949

художникиDлюбители. Можно использовать только один признак – наличие профессионального звания, обычно соединенного с соответD ствующим обучением, хотя условность его очевидна; за его пределами остается гораздо больше не имевших звания, не окончивших обучения и самоучек. Нa основе данных С.Н. Кондакова, в 1894–1917 гг. звание художника получили: живописцы – 272 мужчины и 23 женщины, скульпторы и медальеры – 26 мужчин и 4 женщины, архитекторы – 255 – только мужчины, всего – 553 мужчины и 27 женщин. Среди них значительное количество выпускников Московского училища живопиD си, ваяния и зодчества, которое по уставу 1896 г. получило право самостоятельно присуждать звание художника. Только в 1909–1917 гг. училище выпустило: живописцев – 81 мужчина и 4 женщины, скульпD торов – 4 мужчины и 2 женщины.

Имеются также сведения о лицах, бесспорно принадлежавших к художественным профессиям, но формально не имевших званий. К ним относились многие выдающиеся деятели искусства. К 1917 г. они соD ставляли: живописцы – 76 мужчин и 7 женщин, скульпторы – 6 мужчин, архитекторы – 7 мужчин. Включая их в общие итоги, суммируем: жиD вописцы – 348 мужчин и 30 женщин, скульпторы – 32 мужчины и 4 женD щины, архитекторы – 262 мужчины, итого – 642 мужчины и 34 женD щины. Художников, имевших звание академика, можно выделить осоD бо. Некоторые из них получили это звание без предварительных ступеD ней. К 1917 г. их насчитывалось: живописцы – 191 чел., скульпторы – 32 чел., архитекторы – 137 чел., всего – 360 чел.

Как уже отмечалось, художников было мало в Российском Центре. Но далеко не все труженики этой профессии могли найти себе творD ческую работу. ХудожникиDпедагоги, работавшие в художественных училищах, исчислялись немногими десятками. По штатам Академии художеств, в 1902–1917 гг. профессоров и преподавателей насчитыD валось 17–22 чел.51. Широким спросом пользовались учителя рисоваD ния. Основную массу учителей готовили художественные училища в Казани, Пензе и столичные училища технического рисования бар. А.Л. Штиглица и Строгановское.

На рубеже XIX–XX столетий возникли и действовали различные творческие объединения художников. К концу XIX в. из 60 членов Товарищества художников передвижных выставок в нем оставалось 42 чел. В 1900–1917 гг. периодические выставки устраивало МосковD ское общество любителей художеств; численность его членов колебаD лось от 36 до 40 чел. Кроме того, насчитывалось ок. 55 художниковD профессионалов театральноDдекоративного искусства. Новая эпоха в развитии декоративной живописи началась с деятельности МамонтовD

161

ского кружка художников, Мамонтовской частной оперы и МосковD ского Художественного театра.

На I съезде русских зодчих в Петербурге в декабре 1892 г. присутD ствовали 219 членов и 44 делегата от 40 учреждений преимущественно столичных архитекторов и инженеровDстроителей. На II съезде в МоскD ве в феврале 1895 г. было 363 члена и 123 делегата от 66 учреждений. На V съезде в Москве в декабре 1913 г. присутствовало 618 чел. Съезды носили деловой характер, их интересовали вопросы строительной техD ники, строительного законодательства, обсуждалось также отношение к памятникам древнего зодчества, истории и т.п. В Петербурге в деD кабре 1911 – январе 1912 г. состоялся II Всероссийский съезд художD ников и любителей. В нем участвовало 1,2 тыс. чел., среди них предD ставители 77 учреждений и организаций (в том числе – 30 организаций художников)52. Среди прочих вопросов съезд утвердил Устав ВсеросD сийского союза взаимопомощи и взаимозащиты русских художников.

При выяснении вопроса о численности профессиональных актеров в Российском Центре речь может идти лишь о некоторых примерных подсчетах, потому что их учета не велось. Списки, составлявшиеся Российским театральным обществом, носили случайный служебный характер, а «Словарь современных деятелей сцены», выпускавшийся журналом «Театр и искусство», был далеко не полным и вскоре его прекратили издавать.

