Ist.Vostora_6 / Том 4. Восток в Новое время. Кн.2

Турецкие войска потерпели ряд крупных поражений в сражениях с болгарскими, сербскими и греческими соединениями. Союзники двигались на Стамбул, болгарские части были остановлены только у Чатылджи. Сотни тысяч людей покидали районы боев. 3 ноября 1912г. Порта попросила державы о посредничестве при заключении мира. Переговоры длились долго и были для султанского правительства очень трудными. Державы и страны-победительницы требовали ряда уступок, в частности предоставления автономии Албании и ликвидации турецкого владычества на островах в Эгейском море. Эти предложения турецкая делегация на мирной конференции в Лондоне отклонила. Однако 22 января правительство Кямиль-паши, уступая нажиму держав, согласилось передать Болгарии Эдирне (Адрианополь).

Такое развитие событий вызвало бурные протесты в столице и провинциях. Ситуация немедленно была использована комитетом «Единение и прогресс» для осуществления нового государственного переворота. 23 января 1913 г. около двухсот офицеров-младотурок во главе с лидерами младотурокиттихадистов Энвер-беем и Талаат-беем окружили здание Высокой Порты, ворвались в зал, где шло заседание кабинета, убили военного министра, арестовали великого везира, шейх-уль-ислама, министра внутренних дел и министра финансов. По требованию путчистов великий везир Кямиль-паша немедленно подал в отставку. Было сформировано новое правительство, целиком состоявшее из младотурок.

Захватив власть, младотурки сделали попытку добиться успеха в военных действиях против Болгарии, но обеспечить военный перевес в свою пользу они не смогли. В результате Порта вынуждена была пойти на подписание в мае 1913г. Лондонского мира, по которому почти все европейские территории Османской империи оказались разделенными между странами-победительницами. Албания стала самостоятельным княжеством. После подписания Лондонского мира на Балканах не воцарился мир, ибо бывшие страны-союзницы вскоре начали новую — вторую балканскую — войну, стремясь переделить возвращенные в войне с Османской империей земли. Эта ситуация позволила младотуркам восстановить власть Турции над Эдирне.

Между тем оппозиция младотуркам внутри страны продолжала оставаться весьма серьезной. Дело дошло до организованного итиляфистами покушения на великого везира— ставленника младотурок Махмуда Шевкет-пашу. Он был убит 11 июня 1913 г. в своем автомобиле на пути в резиденцию правительства. Это убийство позволило младотуркам начать кампанию кровавого террора против своих политических противников. Они объявили вне закона все политиче-

330

ские партии. Около трехсот деятелей оппозиционных партий и групп были сосланы в Синопскую крепость.

С конца 1913г. все бразды правления были сконцентрированы в руках трех видных деятелей младотурецкой партии— Энвера, Талаата и Джемаля, составивших триумвират, фактически правивший страной.

Энвер, ставший военным министром и практически главой триумвирата, ориентировался исключительно на Германию. При нем немецкая военная миссия генерала Лимана фон Сандерса установила полный контроль над султанской армией и военным ведомством. Правительство Вильгельма II вынашивало в ту пору планы создания «Великого германского рейха», которые предусматривали и контроль над Османской империей.

Диктатура триумвирата принесла стране дальнейшее ухудшение ее экономического положения. В период младотурецкого правления резко возросла экономическая зависимость страны от империалистических держав. За период с 1909 по 1914г. Османская империя прибегла к внешним займам, общая сумма которых превышала сумму аналогичных займов за 20 лет, предшествовавших революции 1908г. Сохранялся огромный дефицит государственного бюджета и баланса внешней торговли. Младотурки не сумели разрешить ни одну из серьезных экономических проблем страны. Засилье иностранного капитала, крайняя нестабильность внутриполитической ситуации, произвол младотурецкой диктатуры тормозили развитие сельского хозяйства, торговли и промышленности.

Глава 3

АРАБСКИЕ СТРАНЫ В ПЕРИОД ПРОБУЖДЕНИЯ АЗИИ

ЕГИПЕТ В УСЛОВИЯХ АНГЛИЙСКОЙ ОККУПАЦИИ Английская оккупация нарушила естественно-исторический процесс развития Египта. Становление

капитализма не было прервано, однако его развитие пошло по пути, характерному для большинства стран Азии и Африки. Экономика страны была полностью поставлена в зависимость от иностранного, и прежде всего английского, капитала. Египет превратился в страну монокультуры хлопка, рынок для продукции Ланкашира.

В период с 1888 по 1914 г. иностранный капитал почти полностью подчинил себе сферы торговли, промышленности и обслуживания. Капитал акционерных обществ (исключая активы морской компании Суэцкого канала) составлял в 1907 г. 86,7 млн. ф. ст., спустя семь лет он уже равнялся 116

млн. Из 85 крупнейших компаний по экспорту хлопка только одна являлась египетской.

