом удалено препятствие, мешающее нашему благополучию.

Родриго

Я исполню совет твой, если только представится случай.

Яго

За это я тебе ручаюсь. Приходи после в крепость, а я теперь отправлюсь
в гавань за его вещами. Прощай.

Родриго

Прощай. (Уходит.)

Яго

Что Кассио влюблен в нее - я верю.
Что и она взаимно влюблена -
Возможное, естественное дело.
Мавр - хоть его и ненавижу я -
Все ж любящий и честный человек,
И смею я надеяться, что будет
Отличнейшим он мужем Дездемоне.
Да, наконец, я сам ее люблю -
Не страстною любовника любовью,
Хоть, может быть, такой огромный грех
Нимало я не искупаю этим,
Но потому отчасти, что хочу
Я отомстить ему, из подозренья,
Что этот мавр распутный на постель
Ко мне не раз взбирался. Мысль об этом
Мне внутренность терзает, словно яд -
И не унять ничем моих терзаний,
Пока со мной женою за жену
Не разочтется он; а не удастся,
Так в мавра я вселю такую ревность,
С которою не справится рассудок.
Чтоб в том успеть, не повредила б только
Мне эта дрянь, венецианец жалкий,
Которого на своре я держу,
Чтоб он не шел за дичью слишком быстро,
И Кассио я славно удружу:
В ужаснейшем его представлю виде
Начальнику. Сдается что-то мне,
Что с колпаком ночным моим отлично
И он знаком. Я так устрою дело,
Что будет мавр меня благодарить,
Любить меня и награждать за то,
Что я его искусно превращаю
В полнейшего осла и довожу
От мирного покоя до безумья.
Все это здесь, но смутно все пока:
Ведь плутовство до той поры таится,
Пока оно вполне осуществится!
(Уходит.)


СЦЕНА II

Улица.
Входит герольд с указом. Народ следует за ним.

Герольд

Отелло, нашему благородному и доблестному генералу, угодно, чтобы по
случаю только что полученных верных известий о гибели турецкого флота каждый
житель Кипра торжествовал это событие плясками, потешными огнями и теми
увеселениями, какие кому нравятся, потому что, кроме этого радостного
события, он празднует и свое бракосочетание. Об этом угодно ему объявить во
всеуслышание. Все комнаты дворца открыты, и в них каждый имеет право
пировать от теперешних пяти часов до тех пор, пока часы пробьют одиннадцать.
Да благословит небо остров Кипр и нашего благородного генерала Отелло!
(Уходит.)


СЦЕНА III

Зал в замке.
Входят Отелло, Дездемона, Кассио и свита.

Отелло

Любезный Кассио, сегодня ночью
Над стражею ты сам прими начальство.
Мы забывать о службе не должны
Среди забав и наслаждений наших.

Кассио

Я приказал уж Яго все, что нужно,
Но, несмотря на то, и лично сам
За всем следить я буду.

Отелло

Яго очень
Надежный человек. Спокойной ночи.
Я жду тебя поутру, Микаэль:
Мне нужно бы поговорить с тобою.
(К Дездемоне.)
Ну, милый друг, пойдем. Торг заключен,
Теперь с тобою мне пора плоды вкусить
И выгоды его, как должно, разделить.
Спокойной ночи.

Отелло, Дездемона и свита уходят.
Входит Яго.

Кассио

А, Яго! Хорошо, что ты пришел: нам пора отправляться в караул.

Яго

Еще не время, лейтенант: десяти часов не било. Генерал оставил нас так
рано только из любви к своей Дездемоне... Да и нельзя винить его за это: он
еще не проводил с ней ни одной ночи; а такая женщина доставила бы
наслаждение самому Юпитеру.

Кассио

Она прелестная женщина!

Яго

И, ручаюсь вам, полная огня.

Кассио

Да, правда, это самое свежее и нежное созданье.

Яго

Что за глаза у нее! Так и вызывают на переговоры.

Кассио

Да, вызывающие глаза и, вместе с тем, полные такой скромности.

Яго

А когда она говорит, разве не вызывает на бой любовь?

Кассио

Да, надо сознаться, эта женщина - совершенство.

Яго

Да будет счастливо их брачное ложе! А между тем, лейтенант, у меня есть
для вас бутылка вина, а здесь, вблизи, несколько кипрских молодцов, которые
желали бы выпить за здоровье черного Отелло.

Кассио

Не сегодня, добрый Яго! Голова моя скверно переносит вино. Желал бы я
очень, чтобы общительность придумала какой-нибудь другой способ увеселения.

Яго

Но ведь это все наши друзья. Один бокал, не больше. Я, пожалуй, буду
пить за вас.

Кассио

Я уже выпил бокал сегодня, и то с водою, а видишь, какое действие он
произвел на меня! Нет, я знаю свою слабость и не решусь испытать ее еще раз.

Яго

Да ведь сегодня ночь ликований. Наши молодцы просят...

Кассио

Где же они?

Яго

Здесь, в соседней комнате. Пожалуйста, позовите их сюда.

Кассио

Хорошо, но это не по сердцу мне. (Уходит.)

Яго

Пусть только мне удастся хоть один
Еще бокал к тому подбавить кубку,
Который он уж выпил - и наверно,
Задорнее и злее станет он,
Чем пес моей синьоры молодой.
А мой дурак, Родриго, в ком любовь
Уж без того рассудок омрачила,
Нарезаться как следует успел
В честь Дездемоны. Напоил я также
Цвет этого воинственного Кипра -
Трех молодцов-туземцев, в карауле
Стоящих здесь, людей ужасно пылких
И честь свою хранящих горячо.
Теперь одно осталось: сделать так,
Чтоб Кассио среди всех этих пьяниц
Какой-нибудь поступок совершил
Для острова обидный. Вот они!
О, если хоть немного оправдают
Последствия все замыслы мои,
То мой корабль, послушный парусам,
Помчит меня свободно по волнам!

Входят Кассио, Монтано и несколько кипрских
офицеров.

Кассио

Клянусь небом, они уже напоили меня.

Монтано

Ну, полно, всего-то маленький кубок - это верно, как то, что я солдат.

Яго

Эй, еще вина! (Поет.)

Пусть кубки стучат,
"Клинк! Клинк!" - говорят.
Пусть кубки стучат и звенят!
Солдат - человек;
Жизнь длится не век -
Так что же? Пусть выпьет солдат!

Эй, слуги! Вина!

Приносят вино.

Кассио

Славная, черт возьми, песня!

Яго

Я выучил ее в Англии. Вот где умеют пить как следует! Ваши датчане,
ваши немцы, ваши толстобрюхие голландцы - ничто пред англичанами.

Кассио

Так ваши англичане такие молодцы на питье?

Яго

Еще бы! Англичанин совсем не пьян, когда датчанин уже с ног свалится,
когда немец тоже лежит как мертвый, а голландца рвет.

Кассио

За здоровье нашего генерала!

Монтано

И я пью за него, лейтенант... Не отстаю от вас.

Яго

О, милая Англия! (Поет.)

Король Стефан вельможа славный был:
Штаны себе всего за крону сшил;
Но рассчитал, что дал шесть пенсов лишку
И обругал портного, как воришку.
Он знатен был, высокоименит;
В тебе же кровь презренная бежит.
От роскоши страна падет вернее -
Так надевай свой старый плащ скорее!

Эй, еще вина!

Кассио

Эта песня еще лучше, чем та.

