Т е м а Межнациональные отношения

1. Факторы формирования межнациональных отношений.

2. Реалии официальной версии «национализма» малых диаспор.

Малые диаспоры в иноэтничной среде. Факторы формирования межнациональных отношений. Этнические стереотипы. Антисемитизм. Реалии официальной версии «национализма» малых диаспор. «Национальное единство» и этнокультурная самобытность.

Справаздача аб выкананні дырэктыў па рабоце сярод латнасельніцтва ў БССР. 1928 г.: [“Нацыянальнасць” – палітычная платформа кулацтва. Сярод рабочай часткі моцных нацыянальных імкненняў няма, акрамя паасобных выпадкаў антысемітызму. Сярод рабочых праводзіцца інтэрнацыянальнае выхаванне праз клубы. Сярод сялянства існуе нацыянальная замкнёнасць. Заможнікі імкнуцца захапіць саветы і кааперацыю, каб перашкаджаць палітычнай і эканамічнай працы на вёсцы …, высоўвая пытанні, што іх руйнуюць як латышоў… Заможныя сяляне выкарыстоўваюць замежны латвійскі друк, дзе час ад часу друкуюцца артыкулы аб руйнаванні латышскіх гаспадарак у Беларусі. Былі выпадкі калі такія артыкулы з’яўлялісь і ў Савецкім друку…. Заможнікі ў паасобных выпадках маюць свае падпольныя згуртаванні, маюць сувязь з Латвіяй, атрымліваюць адтуль літаратуру. + Блок з кулацтвам іншых нацыянальнасцей] 701. 1. Д.69. Л.160

Немцы Восточного Полесья Беларуси в славянской этнокультурной среде (20- 30-е годы XX в.)

Немецкая община Мозырского Полесья в межвоенный период представляла собой социокультурный феномен в национально-смешанной среде. Переселившись из украинской Волыни до I мировой войны, немцы в основном проживали в Наровлянском, Ельском, Лельчицком, Житковичском регионах. По данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. на Мозырщине насчитывалось 3294 сельских немца – 69,2% всех немцев БССР, проживавших в сельской местности. Именно сельское немецкое население представляет первоочередной интерес в изучении данной этноконфессиональной культуры в смешанном этнокультурном контексте. Городское немецкое население было дисперсным, в большей степени “растворялось” в иноэтническом окружении.

С момента поселения на белорусской земле немецкие крестьяне-колонисты составляли неславянский этнокультурный анклав в среде белорусов, украинцев, поляков, малочисленного русского населения, в в Наровлянском районе – и чешского. При этом немцы немцы повлияли на местную этнотерриториальную ситуацию. В частности, после их депортации из прифронтовой зоны в 1915 г. обжитая немцами территория, например, Хатковского впоследствии сельсовета, была заселена мигрантами-украинцами.

Проживая в иноэтническом окружении, немцы имели свое достаточное национально-культурное пространство. Устойчивость немецкой общины определялась наличием необходимых структурных элементов – саморегуляции, восполняемости, этноконфессионального единства и хозяйственной однотипности. Браки, за редким исключением, заключались по внутриэтнической линии. Информационные связи, как необходимый фактор функционирования данного этнокультурного комплекса реализовывались в личных контактах, общении с внешним миром по религиозной линии, через миграционные процессы, переписку с заграничными родственниками и т.п. Внутриэтническая консолидация оберегала этнокультурную самобытность, спасала ее от ассимиляции. Традиционная этноконфессиональная культура, особенно ее стержень – религия, выполняла функцию социально-этнического интегратора. В религии, наряду с языком и традиционным бытом, проявлялась и сохранялась этничность немцев.

Этнический стереотип немцев в глазах местного славянского населения включал такие основные показатели как консерватизм, патриархальность, замкнутая обособленность, хозяйственность, высокая религиозность, аккуратность, законопослушность. В целом данная картина представляется более-менее адекватным отражением устойчивой специфичности немецкой этноконфессиональной культуры. Вместе с тем, на формировании стереотипа во многом сказывалась часто непонимаемая нетипичность немцев, весьма устойчивое своеобразие их культуры и психологии, что ограничивало степень совместимости со славянским населением.

