Глава 5 закономерности соотношения низшего и высшего

В соответствии с энгельсовой концепцией можно вы­делить три основные закономерности соотношения низ­шего и высшего.

§1. Зависимость высшего от низшего

Поскольку высшее возникает и существует на основе низшего, оно находится в генетическойиактуальной зависимостиот него. Какова внутренняя природа и содержание этой зависимости?

В нервом и наиболее широком плане указанная зави­симость заключается в том, что высшее возникает и су­ществует в условиях,которые составлены низшим клас­сом явлений. Эти условия определяют широкие пределы существования высшего. Современная наука позволяет раскрыть общие черты зависимости каждой из известных форм материи от нижележащей (за исключением физи­ческой).

Химический мир возникает и существует в опреде­ленных физических условиях. Зависимость химизма от физических явлений и процессов имеет два основных аспекта: феноменологический (термодинамический) и квантово-механический. Химические явления и процессы зависят от термодинамических процессов, описываемых термодинамикой закрытых я открытых систем и нерав­новесных процессов. Более глубоким планом соотноше­ния двух уровней является зависимость химизма от квантово-механических явлении и закономерностей. Квантово-физические явления, лежащие в основе химизма, значительно более сложны, чем существующие до возникновения химического мира, но подчиняются тем же наиболее общим законам квантовой механики. Воз­никновение и функционирование, химических связей зависит в этом смысле от квантово- механических явлений и закономерностей.

Жизнь есть способ существования(состоящий вне­прерывном самообновлении) особого материального суб­страта, основными химическими компонентами которого являются белки, нуклеиновые кислоты, углеводы, жиры, вода, некоторые минеральные соединения.Живое нахо­дится, поэтому, в глубокой зависимости от своей химической и, через посредство ее, физической основы.

В настоящее время наука располагает огромным ма­териалом относительно зависимости биологического от физического в трех основных аспектах: феноменологиче­ском (термодинамическом), молекулярно-кинетическом и квантово-механнческом. (Исследования А. И. Опари­на, Н. П. Дубинина, М. В. Волькенштейна, В. А. Энгель-гардта, А. Н. Белозерского, Н. Н.Семенова, С. Е. Бреслера, И. Б. Збарского, Д. Бернала, Дж. Холдейна, А. Сент-Дьердьи, М. Ниренберга, Дж. Уолда, М. Флоркена, Е. Л. Тэтума, Э. Шредингера и других). Попытка обобщения этих исследований в свете энгельсовой кон­цепции соотношения ступеней развития материи пред­принята Л. Н. Кобловым⁸¹.

Жизнь зависит от химических превращений, лежащих в ее основе. Любые проявления жизни, в конечном счете, связаны с теми или иными химическими изменениями. Поэтому, чтобы познать сущность жизни, необходимо изучать лежащие в основе жизни физико-химические про­цессы. С этим направлением развития современной нау­ки связано возникновение и оформление в последние годы исключительно перспективной науки – молекуляр­ной биологии, задача которой состоит в изучении моле­кулярных основ биологических функций. «...В основе жизненных явлений лежит химия биополимеров»⁸². Доказано, что «важнейшие функции белков разыгрываются на уровне макромолекул, т. е. должны рассматриваться как молекулярные явления⁸³. По мнению Бреслера, ус­пехи в исследовании биологических процессов на молекулярно-атомном уровне означают вторую революцию в естествознании.

По образному выражению Дж. Уолда, «живые орга­низмы являются сильно увеличенным отражением состав­ляющих их молекул. Их история имеет свои истоки в ис­тории этих молекул»⁸⁴.

Такие важнейшие свойства живой материи, как пла­стичность и консервативность, обусловливаются хими­ческими особенностями белков и нуклеиновых кислот. «Пластичность определяется в первую очередь количе­ственной изменчивостью аминокислотного состава белков, их исключительной вариабельностыо и способностью взаимодействовать почти со всеми встречающимися в ор­ганизме веществами. Наряду с этим в определении обме­на веществ решающую роль играет наличие в организме многообразных путей превращения одних и тех же ве­ществ»⁸⁵.

