Вада Х. (отв. ред.). ВКП(б), Коминтерн и Корея. 1918-1941 гг. 2007

ты и конспирации» (док. № 215). Оргкомиссии сообщали о том, что они послали 13 человек в Москву.

План создания ККП на основе актива из выпускников КУТВ оказался не­ осуществимым. Впоследствии работник отдела кадров ИККИ Котельников со­ ставил докладную записку (от 14 ноября 1933 г.), в которой рисовал следующую картину. Из 189 окончившихся учебу корейцев за период с 1921 по 1933 г. были посланы в Корею 81 человек, а остальные оставлены в СССР как непригодные для работы в Корее, а иные — как провокаторы. Из 81 человека, вернувшихся в Корею, сидят в тюрьмах 30 человек, работают — 14 человек, неизвестно где — 19 человек, провокаторов — 3 человека, подзреваемых в провокациях 7, ренега­ тов и отошедших от движения 5 человек, убито и умерли — 3 человека21.

К концу 1929 г. Ким Дань Я и Ким Ден Ха покинули Корею и в феврале 1930 г. за ними последовал Пак Н. Были арестованы в Корее Искрин и Квон О Дик. Так погибли организационные комиссии, созданные посланцами ИККИ. Коминтерну не удалось воссооздать ККП.

Трудно складывалась и судьба Подготовительной комиссии, возглавляемой Ким Гю Ером и Ким Ен Маном. По некоторой информации, поступавшей в ИККИ, эта комиссия продолжала фракционную работу.

12 мая 1930 г. Восточный секретариат рассмотрел вопрос о ее деятельности и пришел к выводу, что создание и работа этой комиссии были осуществлены «вопреки резолюции ИККИ от декабря 1928 г. о роспуске всех фракций» и что Ким Ен Ман и Ким Гю Ер должны выступить «с резким и открытым осуждением работы Комитета» (комиссии). Сам комитет подлежал ликвидации, все его сре­ дства и связи передавались в Корее представителю ИККИ, а в Маньчжурии — представителю ЦК КП Китая (док. № 222). Окончательно вопрос этот был ре­ шен Корейской комиссией Восточного секретариата 4 ноября 1930 г. В это вре­ мя в Корейской комиссии работали Ли Чун (Пак Хен Ён) и Ким Ден Ха. Ли Чун прибыл в Москву в 1928 г. и два года учился в МЛШ; в 1945 г. — руководитель восстановленной ККП.

Курс на создание ячеек партии внизу без тех, кто участвовал во фракциях, ИККИ проводил одновременно с завершением организационных мер по переподчинению организаций ККП руководству Компартии Китая (в Маньчжу­ рии).

20 марта 1930 г. Маньчжурское бюро ККП («Эм. Эль») объявило о своем ре­ шении ликвидировать свою организацию в соответствии с линией ИККИ и вступить в Компартию Китая на индивидуальной основе. Остальные фракции воспротивились такому решению. Корейская комиссия Восточного секретариа­ та, обсудив 18 мая вопрос о работе среди корейцев в Маньчжурии, подготовила предложения от имени корейских эмигрантов и китайской делегации, в котором рекомендовалось сосредоточивать всю работу среди корейцев в Китае, особенно в Маньчжурии, под непосредственным руководством Китайской КП и распус­ тить все существующие на территории Китая корейские фракционные организа­ ции. 10 июня Маньчжурское бюро ККП («Хваёхве») объявило о роспуске своей организации и присоединении к КПК. Лишь Сеульско-Шанхайская комгруппа продолжала в это время самостоятельную деятельность, ориентируясь на воссоз­ дание ККП.

Неудача в деле воссоздания единой коммунистической партии не означала, что Коминтерн отказался от этой линии, но теперь центр тяжести переносился на образование ячеек снизу, а ИККИ оставлял за собой задачу формирования

30

основных политических установок для корейских коммунистов. В это время Профинтерн усиливает свое воздействие на рабочее движение в Корее. Он при­ нимает в сентябре 1930 г. тезисы «О задачах революционного рабочего движении в Корее» (док. № 224).

