Kultura_i_lichnost / Мифы народов мира / Мифы народов мира II

Архаичная народная медицина разрабатывала учение о частях тела в соответствии с их мифопоэтической семантикой, определяемой системой отождествлений и мифом о П. и космическом теле. Разъятость частей тела, их состав и иерархия особенно ярко выступают в медицинских заговорах от болезней (см. в ст. Заговоры и мифы). Путь выведения («отсылки») болезни из человека соответствует экстериоризации внутренне-телесного в сферу внешне-вселенского (в «чёрных» заговорах и заклинаниях при «насыланий» болезни актуализируется противоположный путь — интериоризации внешнего во внутреннее). Представления об «агрегатности» человека и его психологического аспекта отразились в раннем буддийском трактате по психологии «Дхаммасангани» (здесь, в частности, по отношению к ряду психологических комплексов применяется понятие кучи, которое в других традициях характеризует составность тела).

Лит.: Мочульский В. Н., Историко-литературный анализ стиха о Голубиной книге, Варшава, 1887; Жуковский В. Б., Человек и познание у персидских мистиков, СПБ, 1895; Франк-Каменецкий И., Адам и Пуруша. Макрокосм и микрокосм в иудейской и индийской космогонии, в сб.: Памяти академика Н. Я. Mappa (1864 — 1934), M. —Л., 1938; Бахтин M. M., Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса, М., 1965; Топоров В. Н., О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией «мирового дерева», в кн.: Труды по знаковым системам, т. 5, Тарту, 1971; его же, О двух типах древнеиндийских текстов, трактующих отношение целостности — расчлененности и спасения, в кн.: Переднеазиатский сборник, т. 3, М., 1979; Иванов В. В., Структура гомеровских текстов, описывающих психические состояния, в кн.: Структура текста, М., 1980; Schaeder H. H., Die islamische Lehre vom Vollkommenen Menschen, ihre Herkunft und ihre dichterische Gestaltung, «Zeitschrift der Deutschen Morgenlдndischen Gesellschaft», 1925, Bd 4(79); Кrahmer G., Figur und Raum in der дgyptischen und griechischarchaischen Kunst, Halle, 1931; Esser Б. Б., Die theoretischen Grundlangen der altindischen Medizin und ihre Beziehung zur griechischen, «Deutsche medizinische Wochenschrift», 1935, Jg 61; Sсhayer S., A note on the old Russian variant of the Purushasukta, «Archiv Orientвlni», 1935, № 7; Danzel Th.-W., Handbuch der prдkolumbischen Kulturen in Latinamerika, Hamburg, 1937; Кirfel W., Der Asvamedha und der Purusamedha, «Alt-und Neu-Indische Studien», 1951, Bd 7; Оlerud A., L'idйe de macrocosmos et microcosmos dans le Timйe de Platon, Uppsala, 1951; Hartmann S., Gayфmart, Uppsala, 1953; Коpрers W., Der Urmensch und sein Weltbild, W., 1949; Snell В., The discovery of the mind. The Greek origins of European thought, N. Y., 1960; Mole M., Culte, mythe et cosmologie dans l'Iran ancien, P., 1963; Karow O., Die Tцtung der Nahrungsgцttin und die Entstehung der Nutzpflanzen in der japanischen Mythologie, в кн.: Festschrift fьr Ad. E. Jensen, Mьnch., 1964.

В. Н. Топоров.

ПЕРГАМ (РЭсгбмпт), в греческой мифологии младший сын Неоптолема и Андромахи (Paus. I 11, 1). После смерти Неоптолема П. и Андромаха переселились в Малую Азию, где П. основал город, названный им Пергамом (версия: переименовал в Пергам мисийский город Тевфраний после того, как убил в поединке царя Арея, I 11, 2). П. также называлась цитадель Трои (Илиона) (Pind. Ol. VIII 42).

М. Б.