Пик иностранных капиталовложений падает на 1890-е — 1907 г. Наибольшей активностью отличались английский, французский и бельгийский капиталы. Именно в этот период возникли многочисленные компании — земельные, строительные, транспортные, промышленные и коммерческие. Вместе с тем значительная доля капитала (29 млн. на 1914г.) принадлежала также местной инонациональной, или компрадорской, буржуазии, среди которой наиболее известными были торговые и банкирские дома братьев Карвер, Меначе, Суарес и проч., что свидетельствует о той исключительной роли, которую играли в социально-экономической жизни Египта рассматриваемого периода представители местных меньшинств — греки, итальянцы, евреи и другие, ранее эмигрировавшие в Египет. К ним же примыкала большая часть ливанско-сирийских эмигрантов, пользовавшихся протекцией европейских держав. В 18 80-х годах они оформились в небольшие культурно-политические островки со своими школами, газетами и клубами.

Естественно, европейцы, проживавшие в Египте, не были однородны по своему социальному составу; тем не менее все они принадлежали к наиболее привилегированной части египетского общества. В 1897 г. их численность возросла до 112 574 человек.

Помимо того что иностранцы занимали доминирующее положение в различных сферах предпринимательской деятельности, они (всего 6021 человек) владели седьмой частью обрабатываемой земли, т.е. 655 226 федданами, по данным на 1907г. Из приблизительно 8 тыс. инженеров, архитекторов, адвокатов, клерков, фармацевтов, ветеринаров и врачей-терапевтов, насчитывавшихся в 1907г., половину составляли специалисты иностранного происхождения.

332

Только небольшая группа крупных египетских торговцев смогла выжить в крайне неблагоприятных условиях иностранного экономического и политического господства — торговые дома Аккадов, Мувайлихи, Мадкуров и Сийюфи. Некоторые из них в 1881-1882 гг. представляли Каир и Александрию в Палате депутатов. Вплоть до Первой мировой войны богатые египтяне (в основном помещики и торговая буржуазия) использовали свои накопления для покупки земельных участков и строительства домов в городе. Только в отдельных случаях они вкладывали капитал в промышленную сферу, и прежде всего в строительство небольших хлопкоочистительных (около 40 в начале XX в.) и сахарных заводов, маслобоен, кожевенных мастерских и т.д. Еще реже египетский капитал прибегал к приобретению акций иностранных компаний и предприятий, принадлежащих, как правило, компрадорской инонациональной буржуазии. Иностранные банки (в 1914г. их насчитывалось девять) категорически отказывались финансировать египетских предпринимателей. Засилье иностранного капитала подталкивало последних к известной консолидации.

Накануне Первой мировой войны национальной торговой буржуазии удалось создать Египетскую торговую палату, имевшую свои представительства в различных провинциальных городах. Во главе исполнительного комитета торговой палаты стоял будущий основатель национального банка «Мыср» Талаат Харб.

Из всех классов и групп египетского общества наиболее удачно к экономической конъюнктуре капитализма колониального типа приспособились помещики. Особенно большие прибыли им приносил хлопковый бум.

Несмотря на известную общность интересов крупных землевладельцев и компрадорской буржуазии, между ними существовали определенные противоречия. Дело в том, что в то время как представители местных иностранных меньшинств, находившиеся под защитой капитуляционных привилегий, были освобождены от уплаты налогов, собственно египетские имущие классы испытывали определенную тяжесть налогового бремени. Особенно сильно свое зависимое положение египетские помещики ощутили в период мирового экономического кризиса 1907г., когда кредитные банки потребовали от них срочно погасить имевшуюся задолженность.

Важным явлением в расстановке социальных сил внутри египетского общества стало постепенное выдвижение на передний план мелкой буржуазии. Она была исключительно многослойна, представляя собой конгломерат различных социальных групп: «старых», традиционных слоев общества — ремесленников, базарных торговцев, низшего духовенства, и «новых» — части европеизированной интеллигенции, мелких служащих и др. Эту многочисленную мелкобуржуазную прослойку объединяла с городскими средними слоями известная общность социальной психологии, отрицательное отношение, а то и плохо скрытая ненависть к иностранцам, компрадорской буржуазии и земельной аристократии. Ввоз иностранных фабричных изделий губительным образом сказывался на развитии местной промышленности и ремесел.

К началу XX в. большинство крестьян превратились во владельцев крохотных участков площадью менее одного феддана, пополнив многочисленную армию кабальных арендаторов и сельскохозяйственных рабочих, которые стали основными фигурами египетского землевладения. По данным переписи 1907г., из

333

2204 тыс. человек, занятых в сельском хозяйстве, арендаторы составляли 908 тыс., а сельскохозяйственные рабочие — 808 тыс. Численный рост сельскохозяйственных рабочих наблюдался и в последующие годы, достигнув в 1917г. 1200 тыс. В условиях экономической и политической зависимости разорявшиеся крестьяне практически не имели возможности превратиться в подлинно сельскохозяйственный пролетариат. С другой стороны, «европейский» сектор экономики был не настолько развит, чтобы способствовать оттоку рабочих рук из деревни в город. В результате земельный голод крестьян, скрытая безработица и аграрное перенаселение при сохранении самых варварских полуфеодальных методов эксплуатации на долгое время сковали развитие производительных сил, непосредственно обусловили нищенское существование большей части египетского населения.

Колониальные власти не благоприятствовали духовному развитию египетского общества. Правительственные ассигнования на нужды просвещения составляли в 1882-1890 гг. мизерную сумму— 82-89 тыс. ег. ф., хотя и чуть большую, чем в 1875 г. (75 тыс. ег. ф.). По уровню элементарной грамотности Египет был отброшен на уровень 60-х годов ХГХ в., многие ранее созданные учебные заведения были закрыты. Среднее и в особенности высшее образование было привилегией высших слоев египетского общества. Впрочем, постепенно проявилась тенденция количественного роста интеллигенции за счет выходцев из средних слоев и мелкобуржуазной среды.