Во всех императорских театрах Петербурга и Москвы в сезон 1891/1892 г. работали 1,2 тыс. чел., в том числе в драматических труппах – 192 чел., в оперных – 333 чел., из них солистов – 84 чел., артистов хора – 249 чел., в балетных труппах – 349 чел., оркестровых музыкантов – 361 чел.; в сезон 1911/1912 г. – соответственно 1,1 тыс. чел., 167 чел., 341 чел., 122 чел., 219 чел., 341 чел., 265 чел. Как видим, за десятилетие почти все показатели несколько снизились, за исклюD чением солистов оперных театров; кроме того, основную массу составD ляли оркестранты, балет и хор в оперных труппах, 20–25% – драматиD ческие актеры и певцы оперных трупп. В балете преобладали женD щины, в оркестре были только мужчины (кроме арфисток).

Подготовкой музыкальных кадров в системе Русского музыкальD ного общества занимались местные отделения, консерватории, музыD кальные училища и музыкальные школы. Существовало также немало хороших частных курсов. Воспитанники консерваторий способстD вовали расширению музыкальноDвокальных кадров. Они создавали местные отделения Российского музыкального общества (РМО) и музыкальные училища в Казани, Калуге, Тамбове и других городах. Число студентов консерваторий непрерывно росло. В Петербурге в

162

1897/1898 учебном году было 620 чел., в 1907/1908 учебном году – 1,4 тыс., к 1917 г. – 2,5 тыс. чел. В Москве в 1890/1891 учебном году было 386 чел., в 1904/1905 учебном году – 626 чел. Петербургская консерватория до 1912 г. выпустила 2 тыс. музыкантов (в том числе 1,4 тыс. с дипломами), а всего к 1917 г. – ок. 2,5 тыс. Московскую консерваторию к 1900 г. окончили 500 чел., из них 139 с медалью (больD ше всего было пианистов). Только в 1906–1907 гг. профессора подD готовили ок. 227 пианистов; в то же время были выпущены 46 скрипаD чей, 11 виолончелистов, 7 арфисток по классу духовых инструментов – 59, по теоретическому отделению – 16 чел. К 1917 г. Московская консерватория выпустила 52 «свободных художника» и 46 педагогов (преимущественно женщин)53.

Такова была профессиональная структура научной и творческой интеллигенции, численность ее отдельных групп. Профессиональные группы интеллигенции, вырастая количественно, постепенно превраD щались в массовые кадры. Масштаб этой массовости не совпадает с нынешними критериями, но для своей эпохи работа этих кадров имела огромное значение, становилась необходимой частью развивавшейся материальной и духовной культуры Российского Центра, делая ее доступной все более широким социальным слоям.

163

6. КРУПНЫЕ И СРЕДНИЕ СОБСТВЕННИКИ

6.1. Дворянство поместное

Говоря о численности и составе поместного дворянства РоссийD ского Центра, следует прежде всего отметить наиболее важные черты аграрного строя страны на рубеже ХIХ–ХХ вв.

Одной из отличительных черт частного землевладения в изучаD емый период было изменение его структуры, выражавшееся в падении

внем доли дворянского землевладения и росте удельного веса землеD владения других сословий. Однако чем крупнее было дворянское земD левладение, тем меньше теряло оно земли, тем, следовательно, оно быD ло устойчивее. Указанные тенденции в эволюции дворянского землеD владения (сокращение земельных площадей) не наблюдались только там, где преобладали капиталистические формы хозяйствования. ТаD ким образом, рационализм в системе ведения крупных дворянских хоD зяйств придавал последним большую устойчивость. Но в этом случае устойчивость дворянского землевладения не являлась устойчивостью дворянского землевладения как такового, а была устойчивостью землевладения, ведомого по капиталистическим приемам1.