ПЕРГРУБРЮС (Pergrubrius, Pergubrius, Pargrubrius, в поздних источниках — Grubrius), в прусской мифологии бог весны и растительности. Согласно «Судавской книжечке» (1563), от П. зависит рост листьев и травы, в «Хронике» Бреткунаса (16 в.) добавлено, что П. — бог земных растений, у Я. Малецкого и Я. Ласицкого П. — бог весны. Входит в тетраду божеств, наделённых природно-хозяйственными функциями, наряду с Аушаутсом, Пильвитсом и Пушкайтсом, которому противопоставляется как божество поля божеству леса (см. в ст. Балтийская мифология). В списке Бреткунаса следует за верховным богом Окопирмсом, что связано, по-видимому, с тем, что П. был посвящен первый календарный праздник (пергрубии?), открывающий весну, когда на поле вывозят плуг и возглашают имена богов, в первую очередь Пм великого, могучего бога, прогоняющего зиму, дающего траву и листву. Его просят послать хороший урожай, заглушить сорняки. Празднество сопровождалось обильными возлияниями пивом, гимнами и жертвоприношениями телёнка, овцы, барана или петуха; ср. весенние аграрные праздники типа дня святого Георгия — Юрия, Ярилы и т. п.; возможно, что существовал и осенний праздник в честь П. Характерно, что М. Преториус относит П. к «рабочим богам»; однако он приводит и другую точку зрения о том, что название П. относится к празднику чествования земли и её воплощения — Жеминеле. Учитывая этимологию имени П. (ср. литов»grublas, grubus, grublus и т. п. в связи с идеей неровности, шероховатости, грубоватости), можно думать, что первоначально имя П. было эпитетом весеннего божества типа славянского Ярилы, которому присущи те же черты. Лит.: Топоров В. Н., Заметки по балтийской мифологии, в кн.: Балто-славянский сборник, М., 1972.

В. В. Иванов, В. Н. Топоров.

ПЕРЕПЛУТ (рус. церковнослав. Переплуть, от рус. «плут», «плутать» или «переплыть», если П. имел отношение к мореходству), восточнославянское божество, упоминаемое вместе с берегинями в «словах» против язычества. По гипотезе В. Пизани — восточнославянское соответствие Вакха-Диониса. Данные о П. недостаточны для точного определения его функций. Не исключена связь с именами богов балтийских славян типа Поренут, Поревит и с табуированными именами, производными от *Peru (Перун).

Лит.: Pisani V., Il paganesimo baltoslavo, в кн.: Storia delle Religioni, v. 2, Torino, [1962].

В. И., В. Т.

ПЕРИБЕЯ (РесЯвпйб), в греческой мифологии: 1) дочь царя гигантов Эвримедонта, возлюбленная Посейдона, родившая от него сына Навсифоя, первого царя феаков (Hom. Od. VII 56 след.); 2) дочь Гиппоноя, ставшая второй женой калидонского царя Ойнея после гибели его первой жены Алфеи (Apollod. I 8, 4) (вариант: Гиппоной отослал П. к Ойнею после того, как её соблазнил бог Apec — Diod. IV 35); 3) нимфа, жена Икария, родившая ему нескольких сыновей и дочь Пенелопу (Apollod. III 10, 6); 4) жена бездетного коринфского царя Полиба, которая приняла ребёнком Эдипа, вылечила его и стала его приёмной матерью (Apollod. III 5, 7; у Софокла в трагедии «Царь Эдип» её имя — Меропа); 5) дочь царя Мегар Алкафоя, жена Теламона и мать Аякса Теламонида (Apollod. III 12, 6). По одной из версий, после рождения Аякса стала женой Тесея (Plut. Thes. XXIX).

М. Б.

ПЕРИКЛИМЕН (Ресйклэменпт), в греческой мифологии: 1) фиванский полководец, сын Посейдона. Во время похода семерых против Фив П. убивает одного из них — Парфенопея, сбросив на него с городской стены огромный камень; затем преследует спасающегося бегством на колеснице Амфиарая и почти настигает его, но в этот момент земля разверзается от удара молнии и поглощает Амфиарая вместе с колесницей (Apollod. III 6, 8); 2) сын пилосского царя Нелея, основавшего Пилос. Получил от своего деда Посейдона способность к превращениям. Когда Геракл опустошал Пилос, П. во время сражения принимал образ то льва, то змеи, то пчелы, пока Геракл не убил его (Apollod. I 9, 9; Ovid. Met. XII 556— 572).