ИККИ, анализируя крах своих усилий по созданию ККП, стремился разоб­ раться в причинах случившегося. Об этом свидетельствовал доклад О.В. Кууси­ нена «О корейском коммунистическом движении», опубликованный затем в виде статьи (док. № 227). Куусинен сказал немало хвалебных слов об указаниях И.В. Сталина по вопросам партийной работы. Вместе с тем он отметил всю сложность проблем общественно-политической борьбы в Корее, дал критичес­ кий анализ развития корейского коммунистического движения, сосредоточив внимание на ошибках, на пагубности фракционной борьбы, парализовавшей усилия партии и приведшей партию к банкротству. Вывод был совершенно определенным: «...не курс на объединение существующих фракций, а твердый курс на уничтожение их, на ликвидацию этих фракций и на создание новой пар­ тии, нового руководящего ядра». Автор статьи считал важнейшей задачей недо­ пущение фракционеров к делу создания партии, а фракционными считались все более или менее значительные корейские коммунистические организации. На­ лицо был кризис коминтерновской политики в Корее.

Осенью 1931 г. Япония совершила агрессию в Маньчжурии, захватила ее и создала марионеточное Маньчжурское государство. Коминтерн всячески стре­ мился поднять и активизировать революционное сопротивление японских и ко­ рейских трудящихся в этой войне. Большую работу вел Профинтерн, посылая агентов в Корею и создавая там подпольные организации рабочего движения. В 1930—1932 гг. японская полиция разгромила четыре инициативных группы подпольного профсоюзного движения, связанные с Профинтерном.

Несмотря на отсутствие единого центра у ККП и огромные потери от массо­ вых арестов, корейские коммунистические организации были весьма живучими, способными к восстановлению своих рядов и к боевой активности. Они участво­ вали в социально-политической борьбе, в рабочих стачках, в крестьянских вы­ ступлениях и арендных конфликтах, в студенческих протестах, а с осени 1931 г. — и в кампании против японской агрессии в Северном Китае. И при этом им приходилось вести постоянную борьбу за свое существование. В докладной записке Ли Кана (Ян Мёна), переданной в ИККИ в феврале 1933 г., говорилось о большой работе и огромных жертвах коммунистов Кореи (док. № 231). В 1931 г. в Сеуле и его окрестностях было арестовано, по данным легальной пе­ чати, 80—90 человек, а в провинции Северная Хамген — 70—80 человек. В 1932 г. только с января по июль полиция арестовала около 500 человек, из них 120 было посажено на скамью подсудимых.

При разгроме хамхынских красных профсоюзов в мае—ноябре 1932 г. было арестовано и предано суду более 90 человек. Автор докладной записки отмечал большие заслуги Ким Дина, Чо Дон Хо, Ян Ден Юна (руководителя группы «Эм Эль Дан») в коммунистической работе, подчеркивая при этом необходимость воссоздания пусть даже малочисленной, но политически устойчивой ККП.

Подробные данные о бесконечных арестах корейских коммунистов и о су­ дебных преследованиях их сообщает в своей работе Ше Де Сук и пишет об упор­ стве и стойкости корейских коммунистов, об их безрассудности и самопожерт­ вовании. «Коммунистическая деятельность не прекращалась в большинстве важнейших городов Кореи», — говорит он об этом периоде22.

31

Разумеется, организационная слабость, отсутствие единого центра, условия тотальной полицейской слежки сказывались на работе корейских коммунистов. Об этих трудностях ярко говорит бесхитростный подробный рассказ одной из выпускниц КУТВ, посланной для создания коммунистических групп непосред­ ственно на предприятиях (док. № 240).

По поручению ИККИ в Москве инициативная группа корейских комму­ нистов во главе с Цоем Шен У и Ким Дань Я уже с осени 1931 г. начала работать над проектом «Платформы действия компартии Кореи». Работа велась с переры­ вами. Впервые второй проект платформы обсуждался 10 мая 1932 г. на заседании коллегии Восточного секретариата ИККИ. П. Мифу было предложено в трехне­ дельный срок «переработать имеющиеся проекты»23. Но и на этот раз рассмот­ рение задержалось. 4 июля третий проект24 обсуждался на заседании коллегии и был принят за основу. Цою Шен У было поручено внести необходимые измене­ ния и дополнения, а окончательную редакцию было поручено осуществить Куу­ синену, Мифу, Окано и Цою Шен У. В ноябре 1933 г. документ был принят (док.

№235), в июле 1934 г. опубликован в органе Коминтерна.

