«Беовульф»
Древнеанглийская героическая поэма «Беовульф» сохранилась в рукописи конца X столетия. И герои, и сюжет, в частности очень древний мотив противоборства богатыря с чудови- щами, проходящий через всю поэму, свидетельствуют о том, что она нача- ла складываться ещё в дохристиан-
исторические события эпохи Велико- го переселения народов, такие, как разгром в V в. войсками предводите- ля гуннов Аттилы (Атли — в исланд- ском звучании, Этцеля — в немецком) королевства бургундов, расположен- ного в верховьях Рейна. Позднее это предание послужило основой сю- жета рыцарско-героическои поэмы «Песнь о нибелунгах». Но эддическая версия гибели Сигурда и Гьюкунгов более древняя.
ские времена. Однако клирик, запи- савший и обработавший её, явно стре- мился представить образы и события в свете христианской веры. Не исклю- чено также, что он соединил два эпических сюжета: в первом из них герой Беовульф — молодой воин, а во втором — седобородый конунг, вождь
Скандинавский шлем.
207
Литература западноевропейского Средневековья
'
■серн
да^)1
Г*5 ™" рт' *«'",0Г
ЬЩ
11 <ц'х* оп р?'^-
Ы«?«»<5 Ьп^-'^кЦ*- р'1'"'" .-■Т'11''-
5* Вселен еИоц.'Ьрвш: .1|>»ц .орот^&г-
"■'(им «еоприс ЬлЛ 1|Л!1р Л*>1Г Ьвв1*
Г1КНП г&раЪа |и«Г|М Ьл>:-..- 5
*Л"5др -(Ы^л с" Ь)'|.а? «■ ['<■•;
и
^
ц* С}"* 5/р* у^ч'р'Н
Йбл м*"« ">.1^.|(" фОДя* |п.(|
Страница самой ранней из известных рукописей «Беовульфа». Около 1000 г.
Англосаксонский шлем.
гаутов (предположительно герман- ского племени, жившего на юге Швеции). Сказочно-мифологическая родословная богатыря-гаута запечат- лелась в его имени, означающем «волк пчёл», т. е. «медведь» (подобные образ- ные иносказания — кеннинги — лю- били древнегерманские поэты). В об- личье медведя (не случайно он столь популярен в фольклоре разных стран) часто выступает один из самых глав- ных мифологических персонажей — так называемый прародитель племе- ни. Он помогает людям в создании упорядоченного, организованного мира и борется с силами хаоса, вопло- щёнными в образах чудовищ.
Безымянный автор «Беовульфа» переносит сказочно-мифологические события в реальное время, которое можно условно соотнести с VII— VIII вв. в истории англосаксов. Как и в древнеисландских «песнях о богах и героях» (см. статью «Старшая Эд- да»), крушение родоплеменного строя в «Беовульфе» отзывается мифом о конце света. Пожар охватил пирше- ственный чертог Хеорот (Олений зал), вокруг которого развиваются события первой половины поэмы. Хеорот символизирует обжитой че- ловеком, благоустроенный мир, и по- вествованием о создании этого мира (строительстве Хеорота), по сути, от- крывается «Беовульф». Однако нахо- дится Хеорот вовсе не в Англии, а в Дании. И основное место действия первой половины поэмы — Дания, а второй — земля гаутов. И прославля- ются в ней не англосаксы, а прави- тели данов (датчан) и героические деяния богатыря-гаута: архаический героический эпос часто воспевает деяния иноземцев. Возможно, потому, что древний богатырь нередко про- исходил от какого-либо бога и вос- принимался слушателями как человек «не от мира сего», «нездешний». Впро- чем, датчане для англосаксонского поэта X в., завершителя древней тра- диции, не были столь уж далёким на- родом: вторгшиеся в Англию ещё в конце IX в., они за столетие завое- вали значительную часть страны.
В первых строфах написанной на древнеанглийском языке поэмы про-
славляется датский род Скильдин- гов. Его прародитель Скильд появился среди данов «ниоткуда», из моря, сим- волизирующего небытие: таинствен- ное судно под златотканым стягом, на котором находился младенец Скильд, волны прибивают к датскому бере1у. И туда же, в море, отправляется «в час предначертанный» Скильд-старец — правитель датской державы. Тело его любимые слуги кладут на ладью, снаб- жённую всем, что нужно для долгого плавания.
В поэме упоминаются и другие датские вожди Скильдинги. Послед- ний из них, убелённый сединами Хродгар, — тот, по чьему приказу возведён Хеорот. Хродгар оказался не в силах защитить своих дружин- ников от чудовища-великана Гренде- ля. Страшилище обитает в топях за границами мира людей, куда не до- ходит свет, излучаемый Хеоротом. Ночами «острокоггистый» Грендель выбирается из подводной берлоги, проникает в Хеорот и похищает спя- щих людей, пожирая их потом в своём убежище.
В образе Гренделя ощутимо со- единение языческого и христиан- ского. Согласно мифологическим представлениям, он нелюдь, не уме- ющий владеть оружием, от которого сам заговорён (вместо меча и копья у него железные когти да зубы). «С громким хохотом и корчась мер- зостно» тащит он свои жертвы — 30 воинов сразу — в подводную бер- логу. В свете же христианских пред- ставлений о зле Грендель представлен как «дух богомерзкий», порождение дьявола и потомок Каина, «в грехе по- грязший», «жалкий и страшный / вы- ходец края, / в котором осели / все великаны / с начала времён, / с тех пор, как Создатель / род их проклял» (перевод В. А. Тихомирова).
Гренделю противопоставлен Бео- вульф — защитник людей и восста- новитель миропорядка, полагающий- ся в сражениях с чудовищами на силу своих рук, а также на помощь Господа. Беовульф с дружиной явля- ется ко двору Хродгара, как некогда явился Скильд, — из-за моря. По за- конам «богатырской сказки» должны
208
«Беовульф>
Беовульфу предстоит путь на озер- ное дно — вслед за матерью Гренде- ля, которая является в Хеорот ночью после пира в честь победителя, что- бы отомстить за сына.
