От ноля до семи

Под редакцией Репиной Т.А.

Изд. «Знание»

Москва 1966г.

Вступление

Народная мудрость гласит: «Дитятко,, что тесто, как замесил, так и выросло». '

Как же надо «замесить» его, чтобы выросло оно "в настоящего человека и гражданина, такого, который для родителей и гордость и счастье?

_*

Каждый отец, каждая мать стремятся воздействовать на своего -ребенка, привить ему определенные привычки, взгляды, .заложить в характере нужные качества. Но, к сожалению, это не всегда удается. И одной из причин таких неудач является именно педагогическая и психологическая неграмотность родителей. Ведь очень нелегок путь от родительского пожелания до материализации воплощения его в поведении и характере ребенка. И в "этой области многое, что кажется само собой понятным, "в действительности сложно, противоречиво и в значительной мере зависит от того, насколько взрослые понимают, что такое ребенок, каковы особенности их собственной семьи, и как весь уклад ее жизни влияет на формирование сына или дочери с самых ранних лет.

Чтобы быть «квалифицированным» родителем надо знать не только" правила ухода за малышами, основные требования к детскому питанию, режиму и физической закалке (что само по себе, разумеется, немаловажно), но и верно чувствовать особенности детской психологии, представлять себе ход ее развития, проблемы, которые встают перед ребенком на каждом возрастном этапе, и многое другое, о чем расскажет читателям предлагаемая книга.

Изучая значение семьи для ребенка, психологи -отметили следующее обстоятельство. Дети, воспитанные с ранних пор вне семьи (или в семье, где им явно не хватало ласки, внимания, где между -родителями не -было согласия и любви), вырастают эмоциональна ущербными. В подростковом и юношеском возрасте, то есть в те годы, когда перед молодым человеком распахивается обычно целый мир новых чувств и настроений, они обнаруживают душевную скованность, сухость, упрощенность. Они не могут угнаться за своими сверстниками в богатстве переживаний, и такая эмоциональная «недостаточность» сохраняется в них частенько на всю жизнь" и, в свою очередь, сказывается на воспитании их собственных детей.

Школа чувств — вот в чем наипервейшее значение семьи для "ребенка,: Все, что касается интимно-эмоциональной сферы и сферы родственных отношений, в ,полной мере формируется лишь в нормальной — теплой и дружеской -— семье. Здесь «у очага» человеку впервые открывается, что такое нежность и забота о близких. Здесь он узнает цену доброте и бескорыстию. Здесь учится любить и сопереживать. Здесь начинает уважать супружество, женщину, материнство.

Немудреные как будто вещи: забежать за сестрёнкой в детский сад, поболеть за старшего брата" на спортплощадке, надеть сшитое руками матери платье, вместе порадоваться чему-то, вместе поплакать, если в дом пришла беда... А как все это необходимо и как многому учит! «Теоретически» этого не освоишь и с чужих слов не поймешь.

Конечно, ив яслях малыш тянет ручки к няне, и в детском саду липнет к воспитательнице, и "в школе привязывается к учителю. Но тут всегда один взрослый приходится на многих детей, и количество внимания и ласки, достающееся каждому, естественно, не так уж велико. Кроме того, в любом детском учреждении дети общаются со взрослыми в сфере, так сказать, педагогической — ведь взрослые находятся там специально, чтобы обучать и воспитывать .ребят.

В семье же ребенок живет в обществе близких людей, отдающих ему много времени и тепла и требующих от него ответной любви.

Ну, а если ребенок проводит день в яслях, детсаде?

Ребенку вовсе не надо, чтобы круглые сутки его пичкали «витаминами» любви. То, что доводится до крайности, переходит в свою противоположность —. неумеренными ласками и заботами скорее вырастишь холодного эгоиста, чем богатого чувствами, душевно здорового человека. Того времени, которое дети проведут дома после яслей, детсада, интерната, вполне хватит, чтобы семья сыграла предназначенную ей роль. Только не нужно все это :время убивать на развлечения, как делают иные папы и мамы, таская, ребят из зоопарка в кино, из кино в гости и думая, что так .они наилучшим образом возместят недостаток родительского внимания в остальные дни. Бесконечно увеселять ребенка не надо, но не надо, и «сплавлять» его на .воскресенье к тетушке.. В -этот день ему нужна семья, нужен домашний очаг, уют, тепло, ласка .и какие-то занятия, заставляющие его глубже .ощутить свою близость с родными..