Во всех губерниях Российского Центра имели место все виды землевладения, какие были распространены в Европейской России: помещичье, надельное, казны, удела, учреждений, церкви и монастыD рей, а также частное крестьянское. К началу XX в. на долю частных владельцев – дворян, купцов, мещан, духовенства и др. – приходилось

всреднем 39,5% от общего количества земли, в том числе значительная часть этой доли принадлежала дворянам2.

Столыпинская буржуазная перестройка деревни способствовала развитию мобилизации земли. В результате был сделан значительный шаг в движении землевладения от сословности к бессословности, к уменьшению удельного веса дворянского землевладения в общей массе земель и увеличению доли других сословий.

Правда, на рубеже ХIХ–ХХ вв. оставался еще ряд сословных ограничений в землевладении в виде майоратов и т.д. Но главные препятствия в мобилизации дворянских земель были устранены. Формально остатки дореформенного земельного законодательства, препятствовавшие изживанию сословности в частном землевладении, охватывали не более 10% площади дворянских имений Российского Центра. Еще меньше владельцев могли ими пользоваться. В результате дворянский земельный фонд начал быстро таять.

164

Этот процесс принял вскоре такие масштабы, что стал предметом серьезного беспокойства правительства и дворянских обществ. УстуD пая настоятельным ходатайствам последних, власть пошла на учрежD дение Государственного Дворянского земельного банка. Действия его распространялись на губернии Европейской России; пользоваться им могли только потомственные дворяне, которые имели теперь возD можность получать ссуды под залог имений на самых льготных условиях. Однако все эти меры не могли остановить убыль дворянD ского землевладения. Начавшееся со второй половины XIX в. интенD сивное обезземеливание старого поместного дворянства продолжалось вплоть до 1917 г., знаменитое его «оскудение» – термин, с легкой руки С.Н. Терпигорева вошедший в научную и публицистическую литераD туру по дворянскому вопросу3.

Сокращение дворянского земельного фонда отразилось на чисD ленности и составе поместного дворянства, на структуре дворянского землевладения (прил. 50).

Из приведенных данных видно, что в 1897–1907 гг. некоторый рост числа имений был достигнут исключительно за счет увеличения числа мелкопоместных владений. Общее сокращение численности поместD ного дворянства захватило и эту категорию владельцев, но тем не менее численность мелкопоместных дворян и в 1907 г. оставалась большей, чем в 1897 г. По всем остальным группам владений отмечалось неD уклонное сокращение числа имений и площадей земли.

Итак, колебания в численности поместного дворянства в значитеD льной мере обусловливались изменением численности мелкопоместD ных владельцев. Погубернские данные земельных переписей показываD ют, что к началу ХХ в. из великорусских губерний сравнительно выD соким удельным весом мелких владельцев выделялись Новгородская, Костромская, Ярославская, Курская, Рязанская, Тульская губернии.

Такая география в основном совпадает с размещением исторически сложившихся групп в составе «высшего» сословия. Значительная часть мелкопоместных дворян была потомками «служилых» дворян бывших сторожевых линий. Эти районы дали главный прирост их численности, за исключением губерний ЦентральноDПромышленного района, в которых к началу XX в., наоборот, наблюдалось сокращение числа мелких владений. Прирост этот обусловливался рядом факторов: включением в состав сословия «новых» дворян, дроблением передававD шихся по наследству имений, появлением новых владельцев из выслужившихся чиновников.

Как уже отмечалось, численность мелкопоместных дворян после 1897 г. заметно сократилась. Однако их удельный вес в общей массе

165

поместного дворянства постоянно увеличивался: 57,8% в 1897 г. и 58,9% в 1907 г. Доля принадлежавших им земель также несколько возD росла – с 3,2% до 3,4%, но поDпрежнему продолжала оставаться мизерной.

Вабсолютном исчислении площадь мелкопоместных владений сокраD тилась к 1907 г. на 16,4%, а средний размер имения – примерно на 12%.

Среднепоместное дворянство Российского Центра размещалось более равномерно, но все же половина его была сосредоточена в ЦентральноDПромышленном и ЦентральноDЗемледельческом районах.

