§ 7. Важнейшие социальные группировки и линии социального расслоения населения

Критерии социального могущества групп

Из предыдущего следует, что всякое население, засе­ляющее ту или иную территорию, не представляет собой однородную, «серую» массу, члены которой одинаково крепко связаны друг с другом, а распадается на множест­во коллективных единств. Как правильно говорит Bentley, «само общество представляет не что иное, как комплекс групп, из которых оно состоит» и реально «является лишь массой людей и ничем больше» .

Подобно слюде, легко расслаивающейся на ряд пла­стов, и население расслаивается на множество слоев или

¹⁴ См., напр.: П. И. Новгородцев. Об общественном идеале. М., 1917; И. Гессеп. Искания обществ, идеала. П., 1919.

Bentley. The process of government. 1908, 222.

47

46

социальных групп, с тем различием от слюды, что слои здесь идут не только горизонтально, но и вертикально, и во всех других направлениях, пересекаясь, скрещиваясь и пронизывая друг друга.

Обратной стороной этого явления служит тот факт, что каждый человеческий атом оказывается членом, «абонентом», не только одного, а множества социальных групп.

Констатируя эту сложность строения населения, те­перь спросим себя: нельзя ли эту чрезвычайно численную множественность социальных групп, на которые распада­ется население, свести к небольшому числу главнейших коллективных единств? Нельзя ли из неограниченного мно­жества последних выделить основные?

Мы видели, что линии социального расслоения на коллективные единства чрезвычайно многочисленны и образуют в своей совокупности пестрое и сложнейшее кружево. Изучать все эти мельчайшие и многочисленные линии расслоения — нет возможности. Социолог пока что не может составить детальнейшей социологической кар­ты, которая указывала бы линии всех коллективных единств, на которые распадается население, начиная от таких коллективов, как «кружок любителей фотографии» и кончая государственными или классовыми группами. При данном состоянии науки необходимо упрощение и экономия сил. Немалым шагом вперед, по сравнению с концепциями старой социологии, будет, если социолог попытается указать важнейшие социальные группы, на которые расслаивается население. Ценным приобретени­ем науки будет, если ему удастся составить социологичес­кую карту строения населения, указывающую хотя бы только «губернские и уездные» линии расслоения населе­ния, без указания сел и деревень. Короче, перед нами стоит задача выделения важнейших групп, на которые расслаивается население.

Попытаемся решить ее. Какие группы из множества коллективов, на которые распадается население, наибо­лее важны, это зависит от критерия важности. Наш ответ на этот вопрос предрешен всем предыдущим: раз мы изучаем реальные коллективные единства, раз мы стре­мимся познать функциональные и причинные отношения в социальных процессах, то, очевидно, наиболее важными для нас будут те группировки, которые наиболее могуще­ственны, которые оказывают наибольшее «давление» или влияние на ход общественных процессов и на судьбу населе-

пия вообще. Иными словами, те, которые играют зна­чительную историческую роль. Группы в других отно­шениях, быть может, очень важные, но в смысле со­циальной действенности — влияния на ход событий и су­дьбу населения — имеющие ничтожное значение, такие группы для нас совершенно не интересны. Как социаль­ная сила, они не имеют значения. Таков общий ответ на поставленный вопрос. Он суммарен и не вполне точен. Спрашивается: какие же именно группы являются наиболее могущественными? Нельзя ли указать ряд усло­вий, наличность которых служит порукой социальной могущественности группы?