Яго

Хотите прослушать еще раз?

Кассио

Нет, потому что я считаю того, кто так поступает, недостойным своего
места. Но Бог выше всех: есть души, которые не должны быть спасены.

Яго

Это совершенно справедливо, добрый лейтенант.

Кассио

Что касается меня, то - не будь сказано в обиду генералу или другому
какому-нибудь знакомому человеку - я надеюсь, что моя душа будет спасена.

Яго

Я то же самое думаю о себе, лейтенант.

Кассио

Да, но, с вашего позволенья, вы спасетесь не прежде меня. Лейтенант
должен войти в царствие небесное прежде поручика. Однако... пора нам
приняться за дело! Господи, прости нам прегрешения наши! Синьоры, за дело!
Вы не думайте, синьоры, что я пьян. Вот это мой поручик - моя правая рука, а
это - моя левая рука. Я не пьян. Я стою на ногах твердо и говорю твердо.

Все

Да, отлично!

Кассио

Совсем отлично. Стало быть, вы не должны думать, что я пьян...
(Уходит.)

Mонтано

На террасу, синьоры! Идем расставить часовых.

Яго

Вы видели, каким отсюда вышел
Наш лейтенант? Как воин, он бы мог
Сравняться с Цезарем; он полководцем
Мог славным быть, когда б не эта слабость.
Достоинствам его она равна,
Как ночь и день во время равноденствий,
И велика, как и они велики.
Жаль мне его! Боюсь я, чтобы он
Когда-нибудь в такую же минуту
Не обратил доверия Отелло
К его лицу в несчастие для Кипра!

Mонтaно

Да разве с ним бывает это часто?

Яго

Таков всегда пролог его ко сну.
Когда ж питье его не укачает -
Не будет спать, пожалуй, сутки он.

Mонтано

Так нужно бы об этом генерала
Уведомить; он, может быть, не знает
Иль, может быть, по доброте своей,
Хорошее лишь видит в лейтенанте,
Дурного же не хочет видеть. Да?

Входит Pодpиго.

Яго
(тихо ему)

Родриго, ты? Зачем? Ступай скорее
За Кассио. Беги же!

Родриго уходит.

Mонтано

Очень жаль,
Что благородный мавр такое место
Важнейшее, как место лейтенанта,
Отдал лицу с таким большим пороком,
И чести долг - об этом довести
До сведенья Отелло.

Яго

Да, но только
Не я возьмусь за это, хоть давай
Мне целый Кипр. Я Кассио душевно
Люблю, и все я сделать бы готов,
Чтоб излечить его от этой страсти.
Но, слышите, что там за шум и крик?

За сценой крики: "Помогите! Помогите!"
Вбегает Родриго, преследуемый Кассио.

Кассио

Мошенник! Плут!

Монтано

Что, лейтенант, случилось?

Кассио

Подлец! Меня обязанностям службы
Учить! Да я в дорожную бутылку
Тебя вобью.

Родриго

Бить, бить меня!

Кассио

Бездельник,
Ты рассуждать еще задумал!
(Бьет его.)

Mонтано

Полно!
Любезный лейтенант, сдержите руку,
Пожалуйста.

Кассио

Оставьте вы меня,
Иль я и вам сверну сейчас же челюсть.

Moнтано

Вы пьяны.

Кассио

Пьян!

Они обнажают мечи и дерутся.

Яго
(тихо Родриго)

Не медли ни минуты,
Беги скорей, кричи, зови на помощь!

Родриго уходит.

Ах, лейтенант, синьор, остановитесь!
На помощь! Эй! Монтано! Лейтенант!
Синьоры, помогите! Ну, уж стража!

Звонят.

Кто там звонит? Да полно драться, черти!
Поднимется весь город. Лейтенант,
Опомнитесь! Не навлекайте срама
На голову свою. Ну, перестаньте!

Входят Отелло и свита.

Отелло

Что здесь за шум?

Mонтано

Я истекаю кровью,
Я ранен насмерть - пусть и он умрет!

Отелло

Стой, если жизнь вам дорога обоим!

Яго

Постойте же! Монтано! Лейтенант!
Иль вы совсем забыли долг и место?
Одумайтесь - пред вами генерал!
Довольно же! Хоть постыдитесь! Полно!

Отелло

В уме ли вы? Что значит эта ссора?
Из-за чего она? Мы турки, что ли,
Что делаем то над собой, чего
Бог не велит и оттоманам делать?
Довольно же! Для чести христианства
Окончите сейчас ваш дикий бой!
Кто ж бешенства не укротит сейчас же,
Тот жизнию не дорожит. Клянусь,
Он встретит смерть при первом же движеньи.
Остановить скорее страшный звон;
Он остров весь встревожит. Что ж, синьоры,
Случилось здесь? Мой честный Яго, ты
Весь побледнел, как мертвый. Говори же,
Кто начал? Жду ответа от тебя.

Яго

Не знаю. Здесь, за несколько минут,
Мы все еще друзьями были, мирно
Болтали все, как пара новобрачных
Беседуют, сбираясь спать - вдруг,
Как будто бы лишила их рассудка
Какая-то планета; обнажили
Они мечи, и схватка началась
Кровавая. Причину жаркой ссоры
Я не могу никак вам объяснить.
Ах, отчего в каком-нибудь блестящем
Сражении я не лишился ног,
Меня сюда принесших, чтобы сделать
Свидетелем того, что было здесь!

Отелло

Как, Микаэль, вы так могли забыться?

Кассио

Ах, генерал, простите! Не могу
Я говорить...

Отелло

Монтано благородный,
Приличием вы славились всегда.
Смирение и строгость вашей жизни
Заметил свет, и самый строгий суд
Всегда держал в почтеньи ваше имя.
Что ж вас могло заставить пренебречь
Общественным вниманием и славу
Почтенную вдруг променять на имя
Разбойника ночного? Отвечайте!

Монтано

Отелло доблестный, я сильно ранен
И говорить едва могу; но Яго,
Поручик ваш, вам может рассказать
Все то, что мне известно, а известно
Мне лишь одно, что если охранять
Самих себя не значит быть преступным
И защищать себя от нападений
Насильственных не значит согрешать,
То ничего сегодня ночью я
Не совершил и не сказал дурного.

Отелло

Свидетель Бог, я чувствую, что кровь
Уж начала осиливать мой разум.
Я чувствую, что страсть уж омрачает
Рассудок мой и хочет править мной.
Пусть двинусь я, пусть подыму я руку -
И упадет под яростью моей
Первейший среди вас. Так объясните,
Как начался здесь этот гнусный спор
И кто его зачинщик? А узнав
Виновного, расстанусь с ним навеки,
Хоть будь со мной рожденьем связан он.
Как, в городе военном, где боязнью
Полны сердца всех жителей, начать
Домашнюю, позорнейшую ссору,
И в час ночной притом, и в карауле!
Чудовищно! Ну, Яго, кто зачинщик?

Mонтaно

Смотри, коль ты по службе иль из страха
Служебного хоть что-нибудь прибавишь
Иль уменьшишь - ты не солдат.

