Теория и практика научной речи

распространенные оценки различных слов и оборотов (см., например,

боевитый, волнительный, котиться, одинарный, учеба и др.). Эта книга – справочное пособие по употреблению отдельных слов и выражений. Весь материал расположен в алфавитном порядке отдельных слов, а фразеологические единицы помещаются по алфавиту опорных слов выражения. Для удобства пользования на все слова, входящие в устойчивые сочетания, а также на слова, рассматриваемые внутри статей, в книге даны отсылки (например: большая половина – см. половина, риск – см. смелый риск,

вовнутрь – см. внутрь и т. п.).

Помочь правильно и точно пользоваться словарными средствами русской речи – основная задача книги. В ней содержится около 600 словарных статей, посвященных наиболее типичным случаям трудностей современного словоупотребления. Основным материалом этой книги явились наблюдения над словоупотреблением в центральных и периферийных газетах, журналах и альманахах, в художественной литературе, в научно-популярных изданиях (всего около 200 названий) и в живой разговорной речи последних лет.

31. Какого рода киви?

Что такое киви, мы узнали, когда среди экзотических фруктов на рынках и в магазинах появился этот заморский плод. И хочется спросить: "А какое это киви – сладкое или кислое?". Мы согласовали прилагательные с незнакомым словечком по среднему роду и не ошиблись. О таких нерусских словах профессор Д. Э. Розенталь писал в "Практической стилистике русского языка": "Несклоняемые иноязычные слова, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду, например: железнодорожное депо, прямое шоссе, маршрутное такси, целебное алоэ". В том же учебнике можно прочитать и о несклоняемых иноязычных существительных, обозначающих одушевленные предметы. Автор отнес их к мужскому роду: серый кенгуру, ловкий шимпанзе, азиатский зебу, забавный пони, пестрый какаду. Правда, здесь уже потребовалась оговорка: если имеется в виду самка, то "соответствующие слова относятся к женскому роду": кенгуру несла в сумке детеныша, шимпанзе кормила малыша.

Однако при таком делении несклоняемых заимствований на существительные среднего и мужского рода очень много слов попадает в число исключений. К мужскому роду относятся, например, существительные, обозначающие неодушевленные предметы: шотландский виски, крепкий бренди, вкусный бри (сыр), свежий сулугуни (сыр), налетевший сирокко (ветер), некогда модный шимми (танец), умело забитый пенальти, звонкий бенгали (язык), литературный хинди (язык). Еще больше несклоняемых существительных женского рода, о которых в "Стилистике" не упоминается, но многие из них названы в "Справочнике по правописанию и литературной

360

правке" Д. Э. Розенталя: иваси, салями, кольраби, авеню, бере (груша), бери- бери (болезнь), цеце (муха), колибри, кукебурре (птица) и другие.

В беседе с профессором Розенталем я как-то заметила, что получилось больше исключений, чем слов, подтверждающих правила. Дитмар Эльяшевич рассмеялся и развел руками: "Язык быстро пополняется заимствованиями, и нам приходится лишь уточнять употребление новых несклоняемых слов". И тогда я предложила уточнить само правило: при определении грамматического рода иноязычных существительных, которые еще не получили широкого распространения в языке, следует учитывать влияние синонимов, родовых наименований. Например: долгожданный хеппи-энд (счастливый конец), приятное кьянти (вино), грубый арго (жаргон), рискованный антраша (прыжок). При этом возможны варианты (рискованное антраша - неодуш. предмет). Все зависит от того, насколько освоены языком такие несклоняемые существительные. Ведь часто, прежде чем произнести то или иное новое слово, мы мысленно подставляем на его место свое, родное, близкое по значению: пятая авеню (улица), чудный манго (плод, сок), пьянящий крамбамбули (напиток), крошечная колибри (птичка).