Вцелом численность этой группы сократилась на 8%, а удельный вес в общей массе помещиков – с 25,4% в 1897 г. до 25,3% в 1907 г., задержавшись примерно на одном уровне. За это время площадь их землевладения уменьшилась с 13,4% до 13,3%, то есть почти пропорционально числу владений. В результате средний размер имений почти не изменился, даже несколько увеличился к 1907 г. Практически не изменилась и доля принадлежавших им земель, поD прежнему составляя довольно небольшую часть дворянского земельD ного фонда.

Подавляющая часть земель сосредоточивалась в руках крупных и особенно крупнейших владельцев. Отличительной чертой частного землевладения в Российском Центре было наличие латифундий. В начале XX в. в руках таких владельцев было сосредоточено св. 3/4 всего частного землевладения. Подавляющая часть таких владений (почти 2/3) и земельной площади (св. 70%) принадлежала латифунD дистам из дворян. Главными районами их размещения были ЦентральD ноDЗемледельческий и Поволжский. На их долю приходилось более половины всей стоимости земель крупных владельцев.

Следует иметь в виду, что численность этой группы помещиков меD нее всего соответствовала числу имений, так как именно среди них быD ло больше многопоместных дворян. В 1897 г. в рассматриваемом регионе насчитывалось 16,8% принадлежавших им всех дворянских владений и 83,4% всей дворянской земли. В последующее десятилетие наблюдалось неуклонное, хотя и незначительное, сокращение числа имений этой группы и сосредотачиваемой ею земли: удельный вес имений стал равным 15,8%, а земельная площадь сократилась до 83,3%.

Менее всего сокращение затронуло группу имений в 500–1000 дес.: доля владений – с 8,4% до 7,9%, принадлежавших им десятин – с 12,4% до 11,8%. Затем следуют имения в 1–5 тыс. дес.: доля владений – с 7,3% до 6,8%, земли – с 30,5% до 28,3%. В относительных показателях земельная площадь уменьшилась несколько больше, чем число имений, и как результат – средний размер владения повысился, но весьма незначительно. Сильнее всего оказалась затронутой общим процессом

166

мобилизации дворянского землевладения число крупнейшей группы (св. 5 тыс. дес. на имение) – удельный вес владений остался неизменD ным – 1,1%, зато земельные владения увеличились с 40,5% до 43,2%; средний размер имений повысился с 17,6 тыс. до 18,3 тыс. дес. В этой группе наиболее устойчивыми оказались огромные латифундии (разD мером в несколько десятков тысяч десятин), сохранившиеся почти полностью4.

Установлено, что 155 крупнейших земельных собственников в Российском Центре (102 семьи), владевших св. 50 тыс. дес. каждый, располагали в совокупности 16,1 млн. дес., то есть ок. 30% всего дворянского земельного фонда на 1907 г. Подавляющее большинство их принадлежало к потомственному дворянству, а более половины являлись представителями старинной титулованной знати. Отметим, что в дореформенную эпоху сложилось 85% наследственного землеD владения крупнейших помещиков региона5. Уже одно это наводит на мысль, что по своему характеру крупнейшее землевладение в начале

XXв. сохранило тесные связи с феодальной эпохой.

Вцелом, в 23 губерниях Российского Центра, согласно рассмотренD ным выше данным, удельный вес землевладельцев, принадлежавших к «высшему» сословию, составлял в общей массе этого сословия ок. 40% в 1897 г. и ок. 30% в 1907 г. Причем сокращение почти в равной степени коснулось всех групп владельцев. Таким образом, относительно общей массы помещиков разорившиеся и обезземелившиеся дворяне составD ляли сравнительно небольшую группу, утратившую имения в силу экономической несостоятельности, проявившейся в общей задолженD ности помещиков казне и банкам, изDза неумения и нежелания приD способиться к новым условиям и в результате неудачных попыток заняться предпринимательством, столь колоритно обрисованных С.Н. Терпигоревым6.