Консерватизм же обмена веществ определяется посто­янством аминокислотного состава (всего около 20амино­кислот), видовой специфичностью белков, специфичностыо нуклеиновых кислот. Большая устойчивость живого вещества в значительной мере предопределяется высокой устойчивостью химических связей, характерных для бел­ка и нуклеиновых кислот.

В синтезе и функционировании живого вещества ог­ромную роль играют важнейшие химические функции белков – каталитическая, сократительная и структурная. Все эти функции связаны с макромолекулами белка. Белки-ферменты осуществляют все химические реак­ции обмена вещества. Каталитической способностью об­ладают отдельные макромолекулы белка.

Определенные белки, например актомиозин, являются своеобразными механохимическими машинами, трансформирующими энергию, запасенную внекоторых хи­мически лабильных соединениях (АТФ), в механическую работу. «Было установлено специальными эксперимента­ми, что двигательная функция проявляется на молеку­лярном уровне»⁸⁶.

Белки как химические образования создают, далее, структуру клетки. Они играют, с одной стороны, чисто архитектурную роль – служат основным материалом для построения организма, с другой стороны, осуществляют активный перенос различных веществ в клетке, который часто идет в направлении градиента концентрации (т. е. в сторону, обратную диффузии).

Биологическое свойство изменчивости, с точки зрения молекулярной биологии, основывается на химических процессах. В этом смысле «биологическая изменчи­вость – химический процесс, протекающий на молеку­лярном уровне»⁸⁷.

Особая роль в процессах жизнедеятельности принад­лежит нуклеиновым кислотам. Доказано, что ДНК и РНК представляют собой главную физико-химическую основу наследственности.

Согласно материалистической биологии, наследствен­ность, как и все жизненные свойства, связана со всем организмом в целом. Однако, с позиций диалектико-материалистической философии и научной биологии, живой организм является не аморфным и бесструктурным, а организованным целым со строгой и упорядоченной иерархией структур. Как свидетельствуют естествознание и социальная наука, каждое сложное и высокоорганизо­ванное целое имеет структурные образования, берущие на себя функции целого и играющие ведущую роль в их осуществлении. В сложном многоклеточном организме ведущую роль в регуляции процесса жизнедеятельности и приспособления к среде играет центральная нервная система, которая является одним из «органов» (или частей) тела, но таким, который репрезентирует целое. В обществе аналогичную роль части, представляющей целое, выполняет аппарат управления.

Исходя из этого, необходимо заключить, что свойст­во наследственности, принадлежащее всему организму как целому, в главном и основном связано с какими-то устойчивыми и жесткими образованиями клетки. Эта диалектико-материалистическая идея целиком подтвержда­ется данными современной биологии, доказавшей, что ведущую (но не монопольную) роль в сохранении и пере­даче наследственных признаков играют ДНК и РНК.

Диалектико-материалистическая философия и науч­ная биология, таким образом, исключает метафизичес­кие крайности как отрыва наследственных структур от организма, обмена веществ и среды, так и концепции аморфной, разлитой целостности организма, в котором вес части играют одинаковую роль в явлении наследст­венности. Поэтому нельзя согласиться с философами и би­ологами, не обнаружившими под неудачными формули­ровками, а иногда и метафизическими или даже идеали­стическими наслоениями во взглядах некоторых сторон­ников современной хромосомной теории наследственности, основную, исключительно плодотворную и диалектичес­кую идею ведущих структур и физико-химических основ наследственности.

Вывод о ведущей роли ДНК в сохранении и передаче наследственных признаков базируется, в конечном счете, на том, что ДНК имеет строение и химические свойства, несравненно более приспособленные для выполнения на­следственной функции, чем строение и свойства белка, ДНК обладает исключительной устойчивостью, имеет четко выраженные единицы – нуклеотиды, которые мо­гут сочетаться друг с другом в различные группы. Глав­ным химическим свойством ДНК является ее способность к редупликации, вытекающая из своеобразной структу­ры ДНК (в особенности из наличия двух нуклеотидных цепочек, которые соединены легко разрываемыми водо­родными связями).

О ведущей роли нуклеиновых кислот в механизме наследственности свидетельствуют опыты с трансформа­цией бактерий, связь инфекционных свойств вирусов с ДНК и РНК, постоянство ДНК в ядре каждой молодой клетки данного вида и т. д.