Могут .спросить: сколько же все-таки времени, нужно уделять, воспитанию детей? Сорок минут в .день? Час? Полтора,? Свободного времени у родителей, как правило, немного.

Однако так ли уж это страшно) Ведь дело все-таки не во времени!

В семье Ульяновых дети часто не видели отца по неделям (тому приходилось много разъезжать по службе). И все же именно Илья Николаевич сыграл серьезную роль в, формирования молодых Ульяновых. Значит, дело не столько в количестве времени, сколько- в содержательности и интенсивности нашего .влияния.

_*

Каждый возрастной период имеет определенную специфику и ставит перед родителями, свои проблемы и задачи. Но существуют вместе- с тем некоторые общие принципы воспитания, о которых следует помнить постоянно, ибо они равно действенны и когда ребенку два года, и когда ему шестнадцать. Об этих принципах мы и собираемся теперь говорить.

Воспитание — это непрерывно длящийся процесс, и участие в нем взрослого не ограничивается чисто педагогическими, мероприятиями. Нельзя представлять воспитание в виде серии изолированных результатов — действий, действий — результатов. Тогда легко встать на такую точку зрения, что в общем безразлично, какую «кнопку» нажать, лишь бы, «сработало». Не хочет дитя котлетку кушать — пообещать, что собачка съест. Не желает сидеть смирно — припугнуть дядей с мешком. Говорит неправду — отшлепать. Главное — добиться своего! А ведь тем самым в ребенке пробуждается жадность, трусость, озлобление. Подобные родительские победы не что иное, как педагогические поражения.

Конечно, проще «нажимать кнопки» или (как пытаются иные родители) упорядочить дело неким строжайшим кодексом, чем каждый раз думать над поступком ребенка, анализировать его значение, решать, как отреагировать на то или другое. Но только так и можно направлять развитие — «с взглядом вперед».

Итак, первый совет родителям — не руководствоваться при обращении с ребятами только соображениями сегодняшнего дня, никогда не забывать, что в воспитании «цыплят по осени считают».

Другая важнейшая заповедь для каждой матери и каждого отца — всегда иметь контакт с детьми. Если контакта нет, их воспитательные усилия будут где-то в душе ребенка натыкаться на невидимую преграду, как муха натыкается на стекло. Что же понимать под словом «контакт»? И от чего он зависит?

Контакт — это близость, взаимное доверие и понимание, это непосредственный обмен мыслей и чувств, умение тактично, ненавязчиво проникать в сложный и изменчивый внутренний мир ребенка и направлять его развитие. Для поддержания контакта нужно острое зрение и много внимания. Зависит он, к сожалению, не только от нашего доброго желания и не только от размеров родительской любви. Больше всего тут нужно знание (хотя бы элементарное) детской психологии и еще готовность заинтересоваться тем, чем в данное время интересуется ваш сын или дочь.

Если дети всегда найдут в вас внимательного слушателя, а еще лучше—компетентного советчика и даже партнера по своему увлечению, это обеспечит хорошую основу для близости, для потребности общения. Нельзя вечно отмахиваться от ребенка с его «глупостями», как от надоедливой мухи. (Тем более, что с точки зрения ребенка, наши, взрослые дела выглядят нередко тоже чистейшей глупостью). Один и другой, и десятый раз не встретит малыш сочувствия и, наконец, твердо уверится, что взрослые «ничего не понимают» и лезть к ним со своими ребячьими делами бесполезно, даже подчас опасно: придерутся еще к чему-нибудь и испортят всю игру. При такой его позиции уже трудно ждать и требовать откровенности...