Наблюдалась устойчивая тенденция роста численности городского рабочего класса. В 1907г. он составлял почти 130 тыс. Правда, число рабочих, трудившихся на фабричных предприятиях, не превышало в начале XX в. 40-45 тыс. Низкая заработная плата и длинный рабочий день (до 17 часов в сутки)— вот наиболее отличительные признаки капиталистической эксплуатации египетских рабочих. Рабочие-иностранцы находились в значительно лучшем положении.

Подавив антиколониальное восстание Ораби-паши, Англия установила в Египте режим «временной» оккупации. В политической жизни страны наступило относительное затишье.

Вплоть до начала 1890-х годов внутренней оппозиции колониальному режиму не существовало. Лидеры орабистского движения были арестованы и осуждены или высланы за пределы Египта. Национальную армию англичане предельно сократили (до 10 тыс.), высшие офицерские посты в армии и полиции заняли англичане. Армия надолго перестала быть фактором политической жизни.

Этой общей оценки не меняет образование весной 1883 г. тайного патриотического «Общества отмщения» с целью подготовки вооруженного выступления против английских оккупантов. Оно скорее являлось последним и в общем-то незначительным отзвуком восстания Ораби-паши, нежели провозвестником нового этапа антиколониальной борьбы.

Признаки оживления в национальном движении стали заметны лишь в 1890-х годах. К этому времени среди египетской интеллигенции, общественных и религиозных деятелей уже обозначались два противоположных течения, которые можно определить как западническое и исламофильское. Западники, сотрудничавшие с режимом Кромера, ратовали за преобразование Египта по европейскому образцу. Исламофилы отстаивали жизненность ислама как религиозно-социальной системы, выступали с критикой колониализма и стояли за самобытный путь развития Египта.

334

Оба лагеря были пестры и многослойны как в социальном, так и в национальном отношении. В особенности это относится к западникам. Вокруг газет «аль-Ахрам» («Пирамиды»), «аль-Муктатаф» («Сборник») и «аль-Мукаттам» (название горы возле Каира) группировались христианские писатели и журналисты ливано-сирийского происхождения, выступавшие за полную «европеизацию» египетского общества и безусловное присутствие в стране английских колонизаторов. Для них этот режим был альтернативой султанской деспотической власти, против которой они боролись, пользуясь благосклонным отношением англичан.

Вторую группу составляли западники более умеренного толка во главе с Мухаммедом Абдо. В нее входили собственно египетские либералы, которые, выражая взгляды египетской национальной буржуазии, мусульманской интеллигенции и либерально настроенной аристократии, надеялись, что англичане помогут превратить Египет в современное государство. Под влиянием религиозно-обновлен- ческих идей Абдо находились известные общественно-политические деятели Египта — Фатхи Заглул, Саад Заглул, Ахмед Лютфи ас-Сайид, Касим Амин и др.

В еще большей степени были разобщены исламофилы, хотя их объединяло нетерпимое отношение к колониальному режиму. Начало исламофильству как идейному и политическому течению, тесно смыкавшемуся с панисламизмом, было положено Джемаль ад-Дином аль-Афгани и, как ни парадоксально, упоминавшимся выше Мухаммедом Абдо. В 1884г. они основали в Париже панисламистскую газету «Неразрывная связь» («аль-Урва аль-вуска»), со страниц которой они призывали возвратиться к первоначальной чистоте ислама, в котором видели силу, способную обеспечить «неразрывную связь» между мусульманскими народами и сплотить их на борьбу против европейских

Вслед за газетой «аль-Муайид» вывода английских оккупационных войск потребовала газета «альУстаз» («Наставник»), основанная в 1892 г. Абдаллахом Надимом, который был амнистирован по указу хедива. Надим выступил с призывом к национальному единству мусульман, коптов и иудеев. У Абдаллаха На-дима лозунг «Египет для египтян» вновь обретает свое первоначальное значение. Глубокий патриотизм Надима оказал сильное влияние на будущего вождя антиколониального движения — Мустафу Камиля.

Летом 1893 г. Аббас Хильми II посетил турецкого султана в надежде найти у него поддержку своей позиции в противоборстве с Кромером. Одновременно Стамбул посетила делегация каирских улемов и вручила Абдул-Хамиду II петицию с просьбой избавить Египет от английского ярма. И хедив и делегация вернулись, так и не получив явной поддержки.

Англофобские настроения хедива не могли не передаться представителям феодально-помещичьего класса — крупным египетским помещикам. Их недовольство, хотя и робкое, с позиции лояльного сотрудничества с оккупационными властями имело свой выход в форме квазипредставительных органов— Генеральной ассамблеи и Консультативного собрания, созданных колонизаторами в соответствии с «конституцией» лорда Дафферина 1883 г.