Дитмар Эльяшевич признался мне, что внес изменения в формулировку правила, счел возможным согласование по женскому роду со словом колибри после того, как студенты на занятиях по стилистике никак не могли признать эту крошку "мужчиной" и неизменно говорили "маленькая". В ящике письменного стола профессора лежала открытка из Австралии, на которой была изображена яркая птица кукебурре. Дитмар Эльяшевич показал мне ее и прочитал, что русские в Австралии употребляют название этой птицы в форме женского рода – кукебурра, причем там оно склоняется. Об этом написал Розенталю его читатель, благодаривший автора за полезные книги о русском языке.

Однако вернемся к загадочному киви. Поскольку это плод, то не будет ошибки и в таком согласовании: какой вкусный этот киви! Так тоже можно. Но в "Словаре трудностей русского языка", написанном лет тридцать назад Д.Э. Розенталем в соавторстве с М.А. Теленковой, читаем: "Киви (киви-киви) – несклоняемое существительное женского рода. Нелетающая птица". Словарь переиздан в 1998 году, и в нем киви опять птица. Не удивляйтесь! И в энциклопедии чаще пишут о бескрылой птице, чем об экзотическом фрукте. Словари не всегда успевают отразить все заимствования, обрушившиеся на русский язык в последние 10–20 лет. Тем важнее следовать разумному принципу: определять род несклоняемых иноязычных новых слов с учетом русских синонимов, родовых наименований.

Именно так мы всегда поступали и поступаем при согласовании определений и сказуемых с географическими наименованиями: солнечный Сочи (город), мелководная Сочи (река), далекий Капри (остров), полноводная Миссисипи (река), красивое Эри (озеро). Некоторые нерусские названия городов в последнее время изменили свою форму: не Батуми (несклоняемое существительное), а Батум. Впрочем, эта форма не нова, так говорили и раньше; вспомните в балладе Сергея Есенина – " Синеет весь Батум" (1924).

361

Если эта форма получит официальное одобрение, то название города будет склоняться, что так естественно для русского языка.

На особом положении остаются иностранные названия органов печати. Мы не в праве их склонять и согласуем с ними определения и сказуемые по родовому наименованию: вчерашняя "Дейли уоркер" (газета) отметила, "Дженерал электрик" (компания) заключила контракт, новый "Фигаро литерер" (журнал) опубликовал и т. д.

Если несклоняемое иноязычное существительное соответствует русскому слову, употребляемому только во множественном числе, возможно и такое согласование: новые галифе, истоптанные сабо. Писатели именно так их и употребляли: "Штабной офицерик в широких, как крылья летучей мыши, галифе диктовал что-то хорошенькой блондиночке " (А. Н. Толстой); "Сабо на ногах искривились " (А. С. Новиков-Прибой). Впрочем, и тут не исключены варианты, например: "Заплатанное галифе тесно охватывало толстые ноги Пузыревского " (Вс. Иванов). (И.Голуб // Электронная версия ж. «Наука и

жизнь». – http://nauka.relis.ru/27/0107/27107029.htm).

32. Слова-сорняки в современной русской речи

Слово – это номинативная единица языка, являющаяся строительным материалом для предложения (высказывания). Высказывание строится из слов, смысл высказывания - из значений слов. (Добавим, что смысл высказывания не представляет собой арифметическую сумму значений слов. Для правильного осмысления высказывания (текста) необходимо не только знание значений всех слов (и грамматики), но и знание речевой ситуации, фоновые знания). Каждый элемент высказывания берет на себя выражение части смысла высказывания. Согласно правилам языка, в высказывании не должно быть ни одного слова, которое бы не принимало участия в выражении смысла высказывания. Появление таких слов есть нарушение правил языка, отступление от принципа экономии речевых усилий. Слова, не несущие смысловой нагрузки, принято называть сорняками (паразитами). Сами по себе эти слова не являются сорняками (в языке ненужных слов нет), но могут становиться ими в речи отдельных людей, недостаточно владеющих языком. Говорящий с трудом подбирает нужные слова, вынужден делать длинные паузы и заполняет их семантически пустыми лексическими единицами.