После создания Ф. Криком и Дж. Уотсоном современ­ной модели ДНК было высказано предположение, что биологические признаки записываются в ДНК последо­вательностью пуриновых и пиримидиновых оснований (аденина, цитозина, тимина и гуанина). В 1953г. Гамовым было высказано мнение, что запись производится с помощью триплетного (трехбуквенного) кода, ибо именно сочетания по три нуклеотида из четырех, входящих в со­став ДНК, обеспечивают количество комбинаций (64), достаточное для записи двадцати аминокислот. С откры­тием М. Ниренберга (1961)⁸⁸идея триплетного кода ста­новится доказанной.

Позднее Ф. Жакобом и Ж. Monoбыла предложена замечательная модель генетической регуляции синтеза белка. Согласно этой модели, синтез белка регулируется тремя видами генов: геном-регулятором, геном-операто­ром и структурными генами. Наиболее характерной чер­той модели Жакоба-Моно является то, что процесс гене­тической регуляции рассматривается со стороны его це­лостной и непрерывной химической основы.

Социальная жизнь находится в глубокой генетичес­кой и актуальной зависимости от биологических свойств и закономерностей человеческого организма и челове­ческих популяций. Первой и наиболее широкой биологи­ческой предпосылкой социального образа жизни является наличие определенного биологического типа органи-

зма, приспособленного к социальному образу жизни, устой­чивая биологическая организация человеческих популя­ций (без которых невозможны социальные связи, об­щественный коллектив как таковой), нормальное проте­кание основных процессов жизнедеятельности в челове­ческом организме и нормальное функционирование чело­веческих популяций, биологическое уравновешивание че­ловеческого организма и популяций с окружающей сре­дой (биотической и абиотической), сохранение биологи­ческой целостности человеческого организма и популя­ций, устойчивость генетических процессов и т. д.

Основные процессы, осуществляемые человеком и об­ществом – труд и мышление, находятся в то же время в глубокой зависимости от их физиологической основы. Эта основа была учтена в явственной теоретической фор­ме Марксом («Капитал») и включена в описание чело­веческого труда.

Мыслительная деятельность человека зависит от всех уровней материальной физиологической деятельности организма, в особенности – от физиологической (высшей нервной) деятельности больших полушарий головного мозга. Эта зависимость раскрыта рядом школ физиоло­гии высшей нервной деятельности, в особенности школой И. М. Сеченова – И. П. Павлова.

Зависимость общественного от биологического, в од­ном из своих аспектов, заключается в том, что социаль­ная жизнь человека и общества должна выполнять, по крайней мере, минимум требований, предъявляемых био­логической организацией человека и человеческих попу­ляций. Чтобы процесс общественного производства мог осуществляться, человек должен получать такое количе­ство материальных благ, которое было бы близким к оп­ределенному физиологическому пределу удовлетворения насущных потребностей человека, связанных с его су­ществованием как организма.

Как указывал Маркс, стоимость рабочей силы сводит­ся к стоимости жизненных благ, необходимых для под­держания жизни рабочего. Необходимое для этого коли­чество продуктов определяется сложившимися потребно­стями рабочего и его семьи. Потребности же в свою оче­редь зависят от физиологических, исторических, мораль­ных и других факторов. «Рабочая сила, – писал Маркс, – существует только как способность живого индивиду­ума. Существование последнего есть, поэтому предпосыл­ка ее сохранения. Раз существование индивидуума дано, производство рабочей силы состоит в воспроизводстве са­мого индивидуума, в поддержании его жизни. Для под­держания его жизни живой индивидуум нуждается в изве­стной сумме жизненных средств. Таким образом, рабочее время, необходимое для производства рабочей силы, сво­дится к рабочему времени, необходимому для производ­ства этих жизненных средств, или стоимость рабочей си­лы есть стоимость жизненных средств, необходимых для поддержания жизни ее владельца. Но рабочая сила осуществляется лишь путем внешнего ее проявления и реализует себя только в труде. В процессе ее осущест­вления, в труде, затрачивается определенное количество человеческих мускулов, нервов, мозга и т. д., – количе­ство, которое должно быть снова возмещено. ...Следова­тельно, сумма жизненных средств должна быть достаточ­на для того, чтобы поддержать трудящегося индивидуу­ма как такового в состоянии нормальной жизнедеятель­ности»⁸⁹.