Теперь об авторитете. Всякий согласится, что иметь его родителям нужно, но не все вкладывают в слово «авторитет» одинаковый смысл.

Одни считают: я взрослый, я родитель, о чем еще толковать? Надо действовать с позиции силы. Не слушается — прикрикнуть, провинился — всыпать по мягкому месту, и все в порядке. «Мать для ребят не авторитет, а у меня они шелковые!» — самодовольно говорит такой родитель, явно подразумевая, что уж у него-то авторитет в кармане. На самом деле нет у него в кармане ничего, кроме детского страха, а когда страх этот рассеется, начнется либо разгул мстительного ребячьего своеволия, либо на всю жизнь останется отчуждение и обида за изуродованное детство.

Другие, противники насилия, напротив, полагают, что всего надо добиваться лаской и убеждением. Они то причитают над ребенком («Не огорчай мамочку...», «Если любишь папочку...»), то длинно и обстоятельно уговаривают его. У них язык не поворачивается что-то твердо приказать, не хватает терпения и характера спокойно настоять на своем. И дети неизбежно избаловываются, отбиваются от рук.

Некоторые строят свой авторитет по торгашескому принципу: ты нам —послушание, мы тебе —развлечение, ты нам — хорошее поведение, мы тебе — подарочек. Чем бы соблазнить сына, чтобы он сегодня не шумел? Что пообещать дочке, чтобы выучила уроки? Отношения взрослых с детьми в подобных случаях до того уродливы, последствия настолько неприятны, что хочется самым решительным образом предостеречь родителей от какой бы то ни было «купли-продажи» в воспитании.

Одно из самых тягостных явлений семейной жизни мы назвали бы «авторитетом зависимости». Требование покорности строится здесь на постоянном напоминании: «Мы тебя кормим, поим, одеваем!» Ребенок ничего не получает просто так, по праву, а все как бы из милости, за которую обязан расплачиваться беспрекословным послушанием. Даже любой проступок здесь оценивается не сам по себе, не с точки зрения его морального содержания, а только как проявление черной неблагодарности к родителям. Чуть что —• перед маленьким человеком разворачивают список его неоплатных долгов в области поения-кормления. В конце концов раздаётся – обычный вопль: «А я вас не просил меня родить!» Вопль, повергающий родителей в негодование, но, честно, говоря достаточно справедливый. Расхваливать себя -перед ребенком за то, что. вы его содержите," корить . его конфеткой, книжкой, игрушкой — это по меньшей мере .недостойно.

А иногда авторитет вообще ни. на - чем не -строятся. 'Нет • его, и все тут! Но взрослые знают: должен быть. И (как ни смешно) начинают винить детей в том, что у них, взрослых, нет авторитета. «Я твоя мать, как ты смеешь не уважать меня!» —восклицают они. «Кто тебе, подлецу, позволил так-с отцом разговаривать-?» А кто же, кроме самого отца, мот это позволить?

Нет, нужен авторитет, основанный не на запугивании и не на уговорах, не на попреках куском хлеба, не на подкупе и не на простой разнице в возрасте, — авторитет настоящий, добротный, бесспорный. На чем же его строить и как поддерживать?

Основанием для подлинного авторитета является ваша собственная -жизнь, ваше гражданское лицо, ваша "работа, ваше поведение. Если ваша жизнь чиста и осмысленна, если ваше гражданское лицо безупречно, -если вы с интересом, с охотой трудитесь, если вы ведете себя всегда и везде как порядочный человек, у вас" есть все возможности1 обладать авторитетом- в глазах ваших детей. •

Но существует, вторая1 сторона вопроса: -надо реализовать эти возможности, надо найти «проводники», через которые ребенок будет, постоянно чувствовать вашу силу, ваше превосходство, ваше, гражданское достоинство, вашу способность помочь, научить. Словом, авторитет тоже надо определенным образом- организовать. Ничего искусственного в такой организации быть, конечно, не должно. И хвастливо выпячивать свои достоинства напоказ .не следует. Но вы должны знать и понимать, чем. дышит ваш сын или дочь, вы должны участвовать в этой детской жизни как близкий человек, как старший друг и «руководитель. Если ребенок будет ощущать вашу разумную, ненавязчивую заботу и одновременно вашу требовательность, если вы сумеете быть внимательным и спокойным, терпеливым и. настойчивым, задача верной организации вашего авторитета будет решена.