Яго

Зачем
Меня задеть ты хочешь за живое?
Скорей бы я решился, чтоб язык
Мой вырвали из горла, чем дурное
Хоть что-нибудь о Кассио сказать;
Но знаю я, что мой рассказ правдивый
Не повредит ему. Вот, генерал,
Как было все. С Монтано здесь сидел я,
Беседуя; вдруг видим - человек
Вбегает к нам, стеная: "Помогите!",
А Кассио бежит за ним и, меч
Свой обнажив, грозит ему. Монтано
Бросается на Кассио и молит
Сдержать порыв; а я сейчас в погоню
За крикуном, боясь - что так и вышло -
Чтоб крик его не потревожил город;
Но легок он был на ногу, и я
Догнать не мог и поспешил вернуться,
Тем более, что слышал звук мечей
И страшные проклятия такие,
Каких еще у Кассио в устах
До этих пор я не слыхал. Вернувшись,
Я их застал уже в свирепой схватке,
Точь-в-точь как вы застали сами их.
Вот все, что я сказать могу. Но люди
Всегда одни и те же. Самый лучший
Забыться в состояньи. Может быть,
И оскорблен Монтано лейтенантом:
Ведь в бешенстве и с лучшими друзьями
Мы ссоримся; но убежден я в том,
Что Кассио бежавшим человеком
Был оскорблен так сильно, что не мог
Не потерять терпенья.

Отелло

Знаю, Яго,
Что, добротой и дружбой увлеченный,
Ты Кассио вину смягчить желаешь.
(К Кассио.)
Я, Кассио, люблю тебя, но ты
От этих пор не лейтенант мой больше.

Входит Дездемона со свитою.

Отелло

Смотрите - вы и милую мою
Встревожили.
(К Кассио.)
Да, на тебе явлю я
Пример другим.

Дездемона

Что здесь случилось, милый?

Отелло

Так, ничего; теперь уже все дело
Улажено. Пойдем домой, мой друг.
Что ваших ран касается, Монтано,
Так я у вас хирургом буду сам. -
Пусть отведут его домой.

Монтано уводят.

Ты ж, Яго,
Заботливо весь город обойди
И успокой всех тех, кто гнусной схваткой
Встревожен был. Идем же, Дездемона.
Уж такова жизнь воина: вставать
От сладких снов для распрей и раздоров.

Уходят все, кроме Яго и Кассио.

Яго

Что, вы ранены, лейтенант?

Кассио

Да, и никакой хирург не поможет мне.

Яго

Что вы? Боже сохрани!

Кассио

Доброе имя, доброе имя, доброе имя!... О, я потерял мое доброе имя!
Потерял бессмертную часть самого себя, а осталась только животная! Мое
доброе имя, Яго, мое доброе имя!..

Яго

А я, честное слово, думал, что вы получили какую-нибудь телесную рану:
от нее больше вреда, чем от потери доброго имени. Доброе имя - пустое и
совершенно лживое достояние; оно часто и добывается даром, и теряется без
особой причины. Вы совсем не потеряли доброго имени, если сами не уверите
себя, что потеряли. Полно горевать! Есть еще много средств возвратить
милость генерала. Ведь он отставил вас в минуту гнева и больше по правилам
дисциплины, чем по злобе, точно так, как иногда бьют невинную собаку, чтобы
устрашить грозного льва. Попросите его - он опять ваш.

Кассио

Я скорее попрошу, чтобы он презирал меня, чем обману такого отличного
начальника, явившись таким легкомысленным, пьяным и бесстыдным офицером!
Напиться и заболтать, как попугай, и затеять ссору, бушевать, ругаться и
высокопарно разговаривать со своею собственною тенью... О ты, невидимый дух
вина! Если у тебя нет еще никакого имени, позволь нам называть тебя
дьяволом!

Яго

За кем это вы гнались с мечом? Что он сделал вам?

Кассио

Не знаю.

Яго

Может ли быть?

Кассио

Я помню многое, но ничего не помню ясно; знаю, что была ссора, но не
знаю ее причины. О Господи! Зачем люди могут принимать в свои души врага,
убивающего их рассудок? Зачем нам дана способность весельем, пирами,
наслаждениями обращать себя в животных?

Яго

Положим, что это так, но вы теперь совершенно пришли в себя; как могло
это случиться так скоро?

Кассио

Демону опьянения было угодно уступить место демону ярости; один порок
повлек за собою другой, чтобы дать мне возможность вполне презирать себя.

Яго

Ну, уж вы слишком строгий моралист! Принимая в соображение время, место
и положение, в котором находится этот остров, я душевно желал бы, чтобы
всего этого не случилось; но так как что сделано - то сделано, надо уладить
все в вашу пользу.

Кассио

Положим, что я попрошу его возвратить мне должность: он ответит мне,
что я пьяница. Будь у меня столько ртов, сколько у гидры, такой ответ зажал
бы все эти рты. Быть порядочным человеком и потом сделаться безумным, а
наконец, и животным!... О, страшно! Каждый лишний кубок проклят, а то, что
заключается в нем - дьявол!

Яго

Полно, полно! Хорошее вино - славное, милое создание, если только с ним
обходиться как следует. Перестаньте бранить его. Я думаю, добрый лейтенант,
что вы уверены в любви моей к вам.

Кассио

В этом я совершенно убедился. Я напился в стельку!

Яго

Вы и всякий другой может подчас напиться. Я научу вас, что делать. В
настоящее время у нас генеральша - генерал. Говорю это потому, что Отелло
совершенно посвятил себя созерцанию, рассматриванию и обожанию ее красоты и
прелестей. Сознайтесь ей откровенно во всем и надоедайте ей просьбами, чтобы
она помогла вам снова получить вашу должность... Она такая откровенная,
добрая, милая женщина, что считает пороком не сделать даже больше того, о
чем ее просят. Умоляйте ее спаять это расторгнутое звено между вами и ее
мужем - и я закладываю все мое состояние против самой пустой вещи, что этот
разрыв сделает вашу дружбу еще сильнее прежнего.

Кассио

Твой совет хорош.

Яго

Ручаюсь искренностью моей любви и желания вам добра.

Кассио

Верю от души и завтра утром буду умолять добродетельную Дездемону
похлопотать обо мне. Я совершенно отчаюсь в моем счастье, если оно и тут
обманет меня.

Яго

Конечно, так. Доброй ночи, лейтенант. Я должен идти в караул.

Кассио

Доброй ночи, честный Яго. (Уходит.)

Яго

Ну, кто бы мог сказать, что поступаю
Бесчестно я? Совет мой так хорош,
Так искренен: он - самый верный путь,
Чтоб вновь снискать расположенье мавра.
Ведь ничего нет легче, как склонить
Для доброго поступка Дездемону,
Которую природа создала,
Как вольные стихии, благотворной;
А ей легко склонить его на все:
Он для нее готов отречься даже
От своего крещенья, от печатей
И символов спасенья. Сердце мавра
Так пленено любовью к ней одной,
Что каждый раз, как ей придет желанье
Повластвовать над слабостью его,
Она сейчас устроит все, расстроит
И сделает все, что угодно ей.
Так можно ли сказать, что негодяй я,
Коль Кассио я указую путь
Такой прямой, к его добру ведущий?
О духи тьмы, когда чернейший грех
Из всех грехов вы совершить хотите,
То кроете его сперва, как я,
Под светлою, небесною личиной!
Да, между тем как этот честный дурень
Умолит Дездемону пособить
Его беде и станет неотступно
Она просить у мавра за него -
Я отравлю Отелло слух намеком,
Что действует в ней просто страсть плотская;
И чем она просить сильнее будет
За Кассио, тем больше уменьшаться
Доверие Отелло будет к ней.
Так действуя, в древесную смолу
Я превращу ее всю добродетель,
Из доброты ж ее сплету я сеть
И ею всех покрою.