Внем повторялись многие ранее выработанные установки и леворадикаль­ ные оценки. Теперь многие из них заострялись: начиная от определения страте­ гических задач и кончая отношением к массовым организациям. Компартия провозглашала «беспощадную борьбу» против корейской буржуазии вообще и особенно против позиций национал-реформизма всех оттенков. Хотя формула «единый национально-революционный фронт против японских империалис­ тов» употреблялась, авторы «противопоставили буржуазному соглашательскому фронту единый рабоче-крестьянский фронт». Основные лозунги грядущей ко­ рейской революции определились так: «1) Осуществление полной государствен­ ной независимости. 2) Установление рабоче-крестьянской советской власти. 3) Конфискация всех помещичьих земель и передача их в пользование трудяще­ муся крестьянству. 4) Восьмичасовый рабочий день».

Цой Шен У подчеркивал значение этого документа, называя его «первым развернутым программным документом за все время существования коммунис­ тического движения в Корее» (док. № 238).

Фракционная борьба среди корейских коммунистических групп и опасения ИККИ, что многие звенья в них заражены агентами и провокаторами, вызвали появление такого документа, как обращение инициативной группы корейских коммунистов от 28 февраля 1934 г. «О фракционной борьбе корейских комму­ нистов и задачах борьбы с фракционными группами» (док. № 236). В этом обра­ щении фактически все группы корейского коммунистического движения — от Иркутской и Шанхайской до Сеульской и «Эм Эль Дан» — характеризовались в основном как оторванные от рабочих масс «мелкобуржуазные группы» «с боль­ шим националистическим налетом», несмотря на наличие в них «отдельных коммунистических элементов». Говорилось, что эти группы в своей деятельности в силу ряда обстоятельств «исходили из интересов корейской национальной бур­ жуазии». Такой подход означал, что ККП следовало создавать, начиная с низо­ вых организаций и отбрасывая большинство тех, кто уже состоял в прежних группах.

Новый подход лег в основу деятельности новой организационной комиссии для подготовительной работы по воссозданию ККП, образованной Восточным секретариатом в ноябре 1934 г. Ее главной целью было: «сосредоточить все свое внимание на установлении связи с фабрично-заводскими коммунистическими

32

группами городов Хамхын, Пхеньян, Пусан, Вонсан, Инчхон, Сеул и др.». Ста­ вилась также задача создания регулярной партийной газеты. Комиссии запреща­ лось вступать в связи или вести переговоры с фракционными группами и их ли­ дерами (док. № 236). ИККИ считал, что есть возможность создать сеть низовых коммунистических групп, свободных от фракционной болезни и порождаемых ею пороков, и на основе этих групп вести объединительную работу, изолируя всех прежних лидеров, являвшихся, по мнению ИККИ, носителями раскольни­ чества и недисциплинированности. Такой подход нашел отражение и в «Обзоре деятельности ИККИ и секций Коминтерна», подготовленном к VII конгрессу Коминтерна (док. № 242). Разумеется, что на практике провести размежевание между настоящими коммунистами и деятелями, зараженными фракционностью, было крайне трудно. Но одной из главных причин недостаточной эффективнос­ ти политики коммунистов оставался левый радикализм основных политических установок Коминтерна и ККП. Их исправление произошло лишь на VII кон­ грессе Коминтерна в июле—августе 1935 г.

6. Новая стратегическая ориентировка Коминтерна и корейское коммунистическое движение в 1935—1941 гг.

VII конгресс Коминтерна, учитывая изменившуюся обстановку в мире, вы­ работал новую стратегическую ориентировку международного коммунистичес­ кого движения. В капиталистических странах главной целью на целый истори­ ческий этап была определена не непосредственно социалистическая революция, а борьба против фашизма и войны, за правительства народного фронта, осуще­ ствляющие глубокие антифашистско-демократические преобразования. Для компартий колониальных и зависимых стран конгресс выдвигал в качестве основной задачи создание единого антиимпериалистического фронта. Этот ло­ зунг, выдвигавшийся и раньше, был теперь освобожден от левацких и сектант­ ско-догматических истолкований, от неверного понимания состава антиимпе­ риалистического фронта и роли в нем различных социальных сил.