Ложный авторитет преследует одну цель — любыми средствами добиться послушания. Подлинный авторитет .позволяет создать дисциплину. А это вовсе не одно и тоже. Хотя бы уже потому, что послушание—качество пассивное, и для проявления его надо, чтобы кто-то обязательно явился и потребовал: «Так не поступать!». Дисциплина, же, в подлинном смысле слова,—- активное стремление соблюдать "вошедшие в кровь нормы поведения, причем не только без понукания «вышестоящего лица», но даже и без свидетелей, наедине-с самим собой.

Прекрасно сказал о дисциплине А. С. Макаренко: «Дисциплина создается не отдельными какими-нибудь «дисциплинарными» мерами, а всей системой воспитания, всей обстановкой .жизни, всеми влияниями, которым подвергаются дети. В таком понимании дисциплина есть не причина, не метод, не способ правильного воспитания, а результат его. Правильная дисциплина — это тот хороший конец, к которому должен, стремиться воспитатель всеми своими силами».

Да, именно о такой дисциплине для наших ребят надо мечтать! Не о слепом послушании, а о дисциплине сознательной и активной, которой чужд страх, кроме страха-стыда и моральной неловкости, ибо здесь понятия «запрещенный поступок» и «скверный поступок» в идеале для ребенка сливаются.

И, наконец, еще один (важнейший принцип семейной (да и любой) педагогики. Это соединение высокой требовательности к ребенку с уважением в нем человека.

Пренебрежение к ребенку, наплевательское отношение к нему на том основании, что он-«от горшка два вершка» или «сам себя .еще прокормить не может», несовместимы со стремлением воспитать его хорошим, свободным, душевно здоровым человеком. «Максимум требовательности к человеку, но и максимум уважения к нему!» — много раз повторял А. С. Макаренко. Ребенок не кукла, не игрушка. Нельзя только подсмеиваться над ним или прикрикивать, когда он мешает. Если вы хотите сохранить с ним дружбу и взаимное доверие, малыш должен чувствовать, что за ним признают право на человеческое достоинство. Тогда и ваша требовательность не будет представляться ему каким то родительским деспотизмом. Он поймет в конце концов, что с него требуют именно во имя того растущего человека, которого в нём уважают. Он будет стараться оправдать ваше уважение.

Сказанное выше ни в коем случае не значит, что родители могут стоять с детьми на равной ноге, вести себя запанибрата. Известная дистанция, пропорция в соотношении взрослый — ребенок обязательно должна сохраняться, иначе вы рискуете впасть в другую крайность попадете под каблук малолетнего тирана. Верно нащупать нужное «расстояние» и равномерно выдерживать его — это дело вашего родительского чутья и терпения.

Каждая мать, каждый отец хотят своему ребенку счастья. Но в силах ли они сделать что-то большее, чем создать сыну или дочери счастливое детство в кругу дружной, бодрой семьи. Могут ли они и на будущее обеспечить ребенку— не материальное, а душевное — благополучие.

Да, в значительной мере будущее счастье человека в руках его родителей.

Они заботятся о его здоровье. Оки формируют его взгляды, навыки и привычки Они открывают ему мир чувств, подготовляя к любви и радости в личной жизни. Родители не только могут, но и обязаны вырастить человека, способного быте счастливым.

Но надо помнить, что здесь, как и всегда в воспитании, очень велика сила личного примера

Критерий истинности теории — практика. Критерий верности суждений взрослых — их собственная жизнь. Если жизнь радостная, бодрая, осмысленная — значит, верна в глазах ребенка и теория, лежащая в ее основе. Если жизнь нудная, мелочная, скандальная, он не поверит, что чего-то стоят (возможно, вполне правильные) принципы, исповедуемые в вашей семье. Ведь именно тем, что вы счастливы, живя так, как живете, вы подтверждаете ребенку, что стоит вам подражать. Как только он видит недовольство, нытье, вся жизненная позиция старших немедленно оказывается под вопросом.