Но не только крупные газеты или хедивский двор были центром формирования действовавших в 1890- е годы политических группировок. Ими по праву можно считать клубы, или салоны, высшего каирского общества, через которые прошли видные политические деятели и лидеры национальноосвободительного движения. Современникам было известно несколько таких салонов. Наибольшей популярностью пользовался политический салон принцессы Назли Фадиль, некогда симпатизировавшей антиколониальному восстанию Ораби-паши. У нее собирались представители реформаторской школы Мухаммеда Абдо («партия имама»). Среди участников были Саад Заглул, Амин Касим и др.

В салоне Али Мубарака, известного политического деятеля, западника и либерала, бывшего в свое время посредником между Ораби-пашой и хедивом Тау-фиком, частым гостем был студент юридического колледжа Мустафа Камиль. Оба салона были близки по духу и политической ориентации. Здесь собирались западники, далекие от исламофильства и проосманских настроений. Что же касается салона Рияд-паши, то над ним витал дух исламофильства. В доме бывшего друга англичан, словно по иронии судьбы, собирались улемы, консервативно настроенные, но враждебно относившиеся к оккупационным властям представители мусульманской интеллигенции. Именно в этом салоне впервые объявился шейх Али Юсеф.

Оппозиционно настроенные элементы, происходившие в основном из среднего городского класса, в 1890-е годы стали на путь создания тайных патриотических обществ, кружков и формирований. Одним из лидеров в этом движении стал молодой юрист Мустафа Камиль, последователь известного просветителя Али Мубарака, сильное влияние на формирование антиколониального мировоззрения которого оказал Абдаллах Надим. В 1894 г. Мустафа Камиль примкнул к тайному обществу, которое было создано в 1893 г. участником антиколониаль-

337

ного восстания Латифом Салимом и в память о революционных событиях 1879-1882 гг. названо «Национальной партией».

Постепенно вокруг Мустафы Камиля сложилась группа патриотически настроенной молодежи. Ее деятельность почти сразу попала в поле зрения хедив-ского двора. Аббас Хильми И, всячески поощрявший антианглийские настроения, не преминул воспользоваться случаем и в своих целях поддерживал молодых патриотов. В свою очередь, Мустафа Камиль понимал, что достижение главной цели — независимости Египта — вряд ли возможно без союза с хедивом и султанской Портой. Он также рассчитывал на поддержку египетского антианглийского движения Францией.

При покровительстве хедива Мустафа Камиль создает не позже 1895 г. тайную организацию под названием «Общество национального возрождения», в состав которого наряду с молодыми патриотами вошли представители хедивско-го двора и правительственные чиновники. В 1896 г. членом общества стал будущий крупный общественно-политический деятель умеренно-либеральной Партии народа Ахмед Лютфи ас-Сайид. Группировавшаяся вокруг Мустафы Камиля патриотически настроенная молодежь (Мухаммед Фарид, Мухаммед Осман, Ла-биб Мухаррем, Сайд аш-Шими) приняла решение о преобразовании общества в Национальную партию. Однако оно как было, так и осталось тайной организацией, которая контролировалась хедивом.

Первоначально деятельность группы Камиля сводилась к патриотическим выступлениям в прессе, пропагандистским вояжам в Европу и настойчивым, но безнадежно наивным обращениям за помощью к правящим кругам Франции, Германии и других стран. Но англо-французское соглашение 1904г. о разделе «сфер влияния» в Северной Африке подорвало их веру в получение поддержки извне. Мустафе Камилю не удалось установить контакты с французскими официальными кругами, но его идеи нашли отклик в среде прогрессивной французской общественности, симпатизировавшей

младоегиптянам, как называли в то время молодых египетских патриотов. Решающую роль здесь сыграла известная французская писательница и журналистка Жюльета Адам. В 1900 г. Мустафа Камиль начал издавать газету «аль-Лива», пользовавшуюся огромной популярностью среди учащейся молодежи и разночинной интеллигенции. Он регулярно выезжает в столицы европейских держав, публикует там статьи и памфлеты, выступает с речами перед европейской аудиторией, призывая европейцев поддержать идею эвакуации английских войск из Египта, убеждая их в стремлении египтян к усвоению основ западноевропейской цивилизации, доказывая, что Египет готов к самоуправлению. ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОДЪЕМ 1906-1910 гг. В ЕГИПТЕ Относительное затишье в национальном движении было взорвано столкновением между Турцией и

Англией из-за Синайского полуострова (инцидент Таба) и деншавайскими событиями 1906 г. Как известно, султанский фирман 1841 г. специально оговаривал принадлежность Синая Египту. Однако в фирмане 1892 г. эта территория не была упомяну-

338

та, что не без оснований расценивалось англичанами как намерение оторвать Синайский полуостров от Египта. В начале XX в. внимание к Синаю возросло еще больше в связи с проектом строительства Хиджазской железной дороги. В январе 1906 г. Турция захватила местечко Таба, расположенное близ порта Акаба, и объявила о присоединении Синая к Хиджазу. И только решительное вмешательство Англии заставило Турцию вывести свои войска из Табы.

Инцидент в Табе дал новый импульс росту исламофильских настроений. Во время ожидаемого ответа Порты на английский ультиматум по Каиру прошли слухи о будто бы готовившейся во всем Египте резне христиан. В своем отношении к англо-турецкому столкновению египетские националисты разделились на два неравнозначных лагеря.