Слова-сорняки имеют место в спонтанной, слабо контролируемой устной речи. "...Автоматизм приводит к засорению устной речи пустыми модальными частицами", – писал В.В. Виноградов [1]. Особенно часто слова-сорняки наблюдаются у малограмотных людей, пользующихся только одной подсистемой общенародного языка - нелитературным просторечием. Это люди низкого образовательного и культурного уровня. Перед ними не стоит проблема осознанного выбора языкового знака, они не склонны к саморефлексии и саморедактированию. Некоторые слова-сорняки (скажем

так, собственно говоря, стало быть, так сказать, в принципе, допустим и

нек. др.) имеют место в речи людей, владеющих литературной нормой. Э.

362

Григорьева пишет в "Литературной газете": "Вы обратили внимание на то, как охотно люди (политики разного толка, актеры, журналисты) произносят в беседах и монологах слово "да"? Слышали такое: "Наша партия (да?) борется за интересы народа (да?). Мы знаем, чего хотят наши избиратели, а оппоненты не учитывают это, да?" Так изъясняются и Немцов, и Хакамада, и Явлинский, и многие другие. Так говорят молодые актеры и неопытные телеведущие. По частоте это слово стало рядом с безумно надоевшим "как бы". Вот уж поистине слово-хит! Эпидемия "кабыизма" охватила почти всю Россию" [2].

Какие же слова имеют "склонность" к тому, чтобы становиться сорняками? Какие части речи? Какие группы слов? Слова с какой семантикой?

Наблюдения над речью школьников, взрослых носителей языка, журналистов, публицистов, персонажей художественных произведений показывают, что словами-сорняками становятся далеко не все слова. В "роли" слов-сорняков выступают слова с ослабленным (неноминативным) лексическим значением: частицы, модальные слова, вводные единицы, местоимения. Практически никогда не выступают в качестве слов-сорняков имена существительные с богатой семантикой, глаголы, прилагательные, предлоги и союзы (строевые слова, по существу относящиеся не к лексике, а к грамматике).

Итак, в качестве слов-сорняков чаще всего выступают: частицы (указательная вот, резюмирующая ну, модальная пожалуй, утвердительная так, вопросительная да, эмоционально-экспрессивные просто и прямо и

сравнительная как бы), модальные слова (конечно, наверное, вероятно, кажется), вводные единицы (вообще, в общем-то, в принципе, допустим,

значит, короче, например, понимаешь, скажеж так, слушай, собственно говоря, стало быть, так сказать) и местоимения (указательное местоимение это, сочетание указательного и определительного местоимений это самое, сочетание вопросительного местоимения что и частицы ли, сочетание местоименного наречия и предметно-личного местоимения как его, местоименное наречие там).

Приведем примеры:

"Вот я приходил к тебе... вот... но тебя... вот... не застал" (уч-к 7 кл.). "Вот, когда мы были на экскурсии, ну и это... вот... когда опустились к

реке... вот... и это... увидели бобра..." (уч-к 7 кл.).

"В деревне... вот... с каждым годом все больше и больше... вот...

незнакомых. Приезжаю... вот... - и никого почти не знаю... вот" (женщина 26 лет).

"Вот, почему вы пришли сейчас в правительство? Ведь вот Гайдар отказался?" (журналист).

"Ну... мы с мамой вчера вечером были у брата. Ну... на день рождения ходили" (уч-ца 8 кл.).

"Ну, допустим, язык членится на стили. Ну, допустим, выделяют пять стилей языка" (студентка филол. ф-та).

"Помню, "Недоросль" разыгрывали между... так, ну... в свободное время" (мужчина 42 лет).

363

"Я ищу папу. Моя мама познакомилась с ним в Свердловске. Моя мама химик, а папа как бы металлург..." (девушка 20 лет).

"Ты говоришь, что ты еще как бы учишься и тебе нельзя сейчас выйти замуж..." (женщина лет тридцати).

"Короче, Иван Алексеевич Бунин родился в 1870 году. Детство и юность провел в деревне... Отец Бунина в молодости был офицером. Участвовал в обороне Севастополя в 1854-1855 годах, потом, короче, жил беззаботно, широко... Разорившись, он, короче, поселился на хуторе Озерки..." (уч-ца 8 кл.).

"Вот мы, например, с Мариной не знали, что сегодня, например, будем писать сочинение" (уч-ца 8 кл.).