На конгрессе выступили два корейских представителя — Ким Ха Ир и Ким Ир Су, которые, по-видимому, были членами инициативной группы ко­ рейских коммунистов, работавшей в Москве под руководством Цой Шен У. Воз­ можно, что под одним из этих имен выступал сам Цой Шен У. Ким Ир Су вы­ ступил в прениях 15 августа 1935 г. Он подчеркивал, что компартия должна взять в свои руки инициативу национально-освободительной борьбы, встать во главе кационально-освободительного движения против японских колонизаторов; а для этого нужно изжить сектантство, осудить практику создания карликовых организаций и союзов в противовес различного рода национальным и реформи­ стским организациям, кропотливо работать во всех массовых организациях, в том числе реформистских организациях (док. N° 243). Такими были первые вы­ воды, отвечавшие духу решений конгресса.

Но корейским коммунистам еще нужно было усвоить и конкретизировать установки конгресса, разработать политику мобилизации корейских трудящихся на борьбу против японского империализма. Более того, отрезанные от движений внутри Кореи, они не могли вовремя передать в страну новые установки Комин­ терна. Цой Шен У писал в докладной записке О.В. Куусинену в конце 1935 г., что уже возникли коммунистические группы почти во всех крупных городах и выросли новые коммунистические кадры, свободные от фракционных традиций и перспектив (док. № 244). Цой Шен У был прав, но беда состояла в том, что

связи ИККИ с корейскими группами в Корее фактически отсутствовали. Так, в момент, когда была провозглашена политика создания действительно широкого антиимпериалистического фронта в Корее, оказалось, что у Коминтерна оборва­ на связь с Кореей и в самой стране нет единого, сильного, организационно сплоченного выразителя этой политики — единой ККП.

Новые установки Коминтерна доходили до корейских коммунистов долгим кружным путем. Первый канал связи шел в Маньчжурию через КПК. После ок­ купации Японией Маньчжурии борьба там стала приобретать все более ак­ тивные формы под руководством КПК, и в нее втягивалась значительная часть корейского населения. Корейцы вступали в подразделения, входившие в китай­ скую партизанскую армию, Северо-Восточную народно-революционную ар­ мию. Но в 1933—1935 гг. восточно-маньчжурские корейские коммунисты в ки­ тайской партизанской армии пострадали от необоснованных репрессий в связи с обвинениями в измене и сговоре с японской агентурой, с организацией «Минсендан». В действительности же провокационную работу вела организация «Канто «Кёзжокай» («Общество сотрудничества») в Кандо, в которой работал ренегат Ким Дон Хан. Более 500 корейцев — членов партии и солдат — было расстреляно. Ким Ир Сен и другие корейские партизанские лидеры, оставшиеся в живых, выступали за изменение партийной политики КПК по отношению к корейским национальным организациям. Их мнения были выслушаны китай­ скими товарищами Ян Суном и Вей Чженьмином и сообщены представитель­ ству КПК при ИККИ во время VII конгресса Коминтерна25.

Ван Мин, Ян Сун и Вей Чженьмин обсудили новую линию, выработанную на VII конгрессе Коминтерна, и соответственно — новую тактику. Компартия Китая, стремясь создать антияпонский единый фронт и усилить китайско-ко­ рейский единый фронт, предложила маньчжурским товарищам организовать особую партизанскую армию корейцев и корейскую национально-освободи­ тельную партию26. Эти установки нашли некоторое отражение в статье Ян Суна о борьбе партизан в Маньчжурии (док. № 246).

Новая линия Коминтерна была изложена вернувшимся из Москвы Вей Чженьмином партизанским лидерам Маньчжурии. Однако Ким Ир Сен не со­ гласился с предложением об организации отдельной особой партизанской ар­ мии корейцев, указывая на необходимость сохранения солидарности корейцев и китайцев в единых партизанских армиях. Но инструкция о том, что следует орга­ низовать корейскую национально-освободительную партию, приветствовалась многими корейскими лидерами в Объединенной антияпонской армии. В июне 1936 г. была опубликована декларация «Общества возрождения Отечества ко­ рейцев» («Чжемен Ханин Чогук кванбокхве»), созданного в это время в Маньч­ журии. Оригинала этого документа в коминтерновском архиве не имеется. Ко­ пии, существующие в японских полицейских архивах и в позднейших публикациях (они несколько разнятся между собой), свидетельствуют о том, что этот документ представлял собой целую программу создания широкого антияпонского единого фронта, ликвидации господства японского империализма в Корее и установления подлинно народного корейского правительства. Излагалась в до­ кументе платформа политических, социально-экономических и культурных пре­ образований, обеспечивающих создание независимой, свободной демократичес­ кой Кореи. «Общество возрождения отечества» развернуло под руководством Ким Ир Сена в селах корейцев на берегу реки Амнок большую агитационную работу.