Второй бой оказывается для Бео- вульфа более тяжёлым, чем расправа с Гренделем. У богатыря не хватает сил, чтобы справиться с родительни- цей великана, и он чуть не погибает в когтях «смертоносной твари»: Бео- вульфа спасают его кольчуга и вол- шебный меч, висящий на стене сре- ди прочих подводных сокровищ. Этим мечом — «наследием гиган- тов» — Беовульф сносит чудовищу го- лову.
Последний бой Беовульфа изобра- жён во второй половине поэмы, где богатырь предстаёт старцем, в тече- ние 50 лет правившим гаутами. Бео- вульф встречается с огнекрылым и огнедышащим драконом, храните- лем тайного клада, на котором лежит проклятие (такое же, как на кладе нифлунгов в «Старшей Эдде»). В нака- зание за то, что один из гаутов похи- тил чашу из его клада, дракон начи- нает жечь жилища людей. В битве с драконом Беовульф с помощью вер- ного соратника Виглафа одерживает победу, по рана от ядовитых когтей змея оказывается смертельной. От-
важный воин умирает с сознанием исполненного долга.
Гибель Беовульфа изображается автором поэмы как доблестная смерть в бою, о которой мечтал вся- кий викинг. И вместе с тем в ней нет смысла. Сокровища, добытые бога- тырём, как он думает, для своего народа, оказываются проклятыми: вместе с телом Беовульфа они сгора- ют на погребальном костре. Более того, смерть Беовульфа — предвестие «страшного времени», «смертей, гра- бежей и битв бесславных», ожида- ющих его народ.
Таким образом ставится под сомне- ние ценность уходящего языческого мира, в том числе священное отноше- ние древних германцев к добытым в сражениях богатствам. В глазах поэта- христианина они не приумножают си- лу воина, а ведут к гибели.
Но при всех противоречиях, кото- рых немало в поэме, «Беовульф» об- ладает своеобразным художествен- ным единством. Прежде всего, это общая интонация героической эле- гии, погребального плача над телом убитого богатыря.
Ни в одной из эпических поэм древности столкновение сил добра и зла, света и тьмы, космоса и хаоса не запечатлено в столь выразительной обобщённо-символической форме.
И Открытый в эпоху ро- мантизма и впервые издан- ный в 181 5 г. текст поэмы «Беовульф» стал основой для многочисленных поэти- ческих подражаний, пере- работок и переводов (пол- ностью на английский язык она была переложена в кон- це XIX в., а па русский — в 1975 г.). На сюжет «Бео- вульфа» написаны стихи, романы, пьесы, симфониче- ская поэма и даже музыка в стиле рок.
Рукоять англосаксонского меча.
Литература западноевропейского Средневековья
ИСЛАНДСКИЕ САГИ
Эгиль Скаллагримссон, исландский скальд, герой одноимённой саги. Миниатюра из рукописной книги. XVII в.
«Каждую сагу надобно рассказывать так, как она случилась» — гласит ис- ландская пословица.
В Исландии, с конца IX в. по- степенно обживаемой норвежцами (а приплывали они целыми семьями, с жёнами и детьми, слугами и рабами, имуществом и лошадьми), начали складываться рассказы о первопосе- ленцах — их жизни, распрях, крова- вых конфликтах между соседями, о продуманной и в свой час испол- ненной мести. («Только трус мстит сразу, а раб — никогда» — учит ис- ландская народная мудрость.) Так возникли родовые саги, или саги об исландцах, — повествования о жизни на острове с момента его заселения до середины XI в. Столетие с 930 по 1030 г., время расцвета Исландии, принято именовать веком саг.
Наряду с родовыми слагались так называемые королевские саги, или саги о норвежских конунгах (прави- телях), посвященные истории Норве- гии, прародины исландцев, с древней- ших времён до конца XIII в. Каждая сага рассказывает, как тот или иной норвежский король управлял страной, провозглашал законы, ходил в за- морские походы и подчинял своей власти другие земли и страны. В этих историях идёт речь об оснастке ко- раблей, военных действиях и воен- ных хитростях, больших морских сражениях.
Саги о древних временах были посвящены событиям в Скандинавии, предшествующим заселению Ислан-
дии. В них много сказочных сверхъ- естественных существ и заколдован- ных предметов: могильные жители, охраняющие клады, великаны, вол- шебные мечи... При этом в сагах вы- ведены реальные деятели разных эпох и народов и отражены подлин- ные черты жизни викингов VIII— XI вв.
Согласно древнеисландским ис- точникам, в 930 г. было решено, что каждый год в июне недалеко от со- временной столицы страны Рейкья- вика (это слово означаег «залив ды- мов» — название было дано из-за постоянно поднимающегося здесь пара от гейзеров) должен собирать- ся альтинг — собрание народных представителей. На нём решались су- дебные дела, принимались законы, и законоговоритель возвещал их с вы- сокой скалы. Альтинг был также цент- ром культурной жизни: здесь обмени-
210
Исландские саги
«А ДЕВА РУССКАЯ ГАРАЛЬДА ПРЕЗИРАЕТ»
Норвежский король Харальд Сигурдар- сон по прозвишу Суровый Правитель погиб 25 сентября 1066 г. в битве при Стамфордбридже, когда попытался подчинить себе Англию. Харальда при- нято считать последним конунгом-ви- кингом на норвежском престоле. Мо- лодые годы Харальда были насыщены сражениями и далёкими походами. Как сообщает исландский историк Снорри Стурлусон в своде королевских саг «Круг земной» (около 1230 г.), один из походов был «на восток в Гар- дарики к конунгу Яриилейву», т. е. на Русь к князю Ярославу Мудрому. Ха- ральд оставался на Руси несколько лет, ведал обороной страны, а затем направился в Византию.