"Слушай, я сегодня собиралась в Северное. Ну, короче, у меня ничего не вышло: не с кем оставить Толика. Слушай, может быть, ты завтра поедешь? Как здорово! Слушай, я дам тебе денег: купи мне детский шампунь" (женщина 22 лет).

"Я, так сказать, очень тороплюсь. Меня ждут, заждались, так сказать, наверное..." (юноша 16 лет).

"В принципе, в ГПНТБ ничего по моей теме нет. В принципе, можно посидеть в нашей читалке. Там гораздо больше материала..." (студентка филол. ф-та).

"Собственно говоря, сегодня на уроке мы будем сдавать нормы ГТО. Собственно говоря, за один урок мы не успеем сдать все виды..." (Учитель физкультуры).

"Так вот, понимаешь, что за молодежь пошла! Так вот, понимаешь, мало- мальской коровенки держать не хотят..." (глава сельской адинистрации).

"На конкурс проводниц, значит, я попала случайно. Я, значит, выслала свою фотографию на конкурс. Полтора года нас отбирали. И отобрали, значит, 16 человек... Я, значит, в их числе..." (девушка лет двадцати).

"Это, значит, совпадает, значит, с нашим исследованием... Мы, значит, не знаем, связано ли это с падением метеорита... Известно более двадцати таких моментов, значит..." (ученый в телепередаче).

"Впрочем, за прошлый год милиционерами групп задержания нашего отдела на маршрутах патрулирования было выявлено 49 уголовно наказуемых преступлений. А предотвращено, впрочем, 47 преступлений..." (полковник милиции).

"Недавно в больницу было доставлено пятеро мужчин, так сказать, с термическими ожогами. В автомобиле "Москвич" загорелся газовый баллон, перевозимый, так сказать, с нарушениями правил безопасности..." (участковый инспектор).

"Мы вчера... это... стояли на остановке, ждали автобус, и... это... знаешь, кого видели?... Ну, этого, как его..." (женщина 30 лет).

"Я ездила в больницу к Олегу, и... это самое... там около больницы, вернее, в больнице была какая-то женщина... Вот... Ей дали направление на эту... это самое... прогревание" (сельская жительница 50 лет).

"Я не знаю, там... Слышала, что... там... он хотел приехать" (мужчина средних лет).

364

Слова-сорняки могут использоваться в художественной литературе как средство характеристики персонажей. В рассказе А.П. Чехова "Свадьба с генералом" контр-адмирал говорит: "Ага... так... Чай, теперь все пошло по- новому, не так, как при нас было... А вот у нас есть над чем задуматься...

Всякое незначительное слово имеет, так сказать, свое таинственное... э-э...

недоумение... В сегодняшний, так сказать, день... гм... В который мы, собравшись для чествования нашего любимого... Например... дай Бог память...".

Другим примером может быть речь деда из повести М. Горького "Детство": "То-то вот... Эх, вы-и... Ага-а!"; "Что-о, дура?! Ага-а! То-то вот... Эх,

вы-и!".

Перенасыщен сорняками рассказ малокультурного почтмейстера из "Повести о капитане Копейкине" в "Мертвых душах" Н.В. Гоголя: "Ну, можете представить себе, этакой какой-нибудь, то есть, то есть, капитан Копейкин и очутился вдруг в столице, которой подобно, так сказать, нет в мире. Вдруг перед ним свет, так сказать, некоторое поле жизни, сказочная Шехерезада. Вдруг какой-нибудь этакой, можете представить себе, Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, черт возьми! или там этакая какая-нибудь Литейная; там шпиц этакой какой-нибудь в воздухе; мосты там висят этакие чертом, можете представить себе, без всякого, то есть, прикосновения – словом... Семирамида, сударь, да и полно!"

В уста Петрухи из повести В. Распутина "Прощание с Матерой" автор вложил такую фразу: "Извини-подвинься, закон, он хитрый. Он, извини- подвинься, о-о-о! С ним не шибко!"