34

Установки VII конгресса Коминтерна поступили в Корею также через Гер­ манию, через Компартию Германии. Ли Кан Гук, аспирант Сеульского универ­ ситета, проходивший стажировку в Берлине, вернулся в Корею в ноябре 1935 г. Он передал новейшую информацию о линии на создание антифашистского на­ родного фронта своим друзьям и товарищам, в том числе ассистенту Сеульского университета Чхе Ён Далю. Было решено организовать новую инициативную группу для того, чтобы реализовать новую политику в Корее.

В июне 1937 г. была предпринята попытка практического создания инициа­ тивной группы. Один из ее лидеров Ли Чжу Ха составил документ, в котором го­ ворилось, что «корейские коммунисты считают неотложной задачей организацию широкого фронта национально-освобождения, косолидируя все антияпонские элементы в Корее». Была начата организационная работа, но в октябре 1938 г. полиция уничтожила эту организацию, было арестовано 110 человек. Постоян­ ные полицейские репрессии препятствовали попыткам корейских коммунистов реализовать линию VII конгресса Коминтерна.

Трудным, трагичным оказалось положение корейских коммунистов и в

СССР, где также последовали репрессии в ходе проверки кадров. Меры по про­ верке считались особенно важными и необходимыми в связи с тем, что И.В. Сталин и другие руководители ВКП(б) и советского правительства пришли к выводу, что через аппарат Коминтерна и его звенья проходит главный канал проникновения в СССР враждебных элементов, шпионов и диверсантов. Были предприняты меры по пресечению такого проникновения через секции Комин­ терна, в том числе и через корейскую секцию. В материале для секретариата ИККИ предлагалось с этой целью прекратить перевод в ВКП(б) коммунистов Кореи и проверить всех ранее переведенных; ввести строгую ответственность за вербовку студентов в КУТВ, периодически проводить проверку корейских ком­ мунистических кадров (док. № 247).

Репрессии, ударившие по коминтерновским кадрам в 1936—1938 гг., косну­ лись и корейских коммунистов, причем ряд корейских функционеров пострадал еще ранее. После крупных провалов в ККП, органами НКВД в 1933 г. были арестованы по обвинению в шпионаже, а затем расстреляны Ким Ен Ман, Ким Гю Ер, Ли Сан Хи и Тян Дин Вон. В 1934 г. в материалах ИККИ с характе­ ристикой лиц, не прошедших проверку, фигурировал Чен Мин как «арестован­ ный соседями» (то есть органами НКВД)27. Он был расстрелян в 1938 г. В спецкартотеке на подозрительных лиц за 1934 г. по Корее числилось 59 человек. В 1935 г. в первый раз был арестован Ким Ман Гем по необоснованному обвине­ нию «в связях с иностранными разведывательными органами». В 1937—1938 гг. были репрессированы как «японские шпионы» видные корейские коммунисты из различных фракций: Хан Мен Ше, Цой Шен У, Нам Ман Чхун, Ким Дань Я, Те Хун, Пак Динь Шунь и Ким Ман Гем. Патриарх корейского коммунистичес­ кого движения Ли Дон Хви избежал этой участи, он умер дома во Владивостоке в январе 1935 г. Пак Динь Шунь был арестован 15 декабря 1937 г., осужден в марте 1938 г. и приговорен к расстрелу Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в участии «в диверсионно-террористической организации». Бывший лидер Иркутской группы Ким Ман Гем был арестован в Казахстане в марте 1938 г., осужден в октябре 1938 г. и приговорен к расстрелу также «за шпион­ ско-диверсионную деятельность против СССР».

Нередко одни корейские коммунистические работники писали разоблачи­ тельные доносы на других. В сборнике приводится письмо Ким Чун Сена

(Ли Сен Тая) в ИККИ о «враждебной деятельности» Ким Дань Я (док. № 249, 250). Помещенное в сборнике письмо Пак Динь Шуня И.В. Сталину от 10 де­ кабря 1937 г. (накануне ареста) было его попыткой спасти себя, выступив с об­ винениями в адрес бывших товарищей, «разоблаченных врагов народа» (док. №251). Все это отражало тяжелую атмосферу подозрительности и поощряемой шпиономании, сложившуюся в СССР и в аппарате Коминтерна.