В. Я.

ПЕРИФЕТ (РесйцЮфзт), в греческой мифологии сын Гефеста, известный своим разбойничьим нравом; убивал путников, просивших у него в Эпидавре приюта, железной дубиной (отсюда его прозвище «дубинщик»). Убит Тесеем (Apollod. III 16, 1).

А. Т.-Г.

Тесей убивает Перифета. Фрагмент росписи краснофигурного килика. Ок. 430 до н. э. Мюнхен, Музей античного прикладного искусства.

ПЕРКУНАС [литов. Perkunas, прус. *Perkun(a)s], Перконс (латыш. Perkons, ср. также литов. perkunas, «гром», perkunija, «гроза», perkunu-oti, «греметь», латыш. perkons, «гром», прус, percunis, «гром»), в балтийской мифологии бог грома, молнии, дождя. Восходит к образу индоевропейского громовержца, имевшего родственное наименование с основой *Per(k) (см. в ст. Индоевропейская мифология); ближайшие параллели — славянский Перун (ср. также белорусского Пяруна, которому присущи многие черты П.), древнеиндийский Парджанья, хеттский Пирва, возможно, албанский Peren-di, фракийский Рескщн и др. Из балтийского было заимствовано имя мордовского громовника Пурьгине-паза, финское и саамское обозначение чёрта — Перкеле (ср. эст. porgu, «преисподняя»). Характерно, что и одно из имён жены громовержца — Perkunija, образованное от того же корня, совпадает с литовским обозначением грозы и русским топонимом Перынь — святилищем Перуна на возвышенности у Новгорода, др.-исл. Fjorgyn, именем матери громовержца Тора (ср. галльск. Бскхнйбпсз, Hercunia silva, латино-герм. Fergunna, древневерхненем. Virgunnia как обозначение соответствующего топонима — горы или леса на возвышенности, ср. готск. fairguni, «гора»), хетт, peruna, «скала», др.-инд. parvata, «гора», и т. п., что указывает на связь имени громовержца с горой, возвышенностью. Вместе с тем его имя часто сравнивается с индоевропейским названием дуба — ср. лат. quercus из *perkuus и т. п. Древнейшие известия — русский перевод «Хроники» Иоанна Малалы (2-я половина 13 в.), где говорится о поклонении «Перкоунови рекше громоу», и «Лифляндская рифмованная хроника» (ок. 1290) с упоминанием идола Perkune. Особое положение занимает П.-Перкунс в прусском пантеоне. Симон Грунау («Хроника», нач. 16 в.) в описании прусского знамени помещает Перкунаса, изображённого в облике гневного мужчины средних лет с вьющейся чёрной бородой, увенчанного пламенем, между юношей Потримпсом и старцем Патолсом. То же центральное положение занимает П. в описании священного дуба в святилище Ромове; перед ним горел неугасимый огонь — символ бога. П. посылает дождь, гром и молнию, пруссы взывают к нему при молениях, ему служат специальные жрецы. В сочинении «Constitutiones Synodales» (1530) П. упомянут в списке богов перед богом преисподней Пеколсом и отождествляется с римским Юпитером, как и в «Судавской книжечке», где П. (Parkuns) упоминается в связи с ритуалом чествования козла — животного П. У Я. Малецкого и Я. Ласицкого (16 в.) П. (Pargnum) — бог громов и бурь. В триаде прусских богов П. символизирует высший подъём производящих сил (в том числе вегетативный, — ср. связь П. с летом, дубом), мужество, успех, а также верхний мир, небо, дождь, гром, небесный огонь (молнию) как космологические элементы, в отличие от Потримпса (земля, урожай, злаки) и Патолса (преисподняя, смерть). Как небесное (атмосферное) божество прусский П., по-видимому, помощник и исполнитель воли Диевса — Окопирмса, но превосходит высшего бога по актуальности для человека и конкретности мифологических функций.

Слева — Перкунас. Средневековая статуэтка. Бронза. Литва.

Справа — Перкунас (?) в колеснице. Изображение в верхней части прялки. Дерево. Восточная Литва.