О причине отъезда Харальда гово- рится в своде королевских саг «Гнилая кожа» (начало XIII в.). Там сказано, что «у конунга Яриилейва и княгини Инги- герд была дочь, которую звали Элиза- бет, норманны называют её Эллисив. Харальд завёл разговор с конунгом, не захочет ли тот отдать ему девушку в жёны, говоря, что он известен ро- дичами своими и предками, а также от- части и своим поведением». Что же произошло дальше? Ярослав не возра- жал категорически, однако дал по- нять, что не может отдать дочь чуже- земиу, у которого нет собственного престола и подобающего богатства. Именно после этого неудачного сва- товства Харальд отбыл в Константино- поль, где провёл около десяти лет на службе у византийского императора.
Возвращаясь в 1043 г. на Русь, по- вествует Снорри Стурлусон, «сложил Харальд висы (строфы. — Прим. рел.) радости, и всего их было 16, и один ко- ней у всех». Вот одна из них: «Корабль
проходил перед обширной Сицилией. Мы были горды собой. Корабль с людь- ми быстро скользил, как и можно толь- ко было желать. Я меньше всего наде- юсь на то, что трус будет нам в этом подражать. Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности». Так он обращался к Эллисив, дочери ко- нунга Яриилейва...
В дошедших до нас висах Хараль- да рассказывается о том, что он родил- ся в гористой Норвегии, что его ко- рабли бороздят моря и наводят ужас на прибрежных жителей, о том, в ка- ких битвах он участвовал, как попал в страшную бурю и спасся, какими ис- кусствами владеет. Каждая строфа (всего сохранилось шесть) действи- тельно заканчивается одной и той же фразой, в которой выражено недоуме- ние удалого викинга: «Однако не хо- чет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности».
Такого рода любовная лирика для творчества северных скальдов совер- шенно нетипична. И тем не менее из скальдических стихов именно «Висы радости» Харальда завоевали наиболь- шую популярность в России. Число их переводов на русский язык, выполнен- ных за последние два с лишним века, достигает полутора десятков. В пере- ложении замечательных русских поэ- тов (Н. А. Львова, И. Ф. Богдановича, К. Н. Батюшкова, А. К. Толстого и др.) «Висы радости» меняли свой облик, превращаясь то в старинную песнь, то в героическую балладу и весьма отда- ляясь от изначального скальдического стиха. Вот, например, строфа в трак- товке Батюшкова:
Мы, лруги, летали по бурным морям, От ролины милой летали лалёко! На суше, на море мы бились
жестоко;
И море, и суша покорствуют нам! О лруги! Как серлие у смелых
кипело, Когла мы, солвинув стеной корабли, Как птииы неслися станицей веселой Вкруг пажитей тучных Сиканской
земли!.. А лева русская Гаральла презирает.
В 1979 г. увидело свет издание, в котором была сделана попытка переве- сти стихи скальдов размером подлин- ника. С. В. Петров стремился воспро- извести созвучия и внутренние рифмы, переплетения отдельных предложений между собой, использовать вычурную архаическую лексику и передать замы- словатые поэтические образы кенин- гов: «Нанна ниток» — женщина (Наи- на — имя богини); «дубовый конь», «морская рысь» — корабль и т. п.:
Конь скакал лубовый Килем круг Сикилии, Рыжая и ражая Рысь морская рыскала. Разве слизень ратный Рал тула пробраться? Мне от Наины ниток Несть из Руси вести.
И всё же наиболее удачные по со- ответствию подлиннику переводы, не только сохраняющие форму, но и точно передающие смысл, выполнены О. А. Смирниикой в русском издании «Круга земного»:
Взглялу люб, киль возле Сикилей — сколь весел Бег проворный вепря Вёсел! — нёс лружину. Край пришёлся б злешний Не по вкусу трусу. Но Герл монет в Гарлах Знать меня не хочет.
вались последними новостями, рас- сказывали саги и стихи.
В своде королевских саг «Гнилая кожа» (название этой пергаментной рукописи было дано в XVII в. из-за плохой сохранности переплёта) есть рассказ о молодом исландце, кото-
рый всё Рождество развлекал нор- вежского конунга Харальда Сигур- дарсона (1046—1066 гг.) и его дру- жину сагой о походах Харальда за море, т. е. скорее всего о службе на Ру- си и в Византии. Конунгу сага очень понравилась, и он заметил, что «она
211
Литература западноевропейского Средневековья
аил
}_;*- *.*■«•. о •ТГ'-
;^-11|..-*»--»м'А«.»|1К,.
Завешание
Улова
Хольшгерссона.
1335 г.
ничуть
не хуже того, о
чём в ней рассказывается».
На
вопрос о том, откуда юноша
знает эту
сагу, тот ответил, что каж-
дое лего
ездил на альтинг и всякий
раз заучивал
часть саги у Халльдора
Сноррасона —
исландца, который
сопровождал
Харальда в его походах.
Письменность
появилась в Ислан-
дии
лишь в начале XII
в., и потому саги
продолжительное
время существова-
ли как
устный жанр. Их рассказывали
долгими
зимними вечерами, переда-
вая от одного
к другому, записывать
начали в середине
XII
в. Больше все-
го саг записано в XIII
в., а к началу
XIV
в. их почти перестали сочинять.
Но саги продолжали копировать — переписывать на пергамент, а позднее и на бумагу (большинство саг XII— XIII вв. дошло до нас в значительно более поздних рукописях). Интерес к сагам в Исландии сохранился и поны- не. Современный исландец с лёгко- стью читает древние рукописи.
Язык — одна из удивительных особенностей исландских саг: в эпо- ху полного и безраздельного господ- ства латыни в католической Западной Европе большинство литературных сочинений в Исландии было написа- но на народном (древнеисландском) языке. Вне всякого сомнения, это объясняется историей принятия хри- стианства в Исландии. На альтинге в июне 1000 г. споры между христиа- нами и язычниками привели к тому, что тогдашний оглашатель законов Торгейр удалился в палатку, накрыл- ся плащом с головой и пролежал так весь день и всю ночь. На следующее утро он произнёс со Скалы Закона знаменитую речь, призвав сделать так, чтобы в стране был один закон и один обычай. Закончил Торгейр сло- вами: «Если закон не будет един, то и мира не будет». Христианство было принято как официальная религия, но при этом некоторые языческие обычаи открыто оставались в силе, а латынь не получила распростране- ния. На народном языке сочиняли и стихи, и учёные труды, и саги. Рассказ о Торгейре до далёких потомков то- же донесла сага.