Репрессии 1936—1938 гг. почти уничтожили кадровый потенциал Корей­ ской инициативной группы при ИККИ. Чжоу Эньлай и Чже Мин (Жэнь Биши) в замечаниях к проекту решения Секретариата ИККИ по китайскому вопросу (февраль 1940 г.) писали, что в пункте, где говорится об укреплении компартии Кореи, нужно вместо слова «укрепление» написать «создание», «потому что в на­ стоящее время корейская компартия не существует» (док. № 253).

Осложнение внешнеполитического положения СССР на Дальнем Востоке, обострение советско-японских отношений побудили руководство ВКП(б) ре­ шить вопрос о переселении корейского населения из пограничных районов со­ ветского Дальнего Востока, «в целях пересечения проникновения японского шпионажа в ДВК» (Дальневосточном крае). Из публикуемых в сборнике доку­ ментов видно, как готовилось такое переселение, какой устанавливался порядок переселения людей, оплаты имущества переселяемых, возмещения скота в нату­ ре в местах вселения (Казахская и Узбекская ССР), порядок отправки оборудо­ вания школ и просветительных учреждений, выплат двухнедельных пособий ра­ бочим и служащим, других компенсаций, возвращения на местах нового поселения зерна за сданное на Дальнем Востоке и т.д. (док. № 248). Эти решения позволяют предположить, что переселение не рассматривалось как некая репрес­ сивная мера, а как государственная необходимость, при которой возмещались издержки корейского населения. Всего было депортировано в Среднюю Азию 36 442 семьи общей численностью в 171 781 человек. Из них 95 256 человек пе­ реселяли в Казахскую республику и 76 525 человека в Узбекскую ССР28. Но на практике это принудительное переселение было связано с тяготами, жертвами и ограничением права на свободное передвижение.

Несмотря на все трудности и препятствия корейские коммунисты продол­ жали борьбу за создание единого антияпонского антиимпериалистического фронта. Заметного продвижения в этой борьбе в конце 1930—начале 1940-х го­ дов коммунисты достигают на территории Китая, особенно в Маньчжурии, бо­ рясь в составе Северо-Восточной объединенной антияпонской армии. Парти­ занские группы Ким Ир Сена и других командиров с 1937 г. заявили о себе как о внушительной силе. В июле 1937 г. партизаны Ким Ир Сена атаковали деревню Почхон (Почхонбо), уничтожили полицейский участок, объявили о своих поли­ тических целях. Моральное значение этого выступления, ставшего известным всей стране, было огромным. Японские власти развернули жестокие операции против «Кимской банды». Осенью 1940 г. Ким Ир Сен и его отряд были вынуж­ дены перебазироваться на Советский Дальний Восток. Там вместе с китайскими соратниками корейские партизаны оставались до окончания второй мировой войны. В январе 1941 г. Ким Ир Сен и его корейские товарищи составили для ИККИ доклад о работе партийного комитета 1-й Объединенной армии, все ки­ тайские командиры которой погибли (док. № 254). В докладной записке Ким Ир Сен фигурировал под китайским именем Цзин Жичэн (док. № 254).

36

На основе этого доклада и других донесений от маньчжурских партизан ра­ ботники ИККИ составили большую справку о состоянии партизанского движе­ ния в Маньчжурии (док. № 255). Эта справка публикуется в данном сборнике в извлечениях. Из справки и приводимых в ней фактов видно, что вся борьба под­ чинялась главной установке на создание самого широкого антияпонского анти­ империалистического фронта. Перспективы этой борьбы связывались с развер­ тывавшейся национально-освободительной войной в Китае.

Эта перспектива объединения всех национально-патриотических, антиим­ периалистических сил Кореи для борьбы за национальную независимость об­ означилась более ясно после нападения фашистской Германии на СССР и вступления США в войну против Японии. Но практически организовать и под­ нять массы на осуществление этой линии в Корее не удалось. Тем не менее борь­ ба корейских коммунистов, несмотря на все трудности, провалы и ошибки, была пусть небольшой, но исторически необходимой составной частью широкого процесса, направленного против фашистских стран и против милитаристской Японии, приведшего в конечном итоге к завоеванию национальной самостоя­ тельности Кореи, к тем социально-политическим переменам, которые произош­ ли на ее территории.