В восточнобалтийской традиции описания П. как злого духа, демона, идола встречаются в христианских сочинениях: в «Хронике» Малалы, сочинении Я. Длугоша (15 в.), где П. отождествляется с Юпитером, почитаемым в виде молнии, и др. Главный источник реконструкции образа П. и связанных с ним мифологических сюжетов — народные песни. По песням о «небесной свадьбе» (см. в ст. Балтийская мифология) реконструируется вариант мифа, где солнце изменяет П. с месяцем, за что П. разрубает месяц мечом. Согласно другим вариантам, месяц покидает солнце после свадьбы, и П. наказывает его; П. (или сын бога Dievins) присутствует на свадьбе зари Аушры или дочери солнца; раздражённый П. по дороге на свадьбу разбивает дуб солнца; в поездке на свадьбу его сопровождает солнце с приданым; П. подносит дубу золотой пояс и т. п. Иногда в этих сюжетах П. заменяет бог Диевас или упоминается вместе с громовником пляшущим (на свадьбе?), а также фигурируют сыновья Диеваса — мотив, параллельный мифам о детях или сыновьях П. (ср. Перкуна тете — Perkuna tete у Ласицкого — «тётка П.», мать грома и молнии, омывающая запылённое солнце, прежде чем выпустить его в небо на следующий день). Упоминается четверо сыновей П., что, по-видимому, связано с его сезонными ипостасями (ср. литовскую формулу: «Перкунасов четверо: восточный, западный, южный и северный», причём нередко эти П. называются братьями), или семеро (могут соотноситься с днями недели), девять и просто много (ср. литов. Perkunu yra daug, что точно соответствует др.-рус. «Перунъ есть многъ»). Помимо соотнесённости с четырьмя сторонами света и временами года П. связан с четвергом, днём П. (день громовержца во многих традициях: ср. полабск. Peraune-dan, «день Перуна», литов. Perkuno diena, «день П.», соотнесение латыш, ceturdiena, «четверг», с днём грома, в старых источниках — с Юпитером), серединой недели, днём гроз и дождей, а также свадеб. Согласно данным фольклора, П. хотел жениться в четверг, но чёрт в этот день похитил его жену (Вайву, ср. литов. vaiva, «радуга», или, в реконструкции, Жемину; показательно, что некоторые женские занятия табуированы в четверг, с тем чтобы избежать вмешательства чёрта). Чёрт (латыш, velns, литов. velnias) в народных песнях — сниженный и христианизированный образ противника громовержца, бога преисподней и смерти Велса, Велняса. П. изгоняет за измену жену, а в некоторых вариантах и детей, сам остаётся на небе или, напротив, Диевас поднимает П. с земли на небо. На небе находятся камни П. — мотив, связанный с индоевропейской мифологемой каменного неба. Жилище П. на земле приурочивается к возвышенности, высокой или каменной горе: ср. литов. топонимы типа Perkunkalnis, «гора П.», или Griausmo kalnas, «гора грома». На горе иногда упоминается дуб П. (ср. этимологическую связь имени П. с горой и дубом, а также литов. Perkuno azuolas, латыш. Perkona ozols, «дуб П.» в источнике 1-й половины 19 в.). В дубе прячется чёрт, а П. раскалывает его молнией; в заговорах под дубом помещается змеиное гнездо (змеи — ипостась противника П.). П. преследует громами