Входит Pодpиго.

Яго

Что, Родриго?

Родриго

То, что в этой охоте я участвую не как охотящаяся собака, но только как
лающая. Мои деньги почти все издержаны, сегодня ночью меня порядочно
поколотили, а кончится все это, кажется, тем, что я только приобрету за все
мои неприятности немного опытности и решительно без денег, с небольшим
запасом рассудка вернусь в Венецию.

Яго

Как жалки те, в которых нет терпенья!
Где рана та, которую бы вдруг
Мы залечить могли? Ты знаешь сам,
Мы действуем не колдовством, а только
Одним умом; а ум наш подчинен
И времени задержкам. Разве дурно
Идут дела? Ведь Кассио тебя
Ударил - ну, а ты безделкой этой
Успел его от места удалить.
Хоть есть плоды, которые без солнца
Растут, но те, что прежде зацветут -
И прежде созревают. Жди спокойно.
Однако вот и утро настает.
Средь этих дел и этих удовольствий
Не видишь, как проносятся часы.
Ступай домой, потом узнаешь больше.
Иди, прощай.

Родриго уходит.

Теперь два дела сделать
Мне предстоит: подбить мою жену,
Чтобы она за Кассио просила
У госпожи своей; а самому
Куда-нибудь, меж тем, уйти с Отелло
И после с ним вернуться так, чтоб он
Мог Кассио застать с своей женою.
Да, это путь вернейший - и за дело,
Не мешкая, я принимаюсь смело.
(Уходит.)


АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА I

Перед замком.
Входят Кассио и несколько музыкантов.

Кассио

Играйте здесь. За труд вас награжу я.
Да что-нибудь не длинное, а там
"Ура!" провозгласите генералу.

Музыка. Входит шут.

Шут

Что это, господа, не были ли ваши инструменты в Неаполе? Что-то они уж
сильно говорят в нос...

1-й музыкант

Это как?

Шут

Да ведь ваши инструменты называются духовыми?

1-й музыкант

Ну да, духовыми.

Шут

Стало быть, они те, которые висят под хвостом?

1-й музыкант

Как под хвостом?

Шут

Да так, как многие из известных мне духовых инструментов. Однако вот
вам деньги. Генералу так нравится ваша музыка, что он просит вас ради Бога
перестать играть.

1-й музыкант

Извольте, мы перестанем.

Шут

Если у вас есть такая музыка, которую можно не слышать - начинайте
снова, а слышную музыку генерал не слишком любит.

1-й музыкант

Нет, такой музыки у нас нет.

Шут

Ну, так укладывайте дудки в сумки и убирайтесь! Ну, рассыпьтесь в
воздухе! Проваливайте!

Музыканты уходят.

Кассио

Послушай, мой любезный друг...

Шут

Нет, ваш любезный друг не послушает, а я послушаю.

Кассио

Пожалуйста, брось твои глупости. Вот тебе золотая монета. Если женщина,
прислуживающая жене генерала, встала, скажи ей, что некто Кассио просит ее
уделить ему несколько минут для разговора. Сделаешь это?

Шут

Она встала, синьор, и если захочет встать здесь, то я ей посоветую
сделать это.

Кассио

Пожалуйста, мой добрый друг.

Шут уходит. Входит Яго.

А, Яго!
Как вовремя!

Яго

Так ты и не ложился
До этих пор?

Кассио

Нет, разошлись ведь мы
Уж засветло. Я был так дерзок, Яго,
Что за твоей женой послал теперь:
Хочу просить доставить доступ мне
К достойной Дездемоне.

Яго

Я сейчас же
Пришлю ее сюда, а сам о средстве
Подумаю, как мавра удалить,
Чтоб дело вы могли вести свободней.

Кассио

Чувствительно благодарю тебя!

Яго уходит.

Я не встречал еще из флорентийцев
Ни одного добрее и честней.

Входит Эмилия.

Эмилия

День добрый вам, любезный лейтенант.
Мне очень жаль, что с вами приключилась
Такая неприятность. Впрочем, все
Уладится и, верно, очень скоро.
Я слышала, как генерал об этом
С своей женой беседовал; она
За вас с большой горячностью просила;
Мавр возражал, что тот, кто вами ранен -
С огромными связями человек,
Что здесь его глубоко уважают;
Что, наконец, само благоразумье
Вас удалить ему повелевает.
Но вместе с тем Отелло уверял,
Что любит вас и без ходатайств всяких,
По одному расположенью к вам,
Ухватится за первый добрый случай,
Чтобы опять к себе приблизить вас.

Кассио

Пусть так, но я вас все же умоляю:
Доставьте мне - коли возможность есть
И если вы сочтете то приличным -
Доставьте мне возможность с Дездемоной
Поговорить хоть несколько минут.

Эмилия

Пожалуйте за мною: я устрою
Все так, что вы успеете сказать
Свободно все, что есть у вас на сердце.

Кассио

Чувствительно за то обязан вам.

Уходят.


СЦЕНА II

Комната в замке.
Отелло, Яго и офицеры.

Отелло
(к Яго)

Вот письма: их отдай ты капитану
И попроси его мое почтенье
Глубокое сенату передать.
Я между тем пойду на укрепленья,
Где можешь ты найти меня.

Яго

Иду,
Мой добрый генерал.
(Уходит.)

Отелло

А вы, синьоры,
Отправитесь на эти укрепленья?

Офицер

Мы следуем за вами, генерал.

Уходят.


СЦЕНА III

Перед замком.
Входят Дездемона, Кассио и Эмилия.

Дездемона

Да, Кассио мой добрый, верьте мне,
Все силы я употреблю, чтоб только
Вас выручить.

Эмилия

Ах, добрая синьора,
Пожалуйста! Ведь муж мой тоже этим
Так огорчен, как собственным несчастьем.

Дездемона

О, он такой отличный человек!
Да, Кассио, не сомневайтесь: с мужем
Я помирю вас снова.

Кассио

О синьора!
Что б ни было со мною, я всегда
Остануся слугою верным вашим.

Дездемона

Благодарю. Вы любите Отелло,
Вы с ним давно знакомы. Верьте ж мне,
Что будет вас держать он в отдаленьи
Не долее, как требует того
Политика.

Кассио

Я верю вам, синьора.
Но может ведь случиться так, что эта
Политика протянется так долго,
Или себя поддерживать начнет
Таким пустым и водянистым кормом,
Иль, наконец, так сильно разрастется,
Что генерал в отсутствие мое
Любовь мою и службу позабудет.

Дездемона

Нет, это не случится - верьте мне:
В присутствии Эмилии ручаюсь,
Что место вы получите опять;
А если я даю уж слово дружбы,
Так и держу его до крайней буквы.
Не отойду от мужа я теперь,
Я спать ему не дам и из терпенья
Я выведу его, прося за вас.
Его постель сумею сделать школой,
Трапезный стол - скамьею исповедной.
За что бы он ни принялся - во все
Я впутаю, поверьте, вашу просьбу.
Так будьте же покойны, Микаэль:
Ходатай ваш скорей лишится жизни,
Чем пренебречь решится вашим делом.
В отдалении показываются Яго и Отелло.

Эмилия

Синьора, вот супруг ваш.

Кассио

Поспешаю
Оставить вас.

Дездемона

Зачем? Не уходите;
Послушайте, как стану я просить.