Когда Япония начала войну в Восточной Азии, работники ИККИ составили список корейских активистов из тех советских корейцев, которые были вынуж­ дены переселиться в Среднюю Азию (док. № 256). В этом списке мы встречаем имя Хе Гая, который играл большую роль в строительстве социализма в Север­ ной Корее, освобожденной Советской армией от японского империализма. Ко времени роспуска Коминтерна в 1943 г. в СССР ни одного из ответственных ко­ рейских коммунистических функционеров не было. Они переместились туда, где шла непосредственная борьба.

* * *

Публикация документов данного сборника осуществлена в соответствии с общепринятыми правилами археографической обработки текстов.

Все документы расположены в сборнике строго хронологически, имеют свой порядковый номер, присвоенный им редакторами-составителями. Исклю­ чение сделано лишь в одном случае: под № 248 объединена в одну подборку группа документов за август 1937 — февраль 1938 гг. — решения Политбюро ЦК ВКП(б) о переселении корейского населения из пограничных районов Дальнего Востока. Публикация этих документов по датам, вразброс и вперемеш­ ку с другими документами затруднили бы целостное восприятие этих материа­ лов читателем.

Каждый документ сборника имеет регест, сформулированный составителя­ ми, или — в некоторых случаях — заголовок, данный при создании документа. Регесты указывают на вид документа (постановление, резолюция, тезисы, док­ ладная записка, письмо, протокол и т.п.), на составителя или автора, на инстан­ цию, организацию или лицо, которым направлялся документ. В некоторых слу­ чаях в регесте содержится также указание на основное содержание публикуемого документа. Официальный заголовок оставлен в документах в том случае, когда он в общем и целом повторяет по смыслу регест. В передаче отдельных докумен­ тов сохранена протокольная форма с подразделением материала на две части: «Слушали» и «Постановили». Дату документа и место его написания составите­ ли дают непосредственно под регестом (заголовком), независимо от того, где

37

они приводятся в оригинале. Некоторые документы не имели датировки; уста­ новленные составителями даты в таких случаях даются в квадратных скобках.

Подавляющее большинство документов публикуется полностью. Там же, где речь идет об извлечениях из обширных материалов или о частичном воспро­ изведении с пропусками некоторых разделов, не относящихся прямо к теме сборника, сделаны оговорки. При этом в примечаниях указывается, какие разде­ лы выпущены, а пропуски в тексте отмечаются многоточиями.

Следует учитывать, что во многих документах, подготовленных на русском языке представителями корейских коммунистов в Москве или в докладных за­ писках, заявлениях и письмах, поступивших от функционеров ККП с мест, со­ держалось немало грамматических и стилистических погрешностей. В связи с этим оказались необходимыми исправления не только орфографических оши­ бок, но и окончаний в словах для правильного согласования, все эти исправле­ ния не оговариваются. В тех случаях, когда редакторы-составители вставляли одно или два слова, необходимых для понимания текста, эти вставки даются в квадратных скобках. Расшифровки некоторых сокращений также даются в квад­ ратных скобках. Стилистические недостатки текстов сохранены лишь там, где их исправления отдельными мелкими вставками оказались невозможными, ибо в противном случае это означало бы серьезное редактирование документа. Лишь в одном случае редакторы-составители пошли на значительное вмешательство в текст документа (док. № 213 от 25 июня 1929 г.), поскольку оригинал документа на корейском языке не был найден, а перевод на русский язык был чрезвычайно неудачен, так что сам переводчик сделал примечание о том, что текст оказалось «трудно понять». Редакторам-составителям пришлось пойти следующим путем: в грамотной форме изложить те мысли, которые содержались в каждом предло­ жении документа, но которые были изложены неясно или даже сумбурно. При этом никаких новых положений и смысловых вставок в текст документа соста­ вители не вносили.

