Смирнов ответы / №50 Георгий Владимирович Иванов

Георгий Владимирович Иванов – один из крупнейших поэтов русской эмиграции, заметная фигура серебряного века, прозаик, мемуарист, критик, переводчик.

Родился 10 ноября (29 октября) 1894 года в родовом имении Студенках Ковенской губернии. Все предки Георгия Иванова, как по отцовской, так и по материнской линии были военными, поэтому неудивительно, что и его определили в кадетский корпус (сначала в Ярославский, а затем, в 1907 году, в Петербургский). Но по складу характера и жизненным интересам он явно не подходил для военной службы. В 1911 году, так и не закончив учебу и дважды оставшись на второй год, Георгий был отдан «на попечение родителей».

К этому времени Георгия Иванова уже всецело занимает поэзия. Печататься Иванов начал рано, в 1910 году были опубликованы его первые литературные опыты – стихотворение «Он – инок, он – Божий...», а также – какая самоуверенность для 17-летнего юноши! – рецензия на книгу З. Гиппиус «Собрание стихов», «Кипарисовый ларец» И. Анненского, «Стихотворения» М. Волошина. Первая книга Иванова «Отплытье на о. Цитеру» вышла осенью 1911 года и была целиком написана в 6–7 классах кадетского корпуса. На неё откликнулись не только эгофутуристы, к которым тогда примыкал юный поэт, но и В. Брюсов, Н. Гумилев, М. Лозинский. По рекомендации Гумилёва, Г. Иванов был принят в Цех поэтов – кружок, в котором художественное мастерство ценилось превыше всего. Общение с участниками Цеха (Гумилёвым, Мандельштамом, Лозинским, Зенкевичем, Ахматовой) стало для Г. Иванова наилучшей школой вкуса, артистизма, художественной образованности.

Позже вышли его книги «Горница» (1914), «Памятник славы» (1915), первое издание сборника «Вереск» (1916), посвящённый первой жене поэта – танцовщице мейерхольдовского театра Габриэль Тернизьен. Каждая из перечисленных книг рецензировалась Гумилевым, всегда жестко и всегда благожелательно.

Революция застает Георгия Иванова в Петербурге. Он продолжает работу на литературном поприще, однако, в душе не принимая новую жизнь. Его следующая книга вышла только в начале нэпа. Это были знаменитые «Сады» (1921) – лучший сборник петербургского периода Г. Иванова. Стихи, вошедшие в сборник, носят нарочито отстраненный от действительности характер. Поэт как бы специально демонстрирует свое декадентство, оторванность от реальной жизни. Блок написал о поэзии Иванова, что, слушая такие стихи, «...можно вдруг заплакать – не о стихах, не об авторе их, а о нашем бессилии, о том, что есть такие страшные стихи ни о чем, не обделенные ничем – ни талантом, ни умом, ни вкусом, и вместе с тем – как будто нет этих стихов, они обделены всем...».

После смерти Блока и Гумилева всякая литературная деятельность в Петрограде потеряла для Иванова смысл. Гибель Гумилева означала для Иванова не только закат поэтической школы, к которой примыкал он сам, но и самое бесспорное свидетельство краха всей русской культуры. Осенью 1922 года на пароходе он отплыл в Германию, где прожил год. А позже они с Ириной Одоевцевой, его второй женой, перебрались во Францию, там Г. Иванов провел всю оставшуюся жизнь.

Первые годы эмиграции были особенно тяжелыми для Иванова и как для поэта (несколько лет он не писал стихов), и как для человека. С 1927 года Иванов и Одоевцева становятся участниками общества «Зеленая лампа», сложившегося вокруг четы Мережковский-Гиппиус. Георгий Иванов является его бессменным председателем. Он начинает печататься в эмигрантских изданиях, и, наконец, (спустя 9 лет!) выходит сборник его стихов «Розы» (1931). Этот сборник вызвал бурю у читающей публики – одни превозносили автора до небес, другие также рьяно его ругали. Многие его апологеты величают Иванова первым поэтом русской эмиграции.

В годы эмиграции Иванов создает и прозаические произведения: мемуары «Петербургские зимы» (1928), незаконченный роман «Третий Рим» (1929), «поэму в прозе» «Распад атома» (1938).

«Петербургские зимы» принесли ему скандальную славу: некоторые современники упрекали автора в недостоверности, а порой и в откровенном художественном вымысле. Поэт рассказал в книге значительно больше того, что хотелось услышать современникам, и позднее многое, о чем писал Иванов, нашло свое документальное подтверждение. Тем не менее, репрезентативность его мемуаров, конечно, под большим сомнением. В них много выдумки, писатели, в частности, Марина Цветаева, писали на них гневные опровержения. Однако главное в этих воспоминаниях – атмосфера, дух эпохи, которые ярко и правдиво переданы автором, и потому его сочинение может считаться важным историческим источником. Среди героев воспоминаний Иванова – Николай Гумилев и Анна Ахматова, Александр Блок и Осип Мандельштам, Сергей Есенин и Николай Клюев, Федор Сологуб, Игорь Северянин, петербургская литературная богема...

В «Распаде атома», книге, любимой самим Ивановым, его «поэме в прозе» (Ходасевич), как и в стихотворениях позднего периода, доминирует атмосфера деградации и безнадежности.

Георгий Иванов известен также как автор нескольких десятков новелл, неоконченного романа «Третий Рим», очерков и статей о современной литературе.

В 1943–46 гг. Георгий Иванов пытается скрыться от фашистского нашествия в Биаррице. Он живет в бедности, почти в нищете.

После войны он возвращается к поэтическому творчеству. Вышел его сборник «Портрет без сходства» (Париж, 1950), а через несколько месяцев после его смерти в Нью-Йорке вышла самая большая книга Иванова: «1943–1958. Стихи». Особое место занимает цикл «Посмертный дневник» (1958). Стихи этих лет подернуты налетом тоски по родине, по молодости, по чему-то несбывшемуся.

Что-то сбудется, что-то не сбудется.

Перемелется все, позабудется...

Но останется эта вот, рыжая,

У заборной калитки трава.

Если плещется где-то Нева.

Если к ней долетают слова –

Это вам говорю из Парижа я

То, что сам понимаю едва. (1949)

Печально прошли последние годы поэта. В 1953 году он поселился в доме для престарелых в Йер-ле-Пальме, на юге Франции, где и прожил до конца своих дней. Там же, после смерти 26 августа 1958 года, был похоронен. 23 ноября 1963 года его перезахоронили на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.

Большим поэтом Георгия Иванова сделала трагическая безысходность эмиграции, нищета, болезнь. Он проходит через отчаяние, нигилизм, разъедающую иронию, мистические прозрения, интерес к истории, лирику дневникового характера. Но всегда в художественных поисках ему сопутствовало чувство меры, тонкий вкус, культура стиха, мастерство, поэтичность. По утверждению критика русского зарубежья Р. Гуля, Иванов воплотил объективный трагизм существования и был русским экзистенциалистом, намного опередившим Сартра.

В ветвях олеандровых трель соловья.

Калитка захлопнулась с жалобным стуком.

Луна закатилась за тучи. А я

Кончаю земное хожденье по мукам.

Хожденье по мукам, что видел во сне –

С изгнаньем, любовью к тебе и грехами.

Но я не забыл, что обещано мне

Воскреснуть. Вернуться в Россию – стихами.

Действительно, поэты воскресают всякий раз, когда кто-то читает и перечитывает их стихи.

Георгия Иванова читать будут долго. Кто – впервые, а кто – перечитывая...