Кассио

Нет, не теперь, синьора: совершенно
Расстроен я, и сам себе служить
Не в силах я.

Дездемона

Пожалуй, поступайте,
Как знаете.

Кассио уходит.

Яго

А! Вот уж это мне
Не нравится.

Отелло

Что говоришь ты, Яго?

Яго

Нет, ничего. Но если... я не знаю...

Отелло

Не Кассио ль там только что расстался
С моей женой?

Яго

Кто? Кассио? О нет,
Нет, генерал, я не могу поверить,
Чтоб это он, увидев вас, бежал,
Как будто бы какой преступник.

Отелло

Что-то
Мне кажется, что не ошибся я.

Дездемона

Ну что, мой друг? А я здесь толковала
С просителем: он человек убитый
Немилостью твоею.

Отелло

Кто же это?

Дездемона

Да лейтенант твой, Кассио. Мой друг,
Мой добрый друг, когда меня ты любишь,
Когда тебя я тронуть чем могу -
Прости ему и примирись сейчас же.
Уж если он тебе не предан сердцем
И если он проступка не свершил
Без умысла, а просто не обдумав -
Так честное лицо я не умею
Распознавать. Прошу тебя, пошли
Вернуть его.

Отелло

Так это он отсюда
Ушел сейчас?

Дездемона

Да, милый, и в таком
Он горе был, что часть своей печали
Мне сообщил: я стражду вместе с ним.
Мой дорогой, верни его скорее.

Отелло

Нет, не теперь, мой ангел! После, после!

Дездемона

Но скоро ли?

Отелло

Как только можно скоро.
Чтоб угодить тебе, мой милый друг.

Дездемона

Сегодня к ужину?

Отелло

Нет, не сегодня.

Дездемона

Так завтра за обедом?

Отелло

Нет; я завтра
И дома не обедаю: я в крепость
Отозван.

Дездемона

Ну, так завтра ввечеру
Или во вторник утром, или в полдень,
Иль вечером, иль в среду поутру?
Прошу тебя, назначь когда; но только
Томи его не более трех дней.
Клянусь тебе, раскаянья он полон.
Да и притом проступок весь его
Ничтожен так, что выговор секретный
Достаточен, хоть, говорят, во время
Военное над лучшими друзьями
Показывать примеры вы должны.
Ну что ж, скажи, когда прийти он может?
Скажи, мой друг! Не знаю, право, я,
Когда б меня просил ты, в чем могла бы
Я отказать тебе иль затрудниться!
Как! Речь идет о Кассио - о нем,
Которому ты поверял все тайны,
Когда еще ухаживал за мной -
О Кассио, который каждый раз,
Как о тебе я дурно отзывалась,
Вступался за тебя - и мне так много
Теперь труда, чтоб ты его простил.
О, верьте мне, я сделала бы больше!

Отелло

Ну, перестань! Пусть Кассио придет,
Когда ему угодно. Я не в силах
Тебе ни в чем отказывать.

Дездемона

Да это
Не милость мне. Ведь это все равно,
Как если бы тебя я попросила,
Чтоб ты надел перчатки, или съел
Питательную пищу, иль теплее
Оделся бы, иль, словом, сделал то,
Что самому тебе служило б в пользу.
Нет, ежели я вздумаю когда
Любовь твою ко мне изведать просьбой,
Так выберу я дело поважнее
И потрудней, чем это.

Отелло

Я ни в чем
Не откажу тебе. Ну, а теперь
И ты мою исполни просьбу: должен
Остаться я один.

Дездемона

А ты подумал,
Что откажу тебе я? Нет, прощай,
Прощай, мой повелитель.

Отелло

До свиданья,
Мой добрый друг; к тебе приду я скоро.

Дездемона

Эмилия, пойдем.
(К Отелло.)
Повелевай,
Как вздумаешь - я все всегда исполню.
(Уходит с Эмилией.)

Отелло

Чудесное созданье! Да погибнет
Моя душа, когда любовь моя
Не вся в тебе - и быть опять хаосу,
Когда тебя любить я перестану!

Яго

Мой генерал!

Отелло

Что, Яго?

Яго

Я желал бы
Спросить у вас: в то время, как еще
Искали вы руки синьоры, знал ли
Про эту страсть ваш Кассио?

Отелло

Да, знал
От самого начала до конца.
Но для чего ты это знать желаешь?

Яго

Так, пустяки. Хотелось разрешить
Одно недоуменье.

Отелло

А какое?

Яго

Не думал я, что он знаком был с ней.

Отелло

О да, давно; он даже между нами
Посредником был прежде.

Яго

Право?

Отелло

"Право"?
Ну да! Что ж в том такого видишь ты?
Иль Кассио не честен?

Яго

"Честен"?

Отелло

Честен?

Яго

Да, сколько мне известно.

Отелло

Что ж такое
Ты думаешь?

Яго

Что думаю, синьор?

Отелло

"Что думаю, синьор"! Клянуся небом,
Он вторит мне, как эхо; будто в мыслях
Чудовище такое держит скрытым,
Которое и показать ужасно,
Ты что-то там задумал, вижу я!
Я слышал, как недавно ты, увидев,
Что Кассио отсюда уходил,
Проговорил: "Не нравится мне это!"
Что ж тут тебе не нравится? Когда ж
Я объявил тебе, что он все время
Посредником в любви моей служил -
Воскликнул ты в недоуменье: "Право?"
И брови так ты сдвинул, будто в мозг
Хотел замкнуть ужаснейшую мысль.
Но если ты действительно мне предан,
То эту мысль откроешь.

Яго

Генерал,
Вы знаете, как я люблю вас.

Отелло

Знаю
И потому-то, что вполне уверен
В твоей любви и честности, и в том,
Что слова ты не выпустишь наружу,
Не взвесивши его, тревожусь я
Ответами неясными твоими.
Подобные ответы - негодяев
Бесчестнейших обычная увертка;
Зато в устах у праведных людей
Они - намек сокрытый, из души
Волнуемой стремящийся наружу.

Яго

Что Кассио касается, так я
Поклясться рад, что он, должно быть, честен.

Отелло

Я также в том уверен.

Яго

Людям надо б
Всегда быть тем, чем кажутся они.
А тем, чем быть не могут - не казаться.

Отелло

Да, я с тобой согласен: надо б людям
Всегда быть тем, чем кажутся они.

Яго

Вот почему сдается мне, что честен
Ваш лейтенант.

Отелло

Нет, что-то есть другое
В твоих словах. Прошу тебя, открой
Мне мысль свою, как самому себе,
И будь она гнуснейшая - словами
Гнуснейшими ты передай ее.

Яго

Ах, генерал, простите. Хоть обязан
Я вам служить, повиноваться вам,
Но все же в том, мне кажется, я волен,
В чем и рабы свободны. Передать
Вам мысль мою? А если эти мысли
Обманчивы и гадки? Где чертог,
Куда б залезть не умудрилась мерзость;
И где та грудь, в которой не сидели б
С правдивыми сужденьями в ряду
Нечистые, кривые подозренья,
Расправу в ней по-своему творя?

Отелло

Ты в заговор вступаешь против друга,
Когда его считаешь оскорбленным
И мысль свою скрываешь от него.