Большой проблемой явилась передача в публикуемых текстах корейских имен и географических названий. В оригиналах они передавались различным образом, в самом непохожем написании. Составители сочли необходимым да­ вать единообразное, соответствующее современной транскрипции, трехчленное воспроизведение корейских имен. В ряде случаев приводятся и те имена и пар­ тийные клички, которые были в употреблении в 1920-е годы, они же указывают­ ся и в «Именном комментарии». Точно так же в современной транскрипции в сборнике воспроизводятся и названия общественных организаций и географи­ ческие названия, при этом отмечены и наиболее частые разночтения.

Имеющиеся в оригиналах выделения жирным шрифтом или прописными буквами отдельных фраз, слов, названий, особенно имен в сборнике не воспро­ изводятся и не оговариваются.

Каждый документ имеет легенду: указание на место хранения, номер фонда, описи, дела, номер листа, сведения о подлинности документа, языке оригина­ ла и т.п.

Научно-справочный аппарат состоит из примечаний к документам, развер­ нутого именного комментария, а также именного указателя.

В подготовку данного сборника большой вклад внес Г.М. Адибеков, скоро­ постижно скончавшийся в 2002 г.

38

Составители сборника выражают искреннюю благодарность сотрудникам РГАСПИ, оказавшим содействие в работе над томом, а именно: Ю.Т. Туточкину, Л.К. Карловой, Е.В. Шепелевой, В.Н. Щечилиной, В.В. Денисову, М.С. Шрубак, М.Н. Смолиной, В.Н. Фомичеву.

К. Ш ирит .

Харуки Вада.

М идзуно Наоки.

Ю Хе Чжон.

Примечания

1 Suh Dae-sook. The Korean Communist Movement 1918—1948. Princeton University Press, 1967. Русский перевод: Сух Ше Де. Корейское коммунистическое движение 1918—1948 гг. М.: Локис, 2002; Ким Чун Еп и Ким Чан Сун, Хангук конгсанчжуы ундонгса (История коммунистического движения в Корее). Сеул: Издательство Корейского уни­ верситета, 1967—1976. Т. 1—5; Robert A. Scalapino and Chong-Sik Lee, Communism in Korea, Part 1. Berkley: University of California Press, 1973.

2Усова Л.А. Корейское коммунистическое движение 1918—1945 гг.: Американская историография и документы Коминтерна. М.: Восточная литература, 1997; Чжон Ю Хе (Чжен). Российская революция, «Сибирская война» и российские корейцы / / Новый мир истории России. Форум российских и японских исследований. М., 2001. С. 450—451, 458; Сок Лим Ген. Хангук Сахвочжуы ы кивон (Генезис корейского социализма). Сеул, Ексабипхенса, 2004; Вада X., Ю Хе Чжон и Мидзуно Наоки, Коминтэрун то Чосен (Комин­ терн и Корея: Некоторые рззмышления на основах архивных материалов Коминтерна). Сэйкю, 2002. Т. XV.

3Бэк Ли Ги. История Кореи: новая трактовка / Пер. с корейского. М., 2000. С. 359.

4Коммунистический Интернационал. 1919. № 7—8. Ноябрь—декабрь. Ст. 1073.

5РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 83. Л. 25.

6Там же. Оп. 135. Д. 66. Л. 29-54.

7Там же. Оп. 154. Д. 190. Л. 30.

8Сух Ше Де. Указ. соч. С. 72, 73.

9РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 187. Л. 1, 9.

10 Там же. Ф. 521. On. 1. Д. 65. Л. 67-68.

11По разным полицейским сведениям участников съезда было 12, 17, 18.

12РГАСПИ. 495. Оп. 135. Д. 124. Л. 39. Этот документ — на корейском языке.

13Там же. Д. 156. Л. 6.

14Там же. Л. 459.

15Там же. Ф. 493. On. 1. Д. 162. Л. 119-120.

16Стенографический отчет VI конгресса Коминтерна. М., 1929. Вып. 6. С. 141.

17РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 373. Л. 1.

18Там же. Оп. 135. Д. 162. Л. 10-12.

19Там же. Л. 23.

20Там же. Д. 172. Л. 27.

21Там же. Д. 191. Л. 50—51.

22Сух Ше Де. Указ. соч. С. 195.

23РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 466. Л. 72. Второй проект, датированный 3 мая 1932 г., см.: Там же. Д. 183. Л. 37—48.

24Третий проект, датированный 1 июля 1933 г. // Там же. Оп. 135. Д. 189. Л. 1—35.

39