своего противника — чёрта, в реконструкции — Велса, Велняса, похитителя плодородия и скота. Тот прячется в дереве, камне, превращается в различных хтонических или демонических животных — чёрную кошку, собаку, свинью, козла, в зооморфных представителей трёх стихий (воздуха, земли и воды) — голубя, ягнёнка и щуку, в корову (ср. латышские представления о чёрте с коровьими копытами) и человека. П. гонится за противником по небу (по каменным горам) на колеснице, каменной, огненной (литов. ugnies ratai), иногда железной, красной, запряжённой парой (реже четвёркой, тройкой) коней (козлов) красной и белой (чёрной и белой) масти, в возке или в карете. (Ср. литовское божество коней и колесницы Ратайнича — у Ласицкого Ratainicza, от литов. ratai «колесница»; мифологизированный образ колесницы — Большая Медведица.) Согласно жемайтским представлениям, П. может выступать и как всадник на огненном коне. На небесной колеснице П. предстаёт в облике седого старика с большой бородой (разных цветов, в том числе медного), в белых и чёрных одеждах, держащим козла на верёвке в одной руке и рог или топор — в другой. Оружие П. — топор или молот, камни, меч, бьющий молниями, лук и стрелы, пули, палица, розги (бичи, ср. название П. Dievo rykste, «бич бога», Диверикъзъ русской летописи), нож; оно может быть каменным, железным, медным, огненным. Распря П. с противником может объясняться иногда и кражей у громовержца оружия, укрытием его под камнями. П. сам выступает как творец оружия (Akmeninis kalvis, «каменный кузнец») или ему помогает небесный кузнец Телявель. По некоторым представлениям, молнии испускаются небесными жерновами (ср. общий индоевропейский корень *meld для балтийских слов со значением «молния», «молот», «молотьба»). Противник П. прячется в дупло дерева, камень (атрибуты П.); урочища и рельеф местности возникают во время преследования П. чёрта: ср. топонимы типа «река П.», «гора П.», «озеро П.», с одной стороны, и «болото чёрта», «камень чёрта», «озеро чёрта» — с другой. Кульминационный момент преследования громовержцем противника — гроза; она не только очищает землю от нечисти и возвращает украденный скот, оружие и т. п., но и означает возвращение на землю плодородия, возрастающего (а не утаённого) богатства. С запретами и предписаниями, регулирующими поведение во время грозы, связаны табуированные звукоподражательные имена П. — литов. Dundulis, Dundutis, Dudij senis. Tarskulis, Tarskutis, Blizgulis и т. п. Судя по описаниям ритуалов в честь П., громовержец занимал первенствующее место среди балтийских божеств в сфере культа и наделялся универсальными функциями, прежде всего носителя плодородия. Ср., например, ритуал вызывания дождя в Латвии (латинский источник 1610), совершавшийся на холме в роще, с жертвоприношением животных чёрного цвета, трапезой, возлияниями, призыванием П., соотносимого с огнём, и близкие южнославянские (ср. Додолау Пеперуда) и другие индоевропейские параллели, свидетельствующие о наибольшем развитии индоевропейского культа и мифологии громовержца именно в балтийской традиции.