Яго

Ах, генерал, быть может, ошибаюсь
В догадках я; мой нрав уже такой,
Что я во всем хочу найти дурное;
И много уж поступков небывалых
Я создавал по страсти к подозреньям.
Вот почему я умоляю вас
Не обращать вниманья никакого
На слабые суждения мои
И перестать догадками такими
Неясными и шаткими смущаться.
Ни ваш покой, ни благо вашей жизни,
Ни возраст мой, ни честность, ни рассудок -
Ничто, ничто не позволяет мне
Вам мысль мою открыть.

Отелло

Да что ж такое
Ты думаешь?

Яго

Мой добрый генерал,
Для женщины и для мужчины имя
Их доброе - сокровище души
Первейшее. Кто у меня похитит
Мой кошелек - похитит пустяки:
Он нынче мой, потом его, и был он
Уже рабом у тысячи людей.
Но имя доброе мое кто крадет,
Тот крадет вещь, которая не может
Обогатить его, но разоряет
Меня вконец.

Отелло

Свидетель Бог, хочу я
Знать мысль твою.

Яго

Нет, если б даже вы
В своих руках мое держали сердце,
И тут бы я молчал, как и теперь,
Когда оно в моей груди хранится.

Отелло

Ага! Вот как!

Яго

О генерал, пусть Бог
Вас сохранит от ревности: она -
Чудовище с зелеными глазами,
С насмешкой ядовитою над тем,
Что пищею ей служит. О, блаженны,
Блаженны те рогатые мужья,
Которые, в судьбе своей уверясь,
Изменницу любить перестают.
Но сколько мук проклятых переносит
Тот, в ком любовь с сомненьем неразлучна,
Кто ревностию мучится - и все ж
Любовию безумною томится.

Отелло

Ужасно!

Яго

Тот, кто беден и доволен
Своей судьбой - по мне, совсем богат;
А у кого несметные богатства
И вечный страх стать нищим, для того,
Как зимняя пора, они бесплодны.
О, да хранит святое небо души
Всех близких мне от ревности.

Отелло

Постой!
К чему ведут, что значат эти речи?
Не мнишь ли ты, что ревностию жить
Я захочу и каждый день встречать,
Одно другим сменяя подозренье?
Нет, у меня сомненье нераздельно
С решимостью. Зови меня козлом,
Когда займу я деятельность сердца
Ничтожными догадками такими,
Какие я в твоих намеках встретил.
Пусть говорят, что у меня жена
И хороша, и любит наряжаться,
И выезжать, и бойко говорить,
И хорошо поет, играет, пляшет -
Ревнивым я от этого не стану.
Когда в душе есть добродетель - все
Наклонности такие непорочны;
И даже то, что у меня так мало
Заманчивых достоинств, не способно
В меня вселить малейшую боязнь,
Малейшее сомненье: ведь имела
Она глаза и выбрала меня.
Нет, Яго, нет, чтоб усомниться, должен
Я увидать; а усомнился - надо
Мне доказать, а после доказательств -
Вон из души и ревность, и любовь!

Яго

Я очень рад такому рассужденью,
И уж теперь открыто вам решаюсь
Мою любовь и верность показать.
Послушайте ж, что я считаю долгом
Вам объявить, хоть ясных доказательств
Нет у меня: смотрите, генерал,
За вашею женою хорошенько,
Внимательно следите вы за нею
И Кассио; глаз не спускайте с них,
Ни ревностью себя не ослепляя,
Ни верою в их честность - не хотел бы
Я ни за что, чтоб добротой своей
Обманута была душа такая
Открытая и честная - за всем
Внимательно следите. Мне знакомы
Характеры венецианских жен.
Лишь небесам решаются они
Те открывать проделки, о которых
Мужьям своим не смеют рассказать;
И совесть их не в том, чтоб воздержаться,
А в том одном, чтоб скрыть свои дела.

Отелло

Ты думаешь?

Яго

Ведь обмануть умела
Она отца, когда пошла за вас,
И между тем, как всем казалось, будто
Ваш даже взгляд так страшен для нее -
Она его так горячо любила.

Отелло

Да, да, ты прав.

Яго

Вот видите! Итак,
Когда она уж в молодости первой
Умела так искусно притворяться,
Что ослепить ей удалось отца,
И мысль свою так затворила плотно,
Что колдовству все приписал старик,
Так уж теперь... Но я зашел далеко.
Простите мне - я умоляю вас -
За то, что я люблю вас слишком сильно.

Отелло

Нет, ты меня навеки обязал.

Яго

Мне кажется, мой разговор встревожил
Вас несколько.

Отелло

О нет, ничуть, ничуть!

Яго

А я боюсь за это - верьте чести.
Но все-таки, надеюсь, вы поймете,
Что преданность заставила меня
Так говорить. Нет, вижу я, вы точно
Взволнованы. О, умоляю вас,
Не придавать словам моим значенья
И важности: ведь это все догадки
Неверные!

Отелло

Да я не придаю.

Яго

А если вы так думать захотите,
Мои слова получат гнусный смысл,
К которому я и не думал метить.
Ведь Кассио - достойнейший мой друг...
Ах, генерал, я вижу, вы в волненья!

Отелло

Нет, пустяки. Я убежден в одном:
Не может быть бесчестной Дездемона.

Яго

И дай Господь жить долго ей, чтоб быть
Безгрешною, а вам - чтоб в это верить.

Отелло

А что, когда и самая природа,
Забыв себя...

Яго

Вот тут-то и вопрос!
Вы знаете - осмелюсь говорить
Открыто вам - что ведь она отвергла
Искания различных женихов
Ее страны и цвета, и сословья;
Из этого, пожалуй, заключать
Иной бы стал о мыслях развращенных,
Желаниях постыднейших ее
И прихотях гнуснейших. Но, простите,
Я слов моих к супруге вашей
Не отношу, хоть все-таки боюсь;
Чтоб чувств ее не покорил рассудок
И чтоб она, сравнив наружность вашу
С наружностью соотчичей своих,
Не вздумала раскаиваться после.

Отелло

Прощай, прощай! Удастся что-нибудь
Тебе еще заметить - объяви мне.
Пускай жена твоя глядит за ней.
Ну, а теперь оставь меня.

Яго

Прощайте.
(Идет.)

Отелло

И для чего женился я на ней?
Сомненья нет, что честный Яго видит
И знает больше, о, гораздо больше,
Чем говорит.

Яго
(возвращаясь)

Молю вас, генерал,
Так глубоко не вдумываться в это.
И времени все дело предоставить.
А Кассио хоть следовало б вам
Вновь возвратить утраченную должность,
Которую он так отлично нес,
Но погодить вам с этим не мешало б;
А между тем могли бы вы узнать,
Каков он сам и что он замышляет!
Заметьте то, когда супруга ваша
О нем просить вас будет неотступно,
Запальчиво - тут что-нибудь да есть.
Покамест же я умоляю вас
Считать меня уж слишком боязливым,
Каким и сам считаю я себя,
И не винить ни в чем супругу вашу.

Отелло

Не бойся: я могу владеть собой.

Яго

Имею честь откланяться вам снова.
(Уходит.)