Зависимость социального от биологического пред­ставляет собой более сложную проблему, чем зависимости на предшествующих уровнях развития материи. Это определяется объективной сложностью соотношения соци­ального и биологического, которое получило поэтому, сравнительно более слабую разработку, чем зависимости других уровней организации материи. Если на границах между физикой и химией, химией и биологией уже до­статочно давно оформились специальные пограничные (комплексные) дисциплины – физическая химия, биофи­зика и биохимия, то соотношение социального и биоло­гического изучается лишь рядом разрозненных, не объ­единенных в единую науку дисциплин: анатомией и фи­зиологией человека, физиологией высшей нервной дея­тельности, антропологией, медициной и некоторыми дру­гими.

В течение довольно длительного периода существо­вала (а частично существует и сейчас) серьезная недо­оценка биосоциальной проблемы, обусловленная, с одной стороны, ее действительной сложностью, а с другой – не вполне правильным пониманием задач борьбы с бур­жуазными биологизаторскими концепциями общества, боязнью биологизаторских переоценок роли биологичес­кой основы общественной жизни.

В последние годы развитие науки и производства, научно-техническая революция сделали настоятельно не­обходимым учет роли биологии человека и человеческих популяций, ибо по мере роста основательности истори­ческого процесса, в особенности – развития производст­ва, необходимо во все большей степени учитывать и ис­пользовать биологические возможности человека. По­скольку социальный прогресс имеет к тому же опреде­ленные негативные стороны (рост интенсификации труда, разрушение природной среды человека и т. д.) необходи­мо глубокое изучение биологии человека, которое дикту­ется заботой о сохранении биологических условий сущест­вования человечества, сохранении биологической целост­ности человеческого организма и человеческих популя­ций. Не случайно, поэтому в последнее время наблюдает­ся значительный рост интереса к биосоциальной проб­леме в ее различных аспектах. Так, необходимость глубокой разработки этой проблемы настоятельно под­черкивается в интересном исследовании Б. Г. Ананьева «Человек как предмет познания» (Изд. ЛГУ, 1969).

Рост значимости социально-биологической проблемы делает необходимым, прежде всего философскую разра­ботку этой проблемы. Принципиальное решение социально-биологической проблемы было дано Марксом, Энгель­сом и Лениным. Наиболее общей теоретической основой этого решения является энгельсова концепция соотноше­ния основных ступеней развития материи.

По нашему мнению, есть все основания полагать, что в современную эпоху происходит формирование новой целостной пограничной дисциплины – социальной биоло­гии, исследующей биологическую основу социальной

жиз­ни, взаимодействие биологических и социальных факторов при определяющей роли последних. Эта дисциплина должна включить в себя существующие ныне разрознен­ные отрасли науки – анатомию и физиологию человека, в особенности – физиологию высшей нервной деятель­ности, медицину, генетику, антропологию и ряд других формирующихся пограничных дисциплин. Огромная роль в формировании социальной биологии должна принад­лежать марксистско-ленинской философии, в особенно­сти – теории соотношения основных ступеней развития материи. Возможность и необходимость единой социаль­ной биологии обусловлена единством биологической и социальной ступеней развития материи, определяющим единство процесса перехода от одного к другому. Созда­ние такой единой дисциплины сделает возможным глу­бокое и эффективное управление развитием биологии че­ловека и человеческого общества.

Зависимость высшего от низшего перечерпывается категорией условий, ибо роль низшего по отношению к высшей ступени явно не ограничивается этой ролью.

Переход от низшего к высшему, рассматриваемый только в плане категории условий, может быть описан с позиций теории систем и теории вероятностей как опре­деленный выбор из суммы возможных изменений, опре­деляемых числом исходных элементов ситуации. Но фор­мальное описание перехода от низшего к высшему само по себе приводит к парадоксу: возникновение высшего как результат коренного нарушения равновесия системы, стремящейся к равновесному состоянию, оказывается одним из наименее вероятных событий. Так, если взять за исходный сравнительно высокий уровень организации материи: аминокислоты, пиримидины, пурины, полифос­фаты, сахара и т. д., то вероятность возникновения жи­вых систем за 2∙10⁹лет оказывается равной 10^{-255 90}или даже 10^-80091. С точки зрения же квантовой механики вероятность появления жизни оказывается практически равной нулю⁹². При этом Кастлером используется явно заниженное значение объема информации простейшей живой системы – 10³бит⁹³.

