Лекции и задания УрГЮА / ТГП / Парадоксы демократии

Парадоксы демократии.

Согласно определению, демократия — это политический строй, при котором государством управляют люди, избранные во власть с помощью голосования, в котором принимают участие все желающие взрослые граждане страны. Принято считать, что понятие демократии вместе с общепринятым термином дали человечеству древние греки. Мало кто при этом обращает внимание на то, что античная Греция не была колыбелью свободы и законности — двух неотъемлемых составляющих современного понятия демократии, по крайней мере в наиболее успешном, «западном» ее воплощении. И действительно, индивидуальные права в Греции не были освящены философской теорией и не были защищены на практике. Неограниченная власть принадлежала форумам, другими словами, толпе, которая, как известно, нередко бывает слепа и неразумна.

Парадо́кс — ситуация, которая может существовать в реальности, но не имеет логического объяснения.

 Чарльз Тилли - автор множества фундаментальных работ об отношениях политики и общества - предостерегал от восприятия демократии в качестве субстанционального понятия. Неверно, полагал он, фиксировать только некие характерные состояния и признаки демократических режимов и по ним судить, что в той или иной стране существует и процветает демократия. Например, в России на лицо все признаки демократического режима (на основе всеобщего и равного права избирается высшее должностное лицо страны, нижняя палата парламента, законодательные органы регионов, представительные органы местного самоуправления, где-то ещё даже главы муниципальных образований и др.), однако едва ли, как мне кажется,  кто-то по трезвому размышлению возьмётся утверждать, что в России есть демократия. Признаки есть, но демократии нет.     Парадокс состоит ещё в том, что даже гражданство, утверждал Тилли, т.е.  конституционно закрепленные за гражданами права и обязанности, не гарантирует демократии. Ну, кто в самом деле отважится заявить, что в России напрямую реализуется пункт 2 статьи 3 Конституции РФ ("народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления")? Если кто-то и рискнёт это сделать, то он нарвётся на одиозные факты множества ухищрённых ограничений права граждан быть избранными, фальсификаций выборов, отказов органов власти в прямом осуществлении конституционных прав граждан и др.    Проблема в том, говорил Тилли, что демократия - это понятие, которое относится к процессу, а не состоянию. Поэтому Тилли предпочитал говорить о процессах демократизации / де-демократизации обществ, а не об субстанциональных признаках демократии. Последние могут быть на бумаге и относительно легко использоваться ушлыми политиками в целях манипуляции (как, например, понятие "суверенной демократии", в которой право кого допускать, а кого не допускать до выборов "суверенно"  закрепляется за соответствующими чиновниками или, например, достижение "преемственности власти" через прямые выборы, совершенно чуждая идея для демократии).     С точки зрения Тилли, демократия начинает работать, если в обществе сокращается категориальное неравенство, прежде всего между гражданами и представителями власти, но также и между различными социальными группами, растёт защищенность граждан от произвола, публичная политика становится открытой, т.е. появляется возможность беспрепятственного выдвижения и обсуждения политических требований, расширяются сети доверия между гражданами и властью. Обратные процессы, т.е. свёртывание демократии, сопровождается ростом социального неравенства, снижением защищенности от произвола, сужением публичной политики до занудства одних и тех же "говорящих голов" в центральных СМИ, испарением доверия во взаимодействии гражадн и представителей власти.     Таким образом, движение к демократии должно начинаться с политической борьбы за устранение категориального неравенства в обществе и за открытость публичной политики, а не просто борьбы, например, за формальное изменение избирательной системы, на что многие сейчас поспешно делают главную политическую ставку.

Развал СССР и последующие трансформации на постсоветском пространстве также протекают под эгидой демократизации, причем советская концепция демократического централизма - своеобразная "особая модель демократии" - в республиках СНГ опять же заменяется "особой моделью" демократии для каждой из них. Это еще раз свидетельствует о неоднозначности понимания демократии, что, кстати сказать, полностью отвечает идее плюрализма как продукту демократии. Получается, что чем больше разновидностей, вариантов и моделей демократии, тем она плодотворнее: единой демократии не существует, у каждого - она своя. На кого и на что тогда ориентироваться? Это очередной парадокс демократии.

Разносторонность ценностного содержания демократии как понятия и как явления обеспечена не только постоянно менявшимися реалиями развития ее социально-политической, экономической, культурной, этнической да и вообще цивилизационной предметности и восприятий, но и различием в интерпретациях на основе целой системы ценностно-целевых и идеологически разнящихся политических течений-мировоззрений и соответствующих организаций-институтов.

Более того, разнятся взгляды даже на одну и ту же демократию (т.е. на то, что обозначается данным понятием в рамках одной и той же политической системы с относительно стабильным развитием и устойчивым направлением). Так, видя в политической системе США изначально характерный, идеальный тип современной демократии, ученые в этой области далеко не сходятся во взглядах относительно определения американской демократии в ценностном измерении. Одно направление исследователей представляет А. де Токвиль - человек, открывший для себя американскую демократию и сделавший это открытие достоянием последующих поколений. Согласно Токвилю, американская модель демократии - безусловная ценность и перспективна в своем развитии. Сегодня позитивно-аналитические теории и исследования демократии (транзитология) составляют большую часть работ в этой сфере. И большинство работ подобного толка явно или контекстно подразумевает под относительно-достижимым идеалом демократии ее американский тип.

Однако следует выделить и другую группу теорий, в которых демократия представляется в негативном свете или, по крайней мере, оценивается скептически. Как правило, в подобных исследованиях объектом критики опять же становится американская демократия, как наиболее состоявшаяся модель. Характерный тому пример - труд известного американского ученого М. Паренти "Демократия для немногих". Само название этой книги говорит о несовпадении призвания демократии, ее понятийного значения как "народовластия", с тем, что она является ценностью лишь для немногих. М. Паренти, в частности, подвергает критике президентскую власть США, конгресс, конституцию ("конституция для меньшинства"), всю законодательную систему, социальный сектор (здравоохранение, социальное обеспечение, образование), работу СМИ и т.д. Все они рассматриваются как выразители частных интересов правящей политической элиты и олигархов (зачастую объединенных) под прикрытием демократии. Позитивное значение подобного подхода заключается прежде всего в том, что не следует возводить в ранг политического идола ни одну идею, которая способна стать аргументом в пользу подчас противоположных действий. Под эгидой демократии можно принимать не только демократические, но и недемократические решения.

На мой взгляд, очередной парадокс демократии - продуцирование демократическими государствами недемократических, агрессивных военных решений. Если вспомнить известный принцип демократического мира, который гласит: "Демократии не воюют друг против друга", то возникает вопрос: "Значит, все-таки воюют, хоть и не друг против друга?". Подобная легитимация права демократического государства на ведение войны звучит несколько странно, ведь демократия означает цивилизованность, в том числе умение избегать применения военных средств, способность мирными средствами разрешать споры и конфликты. И все же современная реальность такова, что в основных конфликтных точках - Югославии, Ираке, Афганистане - воюют именно демократические страны, в первую очередь США. Самое демократичное государство является наиболее воинственным - очередной парадокс демократии.