Слова-сорняки не стоит смешивать с повторениями слов. Например: "Петя – хороший мальчик и хороший друг. Он хороший ученик и хороший спортсмен". Слово хороший ни в одном случае его употребления не является сорняком, поскольку каждый раз реализует свое языковое значение – " вполне положительный по своим качествам, такой, как следует". Лексическая норма в этом высказывании не нарушена. В нем нарушена стилистическая норма – требование разнообразия речи [3]. С учетом этого требования приведенный текст можно было бы отредактировать следующим образом: "Петя – добрый мальчик, верный (надежный) друг, хороший ученик и неплохой спортсмен".

Примечания

1. Виноградов В.В. Русский язык: (Грамматическое учение о слове). М.-Л., 1947. С. 744.

2.Литературная газета. 2003. № 17. С. 5.

3.Фоменко Ю.В. Типы речевых ошибок: Учеб. пособие. Новосибирск, 1994. С.

14, 17.

(Techne grammatike (Искусство грамматики). – Вып. 1. – Новосибирск, 2004. – С. 530–534).

33. Новообразования

Очень сложен вопрос об отношении новообразований, которые беспрерывно возникают в языке, к стилистической норме. В связи с научно-

365

технической революцией научный стиль наполняется огромным количеством новых терминов. И это вполне закономерно. Однако среди новых терминов большую долю составляют англицизмы (точнее, американизмы). Всегда ли целесообразно использовать заимствованный термин вместо образования собственного русского? Русский язык, как известно, освоил различные разряды заимствованной лексики, среди которых особенно выделяется терминологический пласт. «В словах типа компьютер, лайнер или бит и байт (разные единицы информации), – пишет Ф. П. Филин, – ничего плохого нет; они уместны в русском языке. Проблема состоит не в качестве отдельного слова, а в количестве заимствованных англицизмов», которые «входят в нашу научно-техническую терминологию и разного рода номенклатуру не сотнями и не тысячами, а сотнями тысяч, если не больше. Такого потока иноязычной лексики русский язык не испытывал никогда. Это не может не вызвать определенной тревоги за судьбы словарного состава русского языка». Нельзя не согласиться с выводом Ф. П. Филина: «Конечно, каждая наука имеет свои терминологические системы, многие звенья которых иноязычны, интернациональны и для непосвященных непонятны. Никто не может призывать к отказу от иноязычной терминологии, но всему должны быть свои пределы. Беспрецедентное в истории русского языка по своей массовости вторжение англицизмов в русскую научно-техническую терминологию нельзя считать нормальным».

Внутри каждой стилистической нормы возможны, а иногда и необходимы варианты. Ведь и каждый стиль неоднороден по жанрам, тематике и т. п. Имеются «пограничные зоны», в которых сталкиваются нормы разных стилей. Большую роль играет также форма проявления стиля – письменная или устная. Ещё А. М. Пешковский обратил внимание на то, что в устной форме научного стиля (в жанре лекции) и в разговорном стиле проявляется сходная, хотя и нетождественная, синтаксическая структура – « именительный представления».

Научный доклад и ученая статья, конечно, жанры одного стиля – научного, однако они проявляются в разных формах – устной и письменной, поэтому в каждом случае действуют свои варианты единой функционально- стилевой нормы. Доклад, особенно предназначенный для серьезной конференции, обычно пишется полностью. В нем необходимы отточенность формулировок, логичность аргументации, иногда статистические данные, цитаты и т.п., т.е. все то, что надо передать не приблизительно, а точно. Требуется заранее прочитать написанный текст, чтобы убедиться, что он может быть произнесен за 20 (или 15) минут. Вместе с тем, готовя текст, следует ориентироваться на слушателя, т.е. стремиться к синтаксическому разнообразию, к некоторому (в рамках нормы жанра) лексико- фразеологическому оживлению и, конечно же, избегать громоздких конструкций, необычного употребления терминов. «И если текст рассчитан на прочтение, – пишет А. В. Чичерин, – это должно сказаться на его стиле: в обращенности к живым слушателям, в большем разнообразии интонаций, которые в полной мере нужно реализовать в процессе чтения».