Лит.: Иванов В. В., Топоров В. Н., Исследования в области славянских древностей, М., 1974; Bassanavicius J., Fragmenta mythologiae: Perkunas — Velnias, «Mitteilungen der lituanischen literarischen Gesellschaft», 1887, Bd 2; Ваlys J., Perkunas lietuviu liaudies tikejimuose, в сб.: Tautosakos darbai, t. 3, Kaunas, 1937; Вiezais H., Die Gцttesgestalt der lettischen Volksreligion, Stockh., [1961]; его же, Die himmlische Gцtterfamilie der alten Letten, Uppsala, 1972; Skardzi u*s P., Dievas ir Perkunas, «Adai», 1963, № 6; Gimbutas M., Perkunas/Perun — the thunder god of the Baits and the Slavs, «Journal of Indo-European Studies», 1973, v. 1, № 4.

В. В. Иванов, В. Н. Топоров.

ПЕРСЕЙ (Ресуеэт), в греческой мифологии предок Геракла, сын аргосской царевны Данаи и Зевса. Золотым дождём Зевс проник в медный терем, где была заперта Даная её отцом Акрисием, знавшим о своей смерти от руки внука. Даная с П. были в ящике брошены в море разгневанным царём, но выловлены рыбаком Диктисом у острова Сериф. П. был воспитан в доме Диктиса, а затем отправлен царём острова Полидектом, влюбившимся в Данаю, на розыски горгоны Медузы. П. помогли Афина и Гермес. По совету богов П. достиг сначала пределов крайнего запада, где обитали граи, имевшие на трёх сестёр один зуб и один глаз. Овладев и зубом, и глазом, он вернул их граям в обмен на указание пути к нимфам, обладавшим крылатыми сандалиями, шапкой-невидимкой и заплечной сумкой. П. получил от нимф эти дары и вооружился острым кривым ножом, подарком Гермеса. Поднявшись в воздух на крылатых сандалиях, П. отрубил голову смертной Медузе, одной из трёх сестёр-горгон, глядясь в блестящий щит, протянутый Афиной, чтобы не встретиться взглядом с глазами Медузы, превращавшими всё живое в камень. От других горгон П. скрылся с помощью шапки-невидимки, спрятав голову Медузы в заплечную сумку. В Эфиопии П. спас Андромеду, царскую дочь, отданную на съедение морскому чудовищу, и взял Андромеду в жёны, раскрыв заговор её родича, отвергнутого жениха, превращенного вместе со своими сообщниками в камень. Вернувшись на остров Сериф, П. спас свою мать от притязаний Полидекта, превратив его и всех его приверженцев в каменные статуи и сделав Диктиса правителем острова. П. с Андромедой явились в Аргос, откуда бежал Акрисий, спасаясь в Лариссе. Тут, участвуя в состязаниях, П. нечаянно диском убил своего деда, после чего, не желая править в Аргосе, перебрался в Тиринф, оставив в обмен своему тиринфскому родичу наследие деда. Дары, с помощью которых П. совершил свои подвиги, были возвращены Гермесу и нимфам. Голову Медузы водрузила на свою эгиду Афина (Apollod. II 4, 1—4).

Мифы о П. типичны для становления героической мифологии и утверждения власти олимпийцев на земле через своих потомков. Заметны черты сказочных сюжетов (освобождение царской дочери и награда), а также древних фетишистских мотивов (шапка-невидимка, крылатые сандалии и др.).

Лит.: Woodward J. M., Perseus, Camb., 1937; Langlot ж Е., Perseus, Hdlb., 1951.

А. А. Taxo-Годи.

Афина и Персей, убивающий горгону Медузу. Метопа храма «С» в Селинунте. Известняк. 540—530 до н. э. Палермо, Национальный музей.

Слева — Персей преследует горгону Медузу. Справа — горгона Медуза. Фрагменты росписи краснофигурной амфоры «берлинского художника». Ок. 490 до н. э. Мюнхен, Музей античного прикладного искусства.

Персей. Скульптура Б. Челлини. Бронза. 1545—54. Флоренция, Лоджия деи Ланци.

ПЕРСЕФОНА (Ресуецьнз); Кора (Кьсб, «девушка», «дева»), в греческой мифологии богиня царства мёртвых. Дочь Зевса и Деметры, супруга Аида, который с разрешения Зевса похитил её (Hes. Theog. 912— 914). В гомеровском гимне «К Деметре» рассказывается о том, как П. вместе с подругами играла на лугу, собирала ирисы, розы, фиалки, гиацинты и нарциссы. Из расселины земли появился Аид и умчал П. на золотой колеснице в царство мёртвых (Hymn. Hom. V 1—20, 414—433). Горевавшая Деметра наслала на землю засуху и неурожай, а Зевс был вынужден послать Гермеса с приказанием Аиду вывести П. на свет. Аид отправил П. к матери, но дал вкусить ей насильно зёрнышко граната, чтобы П. не забыла царство смерти и снова вернулась к нему. Деметра, узнав о коварстве Аида, поняла, что отныне её дочь треть года будет находиться среди мёртвых, а две трети с матерью, радость которой вернёт земле изобилие (360—413).

Тесей пытается похитить Персефону из царства Аида. Фрагмент росписи краснофигурной амфоры Евфимида. Ок. 510 до н. э.

Персефона — Кора (т. н. Кора Альбани). Римская мраморная копия. С греческого оригинала сер. 6 в. до н. э. Рим, вилла Альбани.

Аид (Гадес) и Персефона — повелители загробного мира. Фрагмент росписи краснофигурного апулийского кратера. Ок. 330 до н. э. Мюнхен, Музей античного прикладного искусства.