Проосманское направление возглавил Мустафа Камиль. В статьях, опубликованных в «аль-Лива» весной 1906 г., он безоговорочно защищал права турецкого султана на Синайский полуостров. Именно в это время стал особенно заметным панисламистский оттенок в его высказываниях. Позицию лидера египетских националистов поддержала по существу вся египетская (не проанглийская) пресса.

На волне исламофильских настроений Камиль призвал учащуюся молодежь в знак протеста объявить забастовку. В феврале 1906 г. произошла первая в истории Египта забастовка студентов. Призыву Камиля вняли учащиеся юридического колледжа.

Иную позицию во время инцидента в Табе заняли «образованные классы» — либерально настроенные помещики, представители европеизированной интеллигенции, западники. Они не поддержали турецкого султана. Им были чужды про-османские исламофильские настроения младоегиптян.

Еще большее влияние на внутриполитическую обстановку в стране оказали деншавайские события, когда крестьяне деревни Деншавай, защищая свою честь и достоинство, избили группу распоясавшихся английских офицеров. Это были те самые египетские феллахи, которые никогда не воспринимались колонизаторами в качестве силы, способной к сопротивлению. Приговор колониального суда, на котором председательствовал египтянин Бутрос Гали, был суров. Четверых деншавайцев казнили, остальных приговорили к пожизненному заключению.

Столь бесчеловечный приговор вызвал компанию бурного протеста, привел в состояние крайнего возбуждения различные круги египетского общества. В еще большей степени активизировались мелкобуржуазные элементы во главе с Муста-фой Камилем. Дыхание революционных событий, получивших название «Пробуждение Азии», непосредственно отразилось на характере и содержании его политической деятельности. Под влиянием конституционных экспериментов в России, Персии и Турции он потребовал со страниц своей газеты введения конституции как гарантии процветания и независимости Египта. Многие египетские патриоты восприняли его агитацию как открытый призыв к революционному действию.

В условиях подъема антиколониального движения в нем самом происходили качественные изменения. Различные оппозиционные группировки стали организовываться в политические партии. На протяжении одного только 1907 года официально объявили о своем существовании ряд организаций. 22 октября 1907 г. на всеобщей конференции Мустафа Камиль провозгласил создание уже фактически существовавшей Национальной партии. В сдержанном

339

тоне он изложил программу (предоставление Египту независимости под эгидой турецкого султана), сделав акцент на внутренних делах и социальных реформах, чего как раз и не хватало в его предыдущих многочисленных речах, заявлениях и публикациях. На конференции Мустафа Камиль, уже безнадежно больной, был избран пожизненным председателем партии.

Провозглашению Национальной партии предшествовало создание еще двух политических организаций: Партии реформы на конституционной основе (апрель 1907 г.) и Партии народа (октябрь

1907 г.).

Партия реформы, которую возглавлял Али Юсеф, объединяла представителей чиновничьей

бюрократии и всецело ориентировалась на хедива. В период политики «Согласия» с англичанами хедив использовал ее с тем, чтобы не допустить опасного для него сближения между Национальной партией и Партией народа.

Что же касается Партии народа, то, несмотря на малочисленность, эта умеренно-либеральная партия стала заметным явлением в политической жизни страны. Ее ядро составили представители той части либеральной интеллигенции, которая восточному деспотизму хедива предпочитала европейскую цивилизацию и мирилась тем самым с фактом оккупации. Среди членов и сторонников партии были братья Саад и Фатхи Заглул, Абд аль-Азиз Фахми, Талаат Харб, Али Шаа-рави, Мухаммед Махмуд, Хамад аль-Басил, которые позже возглавят крупнейшую буржуазно-помещичью партию дореволюционного Египта — Вафд.

Помимо Национальной партии, Партии народа и Партии реформы на протяжении нескольких лет в Египте конституировалось еще несколько политических формирований, которые официально провозгласили себя партиями, однако именно эти три дают представление об основном раскладе политических сил в египетском обществе накануне Первой мировой войны.

ОСМАНСКАЯ СИРИЯ ОТ МЛАДОТУРЕЦКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

ДО НАЧАЛА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

(1908-1914)

Сообщения о восстановлении османской конституции в июле 1908 г. были встречены в крупных городах Сирии с энтузиазмом и надеждой. Митинги и манифестации, организованные перешедшими на легальное положение местными младотурецкими комитетами, прошли в Халебе, Дамаске, Бейруте, Иерусалиме. Правда, для подавляющего большинства населения сущность переворота 23 июля 1908 г. оставалась непонятной, а для многих неизвестной была даже та руководящая роль, которую сыграл в событиях комитет «Единение и прогресс». На местах изменение политической системы страны сопровождалось чисткой аппарата администрации. Представители арабских кланов, пользовавшиеся особым расположением Абдул-Хамида II, в своем большинстве лишились выгодных постов и должностей.