За кажущейся внешней “обособленностью и замкнутостью” в действительности имели место тесные связи местных немцев с Германией, США, Канадой, различными регионами СССР. Немецкие лютеранские, баптистские и евангельских христиан общины поддерживали постоянные контакты с единоверцами. Особенно в этом плане выделялись баптисты, контактировавшие с заграницей, Украиной, Северным Кавказом, Сибирью через переписку, личные встречи, приезды учителей-проповедников.

Во многом непривычны для окружающего населения были такие черты быта немецких крестьян как рачительность, стремление к порядку, болезненное чувство собственности и уважительное отношение к собственности чужой, роль и место немецкой женщины в обыденной жизни – “Kinder, Kuche, Kirche“, лютеранские и баптистские школы с оркестрами и хорами.

Спектр отношений между немцами и иноэтническим населением варьировался от дружественности до подчеркнутой холодности. Их характер во многом определялся плохим знанием немцами в целом русского и белорусского языков, памятью о разорении местным населением их хозяйств после депортации 1915 г. Власть, столкнувшись со стойким неприятием немцами колхозов, формировала общественное мнение о немецкой “замкнутости на национальной и религиозной почве”, “напряженных взаимоотношениях” между немцами и остальным населением. Речь шла даже о “национальной ненависти” со стороны немцев. В качестве доводов приводились эпитеты, даваемые немцами белорусским крестьянам, - “grauen“ (“серый”), “Wickelfußer“ (“лапотник”, “мужик”), категорический отказ “коллективизироваться с белорусскими крестьянами”.

Мы не исключаем существовавших не совсем лестных характеристик, трений на бытовой почве, что представляется довольно универсальным явлением в национально-смешанной среде. Однако, корректней признать отчужденность немцев к той части местного социума, которая являлась послушным исполнителем официальной политики, не одобряемой немцами. Насильственная коллективизация, гонения на религию немцами однозначно связывались со Злом. Поэтому, дело не в белорусских крестьянах, а в нежелании немецкого населения вообще “коллективизироваться”, терять свободу. Главным вектором в национальных отношениях со стороны немцев была избирательность по критериям порядочности человека, его трудолюбия и хозяйственной основательности, религиозной духовности, а не этничности, тем более, если ее конкретные носители были ангажированы во властные структуры.

В свою очередь, характер отношений к немцам со стороны славянского населения был также неоднозначным – от партнерства до неприязни. В любом случае общим было одно – признание приоритета немцев в хозяйственной сфере. В информационной сводке ГПУ за 1926 г. отмечалось, что “белорусы и украинцы следуют примеру немцев, всячески стараясь культивировать свое хозяйство. Многие завидуют немцам, так гражданин Заяц, осматривая хозяйство немца Лангаса, сказал: сдохну я, если за три года не заведу такое хозяйство”.

В 20-е годы существовали тесные контакты в религиозной сфере – между немцами-баптистами и белорусами-евангельскими христианами (по данным на 1925 г.), белорусской и немецкой общинами евангельских христиан (по данным на 1930 г.). Немцы пользовались авторитетом и в решении принципиальных вопросов местной жизни. Как зафиксировано в официальном документе 1930 г., при перевыборах сельсовета “белорусское население следовало указаниям немцев”.

Информаторы-современники отмечают дружелюбность немцев, контактность с соседями. Последние, будучи приглашенными немцами на праздники, с благодарностью откликались, оставляя при этом свои хозяйственные заботы.

Голод на Полесье в 1933-34 гг. сблизил местное сельское население независимо от национальности, вероисповедания. Инициированная немцами кампания обращения за гуманитарной помощью в германские консульства, первоначально проходившая в немецкой среде, распространилась среди местных поляков, белорусов, украинцев, чехов. Она носила характер латентного сопротивления тоталитарному режиму. Реакция карательных органов на “дискредитацию успехов социалистического строительства” – аресты, высылка, расстрельные судебные приговоры – не была национально избирательной.

В 30-е годы усиливается отстраненность немецкого населения от окружающей жизни в ее официальных проявлениях и дистанцированность от окружающего населения. Отмечаются случаи, когда немцы покидали собрания, если к ним обращались не на немецком языке. Национальное чувство обострялось как ответная реакция на попытки из немцев этнических сделать немцев советских.

В целом трансформация традиционной национально-культурной жизни немецкого населения Мозырщины в большей степени осуществлялась не под ассимиляционным влиянием местного славянского этнического массива, а в результате воздействия общественно-политических обстоятельств, унифицировавших полиэтническое культурное многообразие под единый советский стандарт.