Так как социальные процессы, в конечном счете, совер­шаются чрез людей, создаются их поведением, то, очевид­но, наиболее могущественными будут те коллективные единства, которые наиболее интенсивно влияют (обуслов­ливают, изменяют) на поведение людей. При прочих рав­ных условиях из двух групп более могущественной будет та, которая наиболее интенсивно обусловливает поведение равного количества людей, а из двух групп, одинаково интенсивно влияющих на поведение индивидов, более могущественной будет та, которая обусловливает поведе­ние большего числа человеческих единиц. Если представим себе две группы, из которых одна чрезвычайно слабо—-и количественно, и качественно — влияет на поведение 5.000 людей, не предопределяет его в ту или иную сторо­ну, а другая, напротив, своими действиями заставляет эти 5.000 индивидов вести себя совершенно определенно, со­вершать одни акты и воздерживаться от других, то, очевидно, вторая группа является «фокусом сил» более могущественных, чем первая. Ее давление на ход обще­ственных процессов будет более значительно, чем давле­ние первой. Если предположим, далее, две группы, одина­ково интенсивно влияющие на поведение людей, но с тем различием, что первая обусловливает поведение 50 человек, а вторая — поведение 50.000, то, очевидно, со­циальная роль их будет далеко не равной. Так, банда разбойников, состоящая из 50 индивидов, может чре­звычайно интенсивно обусловливать поведение своих членов. Но, в силу того, что она немногочисленна, ввиду того, что она является unicum'oM, общее влияние ее на судьбу населения и на ход истории будет бесконечно меньшим по сравнению с влиянием, скажем, такой же банды разбойников, так же сильно влияющей на поведе­ние своих членов, но состоящей из 50.000 членов.

48

49

Сказанное означает, что конкретно могущество каж­дой группы может быть определяемо в двух плоскостях: 1) в сфере обусловливания ею поведения своих членов, ее «абонентов», и 2) в сфере обусловливания поведения дру­гих индивидов, не являющихся ее участниками. Чем силь­нее и продолжительнее принадлежность к определенной группе влияет на поведение, переживания и вообще судь­бу ее членов, с одной стороны, с другой, чем сильнее давление всей группы на поведение всего населения, т. е. лиц, не входящих в ее состав, или на поведение иных групп, тем, ceteris paribus, группа будет могущественнее, тем большим фокусом исторических сил она является, тем интенсивнее она обусловливает своим поведением судьбу населения и ход исторических событий вообще. Если группа интенсивно обусловливает поведение своих членов (напр., маленькая секта), но имеет ничтожное влияние на поведение других групп, т. е. населения вооб­ще, то ее социальное могущество будет ничтожным. Она явится фокусом сил, поле действия которых весьма узко. Если же принадлежность к группе предопределяет пове­дение ее членов в весьма слабой степени или не предо­пределяет вовсе, то такая группа — мнимая группа, она будет давать столь слабые токи, что они не в состоянии будут приводить в действие человеческие машины. Таким образом, общими условиями могущества социальной груп­пы служат: 1) влияние и обусловливание ею, в силу принад­лежности к числу ее членов, поведения последних; это необходимое условие для того, чтобы группа была фоку­сом сил; 2) влияние ее на поведение членов других групп, т. е. населения вообще. Без первого условия группа вооб­ще не может быть действенной. Без второго условия район влияния испускаемых ею сил будет ограниченным. Из двух групп, одинаково интенсивно обусловливающих поведение своих членов, более могущественной (ceteris paribus) будет та, объем влияния которой на другие груп­пы и на жизнь населения вообще будет значительнее качественно и количественно.

Из сказанного видно, что в основу важности группы я кладу принцип действенности функциональной связи поведения одних индивидов с поведением других.

Сделаем теперь еще один шаг. Спрашивается, какая же социальная группа является группой, имеющей наи­большее влияние на поведение других групп (их членов) и на судьбу всего населения, иными словами, на ход истории вообще?

50

Из многих условий, имеющих значение в этом от­ношении, наиболее важны следующие признаки: 1) коли­чество членов группы, 2) степень распространенности дан­ной группировки, 3) степень ее солидарности, 4) степень ее организованности и 5) имеющийся в ее распоряжении тех­нический аппарат воздействия на поведение людей. При прочих равных условиях из двух группировок, одинаково интенсивно обусловливающих поведение и переживания своих членов, более могущественной (следовательно, более сильно влияющей на поведение других группировок) будет та: 1) число членов которой больше, 2) которая наиболее распространена, 3) члены которой более солидарны, 4) которая наиболее организована и 5) обладает более совершенным техническим аппаратом.