Как отмечают многие биологи, возникновение жизни не может быть объяснено на основе понятия случайного выбора. «Очень трудно говорить, что эти, огромной слож­ности системы (живые системы. – В.О.) могут быть по­строены посредством случайных мутаций»⁹⁴. «Предполо­жение о том, что живая структура могла бы возникнуть в одном акте вследствие случайного соединения молекул, следует отвергнуть... Если бы жизнь возникла таким чрезвычайно невероятным способом, то, безусловно, ни на Земле, ни где-либо в космическом пространстве не могла бы существовать какая-то иная жизнь, другого происхождения... Во всяком случае, представляется бо­лее перспективным искать такой механизм, который не предусматривает столь чудовищно маловероятных про­исшествий»⁹⁵. Как полагает П. Мора, «при соответствую­щих условиях постоянно самовоспроизводящиеся и спо­собные к мутациям системы должны появляться авто­матически, благодаря какому-то свойству, присущему материи»⁹⁶. «...Мы, разумеется, не должны считать, что глаз позвоночного животного, нога лошади или шея жи­рафа представляют собой в сколько-нибудь серьезном смысле результат случайного поиска»⁹⁷.

Независимо от того, каких философских взглядов придерживаются авторы приведенных выше выдержек, ими правильно подмечена недостаточность объяснения развития одним лишь механизмом случайности. Для объяснения перехода от низшего к высшему необходимо ввести более глубокое и сильное понятие необходимости.

Для введения этого понятия оказываются совершен­но недостаточными подходы, связанные с теорией систем и теорией вероятностей. В силу своего формального (в значительной мере) характера, теория систем, как уже отмечалось, описывает результаты развития, но не может выразить глубокой сущности развития. Это особенно яв­ственно проявляется в недостаточности обобщенного по­нятия системной энтропии, рассматриваемой как мера неупорядоченности системы. Тенденция энтропии закры­тых систем к возрастанию (т. е. тенденция к равновес­ному состоянию) справедливо рассматривается в фило­софской литературе как некоторая противоположность тенденции развития, так как последнее представляет со­бой нарушение равновесия, коренную ломку системы. Термодинамика открытых систем и неравновесных про­цессов, согласно которым энтропия открытых систем стремится к некоторому постоянному значению, отлич­ному от максимума, очевидно, не снимает полностью из­вестную несовместимость энтропийной тенденции систем с тенденцией развития, так как последнее должно бы­ло бы означать не увеличение или постоянство, а умень­шение энтропии (и, соответственно, увеличение информации). Возникает вопрос: какая реальная тенденция систем (вернее, предметов) оказывается более сильной, чем тенденция энтропии к росту или сохранению, какая тенденция делает возможным развитие, противоречащее законам энтропии? Антиномия энтропии и развития, как известно, еще не нашла своего окончательного разре­шения.

Интересная попытка решения этого вопроса пред­принята К. С. Тринчером. Констатируя существование противоречия между IIначалом термодинамики и появ­лением жизни, К. С. Тринчер полагает, что выход из ука-

занной альтернативы заключается в допущении, что физика живого и физика существующей в нашей части Вселенной неживой материи различны и возникли как две ветви развития из некоторой протоматерии пример­но 2 – 4млрд. лет назад.

«...Мир живой материи и мир неживой материи в та­ком виде, как он известен в настоящее время, имеют, следовательно, приблизительно одинаковый возраст – 2 – 4миллиарда лет. Отсюда можно заключить, что из некоей протоматерииА более четырех миллиардов лет назад, когда Вселенная начинала свою нынешнюю фазу развития – фазу расширения, – возникли приблизитель­но в одно и то же время две материальные сущности:В– живая и неживая материя,– иС– время,– и каждая из них развивается по своим физическим законам»⁹⁸. С точки зрения К. С. Тринчера, энтропия живого стремится к уменьшению.