Недолгий период «революционной весны» (1908-1909) был ознаменован в османской Сирии формированием новой политической культуры: в условиях

340

временной ликвидации цензуры были учреждены десятки новых газет и журналов общественнополитической направленности, созданы первые легальные арабские патриотические организации, обычной практикой стали массовые митинги и политические диспуты. Однако вскоре стало ясно, что перемены носят весьма ограниченный характер. Устранив от власти своих политических противников из числа сторонников султана, младотурки фактически оставили без изменения методы провинциального управления. Более того, в предвоенный период полномочия вали провинций, полностью подконтрольных комитету «Единение и прогресс», даже постепенно расширились в ущерб полномочиям меджлисов. Избирательная система была поставлена полностью на службу новой правящей элите. Нужных кандидатов нередко просто назначали. Как и при прежнем султане, новые младотурецкие правители империи стремились опираться на консервативно настроенную крупную землевладельческую знать, подконтрольное чиновничество и улемов. Стремление сохранить свои экономические позиции и авторитет толкало сирийскую провинциальную знать к выражению полной лояльности новому младотурецкому режиму, подобно тому, как они это делали по отношению к самовластному султану Абдул-Хамиду.

Лишь часть горожан Сирии находилась под влиянием либеральной и патриотической арабской печати. Для большинства же, особенно для сельских жителей, оторванных от общественной жизни города, идеи конституционных свобод и «национальный вопрос» оставались пустым звуком. Имевшие место в 1910г. массовые выступления крестьян и бедуинов в труднодоступной горной области Джебель-эд- Друз и в санджаке эль-Керак носили традиционный характер реакции на воинские наборы, разоружение и упорядочение сбора налогов. Эпизодическими и разрозненными были первые забастовки в городах. В то же время некоторые из них, как, например, стачка рабочих-текстильщиков в Халебе осенью 1913 г., становились предметом дискуссий в местной прессе, приобретая тем самым общественно-политический резонанс.

Формирование новой политической культуры было наиболее ощутимо в среде молодой сирийской интеллигенции, ряд представителей которой получили образование не только у себя на родине, но и в Стамбуле и Западной Европе. Именно выходцы из Сирии (в их числе Абд аль-Керим Кассем альХалиль, Сей-фаддин аль-Хатыб, Абд аль-Хамид аз-Захрави) составили большинство активистов образованного в 1909 г. в Стамбуле Литературного клуба, явившегося первой легальной общественнополитической организацией, стоящей на позициях арабского патриотизма. В дальнейшем сирийцы будут преобладать в таких видных национальных политических организациях, как «Молодая Аравия» (образована в 1911 г. в Париже, ее руководителями были Ауни Абд аль-Хади, Мухаммед Рустум

Хейдар, Ахмед Кадри) и Османская партия административной децентрализации (основана в 1912г., руководители: Рафик-бей аль-Азм, Шибли аш-Шмейль, Мухибадцин аль-Хатыб). На протяжении ряда лет сирийские арабские националисты безуспешно пытались достичь компромисса с правящей младоту-рецкой верхушкой, отстаивая идею единства арабских подданных империи и предлагая свою программу административных преобразований, в случае реализации которой Османская империя фактически должна была превратиться в двуединое турецко-арабское государство.

341

Иных взглядов придерживались члены образованной в конце 1909 г. в Горном Ливане организации ливанских христианских партикуляристов — Общества ливанского возрождения. В отличие от большинства своих политически активных соотечественников, не ставивших под сомнение территориальную целостность Османской империи и пытавшихся сочетать идеи арабского национализма и осма-низма, руководители Общества ливанского возрождения из числа марони-тов — Халиль Зейнийе, Шукри Ганем, Ризкалла Аркаш и другие, — апеллируя к идее создания «Великого Ливана», практически не скрывали своей профранцуз-ской ориентации.

Однако социально-политическая база арабских патриотов-националистов всех направлений оставалась достаточно узкой. Активисты не обладали реальными возможностями для вовлечения в свою политическую борьбу широких масс населения, для которых программные лозунги националистов оставались малопонятными, а сама деятельность патриотических организаций и партий зачастую малоизвестной. Ситуация не изменилась даже после создания в 1913г. новых центров деятельности «Молодой Аравии» и Османской партии административной децентрализации непосредственно в сирийских городах.

Вцелом предвоенные годы для Сирии были ознаменованы дальнейшим укреплением административно-политических связей вилайетов со Стамбулом и доминированием отстаиваемых правящей партией «Единение и прогресс» принципов унификации управления на основе конституционно закрепленных идей ос-манизма, при все более явном стремлении правящего режима противодействовать развитию арабского национализма.

ЕВРЕЙСКАЯ ИММИГРАЦИЯ В ПАЛЕСТИНУ И СИОНИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ Восстановление еврейской общины Палестины (ишув) после изгнания в эпоху римского владычества началось только в период Арабского халифата и продолжалось на протяжении всего периода мусульманского (арабского, а затем османского) владычества на Ближнем Востоке. Ишув этого периода формировался в основном из глубоко набожных людей, приезжавших в Святую Землю, по преданию предназначенную евреям Богом, для того чтобы посвятить себя религиозному служению. Подавляющее большинство этих евреев не занимались никаким производительным трудом, живя на благотворительные пожертвования евреев из других стран. Все попытки влиятельных еврейских

филантропов из Европы «сделать ишув продуктивным» путем внедрения и распространения ремесел, сельского хозяйства, светского и профессионального образования активно отторгались. Радикальный поворот в жизненном укладе общины относится к 1880-м годам. Он был вызван зарождением в России раннесионистского движения «Хиббат Цион» («Любовь к Сиону») и началом массового въезда в Палестину евреев, движимых не религиозными, а социально-экономическими и национально-политическими мотивами. В этот период, отмеченный в Европе ростом антисемитизма и резким ухудшением положения евреев в Российской империи, на востоке Евро-