Отелло

Вот человек - честнейший из людей!
И как умом глубоким он умеет
Всех дел людских причины постигать!..
О, если я найду, что ты, мой сокол,
Стал дик - твои я путы разорву,
Хоть будь они из струн моих сердечных -
И Бог с тобой: лети, куда захочешь!
Как знать? Всему причиной то, быть может,
Что черен я, что сладко говорить,
Как щеголи-вельможи, не умею,
А может быть, и то, что начал я
В долину лет преклонных опускаться.
Все может быть! Ну, что же? Нет жены,
Обманут я - и утешеньем только
Презрение должно остаться мне.
О, вот оно, вот где проклятье брака!
Он отдает нам этих женщин милых,
Но их страстей не подчиняет нам.
Ах, я б желал родиться лучше жабой
И в сырости темницы пресмыкаться,
Чем из того, что я люблю, другому
Малейшую частицу отдавать!
Но такова уж кара душ высоких:
Им не даны права простых сердец,
И их судьба, как смерть, неотвратима:
Едва на свет мы выйдем - и уже
Обречены рогатому недугу!..
Вот и она! О, если лжива ты,
Так над собой самим смеется небо!
Нет, не хочу я верить этой мысли.

Входят Дездемона и Эмилия.

Дездемона

Что ж, милый мой Отелло, твой обед
И знатные островитяне-гости,
Которых пригласил ты, ждут тебя!

Отелло

Да, виноват.

Дездемона

Твой голос слаб; ты болен?

Отелло

Да, тут болит.
(Показывает на лоб.)

Дездемона

Конечно, оттого,
Что ты не спал. Но дай, перевяжу я
Твой лоб платком - и через час все это
Пройдет.

Отелло

Оставь: платок твой слишком мал.
(Срывает и роняет платок на пол.)
Пройдет и так. Идем со мною вместе.

Дездемона

Как грустно мне, что заболел ты вдруг!
(Уходит с Отелло.)

Эмилия

Ну, наконец платок в моих руках,
Ее платок - подарок первый мавра.
Мой муж, чудак, сто раз меня просил
Украсть его; но с ним не расстается
Она на миг - с ним говорит, целует:
Он дорог ей с тех пор, как заклинал
Сам мавр ее беречь его до гроба.
Сниму теперь узор с него и Яго
Его отдам. Что с ним он станет делать -
Бог весть, не я. Я только исполняю
Его каприз.

Входит Яго.

Яго

Ты здесь зачем одна?

Эмилия

Ну, перестань браниться; я имею
Вещь для тебя.

Яго

Вещь для меня? О, это
Такая вещь известная!

Эмилия

Про что
Ты говоришь?

Яго

Про глупую жену.

Эмилия

Ну, перестань! Ты вот скажи мне лучше,
Что дашь ты мне за этот вот платок?

Яго

Какой платок?

Эмилия

"Какой платок"? Тот самый,
Что подарил Отелло Дездемоне,
Платок, что ты не раз уже украсть
Просил меня.

Яго

И ты его украла?

Эмилия

Нет, не совсем, но обронила здесь
Она его нечаянно, а я,
Случившись тут, подобрала. Гляди-ка!

Яго

О, добрая! Ну, дай его сюда!

Эмилия

Да что, скажи, ты с ним намерен делать?
И для чего ты неотступно так
Желал его?

Яго

Тебе какое дело?
(Вырывает платок.)

Эмилия

Когда тебе он не для целей важных
Необходим - отдай его ты мне:
Она с ума сойдет, моя бедняжка,
Как хватится и не найдет его.

Яго

А ты скажи, что ничего не знаешь.
Он нужен мне. Ну, а теперь ступай.

Эмилия уходит.

Я оброню у Кассио в квартире
Ее платок - и он его найдет;
А в ревности и самая безделка,
Хоть легкая, как воздух, так важна,
Как доводы Священного писанья.
Из этого уж выйдет что-нибудь.
Мавр без того моим напитан ядом:
А для таких натур и подозренье,
Нелепая догадка - тот же яд.
Сперва он слаб, едва и вкусу слышен,
А чуть на кровь попал - как копи серы,
Он жжет ее. Я это прежде знал...
Вот он идет. Ни мак, ни мандрагора,
Ни зелья все, какие есть на свете,
Не возвратят тебе тот мирный сон,
Которым ты вчера еще был счастлив!

Входит Отелло.

Отелло

Ага, меня обманывать! Меня!

Яго

Ну, генерал, довольно уж об этом.

Отелло

Прочь! Ты меня ужасной пытке предал!
Клянусь, вполне обманутым быть лучше,
Чем мало знать.

Яго

Как это, генерал?

Отелло

Что было мне за дело до разврата
Моей жены, до хитростей ее?
Не видел их, не думал я о них:
Они меня не мучили. Спокойно
Я ночью спал, был весел и доволен,
И на устах ее до этих пор
Не находил я Кассио лобзаний.
Да, человек ограбленный не может
Считать себя ограбленным, пока
Он не узнал про это.

Яго

Генерал,
Вас слушать мне невыразимо больно.

Отелло

О, пусть бы хоть все войско, пусть бы каждый
Солдат владел ее прекрасным телом:
Я б счастлив был, не ведая о том;
Теперь же все прости, прости навеки,
Прости покой, прости мое довольство!
Простите вы, пернатые войска
И гордые сражения, в которых
Считается за доблесть честолюбье -
Все, все прости! Прости, мой ржущий конь
И звук трубы, и грохот барабана,
И флейты свист, и царственное знамя,
Все почести, вся слава, все величье
И бурные тревоги славных войн!
Простите вы, смертельные орудья,
Которых гул несется по земле,
Как грозный гром бессмертного Зевеса!
Все, все прости! Свершился путь Отелло!

Яго

Возможно ли?

Отелло

Мерзавец, ты обязан
Мне доказать разврат моей жены
(схватывает его за горло)
Или, клянусь души моей спасеньем,
Что лучше бы тебе родиться псом,
Чем ярости, в груди моей восставшей,
Давать ответ.

Яго

Вот до чего дошло!

Отелло

Дай случай мне увидеть самому
Иль, наконец, так докажи мне это,
Чтоб не было ни петли, ни крючка,
Где б прицепить сомненье можно было.
Иначе - смерть!

Яго

Мой добрый генерал!

Отелло

О, если ты клевещешь на невинность
И клеветой терзаешь грудь мою,
То перестань молиться, отрекись
От совести, на страшные злодейства
Ты новые злодейства громозди,
От дел твоих пусть зарыдает небо,
И в ужасе всколеблется земля!
Чтоб осудить себя на муки ада,
Ты ничего уж не свершишь страшней.

Яго

О, смилуйтесь! Спаси меня, о небо!
Опомнитесь! Вы человек иль нет?
Неужли в вас ни сердца нет, ни смысла?
Бог с вами! Я вам больше не слуга.
Глупец-бедняк, вот до чего ты дожил,
Что за порок твою считают честность!
О, гнусный мир! Смотри, смотри, о мир,
Как вредно быть и честным, и открытым!
Благодарю вас за урок. Теперь
Уж ни к кому не привяжусь я дружбой,
Когда она рождает оскорбленья.

Отелло

Нет, погоди! Ты, может быть, и честен.

Яго

Желал бы я быть умным: честность - дура,
Она никак до цели не дойдет.

Отелло

Клянуся всем, что только есть на свете,
Мне кажется, жена моя невинна,
И кажется, что нечестна она;
Мне кажется, что прав ты совершенно,
И кажется, что ты несправедлив.
Хоть в чем-нибудь хочу я убедиться!
Как чистый лик Дианы, так и имя
Моей жены блистало чистотой;
Но, как мое лицо, оно теперь
Испачкано и чернотой покрыто.
О, если есть еще ножи, веревки,
Огонь и яд, удушливые реки -
Не потерплю измены этой я.
О, дайте мне скорее убедиться!