Дадим необходимые комментарии. Если мы имеем две группировки, одна из которых охватывает 10 человек, а другая 1.000.000, то, при прочих равных условиях, «мо­гущество», а следовательно, и степень общественного влияния второй группировки будет гораздо значительнее, чем первой. Поведение 10 человек мало изменит ход социальных событий, поведение 1.000.000 может дать «историческое событие». Забастовка 10-ти человек прой­дет бесследно для хода общественной жизни, забастовка 1.000.000 рабочих (ceteris paribus) — «общественное собы­тие». С этой точки зрения важность маленькой секты и важность государства, одинаково интенсивно обуслов­ливающих поведение своих членов, не равны: государст­венную группировку мы должны признать более важной, ибо она охватывает и обусловливает поведение гораздо большего числа лиц, чем секта; в силу этого и влияние государственной группировки на судьбу других группи­ровок и на ход истории будет более значительным ^|6.

Перейдем к комментированию второго условия: рас­пространенности группировки. По существу это условие сводится к первому,— к численности членов данной груп­пировки. Суть дела в следующем. Может быть группа, например семья, состоящая из малого числа членов. Со­гласно сказанному, социальную важность семейной груп­пировки мы должны были бы признать незначительной. Но так как семейная группировка оказывается весьма

8 зтом смысле заслуживают полного внимания соображения Коста, касающиеся численности группы как одного из условий ее силы и могущества. См.: Coste. L'expcrience des peuples. Passim, 591—610; Les principes d'une sociologie, гл. XV.

51

распространенной, так как семей, построенных на сход­ных социально-правовых началах, оказывается множест­во, а не одна или немного, так как совокупность семейст­венных группировок охватывает огромное количество ин­дивидов, гораздо большее, чем число индивидов, охватываемое той или иной сектой или партией или даже совокупностью последних (ибо далеко не все люди вхо­дят в ту или иную партию, тогда как почти все люди являются членами той или иной семьи), то ceteris paribus, семейную группировку мы должны признать более важ­ной, т. е. сильнее обусловливающей поведение других групп и всего населения, чем группировку партийную или сектантскую. Влияния партий можно избежать. Влияние семьи обычно неизбежно. Не все люди входят в ту или иную партию. Почти все люди состоят членами семьи. В партийную «переделку» индивид поступает взрослым. В семейную — с момента рождения; здесь он формирует­ся, получает сознательную или бессознательную обра­ботку (воспитание, обусловливающее на всю жизнь его вкусы, убеждения, симпатии, словом — поведение и пере­живания индивида). Влияние каждой отдельной семьи на поведение и судьбы других коллективных единств незна­чительно, но влияние совокупности семейств, образую­щих семейную группировку,— огромно. Совокупность лиц, являющихся членами множества семейств, громад­на. Вся семейная группировка похожа на громадное вой­ско, состоящее из множества отдельных групп; хотя в этом войске нет главнокомандующего и единого штаба, но, тем не менее, оно в ряде случаев, когда задеваются семейные интересы, в силу сходства организации, дей­ствует солидарно и однообразно. Все группы защищают­ся против общего врага или солидарно отражают нападе­ние несемейных групп на семейный институт. Как видно из сказанного, распространенность семейной группиров­ки, в конечном счете, есть иное выражение ее числен­ности. Условие распространенности группировки сводит­ся к первому условию, к условию многочисленности чле­нов данной группы.