Показательно, что с 1907 по 1917 гг. число дворянских владений не только не сократилось, как это было в предшествующее десятилетие, но, наоборот, выросло. Очевидно, дело тут не в одном дроблении имеD ний в результате семейных разделов, так как этот процесс, несомненно, шел и раньше, а в возвращении части дворян к сельскому хозяйству после того, как закончился мировой сельскохозяйственный кризис, хлебные цены поднялись и прекратилась паника 1905–1907 гг., застаD вившая многих помещиков продать землю.

Данные из отчетов Дворянского банка показывают, что помещики выступали не только в качестве продавцов, но и покупателей значиD тельных площадей земли. В 1907–1917 гг. из проданных дворянами Российского Центра земель, заложенных в этом банке, перешло: к поD

167

томственным дворянам – 34,7%, к Крестьянскому банку – 22,3%, к крестьянам – 31,3%, к мещанам – 1,5%, к купцам – 3,1%, к прочим соD словиям и учреждениям – 7,1%7. Как видим, 1/3 проданных дворянами площадей перешла к представителям этого же сословия. Характерно, что дворяне купили земли в 10 с лишним раз больше, чем купцы. НеD которые крупные помещики вели скупку земли в больших масштабах. В результате мобилизации средний размер дворянских имений РоссийD ского Центра уменьшился с 496 дес. в 1907 г. до 368 дес. в 1917 г. Однако этот размер даже в среднем исчислении весьма велик и, по сути дела, близок к латифундиальному владению. Следовательно, к началу Первой мировой войны дворянское землевладение оставалось в массе своей крупным.

Наибольший урон понесло землевладение дворян в Нижнем ПоD волжье и Заволжье, особенно в губерниях, где наблюдалось наиболее мощное крестьянское движение. В Саратовской губернии дворяне из 1311 тыс. дес. потеряли 573 тыс. дес., в Самарской – из 926 тыс. дес. 334 тыс. дес., в Пензенской, пограничной губернии Поволжья и ЦентD ральноDЗемледельческого района, – из 787 тыс. дес. 292 тыс. дес. БольD шой урон понесли районы с преобладанием отработочной системы – Средневолжский и Заволжье, север и юг ЦентральноDЗемледельчесD кого района. Так, в Орловской губернии соответствующие показатели 1907 и 1917 гг. были 845 и 648 тыс. дес., в Рязанской – 683 и 521 тыс., в Воронежской – 996 и 700 тыс. дес. и т.д.8. Этими данными подтверждаD ется меньшая устойчивость землевладения с отработочными формами хозяйства.

Однако, несмотря на значительные потери, дворянство РоссийскоD го Центра к 1917 г. держало в своих руках в целом по региону значиD тельную часть земельного фонда, причем удельный вес дворянского землевладения в общей массе частновладельческой земли по губерниD ям и районам колебался в среднем от 35% до 50%9. Подавляющую часть земли поDпрежнему составляли крупные латифундии. Крупнейшие помещики Российского Центра имели владения во всех губерниях великорусского центра. Это укрепляло связи и способствовало сближению интересов помещиков всех губерний и районов региона.

Из среды крупных помещиков Российского Центра император наD значал министров и высших чиновников государства. Так, богатейший помещик гр. А.А. Бобринский, длительное время возглавлявший Совет объединенного дворянства, в годы Первой мировой войны был товариD щем (заместителем) министра внутренних дел, а затем – министром земледелия. Другой председатель Совета объединенного дворянства А.П. Струков состоял членом Государственного совета. Крупный помеD

168

щик П.A. Столыпин несколько лет занимал губернаторские посты, а в 1906–1911 гг. был председателем Совета министров и министром внутренних дел. Другой землевладелец – А.Д. Самарин в 1908–1915 гг. являлся московским губернским предводителем дворянства, а затем был назначен оберDпрокурором Святейшего Синода.