342

пы, а также во Франции в связи с «делом Дрейфуса» (1894—1906) среди европейского еврейства начала распространяться идея национального возрождения еврейского народа в Палестине. К концу XIX в. эта идея нашла свое оформление в виде политического сионизма — движения, провозгласившего своей целью создание в Палестине еврейского национального государства. Так было положено начало «новой» еврейской иммиграции в Палестину (получившей название алия — от ивритского «подъем», «восхождение»). Всего с начала 1880-х годов и до начала Второй мировой войны насчитывается пять волн еврейской иммиграции в Палестину, две из которых пришлись на новое время

— первая алия в 1882-1903 гг. и вторая алия в 1904—1914гг. Каждая имела свои социальные и политические особенности.

Врезультате первой алии еврейское население Палестины практически удвоилось (с 25 до 50 тыс. человек). Новые иммигранты, многие из которых исповедовали — в значительной степени под влиянием русских народников — идею национального возрождения через труд на земле, положили начало развитию сети еврейских сельскохозяйственных поселений, а также современного светского образования. В этот период в Палестину приезжает, в числе прочих, Элиезер Бен-Иегуда (Перельман), посвятивший свою жизнь возрождению языка иврит как современного литературного и разговорного языка, приспособлению его словаря к нуждам повседневного общения, прессы и образования. С иммигрантами первой алии в Палестину впервые проникают носители радикальной социалистической идеологии, создававшие первые поселения-коммуны. Все это ознаменовало начало социальной,

идейно-политической и культурной революции в еврейской общине Палестины.

Новые поселенцы в Палестине попадали в непривычную для них среду — неблагоприятные почвенноклиматические условия, эпидемии местных болезней и т.п. Они не имели необходимых знаний и подготовки для ведения сельского хозяйства, страдали от катастрофической нехватки финансовых средств и, кроме того, испытывали негативное отношение со стороны местных властей и населения, в том числе и евреев «старого ишува», не желавших признавать вновь прибывших «настоящими» евреями и считавших их безбожниками. Лишь благодаря финансовой поддержке барона Э. де Ротшильда было положено начало формированию новых социально-экономических реалий в еврейской общине Палестины, в том числе развитию еврейских сельскохозяйственных поселений и системы светского и профессионального образования. Тем не менее около половины новых поселений были покинуты, в оставшихся 22-х обосновалось около 5 тыс. человек, или 20% всех иммигрантов. Остальные пополнили население еврейских кварталов крупных городов, прежде всего Иерусалима, Яффы и Хайфы.

Вторая алия, в отличие от первой, происходила уже после того, как в 1897 г. оформилась Всемирная сионистская организация (ВСО). В 1903 г. в результате дипломатических усилий ее создателя и первого председателя Теодора Герцля в Хайфе при поддержке британских властей открылся филиал Еврейского колониального треста, созданного ВСО с целью покупки земель и финансирования еврейских поселений в Палестине. Этот филиал действовал сначала под названием «Англо-палестинская компания», а затем— «Англо-палестинский банк». После младотурецкой революции ВСО смогла открыть в Яффе свое официальное отде-

343

ление. С этого времени развитие еврейской общины происходит в тесной связи с развитием организованного сионистского движения. В частности, это находит свое выражение в формировании местных ячеек и отделений сионистских политических партий и движений, на которые начинает постепенно разделяться сионистское движение. Наиболее активную деятельность в ишуве разворачивают представители левого, социалистического течения, считавшие, что решение всех социально-экономических проблем евреев возможно только путем развития коллективистских форм экономики (прежде всего в сельском хозяйстве) и создания социалистического еврейского государства. Среди иммигрантов второй алии были видные деятели социал-сионистского движения (Д.Бен-Гурион, М.Шарет и Л.Эшкол), занимавшие впоследствии высшие государственные посты в Израиле. Сионисты социалистического толка дали новый импульс развитию еврейских сельскохозяйственных поселений в Палестине. В период второй алии здесь получает широкое распространение идея «пионерства» (хе-халуц), провозглашавшего в качестве основных ценностей и путей возрождения еврейства на его исторической родине смелость, самоотверженный труд и коллективизм. Эта идея ложится в основу движения за «завоевание труда» (или «еврейский труд на еврейской земле»), т.е. за отказ от использования наемных арабских рабочих и выполнение всех работ исключительно силами самих поселенцев. Халуцианская идея находит свое выражение в развитии нового типа сельскохозяйственных поселений-коммун (киббуцев), начало которому было положено в 1909 г. созданием киббуца Дегания, а также в формировании еврейских отрядов самообороны (ха-шомер), взявших на себя охрану еврейских поселений вместо наемных охранников из числа арабов и черкесов. К началу Первой мировой войны, положившей конец второй алие, еврейское население Палестины достигало 85 тыс. человек, составляя 12% всего населения. Взаимоотношения еврейских поселенцев с арабским населением складывались довольно сложно и неоднозначно. Иммиграция евреев, сопровождавшаяся ростом капиталовложений и развитием некоторых отраслей экономики, принесла всему населению социально-экономические выгоды, в том числе новые рабочие места с относительно высокой по местным меркам заработной платой для крестьян-арендаторов, терявших свои наделы с продажей поместий арабскими землевладельцами. Зажиточные арабские феллахи могли арендовать у евреев соседних поселений современную сельскохозяйственную технику. Въезд в Палестину значительного числа евреев-врачей способствовал повышению уровня медицинского обслуживания, оказываемого также арабам. Вместе с тем происходил процесс обезземеливания арабского крестьянства. Часть арабской элиты, прежде всего интеллектуальной, среди которой активно распространялись идеи арабского национального возрождения, поддержанная арабскими торговоремесленными кругами, пострадавшими от конкуренции со стороны еврейских иммигрантов, начала активно выступать за ограничение еврейской иммиграции и активное противодействие плану создания в Палестине «еврейского национального очага», провозглашенному в 1897 г. в Базельской программе Всемирной сионистской организации. Но пока евреи оставались лишь незначительным меньшинством среди палестинского населения, антиеврейские настроения не получили ере-