Перейдем теперь к комментированию третьего усло­вия: к солидарности. Что следует понимать под солидар­ным поведением взаимодействующих лиц — указано бы­ло выше (см. т. 1, гл. V, § антагонистическое и солидар­ное взаимодействие). Легко понять, что из двух групп, одинаковой численности и сходных во всех других от­ношениях, более сильной будет та, члены которой соли-

дарнее действуют. В группе, где члены антагонизируют друг с другом, где между их поведением постоянны кон­фликты, борьба, в такой группе силы ее членов будут сгорать в процессе внутреннего трения; они будут взаим­но уничтожать друг друга и потому не будут в состоянии оказывать значительного влияния на другие коллектив­ные единства,—на людей, находящихся вне пределов данной группы, не состоящих ее членами, т. е. на жизнь всего населения. Иначе обстоит дело в группе солидар­ной. Здесь (ceteris paribus) силы ее членов не уничтожают­ся во взаимной борьбе, а все они единодушно и со­гласованно направлены в одну сторону, к достижению общих заданий; все они дают кинетическую энергию дей­ствия, обращенного за пределы группы — на судьбу и по­ведение других групп и других людей, не являющихся ее участниками. Естественно, что влияние такой реальной солидарной совокупности на поведение и судьбы других коллективных единств будет гораздо значительнее, чем влияние такой же, но антагонистической группы. Энергия последней исчезает во внутренней борьбе, энергия первой вся направлена на борьбу с другими коллективными единствами. Сказанное делает излишними дальнейшие комментарии ¹⁷.

Перейдем к четвертому условию — к организован­ности.

В свое время было указано, что организованность (шаблонность) группы и ее солидарность — явления раз­личные. Организованное коллективное единство может быть и солидарным, и антагонистическим. И обратно, солидарные и антагонистические группы могут быть и организованными, и неорганизованными. Так, госу­дарственное коллективное единство может быть орга­низованным, в нем может существовать порядок, шаблон взаимоотношений, исполнение своих функций каждым из членов государства потому, что граждане государства солидарны, стремятся к общим целям и одинаково со­знают необходимость исполнения своих обязанностей, соблюдения порядка и правовых норм. Тот же порядок может существовать в государстве (фактически чаще

Спенсер. Осн. соц., т. II, 429 и ел. «Из двух племен или из двух больших общин, одинаковых по численности, характеру и условиям, победа будет на стороне той, в которой все способные члены соединя­ются в общем действии, а не на стороне той, в которой этого нет. Это предложение почти трюизм»,— правильно говорит Спенсер.

52

53

всего так и бывает) при наличности антагонизма между членами в силу принуждения, угроз, наказаний и насилия, производимого органами власти над непокорными гра­жданами. Нарушение организации и порядка, вытека­ющее из антагонизма, здесь депрессируется принудитель­ными мерами. Благодаря им, несмотря на внутриго­сударственные антагонизмы, государственный коллектив остается обычно организованным. То же можно сказать и о неорганизованных коллективах. Так, беспорядочная толпа может состоять из лиц, антагонизирующих друг с другом. Толпа же может состоять и из лиц, солидарных между собою, охваченных одним порывом, одним стре­млением.

Для влияния любой группировки на поведение и судь­бу других коллективов важны не только степень обуслов­ленности ею поведения своих членов, не только числен­ность (распространенность) этих последних, не только их солидарность, но и степень рациональной организованно­сти их взаимоотношений.

По целесообразности и рациональности организован­ность социальной группы может иметь различные степе­ни, начиная с спонтанной организованности, никем созна­тельно не устанавливаемой, но само собой побуждаемых к совместным действиям, направленным к достижению общих заданий (такова, напр., организованность семей­ной группировки — всех семейств,— заставляющая чле­нов множества семей одинаково реагировать без всяких директив центральной власти, каковой здесь нет), и кон­чая организованностью целеполагательной, обдуманной. Внешним симптомом этой более высокой организован­ности коллективного единства служит обычно налич­ность в нем определенных норм поведения, во-первых, во-вторых, как следствие этого явления, наличность того или иного правительственного центра, регулирующего согласно с нормами поведение членов группы и дающего директивы. Таким правительственным центром является в государственных группах — государственная власть со всеми своими агентами, в партии — центральный коми­тет, caucus, boss, machine ¹⁴* с своими подчиненными ор­ганами, в профессиональных объединениях — правление профессионального союза или центральный орган про­фессиональных синдикатов и конфедераций, в церкви — синод, патриарх, папа с подчиненными агентами, в семье — глава последней и т. д. Эти правительственные центры социальных групп играют роль руководителей

54

и агентов центральной электрической станции, обслужи­вающей множество абонентов: они дают токи, пробега­ющие по всей сети данного коллектива и «дергающие» абонентов последнего, т. е. членов данной группы.