П. мудро правит царством мёртвых, куда время от времени проникают герои. Царь лапифов Пирифой пытался вместе с Тесеем похитить П. За это он был прикован к скале, а Гераклу П. разрешила вернуть Тесея на землю. По просьбе П. Геракл оставил в живых пастуха коров Аида (Apollod. II 5, 12). П. была растрогана музыкой Орфея и вернула ему Эвридику (однако по вине Орфея та осталась в царстве мёртвых; Ovid. Met. Ч 46— 57). По просьбе Афродиты П. спрятала у себя младенца Адониса и не пожелала вернуть его Афродите; по решению Зевса Адонис треть года должен был проводить в царстве мёртвых (Apollod. III 14, 4). П. играет особую роль в орфическом культе Диониса-Загрея. От Зевса, обернувшегося змеем, она рождает Загрея (Hymn. Orph. XXXXVI; Nonn. Dion. V 562 — 570; VI 155 — 165), впоследствии растерзанного титанами. П. связана также с элевсинским культом Деметры. В П. тесно переплетены черты хтонического древнего божества и классического олимпийства. Она против собственной воли царствует в аиде, но вместе с тем чувствует там себя вполне законной и мудрой повелительницей. Она уничтожила, буквально растоптав, своих соперниц — возлюбленных Аида: нимфу Кокитиду и нимфу Минту. Вместе с тем П. помогает героям и не может забыть землю с её родителями. П. как супруга хтонического Зевса-змея относится к глубокой архаике, когда сам Зевс был ещё «Подземным» царём царства мёртвых. Рудиментом этой связи Зевса Хтония и П. является желание Зевса, чтобы Аид похитил П. вопреки воле самой П. и её матери. В римской мифологии ей соответствует Прозерпина — дочь Цереры (греч. Деметра).

Лит.: Лосев А. Ф., Античная мифология в её историческом развитии, М., 1957; Rose H. J., The bride of Hades, «Classical Philology», 1925, p. 238—243; см. также лит. при ст. Деметра.

А. Ф. Лосев.

На античных вазах, монетах, мозаиках, рельефах встречаются сюжеты «похищение П.», реже — «возвращение из подземного царства». В европейском искусстве к теме «похищение П.» обращались П. П. Рубенс, Рембрандт, скульпторы Л. Бернини и Ф. Жирардон и др. Тема П. присутствует в поэзии Дж. Мильтона, разрабатывается Гёте (драма «Прозерпина»), Шелли («Песнь Прозерпины»), А. Ч. Суинберном («Гимн П.»), О. Мандельштамом и др. По трилогии А. Жида о П. был поставлен балет И. Стравинского. Наиболее значительными музыкальными разработками сюжета о П. являются оперы К. Монтеверди, Ж. Б. Люлли и К. Сен-Санса.