Макаренко великолепно оказал: «Хотите, чтобы были хорошие дети,— будьте счастливы. Разорвитесь на части, используйте все свои таланты, ваши способности, привлеките ваших друзей, знакомых, но будьте счастливы настоящим человеческим счастьем».

И ни в коем случае не воображайте, добавим мы, что родительский долг повелевает жертвовать собственным счастьем во имя детей. Поверьте, ребенок нисколько не станет счастливее, если отец или мать будут несчастными,

если они лишатся того, что дает их жизни радость и смысл. Скажем больше — подобные жертвы чреваты множеством опасностей и разочарований. Подумайте хотя бы вот о чем.

Жертвуя чем-то своим, родители подсознательно, но упорно ждут от ребенка некоей «компенсации за понесенный урон». Ребенок же обычно на это не способен. Потому сплошь да рядом получается так, что где бытует жертвенность, там бок о бок с ней идут и бесконечные попреки по поводу неблагодарности детей и неспособности их оценить самоотверженность родителей.

Здесь, что бы ни сделали для ребенка, тотчас же (или немного погодя, после первой шалости) напомнят, что он не стоит очередной жертвы, что родители отказывают себе во всем, а ему и горя мало, что он не слушается, хотя ему подарили вчера заводной автомобиль, короче говоря, что он неблагодарный Здесь постоянно тычат ребенку в нос свои благодеяния, требуя признательности. А получается наоборот

Мелкая эта жертвенность настолько въелась уже в быт семьи, так ребенку привычно демонстративное пихание ему лучших кусков и проч., что упреки и жалобы родителей, долженствующие пробудить совесть, вызывают лишь раздражение Ребенок не желает нести бремя обязательной ежедневной благодарности И вот наступает момент, когда подросток заявляет заносчиво. «А кто вас просил себе отказывать? Я бы без этого обошелся.

Честно говоря, действительно, обошелся бы. И чувствовал бы себя лучше, и отношения с родителями были бы нормальными, и больше он любил и уважал бы их, видя в отце с матерью людей полноценных, бодрых душой, а не какие-то придатки к нему, созданные для его обслуживания и для попутного произнесения «жалких» слов.

Разумеется, растить детей не просто Они требуют большого ухода, много внимания, терпения, а подчас и самоотверженное и без этого не проживешь. Но пусть самоотверженность не превращается в полное самоотречение, в отказ от личных радостей ради сомнительного иногда благополучия сына или дочери. (Речь идет не об исключительных обстоятельствах, в которых самоотверженность родителей вырастает уже в высокий подвиг любви, а о жизни обычной, повседневной, где жертвы не послужат спасению детей от трагической гибели или, скажем, от голода.)

Перефразируя известное выражение, можно сказать, что жертвы требуют искусства. Надо знать, какая из них разумна и допустима, а какая прямо вредная способна только развратить ребенка. Пожертвуйте скверной привычкой, дабы не подавать детям, дурного примера, пожертвуйте на прогулку с ними время, которое вы убили бы на карты или домино — честь вам будет и хвала. Но бойтесь тех жертв и жертвишек, которые ведут, к умалению и унижению в родителе человека!

Счастье — вещь необходимая. И счастье — вещь серьезная. Вот с сознанием этого я надо подходить к воспитанию наших дорогих мальчишек и девчонок, наших маленьких граждан, родившихся под счастливой звездой. Им очень повезло: их счастье — наше с вами социально-психологическое завоевание, завоевание нашего общества.

А. С. Макаренко писал:

«Говорят: у наших детей должно быть радостное детство! Иногда под «радостным» понимают именно «беззаботное». Почему?