Иными словами, общим признаком более высокой организованности того или иного коллектива служит факт распадения его членов на две группы: управляющих и управляемых. Такое распадение — общий признак ор­ганизованных групп, как длительно существующих, так и кратковременных. Если, например, группа бастующих рабочих является организованной группой, то в ней нали­цо должен быть свой правительственный центр, в виде комитета или лица, руководящих забастовкой. В против­ном случае, забастовка носит «стихийный», малооргани­зованный характер, и группа бастующих представляет группу плохо организованную.

Таков четвертый признак социальной действенности или важности коллективного единства.

Значение его, как увидим ниже, особенно резко прояв­ляется в тех коллективных единствах (напр., в расовых коллективах), которые потенциально могли бы иметь колоссальное влияние на жизнь и судьбы населения, но фактически играют гораздо более скромную роль в силу своей неорганизованности или в силу малой и нераци­ональной организации. Организованность целеполага-тельная, проявляющаяся в существовании правительст­венного центра, дает при одинаковой затрате сил больше эффекта, чем организованность спонтанная; первая более важна с точки зрения влияния группы. Однако в ряде случаев нам придется учитывать и спонтанно организо­ванные группы.

Из двух одинаково численных и солидарных коллек­тивных единств (ceteris paribus) более влиятельным будет то, которое организовано, по сравнению с тем, которое не организовано. Толпа, одинаково солидарно настроен­ная, но неорганизованная (напр., многотысячный ми­тинг), где члены действуют вразброд, где дисциплины нет, где нет разделения функций, где каждый действует как попало, где одни «рвутся в облака», другие «пятятся назад», а третьи «тянут в воду», такая толпа, несмотря на солидарное настроение, несмотря на сильное обуслов­ливание поведения своих членов, может быть легко раз­бита и побеждена гораздо меньшей, но дисциплинирован­ной, организованной толпой, в виде небольшого отряда полиции или войск, в котором организация высока, где

55

дано разделение функций, имеется общий план действий и точно выполняемый шаблон поведения каждого сол­дата или полицейского.

Н. И. Лазаревский прав, указывая на то, что власть количественно слабее народа, но сильнее его качественно, благодаря организованности своих агентов. «Король один или даже со всей армией слабее всего народа, но,— прави­льно подчеркивает он далее,-—дело в том, что король со своей армией или даже с одной полицией является силою, действующею планомерно, совместно, тогда как народ, поскольку он не повинуется властям, действует вразброд. Конечно, никакой армии не хватит для того, чтобы пода­вить отказ всего населения повиноваться правительствен­ным властям, и нет той физической силы, которая могла бы вынудить исполнение приказов властей, если бы насе­ление государства в один прекрасный день все, скопом, решило этих приказов отныне не исполнять. Но такого скопа в действительности никогда не бывает, власти ор­ганизованные, совместно, согласно действующие имеют перед собой разрозненно действующих обывателей»^!К.

Из сказанного ясно значение этого условия. При про­чих равных условиях из двух групп более важной будет та, которая более организована, т. е. члены которой об­наруживают большую согласованность поведения и единство действия. В силу сказанного социально важ­ными группировками являются только группировки, ор­ганизованные в указанном смысле слова.

Товоря об организованности, я включаю сюда и рацио­нальность последней, т. е. организованность, дающую воз­можность достигать максимум целевого эффекта при ми­нимуме сил и траты энергии. А так как подобный мак­симум эффекта требует для своей возможности коор­динации поведения на основе точного знания, то зна­чит условие рациональной организованности в скрытом виде включает в себя и условие знания, количественнную и каче­ственную величину последнего, имеющуюся в данной группе.