Яго

Ах, вижу я, вас пожирает ревность.
И каюсь я, что поселил ее.
Итак, вы в том желали б убедиться?

Отелло

Желал ли бы? Я требую, хочу!

Яго

И можете. Но как? Чего вам нужно?
Быть может, вы желали бы на деле
Ее застать?

Отелло

Смерть и проклятье! О!

Яго

Я думаю, что было б очень трудно
Заставить их вам это показать:
Ведь презирать их нужно было б, если б
Хоть чьи-нибудь глаза могли увидеть
На ложе их. Так что же делать мне?
Что я скажу? Где взять мне доказательств?
На деле их застать вам невозможно;
Но если с вас довольно убеждений
И доводов, которые ведут
В дверь истины дорогою прямою,
Я дам вам их.

Отелло

О, дай мне убедиться
Хоть чем-нибудь живым в ее измене!

Яго

Признаться вам, мне это неприятно.
Но так как я из честности безумной
И дружбы к вам зашел так далеко,
То продолжать я стану. Как-то раз,
Мы с Кассио лежали на постели,
Но, мучимый зубною болью страшной,
Никак не мог до _у_тра я уснуть.
Есть род людей, в которых слабость духа
Так велика, что и во сне они
Про тайные дела свои болтают.
Наш Кассио один из этих слабых.
Вот, слышу я, он говорит сквозь сон:
"О ангел Дездемона! Скроем нашу
Любовь от всех и будем осторожны!"
Тут сильно он сжал руку мне, воскликнув:
"О чудное созданье!" - и потом
Стал целовать меня так пылко, будто
С корнями он хотел лобзанья вырвать,
Что на губах моих росли; потом
Он горячо прильнул ко мне всем телом
И целовал, и плакал, и кричал:
"Будь проклят рок, тебя отдавший мавру!"

Отелло

Чудовищно! Чудовищно!

Яго

Но это,
Ведь только сон.

Отелло

Да, сон, но обличает
Он то собой, что было наяву
И страшное рождает подозренье.

Яго

А сверх того, он может подкрепить
И ряд других хороших доказательств.

Отелло

Я разорву ее на части!

Яго

Нет,
Советую вам быть благоразумным.
Ведь мы еще не видим ничего,
И, может быть, она и не преступна.
Скажите мне, случалось ли вам видеть
Когда-нибудь в руках ее платок,
Весь вышитый цветами земляники?

Отелло

Такой платок я подарил ей; это
Мой первый дар.

Яго

Я этого не знал;
Но видел я, что Кассио сегодня
Лицо платком тем самым утирал,
Что был у ней - за это я ручаюсь.

Отелло

О, если тот...

Яго

Да, тот или другой,
Но если ей принадлежит он - сильно
Против нее все это говорит.

Отелло

О, отчего не сорок тысяч жизней
У этого раба? Одной мне мало,
Одна слаба для мщенья моего!
Теперь всему, всему я верю! Яго,
Смотри сюда: с себя я к небесам
Безумную любовь мою сдуваю -
Она прошла! Месть черная, вставай
Из адских бездн и выходи наружу!
Передавай, любовь, твою корону
И твой престол неукротимой злобе!
Вздымайся грудь под бременем отравы
От языков змеиных!

Яго

Успокойтесь,
Пожалуйста.

Отелло

О, крови, Яго, крови!

Яго

Терпение: быть может, вы еще
Одуматься успеете.

Отелло

Нет, Яго!
Нет, никогда! Как волны ледяные
Понтийских вод, в теченьи неудержных,
Не ведая обратного отлива,
Вперед, вперед несутся в Пропонтиду
И в Геллеспонт, - так замыслы мои
Кровавые неистово помчатся,
И уж назад не взглянут никогда,
И к нежности смиренной не отхлынут,
И будут все нестись неудержимо,
Пока не поглотятся диким мщеньем.
Клянусь теперь, под этим чистым небом,
(становится на колени)
Проникнутый всей святостию клятвы,
От слов моих не отрекусь.

Яго
(Тоже становясь на колени)

Постойте.
Вас, в вышине горящие светила,
Вас, вкруг людей бродящие стихии,
В свидетели того беру, что Яго
Рад посвятить ум, сердце, руки - все
На службу оскорбленному Отелло.
Пусть только он прикажет - и исполнить
Все я за долг священный мой сочту,
Как ни было б кроваво это дело.

Отелло

Приветствую не звуками пустыми
Твою любовь, а радостным принятьем,
И сей же час воспользуюсь я ею.
Через три дня ты должен мне сказать,
Что Кассио не существует больше.

Яго

Мой друг уж мертв: свершится ваша воля.
Но пусть она останется в живых.

Отелло

Проклятье ей, блуднице, о, проклятье!
Идем со мной. Подумать должен я,
Где б средства мне найти, чтоб поскорей
Погиб от них прекрасный этот демон.
Отныне ты мой лейтенант.

Яго

Навеки ваш.

Уходят.


СЦЕНА IV

Там же.
Входят Дездемона, Эмилия и шут.

Дездемона

Не знаешь ли, друг мой, где живет лейтенант Кассио?

Шут

Не знаю, где он квартирует. А выдумать вам какую-нибудь квартиру,
сказать, что он живет там или здесь - значит солгать на свою голову.

Дездемона

Не можешь ли ты как-нибудь осведомиться и разузнать?

Шут

Я расспрошу о нем весь мир, то есть буду ставить вопросы и по ним
давать ответы.

Дездемона

Найди его и попроси прийти сюда. Да скажи ему, что я просила моего мужа
о его помиловании и надеюсь, что все уладится.

Шут

Сделать это - в силах человеческих, и потому я попытаюсь исполнить.
(Уходит.)

Дездемона

Да, где бы я могла потерять этот платок, Эмилия?

Эмилия

Не знаю, синьора.

Дездемона

Поверишь ли, я б лучше согласилась
Мой кошелек и деньги потерять!
Хотя во мне уверен благородный
Отелло мой и ревностию гнусной
Не страждет он, но на дурные мысли
Его навесть легко все это может.

Эмилия

Так не ревнив на самом деле он?


Дездемона

Кто, он? О нет! Я думаю, что солнце
Его страны страсть эту выжгло в нем.

Эмилия

Вот он идет.

Дездемона

Теперь я не отстану,
Пока опять он Кассио к себе
Не позовет.

Входит Отелло.

Дездемона

Ну, как тебе, мой милый?

Отелло

Теперь прошло.
(Тихо.)
О, мука притворяться!
(Громко.)
А как твое здоровье, Дездемона?

Дездемона

Мне хорошо.

Отелло

Дай руку мне. Как влажна
Твоя рука!

Дездемона

Она не испытала
Ни старости, ни горя.

Отелло

Это признак
И щедрости души, и плодородья.
Как горяча! Да, горяча и влажна!
О, где рука такая - нужны там
Стеснение свободы, пост, молитва
И плоти умерщвленье, и обеты,
Затем что тут гнездится дьяволенок
Которого нетрудно возмутить.
Да, славная рука - рука прямая!

Дездемона

И вправе ты так называть ее:
Она тебе мое вручила сердце.

Отелло

Да, щедрая! В былое время сердце
Нам руку отдавало, а теперь,
По нынешней геральдике, дается
Одна рука - не сердце.

Дездемона

Не умею
Поддерживать я этот разговор.
Ты лучше мне скажи: что ж обещанье?

Отелло

Какое обещание, голубка?

Дездемона

За Кассио послала я, чтоб он
П