ПЕРУН (др.-рус. Перунъ, общеслав. *Perunъ из индоевроп. *Per(kw)-un-o-s), в славянской мифологии бог грозы (грома). Общеславянский культ П. восходит к культу бога грозы (грома) в индоевропейской мифологии и имеет много общих черт с аналогичным культом Перкунаса (Перконса) в балтийской мифологии. Бог грозы уже в индоевропейской традиции связывался с военной функцией и соответственно считался покровителем военной дружины и её предводителя (у славян — князя), особенно на Руси. Его представляли в виде немолодого мужа: по древнерусскому летописному описанию голова его деревянного идола была серебряной (седина?), а усы — золотыми. По данным других индоевропейских традиций, особое мифологическое значение имела борода громовержца, что косвенно отразилось в русских фольклорных формулах, относящихся к «бороде Ильи», образ которого заменил П. в эпоху двоеверия. Главным оружием П. были камни (польск. kamien piorunowy, в настоящее время название белемнита) и стрелы (др.-рус. о стрълъ громньеи — «о громовой стреле», польск. strzala piorunowa, «громовая стрела»), а также топоры, являвшиеся, как и стрелы, предметами языческого культа (в древнерусских христианских текстах — «богомерзкие вещи»). Миф о П. частично восстанавливается по его следам в белорусской и некоторых других славянских традициях, где громовержец соотнесён ещё с самим П. (белорус, пярун, «гром»), и по многочисленным сказочным, былинным и другим фольклорным трансформациям, где П. заменяют Илья и другие персонажи с позднейшими именами. П., первоначально в образе всадника на коне или на колеснице (ср. позднейшую иконографию Ильи-пророка), поражает своим оружием змеевидного врага (в изначальном варианте мифа — то мифологическое существо, которому соответствует Волос-Велес, в поздних текстах — сказочный Змиулан и т. п.), последовательно прячущегося от него в дереве, камне, в человеке, животных, в воде. При дальнейших трансформациях мифа может изменяться имя (но не облик) П. и его противника, но основная сюжетная схема остается неизменной. После победы П. над врагом освобождаются воды (в архаических и боковых трансформациях мифа скот, женщина, похищенная противником П.,— см. Додола, Марена, Мокошь) и проливается дождь. Поэтому наиболее очевидной интерпретацией мифа о П. (имеющего у славян и другие возможные истолкования) является его истолкование как этиологического мифа о происхождении грома, грозы, плодородного дождя. Этому мифу соответствуют общеславянские ритуалы, само название которых указывает на связь с культом П.: болг. переруна с многочисленными табуистическими и звукоподражательными вариациями типа переруга, преперуда, сербо-хорв. прпоруша, возможно, связанные и со слав. *pors-, «порошить», и т. п.; такое же объяснение предлагается и для названий аналогичных ритуалов типа болг. и сербо-хорв. додола, ввиду широко распространённой связи корня *dhu в балтийской и других мифологиях с персонажем, родственным П. (например, Дундер: сербо-лужицкая поговорка о Дундере, храпящем в дикой яблоне, вероятно, связана с представлениями о раскатах грома; эпитет Перкунаса Dundulis позволяет предположить и в Дундере ранний эпитет П.). Эти ритуалы вызывания дождя включают обливание женщины, возможно, первоначально связанной с жертвами П. Характерной чертой мифов и ритуалов, связанных с П., является их соотнесение с дубами и дубовыми рощами (ср. «Перунов дуб» в средневековой западноукраинской грамоте) и с возвышенностями, на которых ставили в древности идолы П. (в Киеве и Новгороде) и его святилища. Соответственно по всей древней области расселения славян известны названия возвышенностей и гор, которые происходят от имени П. Связь П. с горами и дубовыми рощами восходит к индоевропейскому периоду. В балтийской и славянской мифологиях П. приурочивается к четырём сторонам света, что видно, в частности, и из названия четверга как «дня П.» в полабской традиции, и из четырёх (восьми)-членной структуры святилища П. на Перыни под Новгородом (название святилища из слав. *Peruni, древнее соответствие готск. fairguni, «скала», др.-исл. Fiorgyn, Фьёргюн, мать громовержца Тора). Согласно древнерусскому источнику «Перунов много» (Перунъ есть многъ), что относилось к наличию нескольких географических и сезонных ипостасей П., каждая из которых в мифологии балтийских славян, по-видимому, нашла продолжение в самостоятельном божестве, воплощающем лишь одну из ипостасей П. (ср. Прове). В пантеоне Киевской Руси П. почитался как высший бог, что видно и по его месту в списках богов.

Лит.: Иванов В. В., К этимологии балтийского и славянского названий бога грома, в сб.: Вопросы славянского языкознания, в. 3, М., 1958; Иванов В. В., Топоров В. Н., Исследования в области славянских древностей, М., 1974 (лит.); их же, Инвариант и трансформации в мифологических и фольклорных текстах, в кн.: Типологические исследования по фольклору, М., 1975; ФилиповиИ М., Трагови Перу нова культа код Jужних словена, в сб.: Гласник Земальског музeja у Capajeвy. Нова сериjа, t. 3, Сараjeво, 1948; Kupiszewski W., Wegienek-Januszewska, Slownictwo Warmii i Mazur, Astronomia ludowa, miary czasu i meteorologia, Wroclaw, 1959; его же, Stownictwo meteorologiczne w gwarach i historii jezyka polskiego, Wrocfaw, 1969; Pisani V., Slavische Miszellen, в кн.: For R. Jakobson, P. — The Hague, 1956; Gieysztor Б., Sprawca Piorunуw w mitologii ciowianskiej, в кн.: Ars historica, Poznan, 1976. В. В. Иванов, В. Н. Топоров.