Обширные имения в Российском Центре принадлежали дворянам Треповым. Из этой семьи вышел петербургский генералDгубернатор Ф.Ф. Трепов; его брат А.Ф. Трепов в 1916 г. стал председателем Совета министров. Должность министра внутренних дел и начальника отD дельного корпуса жандармов в 1915–1916 гг. занимал крупный земD левладелец, председатель фракции правых в IV Государственной Думе А.Н. Хвостов. Его сменил на этом посту октябрист А.Д. Протопопов – товарищ (заместитель) председателя IV Думы, владелец 5 тыс. дес. земли в Симбирской губернии, являвшийся одновременно крупным предпринимателем. Товарищем (заместителем) министра внутренних дел в 1915 г. был крупный помещик кн. В.М. Волконский. Даже из этого краткого перечня лиц, занимавших высшие посты в Российской империи, ясно видно, в руках какого социального слоя находилась государственная власть.

Помимо помещиковDдворян, как уже отмечалось, к потомственному дворянству относились и беспоместные дворяне, доля которых в разных губерниях и районах Российского Центра в начале XX в. колебалась от 60% до 70%10. Некоторая их часть находилась на государD ственной службе, другие, как и значительная часть мелкопоместных двоD рян, имели довольно низкий образовательный и культурный уровень.

В конце XIX – начале XX в. далеко зашла экономическая диффеD ренциация среди дворян Российского Центра. Многочисленный слой их относился к мелкопоместному дворянству с 20–50 дес. земли и даже меньше. Дворяне, владевшие участком менее 20 дес., практически нахоD дились уже вне социального слоя помещиков. Их участки в среднем по 7–10 дес. были меньше тех, которые считались недостаточными и для крестьян. Многие владельцы имений в 20–100 дес. часто, не выдержиD вая конкуренции крупных и зажиточных крестьянских хозяйств, разорялись11.

Несмотря на уменьшение поместного землевладения и увеличение буржуазной земельной собственности, в Российском Центре поместное землевладение поDпрежнему продолжало господствовать среди частD ного землевладения других социальных групп. Уровень концентрации земельной собственности здесь превышал общероссийский; крупнейD шие помещикиDдворяне держали в своих руках большую часть земли всех дворян.

169

6.2. Купечество

Категории «предприниматель», «капиталист», «буржуа» являются социальными синонимами, но в историкоDонтологическом смысле подобную тождественность можно применять лишь условно. С конца XIX в. в публицистике и литературе стало утверждаться универсальное определение «капиталист», для характеристики всех тех, кто являлся носителем капиталистических отношений, выступал владельцем средств производства и творцом новой буржуазной реальности. Однако вплоть до 1917 г. наиболее употребительным социальным опреD делением отечественных «капитанов бизнеса» было понятие «купец».

В социальноDэкономическом отношении купец и купечество исстари в России являлись олицетворением предпринимателя. Вместе с тем, купеческое звание было не только бытовым определением общеD ственной группы, но указывало на место в социальной структуре общества, на принадлежность к конкретному сословному разряду в рамках существовавшей сословноDиерархической системы. Понимание взаимосвязи и различия между социальноDэкономическими и законоD дательноDнормативными признаками чрезвычайно важно при расD смотрении истории российских предпринимателей.

Понятие «купец» первоначально обозначало почти исключительно предпринимателяDторговца. По мере расширения масштабов, усложD нения форм хозяйственной деятельности и изменения российского законодательства, регулировавшего социальный статус купечества, эта сословная группа начала объединять представителей всех форм и видов предпринимательства. Вплоть до конца XIX в. занятие торговлей или другим промыслом в сколькоDнибудь крупном масштабе законоD дательно соединялось с купеческим сословным состоянием. Лишь после принятия в 1898 г. Закона о государственном промысловом наD логе положение стало меняться.

С этого времени прекратилась прямая связь между приобретением промысловых свидетельств для предпринимательских занятий и поD лучением гильдейских купеческих документов. Сам же гильдейский сбор из основного промыслового налога превратился в сбор за принадD лежность к купеческому сословию. Приобретение гильдейских сословD ных свидетельств стало добровольным, а на вступление в купечество, как и раньше, не требовалось согласия купеческого общества12. Как заметил один из предпринимателей П.А. Бурышкин, законом 1898 г. «купеческое сословие было обречено на несомненное умирание»13.

Прекращение подобной взаимосвязи сразу же привело к резкому сокращению количества купцов: в 1899 г. по сравнению с 1898 г. их

170