РЫЦАРСКИЙ ЭПОС
В отличие от таких ополченцев вассал обязывался служить сюзерену добро- вольно, для чего и заключал с ним договор, скреплявшийся символиче- ским актом дарения сюзереном коль- ца. Карл Мартелл, в первой половине VIII в. правивший Франкским государ- ством, начал выдавать своим вассалам земельные наделы. Это стало важным шагом на пути формирования ры- царства. До поры до времени, особен-
212
Рыцарский эпос
но в период подготовки Крестовых походов, рыцарями могли становить- ся и дети простолюдинов. Желающе- му быть посвященным в рыцарское сословие требовалось лишь иметь боевого коня и вооружение. Посте- пенно доступ в сословие простого люда всё более ограничивался, и ры- царство стало превращаться в своеоб- разную касту.
При непосредственном участии Церкви, и прежде всего глав духов- но-рыцарских орденов, складывались рыцарские идеалы. Следование им должно было сделать членов благо- родной вольницы материальной и ду- ховной опорой феодального мира. Идеологи рыцарского служения стре- мились смягчить противоречие между христианским принципом равенства всех людей перед Богом и привиле- гированным положением сословия. Поэтому рыцарям вменялось в обязан- ность защищать обездоленных и угне- тённых. Кроме того, они разными способами старались утвердить прин- цип рыцарского братства и полного равенства внутри своего сословия. Символом этой утопии стал двор легендарного короля Артура, при- казавшего соорудить круглый пирше- ственный стол со свободным про-
странством внутри. Рыцари могли рассаживаться на равном расстоянии от сидящего в центре Артура. И хотя действительность отнюдь не совпада- ла с рыцарским идеалом, сам он во многом способствовал духовному ста- новлению средневекового общества.
Новые представления отразились в рыцарском героическом эпосе, рас- цвет которого приходится на XII— XIII вв. Больше всего эпических поэм было создано во Франции. Длительное время они существовали в устной форме. Бродячие музыканты-жонглё- ры декламировали нараспев «песни о деяниях» под аккомпанемент прими- тивных инструментов вроде малень- ких арф или скрипок (виолей) — на ярмарках у городских стен, в монасты- рях, замках, а то и в королевских по- коях. Возможно, героический эпос существовал на территории Франции ещё в IX—X вв., т. е. в эпоху Каролин- гов. Именно к ней приурочено идеаль- ное эпическое прошлое. Впрочем, в эпосе очертания «эпохи Карла Вели- кого» расплывчаты и не соответству- ют реальному периоду его правления (768-814 гг.).
Наряду с устными преданиями су- ществовали латиноязычные церков- ные легенды о славных деяниях Кар- ла и его дружинников. Так постепенно
Король Артур. Фрагмент гобелена.
138т г.
Духовно-рыцарские ор- дены возникли в XII—XIII вв. в связи с Крестовыми похо- дами. Эти объединения действовали по особым уставам, одобренным Като- лической церковью.
да Жонглёрами в средневе- ковой Франции называли бродячих поэтов и музы- кантов. В Германии их име- новали шпильманами, в Испании — хугларами.
В Каролинги — династия, правившая с 751 по 987 г. во Франкском государстве; своё название получила по имени короля Карла Великого.
Сентябрь.
Сбор винограда.
Литография
по средневековой
миниатюре.
Литература западноевропейского Средневековья
Я Арьергард - подраз- деление, прикрывающее отход главных сил.
И Сарагоса — город на северо-востоке Испании; в Средние века - столица одноимённого арабского эмирата.
Переход Роланда через Пиренеи. Миниатюра. Вторая половина XIV в.
сложился героический эпос зрелого Средневековья, литературно оформ- ленный и записанный на старофран- цузском языке в период подготовки и осуществления Крестовых походов (XI—XIII вв.). Тогда тема противо- стояния христианского и мусульман- ского миров вновь обрела злобо- дневность. Карла Великого, одной из главных целей которого было со- противление арабскому наступлению на Европу, стали воспринимать как идеального правителя-христианина, воплощение военной мощи христи- анского мира, а его дружинников — как благородных рыцарей-вассалов, беззаветно служащих монарху в деле борьбы с «неверными».
«ПЕСНЬ О РОЛАНДЕ»
Шедевр французского рыцарского эпоса «Песнь о Роланде» — одна из ранних французских героических поэм (некоторые исследователи дати- руют её XI в.). Она дошла до нас в се- ми рукописях XII—XIV вв. Наиболее авторитетной считается Оксфордская рукопись начала — середины XII в., составленная англо-нормандским мо- нахом Турольдом (об этом он сам со- общает в последней строке поэмы).
Исторической основой сюжета «Песни о Роланде» явился поход Кар- ла Великого в Испанию (778 г.), за- воёванную маврами, или сарацинами. Во время возвращения войска из это- го похода через Пиренеи в Ронсе- вальском ущелье на его арьергард напали местные племена — баски. В бою с ними был убит племянник Карла Хруодланд.