Прежде всего маленькая поправка: когда мы это говорим о детях, мы только выделяем эту мысль из общей мысли: наша жизнь — жизнь целиком радостная, счастливы должны быть и дети, и юноши, и взрослые, и старики. Мы не отгораживаем для детей обособленный уютный уголок в общем неуютном мире, .да такой уголок и вообще невозможен, мы это знаем по историческому опыту. Наши дети только потому счастливы, что они дети счастливых отцов, никакая иная комбинация невозможна.

И если мы счастливы, а нашей трудовой, заботе, в наших трудовых победах, в нашем росте и преодолениях, то какое мы имеем право выделять для детей противоположные принципы счастья? И потом, будем говорить начистоту, какие же принципы: безделье? потребление? франтовство? Или еще что-нибудь? Но какая же возможна радость на таких основаниях? Ведь она невозможна в Советском Союзе.

Да, счастье наших ребят не в идиллической беззаботности, не в изолированности от мира, не в том, что они, «слава богу, еще глупенькие и ничего не понимают». Их радость в сопричастности к большой справедливой жизни общества, и чем эта сопричастность полнее, тем полней и детское счастье.

Если это верно для ребенка, то тем более верно для юноши или девушки, вступающих на самостоятельный путь, и для зрелого человека, стоящего на своем месте в общем строю.

Вокруг понятий счастья, несчастья накопилось немало заблуждений. Нередко с этим словом сопрягают простые житейские удачи, и кое-кто всерьез полагает, что есть люди везучие и неудачники. Хотя никакого трезвого объяснения этому дать нельзя, иной все-таки думает: должно же стоять что-то особое за тем, что один явно в рубашке родился, а у другого беды на каждом шагу!

Нет, никакого рока, никакой мистики тут нет. Ключ к тайне «легкой руки» или .«несчастной звезды» кроется в характере самих людей. В этом легко, убедиться, проанализировав их судьбу, сопоставив черты их личности с обстоятельствам и из коих они вышли победителями или побежденными. Мы увидим, что «мистика» счастья зависит прежде всего от тех задатков, которые воспитаны у человека с детства.

Растите своего ребенка коллективистом, тружеником, патриотом, человеком и гражданином в высоком смысле слова, — и он будет счастлив! Подумайте, может ли быть счастлив себялюбец? Ведь он одинок, а одиночество абсолютно несовместимо со счастьем. Назовем ли мы счастливым того, кто не любит своей Родины, кому мерещится лучшая доля в чужих краях! Может ли ощущать полноту жизни человек, чья повседневная деятельность не озарена большим смыслом, кто не чувствует, что его труд «вливается в труд его республики»? Нет, тогда работа — только средство существования, и это «только» превращает ее в тяжелую повинность и губит счастье на корню.

Конечно, коллективизм или развитое гражданское чувство не застрахуют от болезни, от неразделенной любви (от чего на земле пока вообще нет страховки), зато они дадут человеку то, чём никогда не обладает мизантроп, эгоист, накопитель — дадут душевное здоровье, оптимизм, радость творческого труда, спокойствие и удовлетворение от сознания, что он в ладу с окружающим миром и с людьми.

Успехи нравственного воспитания создают духовно богатого, полноценного человека — человека, способного быть счастливым. Но для того чтобы нравственные черты были вполне, так сказать, реализованы, надо выработать и определенные качества характера. Иными словами, нравственному облику человека должен соответствовать психический склад его личности.

Можно, например, усвоить заповедь «все за одного — Один за всех» и быть по сути своей добрым, отзывчивым товарищем. Но если вам свойственны бестактность, неуживчивость, не всегда уместная жажда «резать правду в глаза», будет трудно ладить с людьми, а при неблагоприятных обстоятельствах дойдет, чего доброго, до мелкой вражды с окружающими.

Можно привить ребенку трудолюбие, внушить ему мысль о необходимости работать на благо общества в полную меру своих способностей. Но представьте себе, что он нетерпелив, неорганизован, не привык доводить начатое до контра, перескакивает с одного на другое. Как бы ни были прекрасны его побуждения, какую бы бурную деятельность он ни развивал, результаты окажутся ничтожны, общественная цена им будет грош, и всю жизнь станет человек бороться с самим собой, и его будет преследовать разрыв между желаемым и существующим, между замыслом и выполнением.