366

Несомненно, что устная форма речи вносит необходимые коррективы в стилистические нормы.

Всвое время Г. О. Винокур считал важнейшим отличием письменной речи от устной то, что при ней человек «принужден думать о своем языке, выбирать слова и выражения, т.е. действовать стилистически», – ведь «все мы,

визвестном смысле, беспомощны перед чистым листом бумаги». «К этому можно добавить, – справедливо замечает В. Г. Костомаров, – что все мы в той же степени беспомощны перед микрофоном или на трибуне многолюдного собрания...». Поэтому устной публичной речи надо учить, как учат письменной форме различных стилей.

«Как это ни парадоксально, на фоне бурно развивающейся общественной жизни, собраний, митингов, мы мало уделяли внимания культуре публичной речи... мы и хотели бы говорить ярко и свободно, да фактически не можем: ведь этому надо специально учиться... А где и как учиться?

Специально поставленного воспитания в этом плане у нас нет – ни дошкольного, ни школьного».

Как известно, нормы таких стилей, как официально-деловой и разговорно-обиходной, имеют мало точек соприкосновения. Тем более недопустимо их смешение. По убеждению М. Н. Кожиной, «функционально- стилевая направленность при изучении языка уже в школе (так как именно в школе большинство людей формирует прежде всего свою культуру речи и получает стилистические оценки) оградила бы нас от «канцелярита».

«...Канцелярский жаргон, – писал с горечью К.И.Чуковский, – просочился даже в интимную речь... На таком жаргоне пишутся даже интимные письма. И что печальнее в тысячу раз, он усиленно прививается детям чуть не с младенческих лет.

Вгазете «Известия»... приводилось письмо, которое одна восьмилетняя школьница написала родному отцу:

«Дорогой папа! Поздравляю тебя с днем рождения, желаю новых достижений в труде, успехов в работе и личной жизни. Твоя дочь Оля».

Отец был огорчен и раздосадован: «Как будто телеграмму от месткома получил, честное слово»... Письмо действительно бюрократическое, черствое, глубоко равнодушное, без единой живой интонации».

Нормы публицистического стиля, как уже отмечалось, весьма широки, однако включение элементов канцелярского стиля в язык газеты грозит приглушить присущий ей экспрессивный настрой. Т. Г. Винокур приводит строки из письма одного преподавателя русского языка: «Если статья собственного корреспондента из Тбилиси в газете «Советский спорт» начинается фразой: «Состоянию массово-физкультурной спортивной работы было посвящено собрание физкультурного актива», то вторую фразу этой статьи читать уже никто не будет, а читатель, быть может, совсем потеряет интерес к газете».

Недопустимы канцеляризмы и в произведениях поэтического характера. «Помню, как смеялся А. М. Горький, – вспоминает К. И. Чуковский, – когда бывший сенатор, почтенный старик, уверявший его, что умеет

367

переводить с «десяти языков», принес в издательство «Всемирная литература» такой перевод романтической сказки: «За неимением красной розы, жизнь моя будет разбита».

Горький указал ему, что канцелярский оборот «за неимением» неуместен в романтической сказке. Старик согласился и написал по-другому: «Ввиду отсутствия красной розы жизнь моя будет разбита», чем доказал полную свою непригодность для перевода романтических сказок.

Этим стилем перевел он весь текст: «Мне нужна красная роза, и я добуду себе таковую». «А что касается моего сердца, то оно отдано принцу».

«За неимением», «ввиду отсутствия», «что касается» – все это было необходимо в тех казенных бумагах, которые всю жизнь подписывал почтенный сенатор, но в сказке Оскара Уайльда это кажется бездарною чушью».

Таким образом, каждый функциональный стиль имеет свои стилевые, или стилистические, нормы, которые варьируются в зависимости от разновидности стиля, а также устной или письменной формы его проявления. Стилистические нормы представляют собой функционально-речевые ответвления литературно- языковой нормы, поэтому рассмотрение литературной нормы вне функционально-стилевого аспекта будет неполным и односторонним. Нельзя не согласиться с М. Н. Кожиной, что само «понятие функциональной нормы (хотя бы практическое) важно воспитывать уже в школе».