Отсюда следует, что, например, профессионально-классовая группировка рабочих, весьма численная, потен­циально солидарная, реальной силой становится лишь

Н. И. Лазаревский. Русск. гос. право, 14. Тот же факт в области партийной жизни подчеркивает М. Я. Острогорский, Une poignee

d'hommes suffit a faire une puissance organisation embrassant des tnilliers d'electeurs ^1S*. M. Ostrogorski. La democratic et les partis politiqucs. 1912,

56

тогда, когда между рабочими одной или близких профес­сий всего мира, сначала спонтанно (стихийные рабочие движения), потом сознательно устанавливается взаимо­действие, когда это взаимодействие становится организо­ванным рационально, т. е. когда возникает рациональная согласованность действий «пролетариев всех стран», по­является правящий центр их и т. д. Пока последнего условия нет, социальная важность данной группировки (потенциально огромная) фактически невелика ¹⁹.

Наконец, пятым условием могущества группы являет­ся технический аппарат воздействия на поведение, нахо­дящийся в ее распоряжении. Под ним я понимаю совоку-

''' Как видно из сказанного, наши критерии «социального могущества» той или иной группировки частично сходны, частично отличны от кри­териев «могущества», данных Костом в его «социометрии». Последний попытался дать объективный масштаб «могущества государств, изме­ряемый сравнением элементов населения последних». Критериями мо­гущества государств Кост берет: 1) численность населения, 2) плот­ность последнего, измеряемую отношением населения городов: (сто­лиц и городов с населением не менее 50.000) к остальной массе насе­ления. Чем более многочисленно население, тем могущество государ­ства значительнее. Чем большей является плотность (в указанном зна­чении), тем могущество больше. Последнее условие важно потому, что «полмиллиона или миллион жителей, соединенных в центре страны, мо­гут сделать больше, чем в 25—30 раз большее, но распыленное на­селение деревень». Комбинируя эти критерии, Кост сначала в «Объек­тивной социологии», а потом в «Опыте народов» дает такую сравнитель­ную таблицу могущества государств. Франция принимается за 100.

Государства	Столицы	Города с нас. 50.000	Насел, дерев. и мал. город.	Госуд. Могущество
Великобрит. Россия	145 50	281 164	76 307	155 136
Германия Франция Ам. Соедин. Штаты	66 100 69	201 100 279	133 100 138	121 100 70 или 74 и т. д.

См.: Coste. Inexperience des peuples. 1900, 602 стр. Ср.: Coste. Les principes d'une soc. obj., 172 — 174. Как было указано критиками Коста раньше (см., напр., Steinmetz. Classification des types sociaux. L'annee sociologique, т. Ill, 83 и ел.) и как мы знаем теперь (после войны), данная таблица ошибочна. (Россия, напр., по Косту оказыва­ется более могущественной, чем Соед. Штаты Америки).

Костом здесь не учтены (помимо других условий: степени куль­турности, экон. мощи страны и т. д.) ни организованность, ни степень солидарности, ни ряд других условий, которые для решения его конкретной задачи ему необходимо было учесть. Для нас, ставя­щих иные задачи и исходящих из принципа: прочих равных условий — эти препятствия отпадают и существенно важными являются только пять указанных условий.

57

пность всех тех средств, которые позволяют группе или ее агентам воздействовать на поведение других людей. К таким техническим средствам относятся: деньги, аги­тация, печать (газеты и т. п.), телеграф, телефон, транс­порт, оружие, живая сорганизованная сила людей (вой­ско) и т. п.,— с одной стороны, с другой —те знания, навыки и уменье, которые дают возможность изобретать и наиболее продуктивно использовать все эти средства²⁰. Этот технический аппарат, иными словами, сводится к совокупности проводников (См. 1-й том), которыми располагает группа для распространения «волн» своих директив и для подчинения им поведения максимума лиц. Это условие столь ясно, что не требует больших коммен­тариев. Очевидно, из двух групп, например, двух партий (при прочих равных условиях) более влиятельной будет та, которая располагает лучше поставленной печатью (листовками, газетами, брошюрами, книгами etc.), имеет в своем распоряжении телеграф, почту, автомобили, деньги, оружие, сорганизованную боевую силу, с одной стороны, с другой — более богата «техническими сила­ми», т. е. специалистами разных родов: хорошими аги­таторами, пропагандистами, ораторами, знатоками бое­вого дела, талантливыми журналистами, организатора­ми в той или иной отрасли и т. д.