В «Песни...» о басках-христианах речь вообще не идёт, а эпизодиче- ский поход Карла в Испанию и его стычки с сарацинами изображены с характерным эпическим преувели- чением — как семилетняя война с «неверными», в которой Карл завое- вал всю Испанию, кроме Сарагосы. В Сарагосе правит эпический антаго- нист (противник) Карла — царь Мар- силий. Два правителя представлены в первых строфах поэмы словно зер- кально отражёнными друг в друге: оба отдыхают в плодовых садах в окружении своих приближённых. Марсилий возлежит на мраморном ложе, а Карл — на золотом чеканном троне, «там, где цветёт шиповник, под сосной» (здесь и далее перевод Ю. Б. Корнеева). Марсилий коварен и
214
Рыцарский эпос
труслив: он готов притвориться, что согласен подчиниться Карлу и обра- титься в христианскую веру, если ко- роль с войском уйдёт из Испании. Карл — само воплощение прямоты и благородства, гордого достоинства и какой-то наивной доверчивости, кон- трастирующей с его летами и внеш- ним величием: «седоволос он и седо- бород, прекрасен станом, величав лицом». Под стать правителям и со- ветники: например, мавр Бланканд- рен способен пожертвовать жизнью заложников, отправляемых к Карлу с предложением о мире; герцог Немон считает, что грешно не дать пощады тому, кто о ней просит.
Но обозначенное в завязке «Пес- ни...» противостояние христианского и мусульманского миров служит толь- ко эпическим фоном. Конфликт поэ- мы проистекает из разногласий внут- ри самого христианского, а точнее, рыцарского мира, поскольку рыцари- христиане ведут себя в соответствии с требованиями прежде всего со- словной, а затем уже христианской морали. Гордость, надменность, вспыльчивость в сочетании с без- рассудной отвагой — эти качества, столь отличные от христианских до- бродетелей, в равной степени прису- щи как Роланду, племяннику Карла и одному из его пэров (ближайших
215
Литература западноевропейского Средневековья
Тщательно и подробно описывает автор «Песни о Роланде» ход Ронсе- вальского сражения, «раскадрованного» им на множество эпизодов-схва- ток христианских рыиарей с сараиинами. Рядом с Роландом отважно бьют- ся его друг-побратим Оливье и архиепископ Турпен. В начале сечи рассудительный Оливье трижды советует Роланду протрубить в рог Оли- фант, чтобы позвать ешё не столь далеко ушедшее войско Карла на по- мошь. И трижды гордый Роланд отказывается последовать совету друга. И лишь когда гибель горстки оставшихся в живых франков в битве с не- сметными ратями Марсилия становится неминуемой, Роланд, истекающий кровью, натужно трубит в Олифант. Он спасает уже не свою жизнь и не жизнь друзей, а тела христиан от поругания врагов и призывает Кар- ла, чтобы тот отомстил маврам. Не сразу расслышал Карл Роландов рог, но, когда сигнал достиг его слуха, тут же повернул войско.
С этого момента описание сражения в Ронсевале становится ешё бо- лее драматичным. В поэме искусно сопрягаются два ряда событий: в ве- ликом гневе мчится на помощь Роланду Карл, а тем временем один за дру- гим гибнут товарищи Роланда. И всё же победителем в битве останется Роланд. Снова трубит он в Олифант, и шестьдесят тысяч труб Карлова вой- ска звучат ему в ответ. Последний натиск врагов отражает юный пэр, те- ряя своего коня. Все бароны мертвы. Пока ешё жив израненный Турпен. Роланд обходит поле, собирая тела товарищей и складывая их у ног архи- епископа, который благословляет павших. Вскоре умирает и Турпен. А по- чувствовавший приближение смертного часа Роланд думает только о том, чтобы его верный меч Дюрандаль не достался врагу, тшетно пытается он повредить сталь, ударяя мечом по мраморной глыбе...
Погребальная процессия. Миниатюра из часовника Людовика Орлеанского. Коней XV в.
приближённых), так и отчиму Ролан- да — графу Ганелону, давно ненавидя- щему пасынка. Чтобы уничтожить Ро- ланда, Ганелон, посланный Карлом к Марсилию, вступает в сговор с сара- цинским царём. Впоследствии само имя Ганелон стало у французов сино- нимом предательства. Измена Ганело- на — такое же посягательство на са- мые основы эпического мира, каким является вторжение чудовищ в Мид- гард в архаическом эпосе (см. статью «Старшая Эдда»). Но ничто не может остановить рокового развития собы- тий эпического сюжета, апофеозом которого является жертвенная гибель героя.
Смерть Роланда описана в строгом и сдержанном стиле. За скупым пере- числением движений и жестов — глу- боко символический смысл. Он идет умирать под тенистую сосну (его гибель происходит в священном центре мира, обозначенном Мировым древом). Роланд ложится на зелёную траву (припадает к матери-земле),
кладёт на грудь меч и рог, поворачи- вается лицом к Испании, чтобы Карл увидел, что умер он непобеждённым. И тут свершается чудо: к умирающе- му рыцарю слетает посланник Твор- ца архангел Гавриил, которому Ро- ланд протягивает свою перчатку в знак вассальной преданности Богу (ведь смерть освобождает его от слу- жения Карлу).
Затем следует ещё одно чудо: по. молитве Карла Господь останавлива- ет солнце, чтобы французы до наступ- ления темноты смогли настигнуть бегущих арабов. Чудесны и вещие сны Карла, предсказывающие новые сражения с «неверными» — на сей раз с войском эмира Балиганта, явля- ющегося из далёкого Вавилона на подмогу Марсилию. Героем второй крупной битвы французов с сараци- нами, также подробно описанной в «Песни о Роланде», является сам Карл, сражающийся не менее яростно и от- важно, чем бился в Ронсевале его юный племянник. Разгромив арабов и овладев Сарагосой, Карл возвраща- ется на родину; он увозит забальза- мированные тела Роланда и его спо- движников. Полностью порядок в эпическом мире «Песни...» восста- навливается .только после суда над изменником Ганелоном и его казни, которые вершатся уже в столице Франкского государства — Ахене.
Сочинения, подобные «Песни...», создавались и воспринимались в Средневековье не как чисто художест- венные произведения. Они были иде- ализированной памятью народа о своём прошлом и обращением к со- временникам — призывом к деяниям, продолжающим славу предков. Идея героического возмездия и праведно- го суда водила пером автора «Песни о Роланде». Она не совпадает с хри- стианским учением о всепрощении и представлением о том, что высший суд — Божий, но вполне отвечает па- фосу эпического повествования.