344

ди арабов широкого распространения, хотя отдельные выступления арабов и стычки с еврейскими поселенцами имели место с 1890-х годов.

После младотурецкой революции 1908 г., когда начался процесс активного идейноорганизационного оформления и становления арабского национального движения, сионисты рассчитывали дипломатическим путем добиться от арабских лидеров согласия на создание еврейского национального очага на части арабских территорий. Арабские националисты, со своей стороны, рассматривали подобные притязания как незаконные и необоснованные, однако были готовы к сотрудничеству с сионистами в борьбе против османского господства. К лету 1914г. была достигнута принципиальная договоренность о проведении представительной арабо-еврейской конференции, на которой предполагалось обсудить проблемы и перспективы взаимоотношений двух народов, но созыв конференции был сорван начавшейся мировой войной.

МАРОККО В 1900-1914 гг.

Последняя треть XIX столетия в Марокко ознаменовалась усилением европейского проникновения во внутреннюю жизнь этой самобытной окраины мусульманского мира. Формальное сохранение суверенитета шерифской династии Алауитов над Дальним Магрибом не могло воспрепятствовать его постепенному превращению в полуколонию ведущих держав Запада.

В60-80-х годах XIX в. торгово-промышленные компании Испании, Португалии, Франции, Великобритании заметно расширили свои позиции на марокканском рынке. В эти годы таможенные барьеры султаната были окончательно разрушены в результате заключения неравноправных договоров с европейскими державами. Наибольших успехов на этом поприще добилась Франция, правящие круги которой считали Марокко «естественно» относящимся к зоне французских интересов в Северной Африке. Добившись права налогового и юридического иммунитета для «протеже» (марокканцев, находившихся на службе у французских резидентов), французы к концу XIX столетия создали в Дальнем Маг-рибе разветвленную сеть туземной агентуры, фактически неподвластной алауит-скому двору. Политика «открытия» Марокко нашла свое высшее выражение в Мадридской конвенции 1880г., юридически согласовавшей претензии европейских держав и США на капитуляционные права в шерифском государстве.

Вконце XIX в. беспрестанная угроза единству и суверенитету Марокко, исходившая от христианского мира, все чаще вынуждала шерифских монархов отступать от традиционной политики самоизоляции. Стремясь адаптировать страну и общество к новым условиям существования и желая организовать отпор нажиму Запада, султаны Сиди Мухаммед ибн Абд арРахман (1859-1873) и Мулай Хасан (1873-1894) провели ряд административных, военных и финансово-экономических реформ. Общая направленность их усилий напоминала идеи египетского паши Мухаммеда Али. Подобно ему, марокканские султаны стремились достичь эффективности государственного управления, упорядочить сбор налогов, усилить дисциплину в государственном аппарате.

345

Например, при Мулай Хасане 18 крупных административно-территориальных единиц (каидатов) были разделены на 330 мелких с целью ослабить амбиции их руководителей — племенных вождей и мусульманских святых-л<хра-битов.

Другим ударом по патриархальным традициям шерифского государства стали военные реформы, предусматривавшие набор новых подразделений в городах. Эти реформы сократили обычное для Марокко влияние воинственных племен (гиш) на политику двора. Обновленная часть султанского войска оснащалась по европейскому образцу— для нее закупалось вооружение, приглашались европейские инструкторы, а молодые офицеры обучались в Европе тактике, строевому, инженерному и артиллерийскому делу.

Наряду с военно-технической модернизацией Сиди Мухаммед ибн Абд ар-Рахман и Мулай Хасан уделяли внимание развитию экономики. В марокканском правительстве (махзенё) были подготовлены проекты улучшения дорожной сети, строительства мостов и портовых сооружений, создания государственных плантаций хлопка и сахарного тростника, а на их основе — хлопкоочистительного и сахарного производств, разработки месторождений угля, железных, свинцовых и медных руд.

Стремясь упорядочить денежное обращение в султанате, Мулай Хасан начал чеканку новой унифицированной монеты (риал хасани).

Несмотря на масштабность планов этих двух монархов, большинство их реформ были ограниченны и имели лишь краткосрочные последствия. Высокая стоимость нововведений и нестабильность марокканской денежной системы сводили на нет большинство их усилий. Отсутствие у них воли к новой политической организации государства с неизбежностью привело к воспроизводству в их реформах традиционной для Марокко модели «кочующего двора» —