Численная, солидарная, но бедная техническими сред­ствами группа, всюду (и на поле битвы, и на поле поли­тики, и в области всех форм человеческой деятельности) будет разбита группой, не более ее численной и солидар­ной, но имеющей лучший технический аппарат. Эта ис­тина теперь усвоена почти всеми политическими груп­пами, почему они и стремятся прежде всего поставить на надлежащую высоту свою технику²¹.

Из сказанного ясны критерии социальной важности группировки. Чем сильнее принадлежность к той или иной

²⁰ Bentley, правильно подчеркивая важность техники для социального могущества группы, понимает под ней: blows, bribes, allurements of one kind and another arguments also ^|6"; он более удачно, чем Кост, определяет условия могущества группы. Сила последней, по его мнению, зависит: 1) от числа членов группы, 2) от «степени интенсив­ ности интересов, дающих группе эффективность в ее деятельности при столкновении с другими группами», 3) от техники, в указанном смысле. Как видим, критерии Bentley сходны с моими, но не вполне: им не учтено условие организованности группы. См.: Bentley. The process of government. 1908, 215—217.

²¹ Такие стремления, помимо государственных и церковных групп, осо­ бенно резко бьют в глаза в современных партийных группах. «Тех-

58

\

группе обусловливает поведение ее членов, во-первых, чем сильнее вся группа влияет на поведение других групп (их членов), во-вторых, т. е. чем она организованнее, числен-нее, солидарнее и богаче техникой, тем ceteris paribus социальная роль группы в среде других групп значительнее, тем большее значение она играет в ходе социальных собы­тий и в истории человечества. Отсюда вывод: в состав важных элементарных социальных коллективов не могут войти те коллективы, которые не удовлетворяют этим условиям; т. е. коллективы, состоящие из небольшого числа членов, нераспространенные, несолидарные, не ор­ганизованные, и не обладающие техникой. Социальная роль таких группировок будет незначительной по сравне­нию с ролью и влиянием группировок, удовлетворяющих очерченным условиям. Таковы руководящие принципы, по существу своему объективные, а не субъективные, для решения (вопроса о) социальной важности той или иной группировки индивидов в коллективные единства.

Пользуясь ими, перейдем к выделению наиболее важ­ных социальных группировок.

Легко понять, что конкретно последние будут разными для разных времен и народов. Наиболее действенные (с указанной точки зрения) группировки в современной культурной человеческой среде иные, чем в среде зулусов, ашантиев или корейцев²². Дать конкретную классифика­цию группировок, приложимую ко всем временам и на­родам, задача безнадежная и по природе своей невыпол­нимая. Общим здесь является лишь указанный принцип важности группировки, а какие группировки, на основа­нии этого принципа, будут наиболее важными в древнем Риме или Греции, в кастовой Индии или в Англии 16 в., в арабском Халифате или в современной Америке,— это quaestio facti ^I8\ В каждом данном случае аналитик-со­циолог, пользуясь очерченными руководящими принци­пами, должен сделать фактическое исследование изуча­емой человеческой среды.

ника», «machine» для современных партий — основное условие их успеха. См.: Острогорский. Op. cit. Passim. У нас интересный матери-^ ад в этом отношении дает «техника» коммунистов ^п*. Giddings ошибается, утверждая, что группировки лиц сходных по воззрениям и морали были и остаются наиболее важными. В одни эпохи моральное и ментальное сходство играет большую роль, в дру­гие—сходства по расе, профессии и т. п. имеет несравненно большее значение, чем сходство первого рода. См.: Giddings. The Elements of soc, 4—5.

59