В строгом воинском эпосе нет места любовным переживаниям геро- ев (учёные считают эпизод с невестой Роланда Альбой, которая умирает, по- лучив весть о его гибели, позднейшей вставкой в поэму).
216
Рыцарский эпос
подвигах,
необыкновенной силе и
великодушии
наслышаны все. Он по-
бедил
(подобно Руслану из поэмы
А.
С. Пушкина «Руслан и Людмила»)
злого
карлика, отвоевал у него плащ-
невидимку
(в некоторых перево-
дах —
шапку-невидимку), а также
клад
нибелунгов — символ могуще-
ства и
несметного богатства. Он по-
разил
мечом страшного дракона, ис-
купался
в его крови и стал неуязвим:
кожа
Зигфрида покрылась прочной
роговицей.
Доблестного героя
с почестями
принимают при бургундском
дворе,
он
— достойный жених Кримхильды.
Но
прежде чем получить в жёны бур-
гундскую
королевну, Зигфрид должен
оказать
Гунтеру услугу в его сватовст-
ве
к могучей и строптивой заморской
воительнице
Брунхильде. С помощью
плаща-невидимки
рыцарь помогает
В основе героического эпоса зрелого Средневековья лежат те или иные ис- торические события. Даже заведомо сказочные, мифологические по про- исхождению сюжеты эпос старается перенести на реальную почву. Начи- ная с середины XII в. рыцарский эпос развиваегся параллельно с зароди- вшимся в то время рыцарским рома- ном — вымышленным повествовани- ем, многое заимствовавшим у сказки. Два родственных жанра не могли не оказывать влияния друг на друга. Пример тому — древний памятник немецкого героического эпоса «Песнь о нибелунгах».
Эта поэма неизвестного автора (или авторов) создана около 1200 г. Она сохранилась в десятках списков, что говорит о её необычайной попу- лярности в Средние века. В ней расска- зывается о событиях времён Великого переселения народов, о гибели Бур- гундского королевства, которое — до- стоверный факт — было разрушено гуннами в 437 г. Шпильман (певец, сказитель) в начале поэмы сообщает, что речь пойдёт о полных чудес «ска- заньях давно минувших дней про громкие деянья былых богатырей» (здесь и далее перевод Ю.Б. Корнеева). Слагался эпос уже в феодальную эпо- ху, когда на территории Германии прочно утвердилась рыцарская куль- тура. Поэтому конкретные детали бы- та в «Песни...» отражают не уклад вар- варских племён, а рыцарские обычаи зрелого Средневековья. Но за внешней куртуазностью кроется жизнь древних витязей, полная зависти, вероломства и кровопролития.
Поэма, в которой более двух тысяч строф, разбита на две части, в них 39 «авентюр» (приключений). Первая часть посвящена истории гибели ни- дерландского королевича Зигфрида, вторая — мести за его предательское убийство. Прослышав о красоте Кримхильды, сестры бургундских ко- ролей Гунтера, Гернота и Гизельхера, к ним в Вормс приезжает свататься юный Зигфрид. Это вымышленный герой многих германских и сканди- навских сказаний. О его славных
217
Литература западноевропейского Средневековья
Тщательно и подробно описывает автор «Песни о Роланде» ход Ронсе- вальского сражения, «раскадрованного» им на множество эпизодов-схва- ток христианских рыцарей с сарацинами. Рядом с Роландом отважно бьют- ся его друг-побратим Оливье и архиепископ Турпен. В начале сечи рассудительный Оливье трижды советует Роланду протрубить в рог Оли- фант, чтобы позвать ешё не столь далеко ушедшее войско Карла на по- мошь. И трижды гордый Роланд отказывается последовать совету друга. И лишь когда гибель горстки оставшихся в живых франков в битве с не- сметными ратями Марсилия становится неминуемой, Роланд, истекающий кровью, натужно трубит в Олифант. Он спасает уже не свою жизнь и не жизнь друзей, а тела христиан от поругания врагов и призывает Кар- ла, чтобы тот отомстил маврам. Не сразу расслышал Карл Роландов рог, но, когда сигнал достиг его слуха, тут же повернул войско.
С этого момента описание сражения в Ронсевале становится ешё бо- лее драматичным. В поэме искусно сопрягаются два ряда событий: в ве- ликом гневе мчится на помошь Роланду Карл, а тем временем один за дру- гим гибнут товарищи Роланда. И всё же победителем в битве останется Роланд. Снова трубит он в Олифант, и шестьдесят тысяч труб Карлова вой- ска звучат ему в ответ. Последний натиск врагов отражает юный пэр, те- ряя своего коня. Все бароны мертвы. Пока ешё жив израненный Турпен. Роланд обходит поле, собирая тела товарищей и складывая их у ног архи- епископа, который благословляет павших. Вскоре умирает и Турпен. А по- чувствовавший приближение смертного часа Роланд думает только о том, чтобы его верный меч Дюрандаль не достался врагу, тшетно пытается он повредить сталь, ударяя мечом по мраморной глыбе...
Погребальная процессия. Миниатюра из часовника Людовика Орлеанского. Коней XV в.
приближённых), так и отчиму Ролан- да — графу Ганелону, давно ненавидя- щему пасынка. Чтобы уничтожить Ро- ланда, Ганелон, посланный Карлом к Марсилию, вступает в сговор с сара- цинским царём. Впоследствии само имя Ганелон стало у французов сино- нимом предательства. Измена Ганело- на — такое же посягательство на са- мые основы эпического мира, каким является вторжение чудовищ в Мид- гард в архаическом эпосе (см. статью «Старшая Эдда»). Но ничто не может остановить рокового развития собы- тий эпического сюжета, апофеозом которого является жертвенная гибель героя.