В

А

С

ВРЕМЯ

Точка зрения К. С. Тринчера была критически рас­смотрена рядом авторов. Однако нам представляется, что он совершенно прав, констатируя известную несовмести­мость IIначала термодинамики с общей тенденцией жи­вых систем к развитию. Но соотношение этого начала и жизни является сложным и не сводится к прямой и од­нозначной альтернативе. Прежде всего, многие процессы живого с полной определенностью описываются термо­динамикой закрытых систем (ТЗС), открытых систем (ТОС) и неравновесных процессов (ТНП). ТЗС справед­лива для отдельных систем и процессов, включенных в систему живого (реакций образования и гидролиза ос­новных молекул живого, гликолиза и окисления углево­дов и жирных кислот и т. д.). Сложные системы биохи­мических реакций в живом организме являются кры­тыми системами с необратимыми процессами, для опи­сания которых классическая термодинамика оказыва­ется недостаточной и которые объяснимы термодинами­кой открытых систем и неравновесных процессов. Од­нако развивающаяся жизнь как целое не может быть описана ни одной из существующих термодинамик. Жи­вое включает в себя все известные термодинамические закономерности, но его общий принцип оказывается зна­чительно более сложным, чем эти закономерности.

Нам представляется, что возможны несколько путей решения альтернативы энтропии и развития. Можно пред­положить, вместе с К. С. Тринчером, что физика живого

иная, чем физика неживого. Однако это предположение кажется нам крайне мало вероятным и слишком прямо­линейным. Необходимо, по нашему мнению, допустить, что существует такой уровень термодинамических про­цессов живого, который характеризуется уменьшением энтропии целостной физической системы живого, вклю­чающей в себя подчиненные энтропийные процессы, опи­сываемые ТЗС, ТОС, ТНП. Это допущение в одном из своих существенных моментов сходно с предположением К. С. Тринчера – признанием существования особой тер­модинамики живого, в которой энтропия стремится к уменьшению. Но для этого отнюдь не обязательно посту­лировать существование двух различных путей развития физической материи. Такая термодинамика может воз­никнуть в результате развития «обычной» физики.

Альтернатива энтропии и развития может быть сня­та введением понятия об энтропии живого целого, умень­шающейся (в каких-то пределах) в процессе развития живого и существующей на базе увеличивающейся (в каких-то пределах) или сохраняющейся энтропии его частей или подсистем. Но в основе такого решения аль­тернативы лежит не понятие системы и системной энтро­пии сами по себе, как таковые, а философское понятие развития, так как идея уменьшающейся энтропии не выводится непосредственно из ТЗС, ТОС и ТНП, а в из­вестном отношении даже противоречит им.

Системный, термодинамический и вероятностный под­ходы неспособны схватить развитие как содержательную ивсеобщую тенденцию,обладающую активностью и на­правленностью, которая ломает изнутри каждую устой­чивую актуализированную систему физического, химиче­ского и других уровней и приводит к появлению выс­шего.

Недостаточность подхода с позиций теории систем и конкретных наук к объяснению живого по-своему под­мечена А. Сент-Дьердьи, полагающим, что физическая материя несет в себе до сих пор не определенный прин­цип – тенденцию к самосовершенствованию, необъясни­мую с позиций современной физики. Следует признать существование тенденции материи к самосовершенство­ванию, которую, вероятно, нельзя выразить в терминах квантовой механики. Поэтому «мы должны ждать от­крытия новых физических принципов», а «так как живые системы возникают из неживых», «этот принцип самосовершенствования может присутствовать уже в атоме водорода» и, «может быть, жизнь обязана своим проис­хождением этому принципу»⁹⁹. Любопытно, что Сент-Дьердьи по существу переоткрыл, в смутной форме, фун­даментальный факт, уже давно теоретически описанный и подвергнутый глубокому исследованию марксистско-ленинской философией – всеобщую тенденцию развития материи.