34. Информатика в вузе: «верхняя» и «нижняя» граница знаний

Для начала позволю себе ввести некоторые понятия. В частности, уточню, что именно я подразумеваю под "верхней" и "нижней" границей знаний.

Отмечу, что данные понятия не относятся к знаниям, которые получают студенты, а отражают те знания по информационным технологиям, которые студенты должны получить по программе. Они, согласитесь, имеют разный объем, хотя задача преподавателя в том, чтобы добиться их полного совпадения.

Все знания по информатике можно (весьма условно) разбить на три уровня: первоначальные, основные и конечные. Причем под первоначальными я подразумеваю те, которые студент получает в виде истории информационных технологий; те, которые не требует от него практических умений. Совокупностъ таких знаний определяют "нижнюю границу1". Аналогичным образом знания, которые даются студенту по завершении курса, определяют "верхнюю границу" его знаний по информатике.

На сегодняшний день, то есть по учебным планам на 1999–2001 годы, структуру курса по информационным технологиям можно представить таком виде: "Dos – Norton –Windows – Word Ехсеl – Access – Internet. Это весьма условная схема, которая, тем не менее, позволяет нам наметить "нижнюю границу знаний" – операционная система Dos, и "верхнюю границу" – первоначальные сведения и работа в Internet.

368

Таким образом, из всего непрерывного потока знаний по информатике можно выделить отрезок, представляющий собой вузовский курс по дисциплине "Информатика и информационные технологии". Этот отрезок имеет довольно четкие границы, определяемые учебными планами вуза.

Но, рискуя говорить о прописных истинах, отмечу, что информационные технологии ежегодно совершают несколько принципиальных революций и учебные планы иногда не в силах поспеть за их стремительным развитием.

Спросите любого человека, работающего на компьютере, как часто он пользуется системами Dos или Norton commander? Уверен, что он ими вообще не пользуется.

Нет, я вовсе не призываю выкинуть эти темы из курса информатики. Они составляют неотъемлемую часть" истории информационных технологий и важны для понимания принципов ее дальнейшего развития. Однако уделять их изучению целый семестр – слишком большое удовольствие. (Почему бы тогда не начать курс информатики с булевой алгебры, 'теории алгоритмов или стихов Байрона2?) Аналогичными проблемами грешит и окончание курса. Кажется, что в мире высоких технологий нет ничего более совершенного, чем система Windows 95 и компьютеры с процессорами Pentium II. О существовании альтернативных операционных систем (ОС/2, Unix, Linux, BeeOS), компьютеров (Apple и пр.) и программного обеспечения студенты не догадываются.

Конечно, целью преподавания информатики в вузе не стоит демонстрация всех типов существующих операционных систем, текстовых редакторов и периферийных устройств компьютера. Это невозможно. Но попытаться охватить эти понятия и быть в курсе событий текущего года – одна из главнейших задач вузовского курса информатики.

Если каждый год "двигать" нижнюю границу знаний студентов чуть выше (то есть более кратко излагать материал в силу его устаревания), то соответственно верхняя граница их знаний также будет двигаться вверх за счет увеличения количества новейшей информации о достижениях в области информационных технологий.

И тогда пределом знаний студентов о хранении информации будет не 3,5 дюймовые дискеты, а карточкиmemory stick3, а вопросы о беспроводной мыши4 или клавиатуре никого не поставят в тупик.

Я считаю, что учебная дисциплина "Информатика" в любом вузе слишком скована рамками учебного плана. Да, соблюдать его необходимо, но при нарастающем темпе развития информационных технологий, продолжая придерживаться его, мы будем выпускать студентов, не готовых к использованию новейших программных продуктов. Так, студент, успешно овладевший Windows 95 не обязательно легко перестроится для работы на Windows 2000 и/или в Интернете.

Выходов из подобной ситуации великое множество. Первый заключается в том, чтобы преподаватель варьировал глубину и количество материала по разным темам (насколько это позволяет учебный план). Второй предполагает широкую систему рефератов на темы, которые невозможно раскрыть на

369