Смерть Роланда описана в строгом и сдержанном стиле. За скупым пере- числением движений и жестов — глу- боко символический смысл. Он идёт умирать под тенистую сосну (его гибель происходит в священном центре мира, обозначенном Мировым древом). Роланд ложится на зелёную траву (припадает к матери-земле),
кладет на грудь меч и рог, поворачи- вается лицом к Испании, чтобы Карл увидел, что умер он непобеждённым. И тут свершается чудо: к умирающе- му рыцарю слетает посланник Твор- ца архангел Гавриил, которому Ро- ланд протягивает свою перчатку в знак вассальной преданности Богу (ведь смерть освобождает его от слу- жения Карлу).
Затем следует ещё одно чудо: по. молитве Карла Господь останавлива- ет солнце, чтобы французы до наступ- ления темноты смогли настигнуть бегущих арабов. Чудесны и вещие сны Карла, предсказывающие новые сражения с «неверными» — на сей раз с войском эмира Балиганта, явля- ющегося из далёкого Вавилона на подмогу Марсилию. Героем второй крупной битвы французов с сараци- нами, также подробно описанной в «Песни о Роланде», является сам Карл, сражающийся не менее яростно и от- важно, чем бился в Ронсевале его юный племянник. Разгромив арабов и овладев Сарагосой, Карл возвраща- ется на родину; он увозит забальза- мированные тела Роланда и его спо- движников. Полностью порядок в эпическом мире «Песни...» восста- навливается .только после суда над изменником Ганелоном и его казни, которые вершатся уже в столице Франкского государства — Ахене.
Сочинения, подобные «Песни...», создавались и воспринимались в Средневековье не как чисто художест- венные произведения. Они были иде- ализированной памятью народа о своём прошлом и обращением к со- временникам — призывом к деяниям, продолжающим славу предков. Идея героического возмездия и праведно- го суда водила пером автора «Песни о Роланде». Она не совпадает с хри- стианским учением о всепрощении и представлением о том, что высший суд — Божий, но вполне отвечает па- фосу эпического повествования.
В строгом воинском эпосе нет места любовным переживаниям геро- ев (учёные считают эпизод с невестой Роланда Альбой, которая умирает, по- лучив весть о его гибели, позднейшей вставкой в поэму).
216
Рыцарский эпос
В основе героического эпоса зрелого Средневековья лежат те или иные ис- торические события. Даже заведомо сказочные, мифологические по про- исхождению сюжеты эпос старается перенести на реальную почву. Начи- ная с середины XII в. рыцарский эпос развивается параллельно с зароди- вшимся в то время рыцарским рома- ном — вымышленным повествовани- ем, многое заимствовавшим у сказки. Два родственных жанра не могли не оказывать влияния друг на друга. Пример тому — древний памятник немецкого героического эпоса «Песнь о нибелунгах».
Эта поэма неизвестного автора (или авторов) создана около 1200 г. Она сохранилась в десятках списков, что говорит о её необычайной попу- лярности в Средние века. В ней расска- зывается о событиях времён Великого переселения народов, о гибели Бур- гундского королевства, которое — до- стоверный факт — было разрушено гуннами в 437 г. Шпильман (певец, сказитель) в начале поэмы сообщает, что речь пойдёт о полных чудес «ска- заньях давно минувших дней про громкие деянья былых богатырей» (здесь и далее перевод Ю. Б. Корнеева). Слагался эпос уже в феодальную эпо- ху, когда на территории Германии прочно утвердилась рыцарская куль- тура. Поэтому конкретные детали бы- та в «Песни...» отражают не уклад вар- варских племён, а рыцарские обычаи зрелого Средневековья. Но за внешней куртуазностью кроется жизнь древних витязей, полная зависти, вероломства и кровопролития.
Поэма, в которой более двух тысяч строф, разбита на две части, в них 39 «авентюр» (приключений). Первая часть посвящена истории гибели ни- дерландского королевича Зигфрида, вторая — мести за его предательское убийство. Прослышав о красоте Кримхильды, сестры бургундских ко- ролей Гунтера, Гернота и Гизельхера, к ним в Вормс приезжает свататься юный Зигфрид. Это вымышленный герой многих германских и сканди- навских сказаний. О его славных
подвигах, необыкновенной силе и великодушии наслышаны все. Он по- бедил (подобно Руслану из поэмы А. С. Пушкина «Руслан и Людмила») злого карлика, отвоевал у него плащ- невидимку (в некоторых перево- дах — шапку-невидимку), а также клад нибелунгов — символ могуще- ства и несметного богатства. Он по- разил мечом страшного дракона, ис- купался в его крови и стал неуязвим: кожа Зигфрида покрылась прочной роговицей.
Доблестного героя с почестями принимают при бургундском дворе, он — достойный жених Кримхильды. Но прежде чем получить в жёны бур- гундскую королевну, Зигфрид должен оказать Гунтеру услугу в его сватовст- ве к могучей и строптивой заморской воительнице Брунхильде. С помощью плаща-невидимки рыцарь помогает
Литература западноевропейского Средневековья
; К сюжету «Песни о нибелунгах» не раз обра- щалась германская культура. Он разрабатывался в «Тра- гедии» Г. Сакса (1557 г.), в музыкальной тетралогии Р. Вагнера «Кольцо Нибе- лунга» (1854—1874 гг.), в трагедиях Э. Гейбеля «Брунхильда» (1857 г.) и Ф. Гсббеля «Нибелунги» (1861 г.).
Надо отметить, что переживания и психологические характеристики ге- роев в поэме едва намечены, все пер- сонажи раскрываются через действие. Месть Кримхильды оборачивается морем крови, тысячами трупов и ги- белью королевства. Помимо её вто- рого супруга Этцеля, скорбящего о гибели родичей и пленников, в жи- вых остаются славные воины Дитрих и Хильдебранд — носители народ- ной мудрости и справедливости. Они (а с ними и древний сказитель) осуж- дают дикий разгул страстей:
Бесстрашнейшим и лучшим досталась смерть в удел. Печаль царила в сердце у тех,
кто уцелел.