Альтернатива случайности и развития, энтропии и развития снимается, таким образом, на основе философ-

ской идеи развития как фундаментальной, всеобщей тен­денции материи, невыводимой из каких-либо других бо­лее широких свойств материи и включающей в себя не­обходимость перехода от низших ступеней к высшим и, следовательно, направленность развития от низшего к высшему, от простого к сложному. Низшая ступень, следовательно, содержит не только условия своего пре­вращения в высшую, но и необходимость этого превра­щения. Философская теория развития выступает, поэтому в качестве теоретической основы конкретных наук, изу­чающих конкретные формы и проявления развития. Частные науки не способны своими средствами, не при­бегая к помощи философии, разрешать неизбежно воз­никающие альтернативы типа альтернативы между слу­чайностью и энтропией – с одной стороны, фактом раз­вития – с другой. Конкретные науки способны форму­лировать такие альтернативы, но не способны решать их без помощи философской теории развития.

Поскольку высшее возникает на основе возможнос­тей, заложенных в низшем, поскольку оно потенциально содержится в низшем, последнее, очевидно, обладает про­тиворечивой природой. Низшее имеет двойственное со­держание: непосредственныеспецифические свойства и закономерности низшего как низшего иимплицитное,неразвернутое, зародышевое содержание, которое в процес­се дальнейшего развития развертывается и оформля­ется в высшую ступень организации. Низшее, таким об­разом, заключает в себе противоречиеактуального(реа­лизованного, действительного) и более сложного, но неразвитого, нереализованного,потенциальногосодержа­ния.

В свойствах живых организмов – приспособлении к среде, обмене веществ, самосохранении, изменчивости и наследственности, движении, способности к конструк­тивной деятельности (у высокоразвитых животных) – нет никакого готового специфически социального содер­жания, однако эти свойства заключают в себе возмож­ность возникновения такого содержания.

По мере развития низшего соотношение непосредст­венно действительного и потенциального содержания из­меняется. Высшее возникает только при определенном соотношении действительного и актуального, характер­ном для «оптимально» развитой разновидности низшего. Так, атом образуется не из наиболее сложных частиц – гиперонов, а из тяжелых и легких (протонов, нейтронов, электронов), которые, очевидно, имеют оптимальную сложность. Жизнь возникает на основе углерода, водо­рода, кислорода и некоторых других химических элемен­тов, также не обладающих предельной сложностью. На­конец, человек возникает из дриопитеков, хотя они не яв­ляются предельным уровнем развития животного мира. Когда актуальное содержание низшего переходит опре­деленную оптимальную границу сложности, инымисловами, когда оно чрезмерно специализируется, переход к высшему (рассматриваемому как следующая крупная ступень развития) оказывается невозможным. Современ­ные человекообразные обезьяны ушли дальше дриопите­ков в своем развитии и именно поэтому, т. е. вследствие чрезмерной специализации организма, потеряли возмож­ность превращения в человека.

Зависимость высшего от низшего не является статич­ной и неизменной. На различных уровнях развития ма­терии она имеет, очевидно, разные степени.

Степень зависимости высшего от низшего определя­ется внутренним содержанием взаимосвязанных сторон, богатством их признаков. По мере развития материи взаимосвязь низшего и высшего становится более слож­ной и опосредствованной. Одной из важнейших сторон этого усложнения является усиление относительной са­мостоятельности высшего, которое (усиление) является функцией от внутреннего богатства высшего. В общеис­торическом и логическом планах совершенно неоспори­мо, что чем сложнее высшее, чем богаче его внутреннее содержание, тем больше его относительная независи­мость от низшего. Несомненно, что относительная само­стоятельность общества по отношению к его биологиче­ским основам больше, чем относительная самостоятель­ность биологического по отношению к его физико-хими­ческой основе.

Конкретнонаучные исследования различных погра­ничных проблем должны раскрыть степень зависимости высшего от низшего в каждом отдельном случае. Изуче­ние меры зависимости явления от своей основы имеет большое значение для научной и практической деятель­ности, ибо овладение и управление явлениями возможно только при условии объективно правильного понимания всей полноты качественных и количественных зависимо­стей объективного мира.

Однако степень зависимости высшего от низшего мо­жет быть определена только на основе создания общей теории соотношения высшего и низшего, так как для это­го необходимо сопоставление различных случаев зависи­мости на всех ступенях развития материи, определение общих сопоставимых единиц, т. е. создание некоей общей шкалы зависимостей. Такое исследование сделает диалектико-материалистическую формулу соотношения выс­шего и низшего еще более действенным инструментом решения пограничных проблем науки.