Вспоминается Ильич с его поразительной целеустремленностью и работоспособностью. Вот что рассказывает о его юношеских годах В. Бонч-Бруевич.

«С ранних, еще школьных лет работал он и вообще проводил день по строгому расписанию, им самим составленному. Сюда входило и учение, и приготовление уроков, и чтение книг, и отдых, и гуляние, и игры, В расписании точно указывалось, с какого до которого часа должно продолжаться то или другое занятие. Никакие силы и убеждения не могли его заставить изменить им самим установленного распорядка работы. Только лишь разумные доводы вновь возникших, от него не зависимых важных обстоятельств могли подвинуть его на изменение установленной последовательности в занятиях.

Владимир Ильич всегда был очень вежлив и учтив в обращении с другими. Единственный раз он, будучи в шестом классе гимназии, сильно рассердился на пришедших товарищей, пристававших к нему, чтобы он принял участие в каком-то увеселении, в то время когда по расписанию он должен был читать. Несколько раз поблагодарив за приглашение, он решительно отказался нарушить свои занятия. А на восклицание одной гимназистки — подруги сестры: «Что же нам теперь делать?» — «Не мешать мне»,— ответил он и сейчас же сел за стол и углубился в занятия. Пришедшие смущенно, тихо вышли из комнаты, и более никто никогда не решался уговаривать его нарушить порядок дня».

Была ли подобная систематичность лишь результатом самовоспитания? Нет, первоначальную роль, как всегда, сыграла семья.

«Отец приучал к этому с ранних лет его, как и его старших брата и сестру, следя сам за их занятиями в младших классах. Большое значение имел также для маленького Володи пример отца, матери, постоянно занятых и трудящихся» (А. И. Ульянова-Елизарова).

Теперь мы уже не можем себе и представить Ильича иным и понимаем: его феноменальная работоспособность, его точность и собранность не только помогли накопить огромный запас знаний — они поистине легли на весы истории, когда Ильичу пришло время свершить свою великую миссию.

При одной «голой» идее, без способности претворить ее в жизнь, без единства нравственного и психического склада не бывает ни человеческих свершений, ни просто цельной, крупной натуры. Более того, неустойчивость, разболтанность, безволие, трусоватость при случае легко влекут за собой и нравственную хромоту. Мы часто даже не подозреваем, какое влияние на всю человеческую судьбу может иметь какая-то черта психики, неудачно сформированная семьей.

Основной жизненный принцип буржуазного общества — принцип «каждый за себя» — порождает жестокие и аморальные требования к качествам человека. Успех, счастье зависят там от готовности и способности человека противостоять другим людям, от его умения когтями и зубами рвать свой кусок от общего пирога. И семейная педагогика, естественно, стремится воспитать в нем такую способность и такое умение. Вот как пишет об этом известный американский психиатр Д. Фурст: «Воспитание ребенка... в семье необходимо для выработки в нем личности, достаточно сильной, чтобы совладать с бесчеловечностью, с которой он столкнется в нашем мире взрослых».

Мы же с вами — в чем наше великое педагогическое счастье! — растим детей для общества, построенного на началах равенства, дружбы и справедливости, мы готовим их к жизни, хотя и не идиллической и полной борьбы, но к жизни, где ненависть, жестокость, лицемерие не правило, а исключение, против которого ополчается подавляющее большинство. У нас семья не оплот человека в океане враждебности. Это клеточка общественного организма, живущая с ним в мире и в ладу одними, в сущности, конечными целями.

И потому главная цель советского воспитания — это формирование человека, все качества и свойства которого органически вытекали бы из высоких заповедей морального кодекса нашего общества. Цель, для достижения которой необходимо единство всех направлений семейного воспитания: и нравственного, и физического, и эстетического, и эмоционального. Ибо человек, которого мы сегодня растим для будущего, тот, кому в руки передается наш мир, наша страна, наша земля,— человек гармоничный, равно прекрасный во всех сферах своего проявления.