МЕСТЬ КРИМХИЛЬДЫ
В голове Кримхильды созревает план ужасной мести. Она вновь выходит замуж — на этот раз за овдовевшего короля гуннов Этисля — и через неко- торое время уговаривает ни о чём не подозревающего супруга пригласить к себе её братьев. Когда многочисленный отряд бургундиев прибыл, ко- ролева прямо в пиршественном зале натравливает гуннов на своих роди- чей. Бургундцы отчаянно зашишались, но в конце концов в живых из них остались только Гунтер и Хаген. Их пленил могучий богатырь Литрих Берн- ский. Он взял с Кримхильды клятву пощадить пленников, но «клятве ока- залась Кримхильда неверна — у двух бургундских рыцарей жизнь отняла она». Хаген отказался выдать тайну захоронения клада нибелунгов, и Крим- хильда собственноручно сносит мечом голову обидчику — такая жесто- кость ужасает даже её мужа Этиеля, на глазах которого погиб от руки Ха- гена их малолетний сын. Потрясённый коварством «злой ведьмы», богатырь Хильдебранд, герой германских сказаний, рассёк её надвое.
Стал поминальной тризной весёлый,
пышный пир.
За радость испокон веков страданьем
платит мир.
Поэма написана так называемой нибелунговой строфой, которая со- стоит из четырёх рифмующихся по- парно стихов, а каждый стих как бы делится интонационной паузой на .два полустишия. Подобная форма встречается у ранних миннезингеров, в частности у Кюренберга (см. допол- нительный очерк «Миннезанг»).
Сюжетные линии поэмы можно найти во многих сказаниях герман- ских народов. При этом в сканди- навском эпосе ещё царит мораль родового строя: там Гудрун (Крим- хильда) убивает Атли (Этцеля), мстя ему не за гибель Сигурда (Зигфрида), а за смерть братьев. В «Песни о нибе- лунгах» супружеская любовь и вер- ность оказываются важнее родовой мести дофеодального мира.
«ПЕСНЬ О МОЁМ СИЛЕ»
На одной из площадей испанского го- рода Валенсия стоит памятник Силу Кампеадору. В 1094 г., в ходе многове- ковой борьбы иберийских христиан с арабами, вторгшимися на Пире- нейский полуостров в начале VIII в., Валенсию отвоевало у мавров опол- чение, во главе которого стоял кас- тильский военачальник Родриго Диас де Бивар. Касгильцы прозвали Родри- го Кампеадором (исп. Воитель). А ва- ленсийские мавры, ставшие его под- данными, именовали этого испанца Сидом (араб, «сиди» — «господин»). «Моим Сидом» называет Родриго Диа- са и автор героической поэмы, посвя- щенной его деяниям. Она сохранилась в рукописи 1207 г. и при первом на- учном издании получила заглавие «Песнь о моём Сиде».
В конце дошедптего до нас текста есть подпись: Пер Аббат (второе сло- во, по-видимому, прозвище). Конечно, это не автор в современном понима- нии слова, а книжник, монах, записа- вший и обработавший «Песнь...», кото- рая складывалась и передавалась из уст
218
Рыцарский эпос
Вверх по Энаресу и мимо Гвадалахары Тащат они с собою поживы на славу — Коров и баранов огромнейшее стадо, И всякое платье и прочее богатство.
(Перевод Ю. Б. Корнеева.)
В Сиде сочетаются черты эпическо- го воина и эпического правителя. Так- тика Сида — обкладывать захваченные города и земли данью и сохранять их мирное население, чтобы не иссякал источник дохода. В результате Сида
благословляют и христиане, и мавры. На фоне войны ещё явственнее благо- родство, щедрость, широта души и мудрость героя. Столь же ярко про- являются доблесть его друзей и сорат- ников и, напротив, мелочность, не- справедливость Альфонсо VI, трусость и корыстолюбие инфантов Каррион- ских, завистливая злобность знати, окружившей кастильский престол.
Основной конфликт в «Песни о моём Сиде» — не борьба христиан- ского и мусульманского миров (как и в «Песни о Роланде»), а противо- стояние короля и героя. Главная те- ма поэмы — восстановление чести Сида, которую ему приходится не раз защищать.
Сид стал правителем Валенсии, помирился с Альфонсо и по настоя- нию короля (отсюда начинается вы- мысел) выдал дочерей замуж за двух братьев — инфантов Каррионских. Честолюбивые мечты, которыми он утешал себя, отправляясь в изгнание, кажется, осуществились. Но ему пред- стоит снова столкнуться с низостью. В «Песни об оскорблении в лесу Корпес» повествуется, как инфанты увезли жён из Валенсии будто бы в Каррион, а по дороге избили их и
Памятник
Сиду Кампеадору.
Валенсия.
Литература западноевропейского Средневековья
оставили раздетыми в чаще леса. Сид отстоял свою честь сначала в кортесах (совещательный орган при испанских королях), выдержав длительную судебную распрю с ин- фантами и их сторонниками, а затем
в сражении, в котором его воины по- бедили инфантов-предателей. Тор- жество тем полнее, что ещё до начала сражения ко двору Альфонсо явля- ются посланники от королей На- варры и Арагона, которые просят до- черей Сида в жёны: его потомки будут правителями Испании!
В конце поэмы Сид предстаёт подлинно народным героем, который завоевал почёт и богатство своими руками, умом и доблестью и который знает цену дружбе. К тому же он нежный муж и заботливый отец, что необычно для традиционного эпиче- ского рыцаря.
Позднее о Сиде была написана поэма «Юношеские деяния Родриго». В XV в. Сид стал главным персонажем цикла эпических романсов (см. допол- нительный очерк «Романс»). В них он изображён юношей, только свата- ющимся к будущей жене Химене. Из романсов этот образ перешёл в испан- скую комедию «Юность Сида», при- надлежащую перу Гильена де Кастро. А у того сюжет заимствовал для своей великой трагедии «Сид» французский драматург XVII в. Пьер Корнель.